Жар опалил щёки, а в животе словно кружили миллионы бабочек.

– Что-то ещё? – спросила я его.

Мама дорогая! Я это сделала!

– Я буду прикасаться к тебе, когда и где захочу. – Пальцы, вздрогнув, сжали скатерть, словно Ремингтон едва поборол желание немедленно выполнить сказанное.

– Договорились.

Супер! Да здравствует новая я!

Один уголок его губ изогнулся в слабой усмешке.

– Селена, каждый раз, когда я начинаю думать, что раскусил тебя, ты выкидываешь очередной фокус.

– Я так понимаю, ты согласен на мою сделку? – я вопросительно приподняла бровь. Так чертовски весело бросать ему вызов.

Откинув голову, Сен-Жермен расхохотался, а потом протянул ко мне эти сильные руки художника и прикоснулся к вискам, отбрасывая волосы с лица.

– Да.

– Хорошо, – я изучала его лицо, задержавшись на покрытом щетиной подбородке.

К нашему столику подошел официант и поставил перед нами две тарелки с эклерами и кофе, но Ремингтон продолжал неотрывно смотреть на меня. Я поняла, что он становится очень настойчивым, если наметит какую-то цель.

Нуждаясь в передышке от этого пронзительного взгляда, я схватила со стола вилку с ножом и жадно накинулась на десерт.

– Боже, мне так нравится, что ты ешь с таким наслаждением, – заявил Ремингтон, потягивая кофе и наблюдая за мной поверх чашки. А потом поставил её обратно на блюдце и принялся за своё пирожное. Меня никогда так сильно не заводил вид мужчины, слизывающего шоколадный крем с ложечки.

– Я не ограничиваю себя в еде.

Под полным восхищения взглядом я быстро слопала десерт. Покончив со своим лакомством, Ремингтон отодвинул тарелку в сторону, а потом встал и без особых усилий поставил свой стул рядом с моим. И сел так, чтобы наши колени соприкасались.

«Остынь!» - самое подходящее слово, Селена.

С трудом сглотнув, я наблюдала, как мужчина слегка наклоняется вперед. Он провёл пальцем по моей шее, задержавшись там, где жемчужное ожерелье соприкасалось с кожей. А потом намотал нитку жемчуга на палец и легонько потянул. Придвинувшись ещё ближе, Ремингтон смотрел так, словно впитывал каждую чёрточку моего лица. Он склонил голову набок.

– У меня к тебе есть встречное предложение.

– И почему я не удивлена?

Он поднял глаза и посмотрел на меня.

– Я хочу тебя написать.

Я попыталась отстраниться, но крепкая хватка на ожерелье не позволила мне этого.

– Написать меня?! Почему ты этого хочешь?

Он приблизился ещё на пару сантиметров, и мои губы обдало его тёплым дыханием.

– Всё очень просто, ты чувственная и красивая. И ты гордишься своей фигурой. Это так сексуально и просто захватывает дух.

Боже, он думал об этом всерьёз?

Я прикусила нижнюю губу, одновременно чувствуя легкую нервозность и любопытство. Я привыкла находиться в центре внимания фотографа, но в каком-то смысле рисование будет более интимно. Каково находиться в центре его внимания? Я заметила, насколько сосредоточенным Ремингтон был во время ужина, но мне кажется, в живописи во сто крат всё усугубится.

Я кивнула и, не в силах больше сдерживаться, сделала именно то, что безумно хотела с той самой минуты, как мы сели за столик друг напротив друга. Провела губами по его губам. Рука, сжимавшая ожерелье, расслабилась. Ремингтон прижал мозолистую подушечку большого пальца к моей верхней губе, обхватив ладонью подбородок.

– Я так понимаю, твой ответ «да»? – спросил он, и низкий тембр голоса послал волну жара между бёдер.

Разве?!

Жизнь не всегда предоставляет второй шанс. Мы постоянно твердим себе, что нуждаемся в передышке. И стремимся к размеренной и монотонной жизни. Чёртовой скуке. А мне хочется безрассудного флирта, крышесносящего, горячего, грязного, бурного секса. Да и остальных всевозможных безумств. Я до одури желала как мрачного, так и беззаботного Ремингтона Сен-Жермена.

Кивнув, я затаила дыхание от мысли, что этот великолепный мужчина своими красивыми сильными руками увековечит меня на холсте. И будет прикасаться к моей шее, груди, бёдрам.

Боже!

Я посильнее сжала бёдра, судорожно выдохнув от возникшего в голове образа.

Он меня хочет. Меня, Селену. Девушку, с детства страдающую от избыточного веса, лицо модельного дома «Красивы изгибы», ту, что по крохам отвоёвывала своё место под солнцем. И именно я сейчас всецело нахожусь в центре его внимания.

Сдерживаясь, Ремингтон медленно выдохнул, потом повернулся и пробежался взглядом по ресторану. А найдя то, что искал, отрывисто кивнул. В считанные секунды перед нами появился тот самый официант, который обслуживал нас в течение всего вечера. Они очень тихо поговорили на французском. Я едва могла их расслышать. А потом официант ушёл, даже не взглянув на меня. Ремингтон вновь сосредоточился на мне, обжигающий взгляд блуждал по моему платью.

Что он задумал? Ну, помимо этого ненасытного взгляда, скользящего по мне, словно он собирается с наслаждением меня съесть, как поступил перед этим со своим десертом.

Несколько минут спустя вернулся официант и, вручив Ремингтону связку ключей, снова ушёл.

Когда Сен-Жермен встал, мышцы под белой рубашкой напряглись. Ремингтон наклонился, и его губы оказались рядом с моим ухом, язык скользнул по мочке, а потом он прикусил её зубами. Моё тело сжалось как пружина, и я едва не подпрыгнула от этого прикосновения.

– Вставай, ma belle.

– Куда мы идем?

– В комнаты отдыха.

– Что?! Подожди, зачем? – прошептала я, пульс эхом отдавался в ушах, а жар растекался по всему телу. Остатки здравого рассудка, которые ещё оставались после нашего пикантного разговора за ужином, напрочь испарились от вида озорства и намёка на вызов в его глазах.

– Для тебя это три месяца разгула, наслаждений и всевозможных утех. Для меня – возможность прикасаться к тебе и рисовать. В любое время. Когда и где захочу, – брови медленно приподнялись в лёгком вызове, к которому я уже начала привыкать. – Согласись, звучит как сделка, которую стоит скрепить тет-а-тет, разве нет?

– Мы можем сделать это здесь, – я махнула рукой.

Рядом с ним наедине я себе совершенно не доверяла. Весь вечер мне приходилось сопротивляться странному неуёмному желанию прижаться к его телу. А если вспомнить, что у меня очень давно никого не было, то я волновалась о том, что могу к чертям сорвать с него смокинг и проделать всякие грязные штучки. Хотя, учитывая то, как он смотрел на меня весь вечер, уверена, что Ремингтон не будет ни капли возражать.

– Предпочитаю сделать это с глазу на глаз. Ты же не боишься маленького поцелуя? Или я ошибаюсь?

Я расправила плечи и выпрямилась. Все мысли о том, что я себе не доверяю, развеялись как дым.

Боюсь?!

– Где комнаты?

Ремингтон улыбнулся, и на секунду мне стало интересно, во что я, собственно, впуталась.

– Третий этаж. Chambre trois (фр. комната три). Лифт прямо по коридору, – подбородком, покрытым щетиной, он махнул в нужном направлении.

– Встретимся там через две минуты, – произнесла я.

Боюсь? Чёрта с два!

– Селена, не заставляй меня ждать, – порочно улыбнувшись, он развернулся и беззаботной походкой направился прочь. Его шаги были размеренными, уверенными и целенаправленными.

И тут меня осенило, что Ремингтону удаётся заставить меня делать то, на что я никогда раньше бы не решилась. Словно он может прочитать мои мысли, увидеть страхи и тайные желания. И без сомнения точно знает, когда, а главное, как бросить мне вызов.

Старая «я» начала бы возиться с клатчем, изводя себя сомнениями, насколько безопасно встречаться с Ремингтоном в уединённой комнате. Новая «я» смаковала безрассудность ситуации, а затея сотворить с ним на людях что-то скандальное казалась такой чуждой и интригующей, как и сам мужчина. Кроме всего прочего, та порочная улыбка затронула все нужные струны, вынуждая вскочить со своего стула и последовать за ним. В предвкушении и желании я ускорила шаг.

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.