Космополис. Часть 2. Глава 4

Звуки музыки наполнили ночь. Под арабские лютни, флейты, тарелки и барабаны, кружились танцоры. Они кружились против часовой стрелки, все быстрее с каждым поворотом. Они как будто выпрыгивали из собственных тел, подумал он, как одержимые.
Хор начал петь громче, все кружилось в каком-то необъяснимом вихре.
Суматоха– это крушение всего. Они кружились в общем грациозном порыве, потому что кто-то умер сегодня и только этот вихрь может успокоить их горе. Он верил в это. Он подумал что этот водоворот из людей растворяется и превращается в жидкое состояние, во вращающуюся жидкость, кольца воды и тумана, которые в конечном итоге исчезают в воздухе.
Он начал причитать, так же как и все. Вокруг было много охраны, полицейские, какие –то автомобили. Он причитал яростно, скрестив руки и ударяя себя кулаками в грудь. Три автобусы прессы ехали следом. Неофициальные члены похоронной процессии шли пешком, многие из них напоминали паломников всех рас и вероисповеданий.
На всех были разные одежды. Эрик молился и причитал пока плакальщики в машинах проезжали мимо. Непрерывная, сплошная масса незнакомых оплакивающих покойника людей, за которыми медленно двигались 80 или 90 машин в ряд.
Эрик плакал для Феза, для всех собравшихся и, конечно, для себя самого. Он полностью отдался рыданиям сотрясающим его тело. Другие плакали поблизости. Волна показного плача и бичевания. Козмо положил свою руку на плечо Эрику, показывая свое участие и поддержку. Это не показалось странным. Когда люди умирают, ты плачешь. Огромное количество плачущих, повсеместные стенания. Люди рвали на себе волосы, произнося имя покойного. Рыдания Эрика росли. В объятиях Козмо он чувствовал, что погружается в глубокие размышления.
Была еще одна вещь, которая затронула его больше всего на этих похоронах. Он снова
хотел увидеть катафалк, выставленное на обозрение тело, цифровой труп, пустое тело, как имитация. Все как то не так, не правильно. Гроб привезли и увезли.
Он хотел, чтобы гроб показывали снова и снова, чтоб гордое тело усопшего усиливало боль и печаль толпы.
Он старался смотреть на мониторы. Плазменные экраны были не достаточно плоские. Они только казались плоскими, на самом деле таковыми не были. Он смотрел, как президент Всемирного Банка выступал перед напряженными экономистами. Он подумал, что картинка могла бы быть более четкой. Затем Президент США выступал из своего лимузина, разговаривая на английском и финском. Президент немного знал финский и 
Эрик ненавидел его за это.. Экраны были вмонтированы в дверцы люков и шкафчиков, придавая интерьеру автомобиля естественную грациозность, его взгляду представлялся свободный обзор, а он сам был скрыт в изолированном пространстве автомобиля.
Он чувствовал, что сейчас чихнет.
Улицы быстро пустели, разобранные баррикады собирали в грузовики и увозили. Автомобиль двигался вперед, Торвал сидел впереди. 
Он чихнул и почувствовал какую-то незавершенность. Он понял, что всегда чихал дважды, или так казалось в ретроспективе. Он ждал, когда чихнет во второй раз, и вот наконец, чихнул еще раз. 
Что заставляет людей чихать? Защитный рефлекс слизистой носа, чтобы исторгнуть инородные частицы. 
Улицы словно вымерли. Машина проехала мимо испанской церкви и группы, заставленных лесами особняков. Он налил коньяк и вновь почувствовал голод. 
Впереди на южной стороне улицы был ресторан. Это был эфиопский ресторан и он представил как макает кусок черного хлеба в тушеную чечевицу. Он представил маринованного ягненка под берберским соусом. Было слишком поздно и ресторан был уже наверное закрыт, но в окне из кухни виднелся тусклый свет.
Водитель остановил машину. 
Он очень хотел маринованного ягненка. Он хотел произнести это слово, почувствовать его запах и съесть его.
То что произошло дальше, произошло очень быстро. Он вышел на тротуар, к нему быстро подбежал человек и ударил его. Он поднял руку, чтобы защититься, но было слишком поздно, и ударил вслепую в ответ. Возможно он задел мужчину по голове или плечу. Он почувствовал что-то липкое, какое-то месиво из крови на своем лице. Он не мог видеть. Его глаза были чем-то заляпаны, но он слышал поблизости Торвала, их возню и шум, двое мужчин дрались.
Он взял носовой платок из кармана и стоял на краю тротуара, осторожно вытирая лицо, на случай если глаз поврежден. Он мог видеть, как Торвал уложил человека на багажник лимузина, заломив руки за спину.
"Объект обезврежен”, сказал Торвал по рации. 
Эрик почувствовал какой-то запах и ощутил что-то на вкус. Он вытирал лицо и рот носовым платком, которым вытирал сперму днем после секса. Это был вкус его спермы
и он был смущен тем, что почувствовал это на вкус.
Нападавший что-то сказал, после чего последовал выстрел.
 Торвал дернул человека от задней части автомобиля и толкнул его по направлению к Эрику, и запрокинул ему голову назад. 
"Я давно слежу за тобой. Сукин сын.”- сказал он. "Я из тебя месиво сделаю.”
Сейчас Эрик увидел трех фотографов справа. Один репортер присел на одно колено и снимал видео. Автомобиль стоял с распахнутыми дверями.
"Сегодня ты "под взбитыми сливками” мастера”, сказал он. "Моя миссия по всему миру – саботировать власть и богатство.”
Эрик начал понимать. Это Андре Петреску, кондитер-фанатик, который преследовал директоров корпораций, военных командиров, футбольных звезд и политиков. Он бросал им в лицо торты. Он наносил неожиданный удар главам государств, находясь под домашним арестом. Он устраивал засаду военным преступникам и судьям.
"Я три года ждал этого. Только что испек. Я отказался от атаки на Президента США, чтобы нанести этот удар. Его я "намажу сливками” в любое время. Ты – более важная цель, скажу я тебе. Которую сложно настичь"
Это был невысокого роста парень с выжженными светлыми волосами в футболке с
изображением диснеевского мультяшного персонажа. Эрик уловил нотки восхищения в его голосе. Эрик ударил его по яйцам и смотрел, как он скорчился в объятиях Торвала. Когда сработала вспышка фотоаппарата, Эрик бросился на фотографа, и несколько раз ударил его, чувствуя себя лучше с каждым ударом. Трое оставшихся мужчин дали ходу и удрали с улицы. Видеооператор прыгнул в автомобиль и быстро скрылся.
Эрик вернулся к лимузину, стирая взбитые сливки с лица и съедая их. В сливках чувствовался вкус лимона. Он и Торвал обменялись взглядами, в которых промелькнуло уважение. Петреску корчился от боли. 
"У вас нет чувства юмора, мистер Пакер”, сказал Петреску
Эрик дернул его за руки, отрывая от груди Торвала. Это заставило Петреску говорить:
"Ты живешь согласно своей репутации. Я был избит охраной столько раз, что уже как
ходячий труп. Они заставляли меня носить радио-ошейник, когда я в Англии, чтобы обеспечить безопасность королеве. Отслеживали меня как редкого журавля. Но поверь пожалуйста в одну вещь. Я измазал кремом Фиделя три раза за шесть дней, когда он был в Бухаресте в прошлом году. Я активный художник с кремовыми тортами. Я однажды упал с дерева на Майкла Джордана. Это был знаменитый Летающий Торт. Есть видео, запечатлевшее это на века. Я кинул пирог с заварным кремом в задницу султана Брунея. Он посадил меня в темницу до тех пор, пока от крика глаза не вылезли.”