2.17
Скорее всего, это было очередной ошибкой.
Пора бы привыкнуть. Посмеяться над собственной наивностью.
Всего лишь свидание, на которое несешься опять – за тысячи километров,
предварительно все продумав и просчитав. Маленький сонный городок,
раннее утро, мрачный, стилизованный под ирландский паб с цветами на
окнах и темными балками под потолком. Кому-то придет в голову, что мы
можем быть там? Вряд ли. Те, кто могут нас узнать – еще мирно спят в это
время.

Она уже ждала меня в глубине тускло освещенного зала, сдвинув смешную кепку
на бок, и продолжая свирепо тянуть вниз короткие локоны, словно желая
ускорить их рост. Попыталась выглядеть не так, как всегда, и стала
похожа на француженку-лесбиянку, которая когда-то жила рядом с нами и
которую ужасно не любила моя мать. Мне трудно было удержать улыбку, и
вовсе не потому, что наша соседка мне самому нравилась. Я опоздал, она
нервничала и уже злилась, наверное.
Ее злость всегда была очаровательной.

Черт, я не видел ее всего две недели и уже жалел, что мы договорились,
что сегодня не будет никаких мотелей, просто свидание.
Пара часов на прогулку. Мне возвращаться назад и работать всю ночь, но
доберусь я быстрее, ей нестись за рулем весь остаток дня. Меня все еще
холодило от осознания, что она выехала в полночь, и опять проведет день
за рулем. Придуманный вчера компромисс, озвучив который я могу не выжить – Большой парень отвезет ее домой и вернется на самолете, если раньше она не
убьет нас обоих. По крайней мере, я попытаюсь оттараторить
подготовленную речь до конца. Может, выживу. Может, увидев его уже в
машине она будет меньше ругаться.

-Эй, принцесса, тут свободно? – она подняла глаза и едва сдержала хохот,
потому что мой камуфляж тоже был смешным. Она вытянула маленький букет
маргариток из моей руки и уткнулась в них лицом. На носу появилось
желтое пятнышко от пыльцы. Жутко трогательно. Ночи с телефоном этого не
заменят. Она была совсем не сердитой, перед ней стояла огромная еще
дымящаяся чашка кофе с молоком и блюдо с пончиками - это явно скрасило
ее ожидание. Уголок рта был в сахарной пудре, и это обеспечило меня
фантазиями на ближайшие недели.
- Вообще-то мой парень тоже дарит мне цветы, так что особо не надейся,
пингвиненок, - усмехнулась она мне в тон, пока я плюхался на стул
напротив нее, вытягивая остатки пончика из ее руки.
- Почему «пингвиненок»?- обиделся я, заглатывая добычу и коварно отпивая
из ее чашки. - Вполне импозантно, как мне казалось.
- Ты тоже черно-белый, важный, неуклюжий и не умеешь летать, – она
по-прежнему пряталась за цветами, и я по-прежнему с трудом держался,
чтоб не поцеловать ее. В зале все равно никого больше не было. Не желая
сидеть так далеко, я пересел на стул рядом с ней, переплетая под
столом наши пальцы и поглаживая ее ладонь, пытаясь загладить ее смущение
и свою нетерпеливость хотя бы иронией:
- Знаешь, похоже, ты абсолютно не ценишь его цветы, раз со мной
кокетничаешь.
Удалось. Она ухмыльнулась в ответ. Ладошка была теплой, сухой,
немножко липкой от сиропа и крепко сжимала мои пальцы. Пожалуй, ощущение
ее тепла было как глоток воздуха в разреженном пространстве другого
мира. Того, где она была только голосом, текстом и фотографией на
заставке. Не мало, но не достаточно.

- В моей любимой книжке все еще лежит засушенный цветок из его первого
букета. Не надейся.
- Да? – надулся я, пытаясь не выпрыгнуть из образа и хватая следующий
пончик.
- Который был на день рождения, - снисходительно объяснила она, еще
сильнее сжав свою руку в кулачок, позволяя обхватывать его пальцами.
- Что у меня совсем нет шансов? – горько выдохнул я, умоляюще хлопая
ресницами, у нее же научился.
- Ну… - ненадолго замялась, отхлебнула кофе из чашки, выдернув ее из
моих пальцев, и глянула на меня из-под опущенных ресниц. Смертоносно. Черт возьми, мне бы так. Она пропела почти по слогам: – Ты красавчик.
- О…- застонал я, закрывая лицо свободной уже тоже липкой рукой, и глядя
на нее сквозь пальцы. - Ты тоже.
Она фыркнула, становится красоткой сегодня, точно было не в ее планах, скорее наоборот, но ее трудно было чем-то испортить. Абсолютно бессмысленно. Она отвернулась на миг к окну, разорвав наши взгляды. Пока это еще можно было
сделать, чтобы снова не обжечь меня.
- Ты не объективен ко мне.
- Почему?
- Ты же меня любишь, - буднично пожала она плечами, снова отпивая кофе из уже полупустой кружки. Для нее лишние объяснения были не нужны? Так же как мне не нужны подтверждения ее красоты или нежности? Наконец-то.
- Неужели поверила? – хмыкнул я, хватая следующий последний пончик.
Неожиданная мысль заставила меня тоже сделать умоляющее лицо, и еще
старательней копируя ее, поклянчить: – Расскажи мне о нем.
Она обернулась ко мне и недоуменно переспросила:
- О ком?
- О своем парне.
Она скривила губки в ухмылке и смущенно толкнула меня плечом,
отрицательно помотав головой.
- Давай, принцесса, иначе я решу, что ты его придумала, чтоб отшить
меня, - хрипло пробормотал я ей на ухо. Она поежилась от мурашек и
хихикнула, привалилась ко мне крепче, осторожно погладив наши сплетенные
руки свободной ладошкой:
- Ну…он веселый.
- И все?, - разочарованно скривился я.
- Забавный, - добавила она с нежной улыбкой, словно что-то вспоминая.
- Фу, - отрезал я, доедая последний пончик.
- Он не умеет обманывать и притворяться, - я пожал плечами, не понимая,
хорошо это или плохо, собирая остатком пончика глазурь с блюда. Она
печально добавила: – Он неряха и ворчун.
Я закатил глаза и фыркнул. Она развернула мое лицо к себе, взяв за
подбородок и вытирая сироп салфеткой с губ, и улыбнулась еще нежней:
- Он настоящий. И все, - нахмурилась она, когда я отрыл рот, чтоб
засыпать ее комментариями. - Твоя очередь.
Пришлось отмахнуться от нее, самым невинным способом и допить кофе:
- Я все съел.
- Он тоже обжора, - добавила она, и выжидающе уставилась на меня. – Не
заговаривай мне зубы, отвечай, кто я?
- Принцесса, - как само собой разумеющееся ответил я. – Прямым рейсом из
моих снов.
Она демонстративно громко выдохнула, оттолкнула меня и выкрутила руку,
схватила свою сумку. Сердито фыркнула, нахмурилась поднимаясь:
- С тобой можно нормально разговаривать?
Если б она так не виляла попкой по пути к выходу, я бы поверил, что она и
правда рассердилась.
Я попытался расплатиться с сонным официантом, но счет уже был оплачен,
пришлось просто идти за ней следом. Быстро, разыскивая в неудобных
карманах телефон, чтоб позвонить ей, и узнать, куда она ломанулась. Чего
я не ожидал, так это то, что я буквально натолкнусь на ее спину, прямо
у входной двери и едва не собью с ног. Словно просто стояла и ждала этого.
- Купи мне мороженное, - привалившись ко мне и жадно рассматривая
открывающуюся лавку со сладостями, попросила она.
- Ни за что, ты же только болела, - как мне казалось, строже уже не
куда, но она снова зыркнула на меня из-под ресниц, и мне оставалось
только стонать и искать снова запихнутые в неудобный карман деньги.
- Пожалуйста! – запрыгала она, хлопая в ладошки.
- Прекрати, малышка, ты как маленькая, - ворчал я, решив, что придется
очень быстро кусать мороженное, два укуса на один ее – и она просто не
успеет замерзнуть. Но на всякий случай предупредил: – Если заболеешь,
учти, я тебя накажу.
- Ммм…. – простонала она, покорно топая следом за мной. – Сделай
это, пингвиненок, и я тебе расскажу еще подробностей.
С мороженным и связкой кислотно-ярких воздушных шаров в придачу, мы
перешли улицу и пошли вниз, по тенистой аллее, которая если не наврал
интернет, должна была привести к маленькому парку у реки. Городок еще
спал, редкие пешеходы сонно кивали, проходя мимо, точно старым
знакомым, имена которых они будут потом вспоминать оставшийся день,
пара весело хихикающих девчушек в ярких спортивных шортах, пробежала
мимо.
- Что будет, если нас засекут? – выдохнула она, пряча в сумку букет и
доставая очки из чехла.
- Да ничего, - пожал плечами я, наклоняясь и осуществляя свой замысел.
Мороженное было и впрямь вкусное.
- Тогда зачем мы прячемся? – она стянула с моего носа очки с прозрачными
стеклами без диоптрий и натянула солнцезащитные. – В них все равно все
искажается.
- Ни хуже чем в линзах.
Она тихонько простонала:
- Не начинай, - я снова склонился над ее мороженным, и она, понимая, что
в ладошке почти ничего уже не осталось, отдернула ее. - Мое!
- Рассказывай, - потребовал я, когда мы вошли в парк. – Хочу пикантных
подробностей.
- Ты меня обманул, - надулась она, слизывая остатки мороженного острым
юрким язычком. – Обойдешься.
Деревья по аллее, нисходящей к реке росли так тесно, что там было почти
темно и точно безопасно. Я обнял ее за плечи, она облегченно выдохнула,
вжимаясь мне в бок. Мы вышли к заводи, неторопливой и грязной. Она села
на импровизированные качели, подвешенные на огромном дереве у воды и,
порывшись еще в сумке, вытянула булку. Отламывала маленькие кусочки и
швыряла их в воду. Плюхнувшись рядом, я вытягивал отломанные кусочки из
ее рук и пытался закинуть их подальше, надеясь приманить птиц.
- В путеводители мне обещали уток. Где вы, дикие голодные птицы?
- Тебя все сегодня обманывают, - улыбнулся я, снова обнимая ее. Она
потянулась ко мне, случайно выпустив шарики из рук, словно забыв, что
все еще держала их – и они стремительно понеслись вверх, кружа над
рекой. Словно завороженная, она смотрела, пока они кружились там,
подхваченные ветром. - Скажи честно, ты из-за уток приехала?
Она рассмеялась и помотала головой.
- Красиво, правда? – мечтательно выдохнула , когда последний скрылся за деревьями на противоположном берегу.
- Ты такой ребенок, - фыркнул я, целуя ее висок.
- Кто бы говорил, - надулась она, опуская голову мне на плечо. – Я
соскучилась.
- Не говори мне этого, это жестоко, - выдохнул я, обхватывая ее второй
рукой.

Мы молчали. Я гладил ее волосы, мне казалось, что она смотрит на
приплывших уток, но когда я все-таки развернул ее лицо к себе, глаза
были закрыты, и она так нежно улыбалась, что вся моя выдержка полетела к
черту.

Мы целовались. Долго. Качели лениво покачивались почти нам в такт. Она
немного развернулась и поджала под себя ногу, чтоб было удобнее, а я так
просто навис над ней с трудом удерживая остатки сознания в руках, а
качели в равновесии. В этом не было особой страсти, только привкус,
только обещание, но этого и так было слишком много. Весь мир съежился. Мир – всего лишь расстояние от моих дрожащих пальцев до кромки белья на ее спине. От вкуса мороженного ее губы были прохладнее и слаще, и это не прибавляло
мне терпения. Поцелуев было уже так много и в то же время так бесконечно мало.
- Не пыхти, мы скоро встретимся снова, - оторвалась она, с трудом
восстанавливая дыхание.
- А сама?
Она хмыкнула и снова уткнулась лицом в мои плечи.
- Я жутко люблю тебя, малышка, ты знаешь это, да? – шепнул я ей в
макушку, и она кивнула, не поднимая лица.

Она не убила меня. Слишком сонная и разнеженная.
Смущенно кивнула Большому парню и почти безропотно отдала ему ключи,
скривившись на прощанье:
- Ты слишком защищаешь меня. Это неправильно.
- Плевать, - кивнул я тому на прощанье. – Я слишком люблю тебя.
Она надулась и поджала губы, небрежно толкнув меня кулачком.
- Скоро увидимся.
- Угу, - кивнул я еще раз, сцепив на миг руки, а потом наплевав на все и
не в силах просто смотреть, как она отворачивается, притянул ее к себе,
жарко и быстро целуя. Ни ответа, ни сопротивления.
Тихий выдох:
- Люблю тебя, – почти у моих губ и еще один поцелуй – такой же мокрый и
безумный, с цепко зажатыми волосами в кулак на затылке и толчком в живот
другой ладошкой, чтоб не успел расслабиться.

Неужели к этому можно привыкнуть?
Неловкое покашливание и быстро разжатые ладошки.
Хлопнувшая дверь в машине и звонкий сигнал, чтобы я посторонился.
Большой парень так резво тронулся с места, что мне даже показалось, что
он боялся, что я кинусь им в след.
Он не сильно ошибался. Пора бы привыкнуть.
И ничего смешного в этом не было.