2.14
- Что опять не так? – пришлось сильнее склониться над ней – на грани
допустимого, чтоб никто не слышал, о чем я спрашиваю. Она подняла на
меня испуганные глаза и попыталась улыбнуться:
- Все так.
- Угу, - я отодвинулся на свое место и от обиды скривился. Смешно. После
вчерашнего вечера я думал, что невозможно уже быть ближе и
чувствовать острее, и ее нынешнее состояние меня в очередной раз
убивало. Черт, по крайней мере, с ней никогда не будет скучно. Комок в
животе – это же вечный стимул, так? Я не успеваю привыкнуть к сменам ее
настроения. Это хуже болезни, потому что чтобы она не выкинула, я найду
ей оправдание.
Даже если вчера она мурлыкала ласковым котенком, плача от того, что не
выдерживает всего, что происходит между нами и, едва находя определение
из слов для этого, а сегодня – опять замороженная ледышка с тоской в
глазах.

Она потрясла головой, откинув волосы с лица и оглядевшись по
сторонам, и успокаивающе погладила меня по руке – мгновенно сбивая мою
спесь и заставляя еще больше переживать.
- Все в порядке. Жарко просто, шумно.
Ну да, расскажи об этом Боссу. Я попытался взлелеять внутри прежнюю
обиду, но она еще нежнее сжала мою руку, перед тем как отпустить и
снова откинулась на стуле, непроизвольно, поморщившись.
Я поморщился следом и ляпнул раньше, чем понял, что сказал:
- Болит что-то? – внутри меня снова все напряглось, чтобы подорваться и
спасать ее от боли.
– Ты ударилась? Или толкнул кто-то?
Она хмыкнула, покачав головой, и снисходительно улыбнулась:
- Все в порядке.
То есть тупой я?

Ладно. Все в порядке, жарко, шумно, плакать хочется, но я не виноват?
Самая очевидная причина заставила меня все-таки оторвать задницу от
стула и сходить поискать ассистентов.
За тройку анекдотов и пару объятий я нашел все, что могло ей помочь.
Вокруг нее уже кто-то крутился, и наклеенную улыбку едва заметно портили
бисеринки пота на лбу и чуть более выраженная, чем обычно, бледность.
- Держи, - протянул я ей свой улов, едва нас оставили вдвоем, и
деликатно решил оставить ее одну и показаться на глаза Боссу, до того,
как он начнет снова меня искать.
Аспирин, вода и шоколадка.

Она пошла следом за мной, через толпу, на ходу запивая таблетку водой,
и, сжав кисть в кулачок, нежно толкнула в спину.
- Ты…откуда? Я… откуда ты знал, как…

Когда я обернулся, на ее мордашке застыло выражение стыдливой паники и
облегчения, и мне пришлось приложить нечеловеческое усилие, чтобы не
обнять ее в тот же миг – так, чтобы через пару минут мир взвыл от
экстаза.
- У меня две сестры, забыла? Если захочешь поплакать, то я тоже тут.
Она вспыхнула и отвернулась. Пошла назад, и теперь уже волна затопившего
меня облегчения, заставила меня догнать ее и, бесцеремонно склониться
в ее сторону и буркнуть прямо в ушко, чувствуя, как она ежится и в тот
же миг приваливается ко мне крепче:
- Когда будет плющить от желания заняться сексом, я тоже тут.
- ЗАТКНИСЬ!
Она так яростно отпихнула меня, так, что я едва удержался на ногах и
содрогнулся от хохота. Хохот вполне допустим на людях, так? Босс
обернулся в нашу сторону, но это слишком смахивало на дружескую
перепалку, чтобы нарваться на нарекания.
Ее мордашка пылала огнем, но губы предательски кривились в улыбке. Она
демонстративно развернула шоколадку и, оторвав пару долек, впихнула в
рот и, не сдержавшись, простонала от удовольствия. Оставалось только
глазки
закатить.
- Вкусно, наверное? – уточнил я, умоляюще поглядывая на нее, и
заворожено
наблюдая, как она облизывается.
- Не дождешься! – гневно нахмурилась и, ловко расталкивая народ, ушла от
меня.

В следующий перерыв, в прохладе захлопнувшихся дверей, под суетливую
перепалку Босса и операторов, она бесцеремонно привалилась ко мне,
позволяя погладить себя по спине, и тихо выдохнула «спасибо».

С нами происходило что-то странное в те дни. Все вокруг было слишком
неправильным, чтобы быть реальностью. Крики, переезды, петляющие
суетливые улицы, жара, по-армейски прописанный до минут график.
Беззастенчивые жадные взгляды. Она словно отгородилась от этого,
спрятавшись в свой собственный личный кокон, а на меня все это давило с каждым часом все
больше, и только ее невозмутимость и редкие поглаживания удерживали меня
в руках. Это выматывало.

Мы никогда не были так близки - раньше. Мне стало казаться, что даже
слова были лишними, и мы просто молчали, стоя где-то рядом и
поеживаясь от ползающих по предплечьям мурашек, потому что кто-то все
равно срывался и прикасался к другому. Она чаще. Просто невинно
сплетая пальцы или убирая несуществующую пылинку с одежды. Толкая.
Передавая друг другу бутылку воды или какую-то еду. Мы как-то незаметно
друг для друга стали выбирать одно и то же на обед, и хуже того – есть
из одной тарелки, игнорируя то, что это вызывало больше интереса, чем нам
хотелось бы. Никто не задавал вопросов. Это получалось так естественно.
Да и какие к черту вопросы, если нас заставят сознаться, то следом
сотрут в порошок, предварительно демонстративно смешав с грязью. Мне
хватало того, что и так нас окружало. Ей… Она говорила, что ей все
равно, ей так проще, это ее личное и точка. Это был едва ли не
единственный вопрос, который мы так и не решались затрагивать.

Мне доводилось держаться из последних сил, пытаясь не отвечать ей,
потому что сорвись я однажды - весь спектакль полетел бы к черту. Я не
мог заставить себя не трогать ее. Она, наверное, интуитивно знала это и
опережала меня на один шаг, успокаивая меня здесь и сейчас и позволяя
мне эту глупую слабость, когда мы были наедине. Там, наедине, она
настолько безрассудно открывалась мне, что все сомнения исчезали
прочь.

И мы никогда еще столько не разговаривали – даже в самом начале, едва
познакомившись, когда мы могли болтать часами. Мы и теперь болтали –
вечерами, на маленьком балкончике, где, казалось, никого не было, кроме
нас, ласточек и вечности. Пробирались туда тайком, выпадая из реальности
на короткие полчаса перекура и, окрыленные, по очереди возвращались в
реальность, стараясь не пересекаться глазами и уходить подальше друг от
друга.
По телефону - ночами, ведь почему-то не смотря на усталость,
невозможно было просто упасть и заснуть, хотя бы от того, что не вместе
– даже в тишине и удаленности от криков и шумов атмосфера напряженности
и вечного подглядывания никуда не девалась. Мы говорили… о будущем,
мечтали и спорили.
Она была такой простой и домашней в те минуты, и я потихоньку привыкал
к тому, что так будет сегодня, завтра и потом – и это тоже было
странным. Как и ее забота - не навязчивая и ставшая уже необходимой. Как
и тысяча мелочей, которые делали наш новый уклад отношений правильным,
даже в этом насквозь фальшивом мире.

Было правильным – обнимать ее, откинувшись на гору
подушек в изголовье кровати, крепко обхватив руками за живот, оставляя
ей только иллюзию свободы, чтоб иногда могла сама переворачивать
страницы книжки, которую читала. И все. Ее это устраивало. Ни одной
попытки к бегству.

Было правильным - отвлекать ее, щекотать и тихо дышать в ушко,
наблюдая за россыпью мурашек у нее на руках и продолжая клянчить
что-нибудь.
Внимание, десерт, книжку, ответ на вопрос, который я задавал уже
несколько раз:
- Ты поедешь со мной? Правда?
- Кажется, я уже согласилась минут пять назад, - она даже не отрывалась
от книжки, продолжая гладить меня по предплечью и расслабленно лежать в
моих объятиях.
- А вдруг ты передумаешь?
- Господи, ты уже даже мою маму об этом спросил, утихомирься, -
выдохнула она, привалившись крепче ко мне, и чуть сильнее сжав мою
ладонь.
- А вдруг…
- Это уже будет в десятый раз…
- Ты зануда, - лелея каждый звук, я называл ее полным именем и вздыхал,
откидывая голову с ее плеча на подушку. – И почему мне так легко любить тебя, а?
Она хихикала и откидывала лицо назад на мое плечо и чуть склоняла его,
чтобы посмотреть мне в глаза:
- Может это судьба?
- Родственные души?
- Какая-то хрень типа кармы?
- Мы были знакомы в прошлой жизни?
- ШШшш… - она переворачивалась ко мне лицом и наигранно хмурилась:
- Вообще-то мне тебя любить не так уж легко.
- Это почему это? – ворчал я, забираясь ей под футболку и, дразня,
выписывал невесомые иероглифы на спине.
- Ты тоже зануда, - фыркала она уже у моих губ, выдыхая мое имя и нежно
целуя в ответ.- Дотошный и нетерпеливый.
- Кто-то против? – фыркал я, водя губами по ее ресницам.

В такие минуты – она заново воровала мое сердце, выжигала там свое
клеймо и возвращала – покореженным и еще более безумным. Она так мало
требовала взамен, что это бескорыстие делало ее еще коварней. Просто
жмурилась и забывала про книжку.
И это тоже было правильным.
И странным.

Как и то, что она позволяла сейчас видеть себя другой. Слабой и безумно
ранимой. Верящей в сказки и доброту. Впечатлительной и наивной.
Пожалуй, она вдруг открывалась в облике обычной девчонки, в которой не
было ничего сверх тривиальных девчачьих заморочек и проблем. Она
доверчиво жалась ко мне, как и раньше, если нас обступали в толпе.
Бежала на выручку, если меня кто-то доставал.
Я думаю, ее  страшило то, что меня разочарует подобное откровение, но
на самом деле, оно еще больше восхищало. Потому что ничего обычного в
ней не было. Потому что она до кончиков розовых ноготков принадлежала
мне и ни капли с этим не спорила. Она  отдавала себя без остатка.


Нас никогда еще так настойчиво не рассматривали. Тысячи внимательных,
бесцеремонных глаз, уставших, любопытных, недоумевающих. Никто не
удержался перед этим безумием. Даже те, кто знал нас. Даже ее мама. Даже
Босс. Это было тяжело – отгородиться и продолжать жить, словно за
стеклом аквариума, зная, что за каждым твоим движением наблюдают.
Мы учились прятаться еще укромней. Быстро срываться с места. .
Безоговорочно доверять друг другу. Беззастенчиво пользоваться предоставленными
услугами.

Большой парень осуждающе и грозно смотрел мне в глаза, демонстрируя, что
только присутствие нервно переминающейся с ноги на ногу девушки
заставляло его сдержать свою первую реакцию.

И да, он был польщен.

И да, я бы безумцем, подвергающим маленькую куколку, которую он тоже оберегал
– опасности.

Никакой фамильярности на людях, но из ее рук он тоже был не
прочь подъесть, равно как затащить без лишних просьб ее сумки и 
внеочередной раз проверить  ее безопасность.
- Все это не так уж сложно, но… ты уверена, что оно того стоит? – я едва
ли не впервые услышал, чтобы он обратился прямо к ней, да еще и на
«ты», но это было не так важно.
Он убил мой триуф- я едва ли не впервые озвучил просьбу от лица нас обоих.

Ничего обидного. Ладно.

Та, ради которой я это делал,  распрямила спинку, замерла на мгновение и недоуменно подняла бровь:
- Ммм…да, - пожала плечами, подтвердив невнятный ответ исчерпывающе
прямым взглядом.
-Ладно, без проблем, - он пожал плечами и, смешно покачивая головой,
оставил нас одних.

-Оно того стоит? – уточнил я на всякий случай, пристально рассматривая
ее макушку, пока она прятала лицо у меня на груди – ни одной живой души
в пределах маленького коридорчика.
- Ты глупый, да? – подняла она лицо и скривилась в обвинительной
гримасе.
- Глупый, занудный,  что-то забыл?
- Наверное, то, что я почему-то тебя люблю? – усмехнулась она, вставая
на цыпочки, коротко целуя в щеку и удирая - подальше, от меня и от
чьих-то приближающихся шагов.

Самое безумное в нашей новой жизни – она уходила от меня, всегда
подчеркнуто быстро, словно заранее остерегаясь, что я пойду за ней, и
перед тем как исчезнуть из моего поля зрения, оборачивалась и смущенно
улыбалась.

Все остальное этого стоило.