— Что эта сучка здесь забыла? — поинтересовалась Элис, убирая сигарету, так как её брат буквально испепелял её своим пронзающим взглядом. Как я поняла, Эдварду не очень нравилось, когда Элис курила, но зато курил он сам, а это не нравилось Элис. Я не могу говорить, что они немного странные, потому что здесь все точно такие же.

Эдвард усмехнулся.

— Встала на верный путь и всякая другая хрень. — Эдвард протянул руку Элис и девушка отдала ему пачку сигарет, которая до этого лежала у нее в кармане. Я очень надеялась, что Мейсен не начнет сейчас курить, но нет! Он вытащил чертову сигарету из пачки и, достав из кармана зажигалку, зажег её. Я просто терпеть не могла, когда рядом со мной курили, и всегда мне хотелось наорать на всех, кто здесь курит, но я сдерживалась. Здесь так часто курили, что практически уже привыкла к этому, но иногда меня это по-настоящему бесило, и я еле сдерживалась, чтобы не накричать на курящего. Например, как сейчас, черт возьми!

Спокойно…

— Вы имеете в виду сестру Марию? — вмешалась в разговор я. Они вдвоем наконец-то вспомнили про мое существование и повернулись ко мне. Честно говоря, мне было неловко смотреть на Эдварда. Уверена, он испытывает ко мне отвращение, ведь он ещё не знает, из-за чего я убила своих родителей.

Итак, теперь я точно знала, что Мейсены знали сестру Марию и, судя по тому, как Элис обозвала её, они явно не были друзьями. Сестра Мария всегда порядочной и доброй женщиной. Могла ли она сделать что-то плохое? Нет, нет, я в это не верю. Монашка так много доброго для меня сделала…

— Именно, — ответила Элис и обернулась обратно к брату. — Нам надо выбираться отсюда, — объявила она.

Мейсен хотел что-то ответить, но он лишь посмотрел на кого-то, кто стоял за моей спиной. Я обернулась и увидела сестру Эсми, которая как всегда тепло улыбалась мне и помахала рукой. Мне показалось, что за этой теплой улыбкой скрывается что-то большее. Тревога, волнение… Её что-то беспокоит?

— Иди, — сказала Элис и чуть толкнула меня. — Это очень важно, — объяснила она, как будто знала, о чем сестра Эсми хочет поговорить со мной.

Встав с кресла, я подошла к монашке.

— Сестра Эсми, — кивнула я ей, тем самым поприветствовав её.

Улыбка медленно сползала с лица женщины. Теперь я уверена, что сестра Эсми чем-то взволнованна, чем-то очень серьезным. И Элис знала это. Я не знаю, могу ли верить в её дар ясновидящей, но если это правда, то она наверняка видела, чем так сильно обеспокоена монашка. Это что-то очень серьезное и это «что-то» связано именно со мной, это было очевидно.

— Мне надо тебя кое с кем познакомить, — пробормотала сестра Эсми. Она пыталась оставаться спокойной, но её ладони вспотели и тряслись, голос звучал обеспокоенно и немного хрипло.

Я кивнула.

— Хорошо, — согласилась я, и сестра Эсми махнула мне рукой, призывая пойти за ней. Мы вышли из общей комнаты, и пошли по коридору и к лестнице, которая вела на первый этаж, где находиться выход из лечебницы. Это означало одно: либо мы пойдем на улицу (что было бы очень здорово), либо в комнату посещений (а это было бы очень странно, ведь ко мне никто не приходит). Спустившись на первый этаж, в холл, мы повернули направо, где находиться комната посещений.

Что, черт возьми, здесь происходит?

В комнате посещений я была лишь один раз и очень давно. Тогда я только сюда приехала и сестра Мария все здесь показывала. Тогда я не очень понимала, что происходит и просто ходила за монашкой, осматривая все. В тот момент я не подозревала, что останусь здесь навсегда.

Я помню, что там стоит один большой стол и с двух сторон лавочки. Комната сама по себе обычная, такая же мрачная, как и остальные комнаты больницы. Стены выкрашены в темно-синий цвет. Источника света являлось небольшое старое окно, с грязными голубыми занавесками.

Когда сестра Эсми открыла дверь, то я осмотрелась. Комната была та же, но что-то в ней изменилась. Посмотрев на окно, я поняла, что изменились занавески. Они были не голубыми и грязными, а белыми и чистыми.

А за столом сидела женщина. Она была одета в черное длиной платье, а на глазах черные очки, которые закрывали половину лица. Её блондинистые волосы были закреплены в пучок. Когда женщина сняла очки, я увидела несколько морщин у больших серых глаз, что говорило о том, что женщина много улыбается.

Женщина казалась мне очень знакомой. Она кого-то мне напоминала, только я так и не могла понять.

Она мне тепло улыбнулась. И я поняла.

Женщина напоминала мне мою мать…

Спустя пять лет, я хорошо помнила своих родителей. Бывали дни, когда мы, казалось, были самой обычной семьей. Мама улыбалась так же тепло и радостно, как женщина, которая сидела за столом.

Я взглянула на сестру Эсми.

— Садись.

Я медленно подошла к столу и послушно села на лавочку.

— Белла, познакомься, это Мелисса Эванс, — представила мне её сестра Эсми. А я тупо сидела и переводила взгляд с Мелиссы Эванс и на монашку, которая стояла рядом со мной. И о чем мне это говорит?

— Здравствуй, Изабелла. — Женщина протянула мне руку, а я скривилась, когда услышала свое полное имя.

— Белла, пожалуйста, — попросила я и в ответ пожала её руку.

Она понимающе кивнула.

— Что здесь происходит? — поинтересовалась я и повернулась к сестре Эсми за разъяснениями.

Она тяжело вздохнула и сжала мое правое плечо.

Это не к добру…

— Дело в том, что миссис Эванс, Белла, твоя тётя…

Слова сестры Эсми медленно доходили до меня.

Тетя…

Тетя…

Тетя!

— Что? — переспросила я, не в силах сказать что-то ещё.

Что же сегодня за день такой?

— Я была сестрой твоей мамы, — мягко ответила миссис Эванс. — Извините, сестра Эсми, не оставите нас одних.

Сказав что-то, монашка вышла из комнаты, оставив нас одних. Минуту мы просто сидели и смотрели друг на друга.

— Я была не очень рада, когда Рене вышла за Чарли, — наконец заговорила женщина и опустила глаза на стол. — Я все время уговаривала её не связываться с ним, но она была очень упрямой и никогда меня не слушала. Едва Рене исполнилось восемнадцать, она узнала, что беременна, — рассказывала миссис Эванс. — Родители, конечно же, были в ярости. Ну, знаешь, в семье военного такой позор и все такое… в итоге, Чарли пришлось взять мою сестру в жены. Честно говоря, я никогда не видела в его глазах любовь к моей сестре.

И я этого не видела. Отец не смотрел на мою мать, как на единственную женщину в своей жизни.

Тем временем, Мелисса продолжила:

— Свадьба была очень скромная. Не думаю, что Рене она понравилась, ведь она всегда представляла себе шикарную свадьбу, туда будет приглашен чуть ли не весь Чикаго и многое другое… Родители помогли найти хороший дом в Чикаго и после свадьбы молодожены поселились там. Потом родилась ты. — Женщина подняла глаза и грустно улыбнулась. — Рене любила веселье, она не была серьезной и не задумывалась над своим будущем, поэтому я и не видела в ней мать. Она относилась к тебе холодно, в ней не было той материнской любви. — Мелисса покачала головой. — А ты… ты была такой маленькой, крошечной, милой. 

Она смахнула единственную слезу, которая катилась по её щеке.

— Позже все стало намного хуже. Чарли не мог найти работу, поэтому сидел дома и пил, из-за этого я очень часто ссорилась с сестрой, а потом просто перестала приезжать. Ни я, ни родители не виделись с Рене одиннадцать лет. Я за это время успела выйти замуж и родить ребенка. — Она с улыбкой говорила про своего ребенка и мужа, но потом она кое-что вспомнила и улыбка пропала с лица. — Как-то ночью мне позвонили и сообщили, что сестру и её мужа убили. Убийцу искать не пришлось, это оказалась их одиннадцатилетняя дочь. — Её взгляд не был осуждающий, скорее грустный. — Я не верю, что ты какая-то сумасшедшая, Белла. Почему ты их убила? — спросила она.

Уверена, Мелисса очень долго хотела узнать ответ на этот вопрос, но долгое время не решалась прийти сюда и поинтересоваться у меня. Я не глупа и понимаю, что это очень сложно, что для этого требуется время. Мелиссе Эванс понадобилось целых пять лет, чтобы прийти сюда.

Я покачала головой.

— Вы не поверите мне, — с сожалением сказала я.

— И все же.

— Мама частенько била меня и пропадала куда-то надолго, а отец… — я не смогла этого сказать. 

Старые раны дали о себе знать. Пусть и прошло много времени, но мне до сих пор больно вспоминать это. Находясь здесь, я ни разу не пожалела о том, что сделала. Здесь, в этом на первый взгляд, жутком месте, в этой пропасти, намного лучше. Здесь у меня нет никакой жизни, никого будущего, но я считаю, что это лучше, чем, если бы я жила с родителями.

— … он делал ужасные вещи, — просто сказала я.

Кажется, она поняла, о чем я говорю.

— Ох, — вздохнула она и уже хотела сказать что-то, но дверь открылась и мы увидели сестру Эсми.

— Извините, что прерываю, — сказала монашка и вошла в комнату. — Но время посещения уже вышло.

Мелисса понимающе кивнула.

— Я приду завтра, и мы договорим, — сообщила она мне.

— Хорошо. — Кивнула я. — До свидания, миссис Эванс.

— Мелисса, зови меня Мелисса, — попросила она и улыбнулась.