Пар испарялся через вентиляцию. Как же все гениально просто, подумал Эрик. Вентиляция поглощает испарения жизни. Как это красиво, пары населенной тысячами людей земли вздымались вверх, как призрачные тени.
Автомобиль почти достиг одиннадцатой авеню. Эрик сидел на переднем сиденье, рядом с водителем. Он попросил водителя отключить все средства связи с центральным офисом. Ибрагим сделал это. Затем он активизировал ночной режим на дисплее. Инфракрасные изображения появились на мониторе. Это были объекты за пределами автомобиля. Он высветил мусорные контейнеры внизу по реке, регулируя проекцию немного вверх, затем активировал микрокамеры, которые отслеживали активность по периметру автомобиля. Любого, кто приближался к машине, можно было увидеть на экранах на приборной панели.
Эти особенности казались Эрику игрушками, полезными разве что в видео-арте.
"Ибрагим, скажи мне вот что…”
"Да”- ответил Ибрагим
"Эти лимузины, которые заполняют улицы. Я задаюсь вопросом…”
"Да”- вторил Ибрагим
"Где они паркуются ночью? Им нужно много пространства. Где-то около аэропортов или в Meadowlands. Лонг-Айленд. Нью-Джерси?”- наконец сформулировал свой вопрос Эрик.
"Я поеду в Нью-Джерси. Лимузин останется здесь”- спокойно ответил Ибрагим
"Где?”- удивился Эрик
"В следующем квартале будет подземный гараж только для лимузинов. Я оставлю ваш автомобиль, возьму свою машину и поеду домой через вонючий тоннель.”
Старое промышленное здание стояло на юго-восточном углу, похожее на многоквартирный дом. Дом-потогонка позднего средневековья и ловушка при пожаре. В нем были запечатаны окна, а фасады обнесены строительными лесами. Даже пешеходные дорожки были обшиты досками. Ибрагим, двигая машину из стороны в сторону, припарковал лимузин правее, сохраняя дистанцию от закрытой территории. Автомобиль выехал прямо перед ними. Это был фургон, развозящий обеды, хотя это маловероятно в такой час, даже ненормально, но стоит посмотреть.
У Эрика за поясом был пистолет, который причинял ему неудобство. Он вспомнил, что спал. Он был в полной готовности и решительно стремился к действию. Что-то должно скоро произойти, вне всяких сомнений, что-то замышлялось, план действий субъекта, видимый и отчетливый.
Потом впереди зажегся свет. Это была яркая вспышка с треском, большие дуговые прожектора были установлены на штативы и были похожи на фонарные столбы. Появилась женщина в джинсах, она что то показывала водителю машины. Перекресток был ярко освещен и ночь внезапно ожила.
Люди пересекали улицу. Некоторые разговаривали между собой, другие, с помощью гарнитур по телефону. Какие-то рабочие выгружали оборудование из длинных грузовиков, припаркованных на обеих сторонах авеню. Один грузовик с прицепом заправлялся на газовой заправке, на другой стороне улицы. Впереди лимузина шел человек, раздающий рекламные листовки фастфуда, и только сейчас Эрик заметил передвижную тележку, в которой стояла огромная указательная стрела, указывающая на заведение. На самом верху стрелы была установлена камера слежения и несколько нарисованных макетов сидящих мужчин поедающих бургеры…
Кран – не единственное, что он упустил. Когда он вышел из машины и стал обходить фургон развозящий обеды, он увидел, что здесь готовились к съемкам какой-то сцены.
Там было три сотни людей, растянувшихся прямо по улице. Они заполонили перекресток, лежа в хаотичном порядке. Некоторые тела лежали друг на друге, другие рядом друг с другом, в позе эмбриона, с детьми. Никто не двигался, глаза у всех были закрыты. Они представляли собой необычайное зрелище. Целый город недвижимых тел, нагота, яркий свет. На земле огромное количество беззащитных тел. Было трудно поверить в то, что это обычная дорога, где ходят люди.
Конечно, это была декорация. Просто кто-то снимал фильм. Это просто чья-то фантазия. Тела – это голые факты на улице. Их сила в самих себе. Они независимы при любых обстоятельствах данного мероприятия. Но все-таки, здесь было присуще странное притяжение, подумал Эрик. Было что-то застенчивое и неуловимое в этой сцене. Женщина чихнула, резко дернув при этом головой, и присела. Эму стало интересно, должны они были изображать мертвых или просто недвижимых. Он находил их грустными и отважными одновременно. Ему казалось, что именно сейчас они более обнажены и уязвимы, чем когда-либо в их жизни.
Техники с осветительными приборами петляли между лежащими людьми, аккуратно переступая через головы и расставленные ноги. Женщина с "хлопушкой” стояла наготове, чтобы начать сцену. Эрик подошел к углу и протиснулся сквозь пару сломанных досок, блокировавших тротуар. Он стоял внутри фанерной конструкции, дыша цементным раствором и пылью. Он снял одежду. Ему потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить, почему у него так болело в груди. Именно сюда он получил разряд электрошокера, и как же блестяще она при этом выглядела, его телохранитель в своем бронежилете. Он чувствовал продолжительную боль от водки, которую она впоследствии тоненькой струйкой лила на него.
Он спрятал пистолет в карман брюк и разделся. Оставив свой пиджак на тротуаре Эрик ощупью пробирался в темноте. Потом свернул за угол, плечом нащупывая доски, пока не увидел кромку света. Он медленно толкнул доску, услышав, как она царапнула асфальт. Потом обошел вокруг фанерного сооружения и вышел на улицу. Эрик сделал десять маленьких шажков, и достиг границы лежащих тел.
Он лег среди них. Он ощутил асфальт своей кожей. Ему казалось, что асфальт похож на жевательную резинку, спрессованную за десятилетия движения. От него пахло гарью, маслом, резиной и горячей смолой. Он лежал на спине, запрокинув голову и сложив руки на груди. Здесь он чувствовал себя глупо. Жемчужная пена животного жира в куче промышленного мусора. Одним глазом он мог видеть камеру, которая снимала сцену на высоте 20 футов. Общий план все еще в процессе подготовки, подумал он, пока женщина с ручной камерой бродила по территории и снимала цифровое видео.
Главный ассистент позвал младшего:
-"Бобби, тишина и никто не двигается! "
На улице стало тихо. Голоса смолкли, исчезло любое движение вдалеке. Он чувствовал тела рядом. Все они дышали как единый организм. Тепло тел и поток крови, такие разные люди в этот момент были так похожи. Они, собранные все вместе, живые и мертвые. Хоть они и были только статистами в массовой сцене, которым сказали не двигаться, но впечатление было сильным, настолько полным и открытым, что он едва мог воспринимать что-то другое.
- "Привет” - сказал кто-то.
Это была женщина, лежащая лицом вниз возле него. Ее рука была вытянута ладонью вверх. У нее были светло-русые волосы. Может быть это палевый цвет. Что такое палевый? Серо-желто-коричневый с умеренным оттенком красновато-коричневого. Или светло-рыжий. Светло-рыжая звучит лучше.
"Предполагается что мы мертвые?”- спросила она.
"Я не знаю”- ответил Эрик.
"Никто нам ничего не сказал. Я разочарована” - вновь сказала женщина.
"Ну, тогда будь мертвой”- съязвил Эрик.
Положение ее головы вынуждало ее говорить лицом в асфальт, поэтому слова звучали глухо.
"Я приняла такую странную позу умышленно. Что бы с нами не случилось, я подумала, что вероятно что то произошло внезапно, и я хотела отразить это, придав индивидуальности моему персонажу. Моя рука больно затекла. Но было бы неправильно сменить позу. Некоторые бы сказали, что финансирование рухнуло. Произошло в считанные секунды. Все деньги исчезли. Это последняя сцена, которую они снимают, прежде чем приостановить съемки на неопределенный срок. Так что нет никакого оправдания потаканию своим желаниям, не так ли?”- сказала женщина.
Разве у Элис не светло-рыжие волосы? Он не мог видеть лица женщины, а она не могла видеть его лица. Но он говорил, а она явно слушала. Если бы это была Элис, разве бы она не среагировала на голос мужа? Но зачем ей реагировать? Это не интересно.
Грохот грузовиков отдавался у него где-то в спине.
"Но я подозреваю, что мы не мертвы, если только это не культ какой-то,” сказала она.
«Мы же не вовлечены в массовое самоубийство, я очень надеюсь, что это не так.”
Громкий голос произнес:"Глаза закрыты, ни одного звука или движения.”
Камера на стреле крана начала работать, медленно снижаясь, и он закрыл глаза. Теперь, когда он был слепым среди них, он увидел собранных в кучу людей, как видит это камера, холодно и беспристрастно. Они прикидывались голыми или на самом деле были голыми? Это до сих пор было ему непонятно. Так много оттенков кожи, но он видел все черно-белым, и не знал почему. Может быть, такая сцена как эта, требовала мрачного одноцветия.
"Поворачивайтесь”- сказал другой голос.
