POV Эндрю 

Пока все шло по плану. У нас с Маккензи наконец-то выдался свободный день, в котором нет ни отца, ни Оливии, ни Джареда, ни свадебных планов. Мы, наконец-то можем расслабиться, как следует. Я взял ее за руку, и мы вышли из кафе. 
− Надеюсь, ты не против прогулки пешком. Мы всего в десяти минутах ходьбы от кампуса. Да и город лучше рассматривать не в оконные стекла движущейся машины. 
− С удовольствием прогуляюсь, - ответила Микки. Еще одна причина, по которой я любил эту девушку. Ей было абсолютно все равно, испортится ли ее обувь. Опять же, она и не носила такую обувь, которую можно повредить прогулкой. Маленькие персиковые шортики, позволяющие мне любоваться сексуальными ногами девушки, прекрасно гармонировали с рубашкой и черными сандалиями, вместе составляя отличный ансамбль для теплого солнечного дня. Я сжал ее руку и повел по дороге в колледж. 
− Я люблю кирпичи, - Маккензи протянула руку, коснувшись здания, мимо которого мы проходили. − Должно быть, удивительно расти в городе с такой историей. 
− Да, все так и было, я скучаю по жизни здесь. 
Это не было ложью. Я очень любил родной город. Он был частью меня. Я всегда хранил о нем теплые воспоминания, но меня преследовали и призраки прошлого. Независимо от того, насколько сильно я любил Бостон, я не смогу снова в нем жить. Нам с ним лучше было держаться друг от друга подальше. Маккензи склонила голову на мое плечо: 
− Ты когда-нибудь думал, что настанет тот день, когда тебе захочется сюда вернуться? 
− Никогда так не думал, - ответил я. 
− Из-за Отэм? - вопрос прозвучал очень тихо. Я ненавидел, что она сама об этом догадалась. Мы были вместе, и я мог сам рассказать ей все, что бы она ни захотела узнать. 
− Да и нет. Видишь ли, мой отец никогда не позволит мне забыть тот день. Я для него сплошное разочарование, да и мое пребывание здесь постоянно напоминает мне о моей потере и является безмолвным свидетельством того, что я никогда не буду достаточно хорош для своего отца. 
Маккензи подняла лицо вверх: 
− Ты не разочарование. 
− Я наделал много ошибок, - я погладил ее по щеке. 
Она приподнялась и щелкнула меня по носу: 
− Если бы ты только мог видеть себя таким, каким тебя вижу я. 
Чувства, которые охватили меня изнутри к этой женщине, были непостижимы. Одним быстрым движением я толкнул ее к кирпичной стене, мимо которой мы проходили. Ее глаза расширились, и улыбка заиграла на губах. Мое тело замерло в предвкушении, пока я крепко прижимался к ней, удерживая между собой и стеной. Я наклонился, чтобы запечатлеть на ее губах глубокий поцелуй. Ладони, скользнув по ее рукам, достигли шеи. Козырек моей кепки сдвинулся в сторону, пока я занимался любовью со ртом моей девушки. Ее божественный вкус был словно глоток свежей воды для утомленного путника. Ощутив, что ее сердце вот-вот выскочит из груди, я прервал поцелуй и отодвинулся. Она захлебнулась воздухом и улыбнулась мне той особенной улыбкой, которую я так хорошо знал и любил. 
− Мне нравится, каким ты меня видишь. Ты ангел. 
− Я не ангел, - вздохнула она. − Но верю в искупление. 
− А говоришь, как настоящий ангел, - я откинул волосы с ее лица. Она подняла руку и сняла с меня очки. В этот момент солнце выглянуло из-за туч, решив обратить на нас свое пристальное внимание. Ее светлые пряди замерцали золотом, а голубые глаза напоминали сиянием алмаз. − Если бы ты только видела, как красива сейчас, - появившийся на ее щеках румянец добавил сияния ее облику. Я поцеловал ее в лоб и взял за руку, чтобы продолжить путь. − Мы почти пришли. 
Она издала мягкий звук и улыбнулась, вернув мне солнцезащитные очки. 
− Я не против прогулки. Очень люблю ходить. 
Я надел очки и отрегулировал солнцезащитный козырек. 
− Я тоже. Это здорово, - я притянул ее ближе к себе, и мы продолжили путешествие. С Маккензи все было очень легко и просто. У нее была какая-то удивительная способность делать все одновременно простым и захватывающим. 
Несколько минут спустя мы добрались до кампуса. В нем все осталось таким же, как я помнил. Мое сердце наполнялось гордостью, пока я любовался окружившими нас видами. Я указал на особняк – мое бывшее общежитие, каких было много в Бостоне, но для меня в нем таилось что-то волшебное. В этих стенах прошли три года моей жизни, оставивших после себя множество воспоминаний. Это была насыщенная жизнь, и количество проблем вырастало в геометрической прогрессии. В них вместе со мной жил человек, которого я однажды назвал своим другом и ошибся, и я ни на что не променяю эти воспоминания. 
− Так вот где живет гарвардская элита? - поддразнила Маккензи. 
− Жила на протяжении трех лет. 
− Я всегда думала, что у юридической школы четырехлетний период обучения. 
− Мы с Эйденом получили квартиру за пределами кампуса. 
− Эйден? Так это о нем ты вчера вечером говорил? 
Грустная ухмылка скривила мои губы: − Да, о нем. Он был моим лучшим другом и соседом по комнате до тех пор, пока не решил переспать с моей женой. 
− Это не твоя вина, Энди. Точно так же как и не моя вина в том, что все закончилось между мной и Нэйтом. Плохие вещи случаются. Вы берете себя в руки и стараетесь начать все сначала. Один умный парень научил меня этому. 
Я остановился и обхватил ладонями ее лицо: − Или, может быть, этот парень был всего лишь идиотом и просто хотел залезть тебе в трусики. 
Маккензи отняла мои руки от лица и поцеловала запястья. 
 − В этом я уверена. 
Мы пошли дальше рука об руку, и я с удивлением понял, что тяжести, сопровождавшей меня каждый раз после разговора о Ребекке и Эйдене, больше не было. Связь с Маккензи освободила меня от этой ноши. Я указывал на каждое здание, и давал подробное описание того, что в нем происходило. Кампусы были практически пусты. Исключение составляли лишь студенты, решившие за время летних каникул продвинуться в учебе. Мы подошли к одному из моих любимых зданий на территории кампуса, и я почувствовал, как сжалось сердце. Юридическая библиотека. Современный неоклассический стиль архитектуры, но если вы спросите меня, как она выглядит, то я отвечу, что вижу скорее греческий храм с элементами Белого дома. Вход венчали высокие мраморные колонны, и дополнительные колонны подпирали каждое окно. Здание сверкало на солнце, выглядя гордо и красиво для всех, кто им любовался. Я потратил в ней бесчисленное количество часов, штудируя книги. 
− Это Лэнгден-Холл. Здесь находится самая большая библиотека академического права в мире, не говоря уже о нескольких редких книгах. Мои родственники также пожертвовали сюда пару томов за эти годы. Запах и атмосфера являются одним из феноменов. 
− Мне нравится запах книг, - заметила она. Ее глаза сосредоточились на здании: − Держу пари, внутри еще лучше, чем снаружи. А мы можем туда войти? 
− Внутри очень красиво, но для публики доступен только первый этаж. Там не так уж много того, чего бы ты ни смогла найти в обычной библиотеке. Нужно быть студентом, чтобы посетить другие три этажа. На верхнем этаже расположены отдельные читальные залы. Мой отец до сих пор владеет одним из них. Он передает его счастливчику, особо отличившемуся в текущем году. Как правило, это старшекурсник, которого отец считает достойным продолжить после обучения стажировку в «Вайз и Партнеры». Стажировка в фирме отца считается привилегией, и многие студенты борются за право ее получить. 
− Жаль, что они не позволят осмотреть верхние этажи такой маленькой старушке, как я. То, как ты описываешь это место, делает его похожим на отдельный маленький мир, - размышляла Микки. 
− В каком-то смысле так и есть, - я наклонился и поцеловал ее в макушку. − У меня есть еще одно место, которое я хотел бы тебе показать. В него можно зайти и исследовать. Думаю, тебе понравится. 
Мы шли по хорошо знакомому мне пути. Деревья покачивались на ветру, а солнечный свет лился на элегантный пейзаж. Я все же позволил себе забыть, насколько сильно люблю Гарвард. Неприятные события затмевали хорошие воспоминания об этом месте, но пока я находился здесь с Микки, они вновь воскресли во мне. 
Мы подошли к красновато-коричневому зданию. Кирпич выглядел как камень. Колокол на западной стороне постройки звонил каждый час. Мощеная лестница вела к большой дубовой двери, на которой висела табличка Вайз Холл. Глаза Маккензи округлились, едва она прочитала надпись на табличке. 
− У вашей семьи есть собственные апартаменты в Гарварде? - от удивления ее голос приподнялся на целую октаву. 
− Технически это имя моего прадеда, так что да, у моей семьи есть апартаменты в Гарварде, названные в нашу честь. Здание было построено еще в 1921 году как место для изучения семейного права. В то время семейное право только начинало развиваться. Вторая мировая война или Великая война, как мы ее сейчас называем, сделала то, к чему мы еще не были готовы в то время. Целевые фонды создались для несовершеннолетних, ужасное слово развод вошло в обиход американского народа, и возникла необходимость в юристах, которые могли бы защищать интересы разводящихся. Мой прадед Рубен Вайз, будучи выпускником Гарвардского университета, пожертвовал деньги на строительство, как и мой отец. Маккензи проследила надпись на доске: − Основан в 1921 году. 
Она оглянулась на меня, и я увидела гордость в ее глазах, гордость, которую я так давно хотел увидеть в глазах Ребекки. Все это значило для Маккензи так же много, как и для меня. Словно она была из моей семьи, и это было ее наследием. 
– Такая честь быть частью истории, Энди. 
− Хочешь войти внутрь? 
− Очень хочу! 
Я протянул руку и открыл для нее дверь. Запах внутри здания перенес меня в те дни, когда я был молод и наивен. Сняв кепку и солнцезащитные очки, мы шли коридорами и залами, рассматривая фотографии выпускников, профессоров и даже бюст Рубена Вайза. Маккензи внимательно читала таблички, словно пыталась их запомнить. Мне нравилось наблюдать за ее волнением. Многие знали о моем наследии, но только единицы понимали его. Все воспринимали нас как очередную богатую семью, оставившую свой след в Гарварде. Для меня же все это значило гораздо больше. Находясь в колледже, я был немного смущен этим фактом, но теперь, будучи взрослым, я гордился своим наследием и тем, что был частью всего этого. Когда Маккензи рассматривала фотографию моего деда, я услышал знакомый голос, эхом прокатившийся по залу. Я оперся подбородком на плечо Маккензи и прошептал: 
− Не хочешь послушать лекцию? Ее глаза расширились: 
− Нас за это не накажут? 
− Я выпускник и я Вайз. 
− Да, но я - то нет. 
Я нежно поцеловал ее в щеку: 
− Они ничего не скажут. Обещаю. 
− Всегда хотела знать, каково это - состоять в Лиге плюща. 
− Вот тебе и представился шанс, - я взял ее за руку и повел в класс своего старого профессора. Мы тихонько проскользнули внутрь и уселись за заднюю парту. Найлс Пелтье ничуть не изменился с тех пор, когда я был под его опекой. Его седые волосы по-прежнему были в диком беспорядке, а зеленые глаза не могли остановиться на чем-то одном, пока он говорил. Одет он был в темные твидовые брюки, а его шею украшал галстук-бабочка. 
− Развод - это тяжелое бремя для всех вовлеченных в него сторон. К ним можно отнести мужа, жену, детей, родителей обоих сторон и их адвокатов. Любой, кто из вас поверит, что вы должны быть холодными и отстраненными во время работы с клиентом, пусть ищет себе другую работу. Вы же не говорите доктору, чтобы он закрыл свое сердце от пациентов, не так ли? Вы хотите, чтобы доктор заботился о вас, чтобы он вам сочувствовал. Также и ваши клиенты, когда сидят перед вами и рассказывают, что их брак дал трещину, вряд ли хотят видеть перед собой холодную гадину. Им нужен кто-то, кому они смогут доверять. Они хотят того, кто заставит их почувствовать себя защищенными, когда все вокруг них рушится. 
− Кто-нибудь может сказать мне, какое основное правило при первой встрече с клиентом? 
Класс сидел в тишине, оглядываясь друг на друга, надеясь, что кто-нибудь ответит до того, как профессор начнет называть по именам. 
Я поднял руку. 
− Да. Ты, на задней парте, - Найлс указал на меня. Поднимаясь, я взглянул на Маккензи. Ее лицо перешло из розового в красное за долю секунды. Она сползла ниже на стуле, пытаясь спрятаться от взглядов студентов, которые на нас пялились. 
− Основным правилом является то, что вы должны изучить все факты, прежде чем строить дело. 
Найлс сложил руки на груди и прислонился к доске, стерев на ней написанное. 
− И почему это важно? 
− Потому что улики не лгут. А люди могут и будут лгать. Это в нашей природе. 
− Но развод - это грязный и эмоциональный бизнес. Особенно там, где задействованы дети и деньги. Откуда вы можете знать, что в ваших руках находятся все доказательства, когда принимаетесь за дело? 
− Хороший адвокат знает, как использовать информацию в своих интересах. Он либо находит какую-то лазейку, чтобы иметь все доказательства, либо встречается с клиентом и просит, чтобы дело было урегулировано в свете новой информации. В любом случае, клиент, в конце концов, получает то, чего действительно заслуживает. 
Гордая ухмылка заиграла на морщинистом лице Найлса: 
− Я впечатлен, мистер Вайз. Дамы и господа, мистер Эндрю Вайз из «Вайз и Партнеры» порадовал нас сегодня своим присутствием и знаниями. Увидимся после урока, мистер Вайз. 
Поклонившись, я уселся на свое место. Я обнял Маккензи за плечи и расслабился, слушая, как Найлс заканчивает свой урок. После звонка он распустил класс, а мы с Маккензи остались. Несколько студентов подошли и пожали мне руку, представившись перед уходом. Как только последний ученик покинул класс, мы встали и пошли к доске. 
− Дрю, мой мальчик! Прошло столько времени! - встретил меня Найлс дружеским рукопожатием. 
− Да, так и есть. 
Маккензи, стоя рядом со мной, с искренней улыбкой наблюдала за нашим воссоединением. 
− А кто эта юная леди? - спросил Найлс. 
Я обнял Микки за талию, крепче прижимая к себе. 
− Профессор Пелтье - это Маккензи Эванс, моя девушка. 
Она потянулась и пожала руку профессора: 
− Очень приятно познакомиться, профессор. 
− Пожалуйста, зови меня Найлс. Так, из какой части Техаса ты к нам приехала? − Из Амарилло, но как вы узнали, что я из Техаса? 
− Я преподаю в Гарварде тридцать лет и за это время слышал столько акцентов, наречий и диалектов, сколько тебе и не снилось. 
− Ну, разве вы не прелесть?- хихикнула Маккензи, всплеснув руками. 
Найлс улыбнулся: 
− Дрю, мой мальчик, она одна из хранителей. 
Я прижался поцелуем к макушке Маккензи. 
− Я знаю об этом, поверьте мне. 
− И как много наш молодой адвокат поведал вам о своем нахождении внутри этих стен, расскажите мне, - спросил ее Найлс. 
− Не очень, но почему? 
− О, Боже, - застонал я. − Пожалуйста, не надо. 
− Да ладно, Энди. Ты обещал, что расскажешь мне несколько историй, - заскулила Маккензи. Улыбка Найлса стала шире: 
− Энди, да? Мне все больше и больше нравится эта девушка. 
Я прикрыл лицо рукой: − Я облажался, - пробормотал я со вздохом. 
− Как насчет того, чтобы проследовать в мой кабинет, где мы сможем немного поболтать о проделках вашего возлюбленного в кампусе, - Найлс предложил руку Маккензи. Она взглянула на меня, спрашивая глазами. Я застонал и кивнул. Ее улыбка стала шире, когда она приняла его руку. 
− Показывайте дорогу, милый сэр. 
Да, я определенно облажался. 
Стоило нам зайти в его кабинет, как профессор Найлс предложил нам выпивку. Он напоил нас обычным Эрл Грей, вкуса которого я никогда не мог понять. В его кабинете все выглядело по-прежнему, таким, как я и запомнил. Неорганизованный хаос. Повсюду разбросаны книги. Документы уложены в стопки, высившиеся так высоко, как только возможно дотянуться. Найлс никогда не был женат и единственным фото, стоявшим на его столе, было то, на котором я, Гэвин и Эйден держали огромную рыбу, которую мы поймали в пруду на его земле. 
− Ну, Маккензи, для начала я должен признаться, что Дрю - мой самый талантливый ученик. Он заставил меня им гордиться. Если бы я мог украсть его из фирмы отца, я бы сделал это, не задумываясь. 
Маккензи похлопала меня по колену и улыбнулась: 
− Он хорошо справляется со всем, что делает. Его отцу очень повезло заиметь Дрю в собственной фирме. 
Найлс водрузил чашку с чаем на журнальный столик, возле которого мы расположились, и наклонился вперед: 
− Как вы правы, мисс Эванс. Он когда-нибудь рассказывал вам, что почти попал в тюрьму, пока учился здесь? 
Я чуть не захлебнулся чаем. Я уже рассказывал Маккензи свою печальную историю. Что за свои прегрешения я мог угодить в тюрьму, но не ожидал, что Найлс поднимет эту тему и меня захлестнула боль. 
− Хмм, - не нашлась, что сказать, Маккензи. 
Найлс, похоже, не заметил вспыхнувшего дискомфорта. Он продолжил: 
− Заканчивался его первый учебный год. Уже вывесили оценки, и краем уха я слышал, что многие студенты сбивались в кучки, чтобы праздновать окончание. Это не редкость для учащихся. 
Мы с Маккензи хотели уже вздохнуть с облегчением, но тут Найлс собрался поведать новую историю. Когда до меня дошло, о чем она будет, я вскричал: 
− Нет! Только не об этом! 
Найлс расхохотался: 
− О, да! Конечно об этом. Видите ли, наш дорогой мальчик вместе с Эйденом Райтом и другими ребятами сильно напились в ту ночь. И вот, в таком пьяном состоянии они надумали, что хороший залп в холодном ночном воздухе будет классным развлечением. 
− О! Держу пари, что поглазеть на это собрались многие. 
Найлс наклонился, щелкнув пальцами. Его кустистые брови приподнялись, дьявольская ухмылка растянула губы. 
− Посмотреть было на что, ведь все они к тому же еще были голыми. 
− Голыми?! - Маккензи повернулась ко мне. − То есть ты пробрался в кампус голым? 
Теперь настала моя очередь краснеть, и поверьте, я чувствовал, как жар сжигает мои щеки. 
− Я был пьян! В то время это казалось хорошей идеей. 
− Вот развлекуха! 
− Да не совсем! Меня арестовали за непристойное поведение и пьянство в общественном месте. 
− Все обвинения с тебя были сняты! - Найлс вклинился. − Я знал, что впереди у Дрю светлое будущее и он доказал, что я не ошибся. Я никогда не делал ничего подобного для остальных студентов. 
− Я вам всю жизнь буду признателен за то, что вы ничего не сказали моему отцу. 
Найлс потянулся за своей чашкой и всмотрелся в темную янтарную жидкость. С торжественным выражением на лице он произнес: 
− То, о чем твой отец не знает... - он поднес чашку ко рту и одним глотком выпил остаток чая. 
Я боролся с желанием задать Найлсу вопрос, что произошло между ним и моим отцом. В свое время они были лучшими друзьями. Моя мать обожала его. Гэвин, Эйден и я считали его нашим вторым отцом. А однажды он словно перестал существовать. Как только я начал учиться в колледже, мы вновь стали общаться, но я скучал по нему все эти годы. Он был единственным человеком, кто заступался за меня в детстве. Из-за него я жил. Когда его не стало, эту роль принял на себя Гэвин. Но я решил, что некоторые вещи лучше оставить в прошлом. 
− Не болит, - закончила за него Маккензи. 
− Конечно, хранитель, - согласился с ней Найлс. 
После этого мы проторчали у него еще час, потому что он принялся рассказывать Маккензи и другие истории, связанные с моим пребыванием в стенах Гарварда. Было замечательно слушать переливы ее звонкого смеха, даже если его причиной был я. 
Когда мы встали, Найлс наклонился и обнял Маккензи. 
− Рад видеть его снова счастливым. Он многое пережил. Хорошо, что он наконец-то нашел девушку, словно созданную для него. 
− Спасибо вам, - пробормотала Макензи. − Было истинным удовольствием познакомиться с вами. 
− Это чувство взаимно, моя дорогая. 
Найлс повернулся ко мне: 
− Буду рад увидеться с тобой завтра. Спасибо за то, что пригласили меня на мальчишник Гэвина. Хорошо, что у него все замечательно. В семействе Вайзов грядут великие перемены. 
− Да, все идет к этому. Надеюсь, эта ночь запомнится навсегда. 
− Уверен, так и будет. 
Мы попрощались на пороге его кабинета, и пошли прочь. 
− Тебе у него понравилось? 
− О, да! 
− Должен признаться, мне показалось, что Найлс немного в тебя влюбился. 
− Да нет, что ты. Он просто хороший человек, который очень тобой гордится. 
− Ну, если ты так говоришь, то значит это так и есть, - я немного ерничал, пытаясь передразнить Найлса. 
− Думаю, кто-то просто немного завидует. 
Я остановился и развернул Микки лицом к себе, крепко прижимая к своему телу. 
− Черт возьми! Я прав и ты - моя! - зарычал я, прижимаясь поцелуем к ее губам. Она отдалась моему поцелую и наши губы задвигались в сладкой гармонии. 
− Мы должны остановиться! - прошептала она мне в губы. 
− Почему? 
− Потому что я не хочу, чтобы тебя снова арестовали за непристойное поведение, - сказала она прямо. Я рассмеялся, освобождая Маккензи из своих объятий. 
− Боже, ты восхитительна. Может, перекусим чего-нибудь и прогуляемся по парку? Как тебе идея? 
− Превосходно! - она протянула руку, двигаясь к двери. − Показывай дорогу. 

Переводчик: Люба А. 
 

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.