Англия 1821 г. Где-то недалеко от Шеффилда.

Изабелла задержала дыхание, прикусывая обветренную пухлую губку до боли – она делала так каждый раз, когда раздавался переливистый всплеск воды в нескольких метрах от нее, и в озеро с головой погружался граф Видгрэйф. Абсолютно обнаженный…
Белла прикрыла глаза, но лишь на мгновение, стараясь не упустить ни секунды этого великолепного зрелища. Она знала, что поступает нехорошо, да что там – она поступает отвратительно, как какая-нибудь гулящая девица, подобная тем, что постоянно ошивались возле таверны мистера Стивенсона. Изабелла даже представить себе не могла, что бы с ней сделал отец, если бы узнал, чем занимается его дочь вот уже больше месяца. Наверное, отрекся бы… Нет. Сначала бы высек, а потом отрекся. Да, именно так.
Судорожный вздох вырвался из юной груди, когда граф подплыл ближе к берегу и встал на дно, позволяя Изабелле жадно оглядывать его сильное мужественное тело. Вода ручейками стекала по его коже, струясь, очерчивая рельефные мышцы груди, плоского живота…
Девушка досадливо нахмурилась, не имея возможности посмотреть на ту часть тела, что сейчас скрывалась под водой, при этом неизменно краснея.
- Эдвард… - благоговейно прошептала она и тихонечко захихикала, будто бы сказала что-то запрещенное. Ей нравилось повторять имя графа Виндгрэйф, которое подходило ему как нельзя лучше – такое же красивое, как и он сам.
Эдвард встряхнул головой, сбрасывая влажные капли со светлых волос, и провел по ним ладонью, отбрасывая назад влажные пряди. Белла, задержав дыхание, сильнее вдавила кончики нежных пальчиков в жесткую кору старого дуба: как же она любила, когда он так делал. За последний месяц она сумела многое узнать об этом мужчине: как он больше любит плавать, как зовут его коня, как он ласково говорит с ним, и насколько мелодичен его низкий грудной смех...
- Эдвард… Милорд, какой же вы прекрасный, - горько пробормотала она, мечтательно поджимая губы.
Изабелла уже давно слышала об этом человеке – еще когда была совсем девочкой. Тетушка Энн с матерью Беллы частенько сплетничали за чашкой чая, не обращая внимания на ее присутствие в комнате, наивно полагая, что ребенок занят исключительно куклами и более ничем, в то время как Изабелла чутко прислушивалась к каждому их слову. Взрослые разговоры – это так необычайно интересно… Правда, добрую половину из сказанных слов девочка не понимала, но это нисколько не портило ей удовольствия от мнимой причастности к происходящему.
- О, Энн, ты слышала? Каллен младший снова попал в немилость своего отца! – шептала миссис Суон, поправляя чепец на голове. – Поговаривают, что он завел очередную связь. И с кем бы ты думала? С женой маркиза!
- Подожди, Рене, - усомнилась тетушка Энн. – А разве его последней победой не была содержанка лорда Бишопа? Говорят, был страшный скандал – Бишоп страшный собственник.
- Это уже вчерашний день, - махнула рукой миссис Суон. – Кембридж окончательно испортит этого молодого джентльмена, - посетовала она, отпивая душистый чай. – Даже не знаю, как все это выдержит лорд Видгрэйф!
- Поразительно, ведь Эдварду всего девятнадцать лет! – вздохнула тетушка Энн, разводя руками. – А уже такой… повеса, - тихо добавила она, оглядываясь на Изабеллу.
- Ничего удивительного. Ведь он красив, как черт, - шепотом добавила миссис Суон, и они с сестрой негромко рассмеялись, плутовато прикрывая ладошками рты.
Белле было всего двенадцать, и она не знала ни кто такие содержанки, ни кто такие повесы, и уж точно она не знала, как выглядит черт, но очень сомневалась, что он может быть красив. По крайней мере, отец Бертран – священник их приходской церкви - не согласился бы с таким утверждением.
А вот в красоте самого Эдварда, ставшего графом Виндгрэйфом после кончины Каллена старшего, ей довелось убедиться самой лишь спустя пять лет: как раз в день ее семнадцатилетия. И было ли это подарком или проклятьем – девушка не могла определиться.
Был ужасно жаркий день, а поскольку празднование намечалось только на вечер, Изабелла, по обыкновению своему, отправилась к маленькому чистому озеру, спрятавшемуся в глубине небольшого леса, что располагался неподалеку от их деревни. Она знала, что земли эти принадлежат графу Виндгрэйфу, и находится ей здесь нельзя, но место было таким чудесным, так кстати спасало от жары в своей тени, что Белла не могла удержаться от соблазна насладиться уединенностью этого природного уголка.
Сбросив туфли, она подняла юбки до колен и с радостным смехом зашла в воду по щиколотки, наслаждаясь лаской теплой воды, но не успела даже закрыть глаза, чтобы по привычке предаться своим мечтаниям, как услышала чей-то голос, приближающийся к ней с каждой секундой все ближе.
- Тише, тише, Гром, - со смехом уговаривал красивый мужской голос. – Уже скоро.
Испугавшись, Изабелла неловко вылезла из воды, подхватила свои туфли и успела только забежать за старое дерево, когда возле озера показался он – самый красивый мужчина, которого только встречала девушка.
Она честно хотела оставить его одного, но невольно загляделась на то, как бережно он гладил своего коня, какая светлая, заразительная улыбка расцвела на его лице, когда он огляделся кругом.
- Давно я здесь не был, - проговорил он и глубоко вздохнул, а затем… А затем одним движением вытащил белоснежную рубашку из брюк и стащил ее через голову, обнажая словно выточенный из гранита торс. Белла замерла, но не отвела глаз, чувствуя, как начинает дрожать от неизведанного ранее волнения.
Она зажмурилась, только когда граф стянул сапоги, а вслед за ними и брюки, полностью избавляясь от одежды.
- Ох… - выдохнула Изабелла, но уже через секунду любопытство пересилило смущение, и она приоткрыла сначала один, а затем и другой глаз, с замиранием сердца впервые в жизни глядя на голого мужчину. Прекрасного мужчину.
Его тело поразило ее, шокировало и… заворожило. Она не знала, даже не догадывалась, что именно скрывается под покровами материи мужского костюма, и теперь не могла отвести взгляда от широких плеч, рельефной груди, плоского живота, длинных сильных ног…
Глаза Беллы широко распахнулись, когда она взглядом скользнула по атлетической фигуре и остановилась на той части, что всегда считалась самой секретной и самой… запретной. Вид этот настолько изумил девушку, что она, на удивление не испытав никакой брезгливости или отвращения, едва не выдала свое присутствие, чуть не упав вперед, разглядывая столь отличительную от женского тела особенность.
Она наблюдала за молодым мужчиной, когда он плавно, будто хищное животное, прыгнул в воду, и прижималась к твердому стволу дерева, слыша, как шумит в голове разгоряченная кровь – Белла пришла сюда за прохладой, но нашла совершенно обратное: непонятный, томительный жар, что разлился по всему ее хрупкому телу.
Лишь когда предмет столь пристального изучения Изабеллы вылез из воды, оделся и, легко вскочив на белоснежного коня, стремительно ускакал прочь, она сумела медленно отодвинуться от дерева, а затем побежать, что было сил, домой.
Добежав до родного порога, Белла незаметно проскользнула к себе в комнату, захлопнула дверь, села на пол и хотела было заплакать от переполнявших ее чувств, но не стала, а лишь дышала, дышала, как сумасшедшая: глубоко, часто, до головокружения…
Когда она смогла успокоиться, то поднялась и взглянула на себя в зеркало.
- Бесстыдница! – гневно прошептала Изабелла собственному раскрасневшемуся растрепанному отражению и резко отвернулась, клянясь, что никогда больше не отправится на то озеро.
Так же горячо она клялась, что делает это в последний раз, когда на следующее же утро отправилась в ставший для нее запретным маленький оазис.
Но к разочарованию девушки, в тот день человек, ставший причиной ее бессонной ночи, так и не появился, как не появился и на второй день, и на третий…
На четвертый день она случайно услышала очередной разговор тетушки Энн с матерью, активно обсуждавших приезд молодого графа, что прибыл в поместье уже как с неделю, а в деревне появился только сейчас.
- О, он стал еще красивее! – причитала тетушка Энн. – Так возмужал! Светловолосый красавчик. Как же повезет той, кого он выберет в жены!
- Жены! Неизвестно, сколько женских сердец он погубит до своей свадьбы. Мне Лиза рассказывала сама, что ее дочка, Роузи, едва не лишилась чувств, когда он только взглянул на нее – говорит, у него колдовские зеленые глаза! – зашептала миссис Суон, а Изабелла, стоявшая возле дверей в гостиную, где велся разговор, только покачала головой.
- Да дочери Лизы только дай повод. Все норовит в обморок упасть, - отмахнулась тетушка Энн. – Но глаза у него и правда обворожительные. Я сама заметила, когда он проезжал мимо на своем чудесном белом коне. Я таких красивых животных еще не видывала.
- Под стать хозяину!
- Верно-верно!
Женщины снова захихикали, а Белла, зажав рот ладошкой, боялась, что уподобится Роузи и тоже упадет без чувств после пугающего осознания – в тот день она видела самого графа! Конечно! Кто же это еще мог быть? Такой красивый и свободный, да еще и на земле Виндгрэйф…
Изабелла побоялась представить, что бы случилось, если бы он обнаружил ее… Конечно, ее бы не выпороли, как крестьянскую девчонку, ведь она дочь джентльмена, пусть и не из богатой семьи. Однако…
«Но ведь он не обнаружил» - мелькнула предательски озорная мысль, слишком соблазнительная, чтобы игнорировать ее.
Белла посомневалась очень недолго, прежде чем успокоить себя тем, что если она еще разочек сходит в то место, ничего страшного не случится, особенно учитывая, что граф больше не появлялся на озере.
Девушка выскользнула из дома и уже через полчаса стояла возле своего дуба, трясущимися руками держась за мощный ствол – белоснежного коня, мирно прогуливающегося по берегу, она заметила еще издалека.
С того момента Изабелла не пропускала ни одного дня, и пусть не всегда ей удавалось застать Эдварда, каждый раз, когда это случалось, она испытывала невероятный, неописуемый восторг, и странное тягучее желание… Желание чего-то, чего она и сама еще не понимала.
- Никогда… Больше никогда, - горько прошептала она и на этот раз, бесплодно обещая себе, что сегодня вернется домой, и забудет об этом озере, о Эдварде… И прекрасно понимая, что не сможет этого сделать.
Белла закрыла глаза, глубоко вдыхая: в последнее время ее сердце стало неуловимо, но болеть, стоило ей заметить приближение его милости, и она попыталась успокоить его, прислонившись лбом к колючей коре.
Но когда Изабелла снова взглянула на озеро, то Эдварда там не оказалось. Странно, ведь она не слышала шума воды.
Нахмурившись, девушка тихонечко повернулась и, сделав шаг, переместилась к другой стороне дерева, выглядывая оттуда, но открывшийся ее взору участок так же был пуст.
- Кого-то потеряла, милая?
Насмешливый низкий голос, прозвучавший над ухом Изабеллы, буквально заморозил ее. Кажется, она даже перестала дышать: страх… нет, ужас сковал ее, пока она широко распахнутыми глазами смотрела перед собой.
- Ну что же ты? Не хочешь повернуться ко мне? Кажется, ты хотела меня рассмотреть, - откровенно веселясь, настаивал Эдвард, а то, что это был именно он, девушка уже не сомневалась.
Вот только поворачиваться она не хотела – ей хотелось сгореть от жгучего стыда, что охватил все ее существо, и это придало ей сил для того, чтобы неловко дернуться в попытке убежать.
- Не так быстро, - рассмеялся граф, с легкостью предотвращая ее попытку к бегству. Обхватив одной рукой тоненькую талию девушки, он резко развернул ее к себе лицом и прижал к дереву, а затем, изучив неспешным взглядом ее перепуганное лицо, добавил: - Красавица.
Белла впервые смотрела на него так близко, и он оказался еще красивее, чем ей виделось раньше, а блестящие зеленые глаза, обрамленные пушистыми мокрыми ресницами, на самом деле были околдовывающими.
Но девушка была слишком напугана, чтобы любоваться им, и, сама того не замечая, начала дрожать под его пристальным взглядом.
- Прошу вас... Прошу, простите, - залепетала она, глядя на него снизу вверх. – Я не хотела… Я, я… не хотела… Я хотела уйти… Я…
- Каждый раз? – прищурившись неожиданно спросил Эдвард, а с его губ не сходила уверенная улыбка.
- Каждый раз! – воскликнула Белла. – Клянусь, что…
Она внезапно умолкла, оцепенев: он знал, он все это время знал, что она приходит сюда и подглядывает за ним… Ей никогда, ни за что не оправдаться за свое поведение.
Отчаяние смыло всю краску с зардевшегося лица Изабеллы, и она, коротко выдохнув: «О Боже…», начала оседать на землю.
- Тише, тише, - удивительно мягко проговорил граф, подхватывая девушку и крепко удерживая ее за талию. – Как тебя зовут? – спросил он, возвращая Изабеллу к реальности своим вопросом, и она слабо ответила:
- Изабелла.
- Изабелла, - ухмыльнувшись, негромко повторил Эдвард, и по телу девушки пробежалась другая, незнакомая ей дрожь, вызванная вовсе не страхом. – Сколько тебе лет?
- Мне… Мне семнадцать, - захлопав ресницами, ответила Белла, окончательно приходя в себя. Она уже довольно твердо стояла на ногах, но граф не думал отпускать ее, все еще придерживая за талию.
- Маленькая любопытная птичка, - усмехнулся он, и Изабелла смущенно опустила глаза, различая странные волнительные нотки в его голосе, однако тут же подняла взгляд к лицу графа, напрягаясь, как струна: она только теперь заметила, что он все так же обнажен. И так невероятно близко…
Эдвард негромко рассмеялся над ее реакцией.
- Что же ты испугалась? Разве ты уже не видела всего этого? – неспешно спросил он, выгибая одну бровь. – Разве не это так влекло тебя? – еще тише сказал он, вновь заставляя сердечко Беллы набирать бешеный ритм. – Не бойся, - склонившись к девушке чуть ниже, граф взял ее безвольную руку и приложил к своей обнаженной теплой груди, выманивая из девичьей груди судорожный вздох.
Эдвард накрыл ее пальчики своей большой ладонью и, не отрывая потемневшего взгляда от ее изумленного лица, начал спускать ее ладошку вниз, позволяя ощутить крепость своих мышц и тепло влажной кожи.
Белла потеряла дар речи, не сопротивляясь, а когда почувствовала пальцами мягкость вьющихся волос внизу живота Эдварда, то устремила шокированный взгляд вниз, теперь имея возможность увидеть его тело вблизи. Даже грудной смешок графа не отвлек ее от этого занятия, и когда он положил ее ладонь на прямое доказательство своего возрастающего желания, она лишь тихонечко вздрогнула, почувствовав нежность кожи наливающейся плоти.
Эдвард шумно выдохнул, обжигая лицо Изабеллы своим дыханием, и убрал свою ладонь, упираясь ею в ствол дерева возле головы девушки.
Она хотела было последовать его примеру, но он остановил ее:
- Нет, не убирай руку, - полуприказ, полумольба прозвучала в его голосе, и Белла не посмела ослушаться, опьяненная происходящим. – Погладь его, Изабелла, - хриплым голосом проговорил Эдвард, на секунду прикрывая глаза, когда девушка сделала, как он сказал. – Сожми пальчиками, - практически прошептал он, и синхронно с ее движением его длинные пальцы почти до боли вжались в ребра девушки.
Белла почувствовала, что мужская плоть в ее руках становится больше, горячее, и удивленное «о», округлило ее аккуратный ротик.
- Ты думала об этом, Изабелла? – приблизившись к ней, прошептал на ухо граф, щекоча губами чувствительную кожу. – Хотела прикоснуться ко мне? – спросил он, и пугающее, но еще более манящее обжигающее предчувствие чего-то неиспробованного, незнакомого, но несомненно сладкого, заставило Беллу едва слышно ответить: «Да», хотя на самом деле она никогда не задумывалась об этом, просто наблюдая, любуясь…
- Маленькая любопытная птичка, - снова сказал граф, чувственно изогнув губы в ухмылке. – Позволь мне удовлетворить твою пытливость.
Изабелла не успела ответить, прежде чем Эдвард обхватил ее руками, прижимая к сильному телу, и накрыл ее губы требовательным поцелуем. Она вскрикнула от неожиданности, а граф не замедлил воспользоваться этим, проникнув языком в мягкость ее невинного нежного рта, лаская, сводя с ума, соблазняя…
Белла не знала, что в мире существует такой фейерверк, такое сумасшествие ощущений, чувств, эмоций… Она тонула в ласках Эдварда, в его прикосновениях и не хотела выплывать – ей просто не был нужен воздух…
Но когда сквозь манкий туман наслаждения Изабелла ощутила, как длинные ласковые пальцы графа, ловко пробравшись под слои тонких юбок и белья, сначала настойчиво дотронулись до ее бедра, а затем плавно прикоснулись к шелковому треугольнику между ее стройных ног, то осознание того, что она делает что-то неправильное, плохое вмиг рассеяло всю сладость момента.
Белла отвернулась, разрывая влажный жаркий поцелуй, тотчас ощущая губы Эдварда на своей шее, и, набрав в легкие воздуха, резко выкрикнула: «Нет!»
Но не столько сам протест, сколько отчаяние, прозвучавшее в нем, остановило графа, и он замер, тяжело дыша, все так же прижимая изящную дрожащую фигурку к себе.
- Прошу вас, милорд, - всхлипнув, начала Изабелла, не замечая, как огромные слезы, за мгновение скопившиеся в глазах, начали падать с ее длинных ресниц. – Простите меня! Я не хотела ничего дурного, - вновь поддаваясь испугу, лепетала девушка. – Я не хотела… Не хотела вторгаться… Я просто… Вы такой красивый, и я…
- Шшш, - нахмурившись, остановил бессвязный поток оправданий Эдвард. – Посмотри на меня. Изабелла, посмотри на меня, - успокаивающе заговорил он, поднимая заплаканное девичье лицо за подбородок. – Разве я выгляжу рассерженным? – усмехнулся он, поймав, наконец, ее взгляд.
- Ннн… Нет? – неуверенно произнесла Белла и робко улыбнулась, глядя, как искренне рассмеялся граф, сжав ее в объятиях еще крепче.
- Нет, - подтвердил он, смотря ей в глаза. – У меня просто кончилось терпение: надоело ждать, когда же ты выйдешь из-за этого треклятого дерева и присоединишься ко мне, - насмешливо, но без злобы заметил он.
Изабелла опустила глаза, упираясь взглядом в сильную грудь, к которой была прижата, и ощутила, как изящные пальцы графа стирают остатки слез с ее горячих щек.
- Откуда ты, птичка? – негромко спросил он.
- Я… из деревни, милорд, - так же ответила Белла.
- Это я понял, - рассмеялся он. – Кто ты?
- Кто я?
- Изабелла… - многозначительно начал он, поднимая брови.
- Я… О, милорд, пожалуйста, если мои родители узнают, то… то отрекутся от меня. Или высекут. Или то и другое, - затараторила она, подумав, что он хочет привести ее домой, как провинившегося сорванца.
- Я не собираюсь ничего рассказывать твоим родителям, - заверил ее Эдвард, нежно проводя ладонями по хрупкой спине, пытаясь успокоить. Однако чем дальше Белла находилась в его руках, тем яснее понимала, насколько непристойно было ее положение, и тем более неловко себя чувствовала. – Как тебя зовут? – спросил граф.
- Изабелла Мари Суон, - призналась она, зажмурившись.
- Суон? Чарльз Суон твой отец? – не скрывая удивления, спросил граф, и после короткого кивка отчаянно покрасневшей девушки, задумчиво добавил: - Значит, ты дочь джентльмена.
- Пожалуйста, отпустите меня, - горько пробормотала Белла, понимая, что она вовсе не достойна так называться. Разве дочь джентльмена может вести себя подобным образом? Нет, никогда.
- Отпущу, - улыбнулся Эдвард, но напротив притянул ее к себе еще ближе. – Если пообещаешь прийти сюда завтра. В это же время.
Изабелла хотела отказаться и навсегда позабыть пережитый ею позор. Только выбросить из памяти пережитое в руках графа удовольствие она не смогла бы… не захотела бы. И одно, к сожалению, следовало рука об руку с другим.
- Обещай мне, - прошептал Эдвард, склоняясь к губам Изабеллы.
Она, испугавшись снова потерять рассудок от его прикосновения, судорожно закивала:
- Обещаю, обещаю!
- Ну, тогда бегите, мисс Суон, - улыбнулся он, но прежде, чем отпустить ее, легонько поцеловал припухшие после жадных ласк губы.
И Белла действительно побежала так быстро, как еще никогда не бегала, а оказавшись у себя в комнате, бросилась на высокую кровать и горько разрыдалась, осознавая, что произошло, и ощущая смутное предчувствие пугающих перемен в своей жизни… И сулило ли это что-то плохое или, напротив, хорошее, было неизвестно.
На следующий день за завтраком Изабелла была бледнее полотна. Ее болезненный вид настолько отличался от обычного, пышущего здоровьем, что даже мистер Суон, никогда не выделявшийся разговорчивостью, хмуро поинтересовался у дочери, все ли с ней в порядке.
- Да, сэр, - изобразив на лице улыбку, ответила девушка. – Я просто... плохо спала. Очень душно.
Чарльз помедлил немного, но все же кивнул, решив не вникать в подробности – вдруг Изабеллу беспокоили проблемы, которые не были предназначены для мужского внимания?
После обеда Белла вышла из дома, направляясь по уже привычному маршруту без былого детского восторга, и даже погода, казалось, почувствовала ее настроение, прикрыв солнце сероватыми облаками.
Изабелла понимала, почему идет на эту встречу: во-первых, она дала обещание, и не могла его нарушить в силу своего воспитания, а во-вторых, девушка имела глупость сказать свое настоящее имя его милости, и теперь он спокойно мог прийти к ним в дом, рассказать о ее неподобающем поведении родителям… Конечно, он обещал этого не делать, а подозревать Эдварда в вероломстве у Беллы не было никаких оснований, но ведь он имел полное право поступить так. Разве можно было бы его за это осудить?
С другой же стороны, несмотря на то, что Изабелла понимала, почему идет к озеру, она не имела ни малейшего понятия зачем.
А что если…
Девушка остановилась, как вкопанная, когда мысль о том, что он хочет снова проделать с ней то же, что и вчера, прижимая к себе, одновременно и обожгла ее, и взволновала. Белла смутно представляла себе, что должно было происходить между мужчиной и женщиной после поцелуев, особенно таких, какими одарил ее Эдвард, но вполне ясно понимала, что, скорее всего, после этих действий от ее девичьей чести останется лишь грустное воспоминание…
Она едва не развернулась, чтобы убежать обратно, несмотря на данное ею слово, но успела остановиться, сообразив, что если бы граф Виндгрэйф хотел лишить ее невинности, то сделал бы это еще вчера. Он без особого труда сумел бы сломить ее сопротивление своими поцелуями, ласковыми руками, которые могли быть не только настойчивыми, но и нежными – как тогда, когда он гладил ее по спине, успокаивая...
Приложив ладони к щекам, загоревшимся румянцем от смущающих воспоминаний, Изабелла пошла дальше, приходя к выводу, что единственной причиной, по которой милорд хотел снова увидеть ее, это желание проучить дерзкую девчонку.
Правда, всего на секундочку, она подумала, что могла понравиться Эдварду, но тут же эта идея показалась Белле смешной, ведь граф был так красив, богат, знатен. А она… А она была самой обычной девушкой, которую можно было бы назвать милой, но никак не красавицей. Правда, у Изабеллы были прекрасные волосы, которые темным тяжелым каскадом рассыпались по ее плечам каждый вечер, когда она освобождала их от заколок. В эти моменты на фоне такого природного украшения в ее карих глазах появлялся удивительный обворожительный блеск… Но то было вечером – днем же Белла не выделялась ничем особенным среди своих ровесниц.
Да и ее приданое, наверное, вызвало бы у Эдварда или смех, или сочувственный взгляд.
Нет – глупая, глупая идея.
Значит, он задумал как-то наказать Изабеллу за то, что она подглядывала за ним… Чувство вины, которое расцветало в ее душе с каждым часом все больше, подталкивало к той мысли, что она готова была бы согласиться на любое наказание, лишь бы избежать позора, к которому сама же себя и подвела. Ну… почти на любое. Стать служанкой в доме графа она, наверное, все же не согласилась бы. Хотя в ее положении…
За этими невеселыми раздумьями, Белла, наконец, добрела до озера. Подойдя поближе к воде, она огляделась и испытала странное сочетание облегчения и разочарования от того, что ни графа, ни его чудесного жеребца нигде не было видно.
Глубоко вздохнув, девушка собралась уходить, когда на ее плечи оказались в плену сильных пальцев.
- Ты пришла, - негромко проговорил Эдвард, опаляя ее ушко своим дыханием.
- Ваша милость, - отозвалась Изабелла, справляясь с испугом от его неожиданного появления.
Он позволил ей развернуться к себе лицом и девушка, немного поколебавшись, присела перед графом в книксене, но то ли из-за небольшого откоса, на котором они стояли, то ли от волнения, испытываемого Беллой, ножка ее подвернулась, и она едва не упала, совсем не грациозно взмахнув руками.
- Признайтесь, мисс, - со смехом сказал Эдвард, подхватив ее за талию, - вы тренируетесь перед зеркалом, чтобы так мило падать.
- Я вовсе… Я не хотела, - растерявшись от такого заявления, начала бормотать Изабелла, неловко освобождаясь от объятий графа.
- Не смущайся так, птичка, - спокойнее сказал граф Виндгрэйф, мимолетно проведя пальцами по румяной девичьей щеке. – Пойдем.
Эдвард взял Беллу за руку и повел к лесной чаще. Она послушно последовала за ним, но чем дальше они шли, тем неуютнее она чувствовала себя, тем быстрее ее волнение перерастало в страх.
- Прошу вас, милорд! – не выдержала она. – Я готова к любому наказанию, но только не держите меня в неизвестности.
Эдвард так резко остановился, что Изабелла едва не налетела на его спину.
- К наказанию? – спросил он, развернувшись к девушке.
Она недовольно нахмурилась и опустила глаза, становясь все краснее и краснее.
- Да, сэр. За то… за то, что я… Что я…
- Подсматривала за мной? – подсказал он смеющимся голосом. Ему явно нравилось поддевать ее, что было не удивительно – уж слишком потешно она смущалась.
Белла насупилась, прикусив нижнюю губу и молча кивнула, слыша, как рассмеялся граф.
- Изабелла, давно ты смотрела на себя в зеркало? – вдруг спросил он, сжав ее ладошку посильнее.
- Сегодня утром, милорд, - удивленно ответила она.
- Ну, и как же после этого ты можешь думать, будто я захочу наказывать такое очарование? – уверенным и одновременно нежным голосом, поинтересовался Эдвард.
- Очаро…
Изабелла не договорила, а вместо этого позволила совершенно глупой улыбке расплыться по своему лицу. Он считает ее очаровательной! Удивительно…
- Пойдем, - усмехнулся граф, глядя на ее довольное личико, и вновь потянул за собой.
- Милорд, а если вы не хотите… Куда мы идем? – спросила девушка, стоило радостной дымке в ее рассудке развеяться.
- Сейчас увидишь, - спокойно ответил Эдвард.
Не успело нехорошее подозрение закрасться в душу Изабеллы, как они вышли на узкую тропинку, с каждым метром расширяющуюся все больше. Спустя всего минут пять граф вывел девушку на аккуратно постриженную лужайку, окруженную чудесными клумбами, на которых пестрились розовые и белые цветы, а посреди этой самой лужайки был расстелен большой плед для пикника.
- Оу… - восхищенно выдохнула Белла, глядя на подготовленный Эдвардом сюрприз. – Милорд… Это…
- Не откажешь мне в удовольствии угостить тебя? – перебил он, глядя на растерянную девушку, и она ответила ему несмелой улыбкой, легонько кивнув.
Изабелле было сложно поверить в реальность происходящего: мало того, что граф не злится на нее, он еще и приглашает ее на пикник в своем саду! Нет, это, должно быть, сон. Чудесный, удивительный сон.
Как только они расположились на пледе, Эдвард налил Белле молодого красного вина, пока она зачарованно наблюдала за его уверенными движениями. На нем в этот день были лишь черные брюки и тонкая белая рубашка, сквозь которую легко угадывались контуры стройного тела. Тела, которым Изабелла любовалась столько раз.
Она приняла из его рук бокал, смущенно опуская глаза: ей было тяжело отогнать от себя воспоминания о своих наблюдениях… особенно, когда граф был так близко.
- Так, значит, тебя часто наказывают? – непринужденно спросил он, протягивая девушке свежую булочку с ежевичным джемом.
Белла глубоко вздохнула, глядя, как вальяжно расположился на пледе Эдвард, опираясь на один локоть. Он вертел ножку бокала в своих изящных длинных пальцах и не сводил с Изабеллы ярких зеленых глаз.
- Ну… нет, не очень, - пожала она плечами. – Как говорит тетушка Энн: «Изабелла у вас, конечно, не разбойница, но и не ангел», - усмехнулась Белла, глядя, как чувственных губ Эдварда коснулась улыбка. – В последний раз меня наказывали… Лет в пятнадцать. Мне было запрещено выходить на улицу целых три дня. Это было ужасно, - округлив глаза, поделилась девушка, откусывая большой кусок от хрустящей сдобы.
- И чем же ты заслужила такое суровое наказание, - с доброй иронией поинтересовался граф, делая глоток вина.
- Подсыпала соль в чай миссис Стоун, - призналась Изабелла с таким гордым видом, что Эдвард искренне рассмеялся, подбадривая тем самым девушку. – Да-да. Я именно так и сделала. Может быть, это был и не очень взрослый поступок, но что я еще могла? Она должна была хоть как-то поплатиться за те обидные слова, что говорила о миссис Брэндон и Элис. Разве они виноваты, что мистер Брэндон оказался недостойным человеком и бросил их? Это его надо осуждать, а не их, - грозно пробормотала Белла и, откусив еще кусочек, стала негодующе пережевывать булочку.
Эдвард молчал некоторое время, задумчиво глядя на Изабеллу, и затем неожиданно серьезно сказал:
- Я хочу задать тебе вопрос, а после того, как ты ответишь на него, мы закроем эту тему навсегда.
- Хорошо, милорд, - с сомнением ответила Белла.
Эдвард оставил бокал и грациозно пересел, устраиваясь совсем близко от девушки: она даже могла ощущать тепло, исходящее от него.
- Зачем ты приходила к озеру все это время? – негромко спросил он, убирая своевольную длинную прядь, выбившуюся из прически, за ушко Изабеллы. – Любопытство? – снисходительно подсказал граф.
Услышав его вопрос, Белла наспех проглотила непрожёванный кусок булки, который чуть не застрял у нее в горле, и постаралась запить его несколькими большими глотками вина, что хоть немного, но позволило ей освободиться от оков смущения.
- Я… Дело не только в любопытстве, - собравшись духом, Изабелла подняла глаза, встречаясь взглядом с Эдвардом. – Тогда, в тот самый первый день, когда я увидела вас… Я никогда не… Вы такой красивый, что я не смогла заставить себя уйти, - безнадежно покраснев, призналась она. – Вы так улыбались, так ласково разговаривали с Громом… А потом… Потом вы сняли одежду, и я… Я никогда не видела…
- Мужчину? – тихо спросил Эдвард, ласково прикоснувшись к ее румяной щеке.
Белла кивнула, прикрывая глаза.
- Вы… такой… другой.
- Другой? – усмехнулся граф.
- Да. Не такой, как я, - попыталась объяснить Изабелла, пробежавшись взглядом сначала по его фигуре, а затем и по своей, на что Эдвард громко и заливисто рассмеялся.
- И слава Богу, должен я заметить, - сказал он так весело, что Белла, не удержавшись, рассмеялась вместе с ним.
- И конь у вас такой чудесный, - немного освободившись от мучительного напряжения, заметила девушка.
- Конь? – брови графа взлетели вверх. – Так, кажется, я начинаю ревновать к собственному скакуну, – все так же шутя, ответил он, а затем, перестав смеяться, тише сказал: - Иди ко мне.
Изабелла не успела ничего возразить, когда сильные руки обвились вокруг ее талии, и она оказалась на коленях Эдварда, полулежа, как дитя.
- Пожалуйста, - пролепетала она, пока граф отставлял бокал с вином, не без труда отнятый из судорожно сжавшихся тонких пальчиков.
- Что такое? – нежно спросил он, притягивая девушку к своей груди. – Ты была достаточно смелой, чтобы пробираться в чужие владения и подсматривать за обнаженным мужчиной, но боишься оказаться в его руках?
- Я… тогда я осознавала, что это нехорошо. Но я понимала, что делаю, что чувствую, - прошептала она, упираясь ладошкой в твердую сильную грудь. – А когда вы… целуете меня, - выдавила она, глядя, как Эдвард накрывает ее ручку своей, прижимая к себе еще теснее. – Я не понимаю ничего…
- Тебе неприятно? – спросил граф, поднимая ее ладонь к своим губам.
- Приятно, - выдохнула Белла. – Но я боюсь.
- Не нужно, - мягко улыбнулся граф. – Я не обижу тебя, Изабелла. И никому не позволю этого сделать.
Он сказал это так твердо, так уверенно, что Белла сама не заметила, как расслабилась в его руках, и когда он спросил: «Ты веришь мне?», она без промедления искренне ответила: «Да», прежде чем сомкнуть веки и отдаться поцелую: более нежному, чем в прошлый раз, но не менее страстному…
И Эдвард ни разу не обманул ее доверия: с момента того пикника не прошло и дня, чтобы они не увиделись с Изабеллой, и каждая их встреча была наполнена радостью, увлекательными разговорами и сладостным влечением, переполнявшим их, как только они заключали друг друга в объятия.
Белла с каждой минутой проведенной рядом с Эдвардом все больше узнавала его, поражаясь тому, насколько же его прекрасная внешность соответствует его душе.
Он охотно рассказывал ей о себе, о своих друзьях из Кембриджа, и о том, насколько был рад убраться из Видгрэйфа в университет, подальше от Каллена старшего. Об отце он говорить не любил, но и из тех немногих фраз, что Эдвард успел обронить, Белла поняла, что предыдущий граф был суров и слишком жестоко наказывал сына даже за мелкие провинности, мечтая вырастить из него настоящего, в его понимании, аристократа: властного и непоколебимого.
Однако, несмотря на то, что Изабелла чувствовала себя рядом с Эдвардом в большей безопасности, чем когда-либо, ощущая силу, исходящую от него, она никогда не замечала в нем признаков деспотизма или жестокости. И ей нравилось в нем все: как он смеялся, как шутил, как подтрунивал над ней, а затем вымаливал прощение поцелуями; как грациозно держался на Громе, как учил ее ездить в мужском седле…
Но сильнее всего ей нравилось, как нежно, но вместе с тем, требовательно, он сжимал ее в объятиях, мягко отвоевывая у ее скромности все больше пространства для ласк, и чем лучше Изабелла узнавала Эдварда, тем легче ей было позволять его умелым рукам прикасаться к своим обнаженным ногам под слоями юбок, покрывать поцелуями тонкую шею… А когда его жадные губы добрались до налитой, истомившейся по вниманию девичьей груди, то Белла лишь откинула голову назад, застонав почти так же громко, как и сам Эдвард.
Прошло три недели с тех пор, когда граф поймал Изабеллу у озера, а девушке казалось, будто время пролетело, словно один счастливый миг, или, напротив, вечность…
- Родители не волнуются из-за того, что ты пропадаешь каждый день? – тихо спросил граф, прижимая Изабеллу спиной к своей груди. Он окружил ее своим теплом, пока они прятались от дождя под кроной разросшегося клена.
- Нет, - мечтательно вздохнула девушка, приникая головой к шее Эдварда. – Мама думает, что я занимаюсь рисованием вместе с Элис. А папа полагает, что следить за мной, это святая обязанность мамы, - улыбнулась она.
- Не позволительная легкомысленность с их стороны, - неожиданно сердито проговорил Эдвард, вынуждая Изабеллу удивленно взглянуть на него.
- Ты бы хотел, чтобы меня посадили под замок, и мы бы никогда больше не увиделись? – спросила она, все еще пробуя на вкус непривычное «ты», на котором так долго настаивал граф.
- Нет, - нахмурившись, ответил он. – Но если бы вместо меня оказался какой-нибудь мистер Брэндон, который не посчитал бы нужным сдержать свое слово? Что если бы он…
- Если бы вместо тебя оказался кто-нибудь другой, то я вряд ли бы сейчас сидела здесь, - серьезно ответила Изабелла. – Мне никто не нужен кроме тебя, Эдвард.
- Скажи еще раз, - тихо проговорил он.
- Мне никто не нужен кроме тебя, - легко рассмеявшись, повторила Белла. – Мой Эдвард, - чуть поколебавшись, сказала она, все же опасаясь, не слишком ли смелы ее заявления, ведь граф не был ее… Он не был ее мужем. Он не был даже женихом.
- Твой, - тотчас развеял ее сомнения Эдвард, разворачивая к себе лицом. – Только твой, моя птичка, - улыбнулся он, обхватывая ладонями ее лицо и целуя в кончик носа.
- Если птичка, то, наверное, взъерошенный воробей, - смущенно пошутила она, показывая на спутанные длинные волосы, которые, уже по обыкновению, граф распустил, зарываясь в них пальцами. Он любил это делать, любил вдыхать их аромат, и как бы Белла не мучилась потом, собирая локоны в подобие прически, она никогда не возражала, никогда не препятствовала ему, получая странное удовольствие от испытываемого Эдвардом наслаждения.
- Нет, - тихо рассмеялся он, - не воробей. Ты райская птица, Изабелла. Самая прекрасная, - прошептал он в губы девушки, прежде чем снова одарить ее жадным, наполненным трепетом поцелуем.
Она обняла его, запуская пальчики в светлые влажные волосы, без сомнения отдаваясь его ласке, утопая в прикосновениях губ, рук, в звуке его шумного, сбившегося дыхания, переплетающегося с ее собственным…
Но когда она почувствовала, что его ладонь, погладив стройное бедро, смело легла между ее ног, мягко надавливая, Изабелла тихо прошептала:
- Эдвард…
Это был не протест, не возмущение... Это было напоминанием о том, что есть границы, за которые им нельзя переступать, и кому Белла больше напоминала об этом – себе самой или Эдварду – она понять не могла.
- Прости, - отозвался он, скользнув рукой назад и с силой сжав округлую ягодицу девушки. – Как же я хочу тебя, - голосом, наполненным нескрываемой мукой, проговорил он, обжигая зацелованные губы горячим дыханием. – Как же я хочу тебя, Белла.
Изабелла распахнула веки, вглядываясь в зеленые глаза, столь же опьяненные, сколь и ее.
- Прости, - прошептала она. – Может… Может быть, я зря останавливаю тебя…
- Не зря, - покачал головой Эдвард, поднимаясь и увлекая Изабеллу за собой. – Впервые это должно произойти с тобой не в лесу, не на лужайке, а в постели: мягкой и удобной. Я не хочу так тебя унизить.
- Но… когда ты поцеловал меня в первый раз…
- Тогда я не знал тебя, - ухмыльнулся он. – Думал, ты одна из тех дерзких девчонок, что просто ищут острых приключений, и знают, чего хотят. Я только не мог понять, отчего ты медлишь…
- Но я тоже знаю, чего хочу, - возразила Белла, кладя ладони на широкие плечи Эдварда.
- Да, свести меня с ума, - усмехнулся он, притягивая к себе поближе. – Дождь закончился, - вздохнул он, гладя на рассеивающиеся облака.
- Да, - грустно подтвердила девушка. – Мне пора.
- Пора, - нехотя сказал граф, оставляя нежный поцелуй между нахмуренных тонких бровей Изабеллы.
- Каждый раз, когда иду домой, думаю - скорее бы завтра, - призналась Белла. – Мы же увидимся завтра?
- Конечно, - ответил Эдвард. – Конечно, увидимся, - прошептал он, целуя ее волосы.
Но на следующий день они не увиделись.
Белла пришла на лужайку, и не нашла там графа. Она прождала почти весь день, успев сходить к озеру, и ушла домой, только когда начало смеркаться.
- Белла, что с тобой? – спросила миссис Суон, как только дочка зашла в дом: – На тебе лица нет!
- Я… Я просто устала, - пробормотала Изабелла. – Можно я поднимусь к себе?
- Ступай, милая, - закивала ее мама, а когда дочка ушла, пробормотала себе под нос: – Эта непоседа Элис сама не сидит на месте и других выматывает. Как ее только выдерживает бедная миссис Брэндон?
На следующий день повторилась та же история, и Белла уже не знала, что ей думать. Трясущимися руками она вытирала молчаливые крупные слезы, заливавшие ее лицо, предполагая самое плохое и тут же отгоняя от себя устрашающие мысли.
На третий день бесплодных ожиданий, во время которых Изабелла едва не поддалась порыву отправиться в поместье Эдварда и разузнать у слуг, где их хозяин, подвергнув тем самым свою репутацию жесточайшему испытанию, она все же вернулась домой, не решившись на столь отчаянный шаг.
А, не доходя до лестницы, девушка услышала, как в гостиной, за чашкой чая, миссис Кленмонт рассказывала миссис Суон о срочном отъезде графа Виндгрэйфа в Лондон, покрытом мраком тайны. О том, что все теперь только и судачат, будто он отправился к своей бывшей любовнице, которая рассталась с нынешним обожателем, дав зеленый свет Каллену, Белла слышала точно в тумане. Она впервые в своей жизни упала в обморок.
Когда девушка очнулась от резкого запаха, ударившего в нос, вокруг уже суетились горничная и миссис Суон.
- Ох, милая! Ты очнулась! – запричитала мать. – Ничего-ничего. Скоро придет врач, и все будет хорошо.
Изабелла хотела возразить, что врач ей вовсе не нужен, но не смогла сказать и слова, лишь горько заплакав, когда воспоминания прошедшего дня навалились на нее с еще большей силой.
Доктор, прибывший не более, чем через час, с уверенностью заявил, что налицо нервное переутомление и, прописав покой и заботу, удалился, предоставив Белле возможность в уединении метаться между болезненным отчаянием и злостью. В одну минуту ей хотелось побить Эдварда, а в другую прижаться к его сильной груди и умолять вернуться к ней. Она кляла себя за то, что отказывала ему в его желании… в их желании, ведь, возможно, ему этого слишком не хватало – он же мужчина… Но через мгновение она уже была переполнена негодованием, яростно шепча: «Предатель!», а затем снова плакала, тоскуя, тоскуя…
Эта горячка длилась больше двух дней. Изабелла почти ничего не ела, вызывая все большее волнение у своих родителей, но к концу недели она устала. Белла уже не могла плакать, и даже осознание того, что она бесконечно, всем сердцем полюбила Эдварда, а он покинул ее, не было способно выжать из нее хоть капельку слез.
Наступило глухое оцепенение, пугающее своим безразличием только саму девушку - близкие приняли это за хороший знак, думая, что дочка приходит, наконец, в себя.
На седьмой день своего личного ночного кошмара наяву, Изабелла вышла из дома, но дальше сада не пошла – ей казалось, что если она снова отправится к их с Эдвардом озеру, ее сердце остановится… Просто перестанет биться, за ненадобностью.
Она села на широкую скамейку, спрятанную между деревьев, и положила рядом с собой книжку, которую вовсе не собиралась читать. Закрыв глаза, Белла поневоле начала вспоминать самые счастливые моменты, которые ей довелось пережить рядом с графом Виндгрэйфом… рядом с Эдвардом, и к несчастью своему поняла, что не было никаких самых счастливых моментов, потому что каждая минута, каждое мгновение, проведенное с ее любимым, было наполнено счастьем - не было никаких исключений…
- Эдвард, - прошептала она, накрывая лицо руками, чувствуя, как сердце ее сжимается тисками, которые невозможно ослабить.
- Белла! Белла, детка, - проговорила миссис Суон, оказавшись рядом так неожиданно, что девушка вздрогнула от неожиданности.
- Что случилось, мама? – не понимая суеты, спросила Белла, медленно поднимаясь со скамейки.
- О, ты даже не представляешь! Случилось такое! – радостно воскликнула та. – Это наверняка прогонит твою хандру.
- Но…
Изабелла не успела договорить, как мама схватила ее под локоть и потащила к дому.
- Ступай в кабинет к отцу, - приказала миссис Суон, вызывая у дочери нехорошие предчувствия.
- Зачем это? – нахмурившись, спросила она.
- Не спорь со мной, а ступай, - пытаясь говорить строже, ответила мать, но видя, что Белла не собирается сходить с места, закатила глаза и сдалась. – Белла, милая, мы с твоим папой серьезно поговорили и пришли к выводу, что твое состояние не случайно. Ты просто истосковалась здесь в глуши, и мы уже было решили отправить тебя к тете в Гэмпшир, но передумали!
- Почему? – с сомнением пробормотала девушка, пытаясь постигнуть причины столь откровенной радости матери.
- Потому что нашли выход намного лучше! Сегодня утром к нам пришел молодой и очень достойный джентльмен…
- Зачем? – выдохнула Изабелла, когда вся краска сошла с ее исхудавшего лица.
- Затем, глупенькая! Он попросил твоей руки! Оказывается, он видел тебя где-то в городе и говорит, что безумно влюбился с первого взгляда! Поверь мне, он очень, очень достойный молодой человек. Он тебе обязательно понравится. И я, и папа не видим причин…
- Нет, мама. Я не могу! Прошу тебя! – перебила ее Белла, готовая кидаться матери в ноги, лишь бы она не заставляла ее принять это предложение. Ведь она не могла пойти на это, любя Эдварда. Это казалось ей предательством – с какой стороны не посмотреть.
- Так, Изабелла, оставь эти капризы! – теперь действительно строго сказала миссис Суон и подтолкнула дочку к кабинету мужа. – Пойди и поздоровайся для начала.
- Нет, мама, я не…
Но миссис Суон уже открыла дверь и завела внутрь Изабеллу, которая тотчас подбежала к столу, за которым сидел ее отец.
- Папа! Пожалуйста! Я не могу выйти замуж! – умоляющим голосом начала она, заглядывая в точно такие же темно-карие глаза, какие были у нее.
- Белла, нет причин для такого беспокойства, - несколько удивленный подобным напором ответил мистер Суон. – Никто не потащит тебя силком к алтарю, но ты могла бы сначала познакомиться…
- Нет, - зажмурившись, сказала Изабелла. – Я не могу. Это невозможно.
- Отчего же? – послышался вопрос, но задал его вовсе не отец Изабеллы, однако она была слишком взволнованна, чтобы обратить на это внимание.
- Потому что… Потому что мое сердце…
Но тут она остановилась, почувствовав, как то самое сердце гулко забилось в ее груди, и посмотрела в сторону, откуда донесся до боли знакомый голос. Любимый голос.
Эдвард стоял возле камина и с такой нежностью смотрел на нее, что вся злость и негодование испарились – Белла готова была ему простить что угодно в тот момент, но не могла вымолвить и слова.
- Мистер Суон, вы не против, если мы с мисс Суон поговорим наедине. Она наверняка удивлена моим предложением, и я хотел бы объясниться, - вежливо попросил граф Виндгрэйф.
- Белла? – спросил ее отец и после слабо различимого кивка дочери поклонился молодому Каллену и вышел из кабинета, оставляя их одних.
- Изабелла, - начал Эдвард, делая шаг, и уже через мгновение Белла окунулась в его объятия, поспешив навстречу. – О Боже, как же я скучал, - прошептал он, сжимая ее так сильно, что едва не лишил способности дышать.
Изабелла закрыла глаза, боясь открыть их и обнаружить, что все это не по-настоящему, что она все еще в постели, и в горячке видит лишь то, что хочет видеть.
- Я так боялся, что ты прогонишь меня. Боялся, что будешь зла… - шептал Эдвард, целуя Изабеллу в висок.
- Я зла, зла… так невыносимо зла, - пролепетала Изабелла, чувствуя, как горючие слезы снова застилают ей глаза, и в противовес своим же словам все теснее прижималась к графу, заставляя его улыбаться. – Как ты мог покинуть меня? – горько прошептала она. – Я чуть не умерла…
- Белла, я не покидал тебя, - немного отстраняя ее от себя, Эдвард заглянул в блестящие от слез глаза. – Прости меня, но я не мог предупредить тебя. В тот вечер, когда мы с тобой расстались, я получил безрадостное известие. Мой друг попал в большую беду, и я выехал в Лондон тотчас. Послать к тебе слугу с запиской было немыслимо, ведь уже через день о тебе судачили бы все сплетники, а отправить письмо я не мог, ведь оно бы непременно вызвало подозрения у твоих родителей.
- Поцелуй меня, - все, что ответила Изабелла, не имея возможности даже улыбнуться: облегчение, разлившееся в ее груди, казалось, отняло последние силы.
Эдвард прильнул к Белле, целуя ее губы так нежно, как еще никогда не целовал.
- Вы выйдете за меня, мисс Суон? – с трудом оторвавшись от нее, прошептал граф.
- Почему? – так же тихо спросила она, размыкая длинные слипшиеся ресницы.
- Потому что я люблю тебя, глупенькая птичка, - рассмеялся Эдвард над несуразностью ее вопроса.
- Тогда я выйду за вас, милорд, - несмело улыбнулась она. – Потому что я тоже очень вас люблю.
- Изабелла, - выдохнул граф, снова притягивая к себе свою невесту, прижимая к груди, где громыхало сильное сердце.
Спустя несколько минут в тишине комнаты раздалось тихое бурчание:
- Надеюсь, у твоего друга действительно были страшные проблемы, потому что из-за него…
- Действительно, - серьезно ответил Эдвард. – Я бы никогда не уехал так, но дело не терпело отлагательств. Поверь мне, Джаспер - мастер впутываться в крайне неудачные истории.
- С ним все хорошо? – почувствовав укол совести за свои слова, спросила Изабелла, поднимая голову.
- Все хорошо, - улыбнулся граф. – Когда мы поедем в Лондон, я обязательно вас познакомлю.
- А мы поедем в Лондон?
- Непременно. Как только ты станешь Изабеллой Каллен, графиней Виндгрэйф. И я очень надеюсь, что это произойдет, как можно раньше.
- И я, - прошептала Белла и потянулась к улыбающимся губам Эдварда.
Но она не успела получить столь желанный поцелуй, поскольку в кабинет снова зашел мистер Суон, оглядывая их строгим взглядом и вынуждая отодвинуться на почтительное расстояние, которое им обоим пришлось выдерживать целых два месяца, пока шли приготовления к свадьбе.
Лишь после окончания утомительного, но пропитанного радостью торжества они смогли воссоединиться, снова утопая в нежной страсти, окунаясь друг в друга без каких-либо преград… Точно как в то прозрачное озеро, что невольно соединило их - навсегда.

Источник: http://robsten.ru/forum/34-1675-1