Глава 26

Люси

Сегодняшний день

Спустившись вниз по парадной лестнице, я отступаю на шаг назад и пристально оглядываю фасад гостиницы. Я только что закончила вывешивать американские флаги под всеми окнами, выходящими на улицу, и это выглядит довольно мило, я сделала это говорю я сама себе. Осталось всего лишь несколько дней до четвертого июля, и в этот день на острове всегда устраивается большой праздник. Прошлым вечером, пока я готовила кровати, а гости находились на ужине, я оставила в каждом номер миниатюрный флажок, который каждый может держать во время парада, а также листовку с перечнем проходивших мероприятий в этот день. Все, кто имеет какой-либо бизнес на острове, украшают фасады, начиная от витрин магазинов и кончая главной улицей, с которой с дух сторон свисают американские флаги, даже с фонарных столбов. В этот день предстоит парад и турнир по софтболу, также на главной улице устанавливаются столы с бесплатной всевозможной едой, которую поставляют фактически все, кто имеет бизнес на острове, а также различные сувениры, и празднование заканчивается огромной вечеринкой на пляже и шоу фейерверком.

Прошлую неделю я занялась тем, что желто-оранжевые бархатцы на клумбе меняла на красные, белые и синии петунии, я позаимствовала печатающий пресс на футболках из сувенирного магазина в городе и сделала пару сотен футболок с надписью «Butler House Inn» на продажу для моего стола, стоящего на главной улице перед парадом, и организовала пикник для гостей гостиницы, заказать который они могут, заполнив форму. Я спланировала меню таким образом, что постояльцы могут выбрать кучу всего, забрав это с собой, упакованным в корзину, прямо из кухни, Четвертого, и смогут это съесть в любом месте, бродя по острову и получая удовольствие. Каждому гостю будет предложено все, что он закажет.

Сказать, что я делала все, чтобы занять себя полностью на последнюю неделю, это слишком мягко сказано. В моей голове и сердце проносилось такое количество смешанных эмоций, что я решительно рассматриваю возможность переезда к «Barney’s», чтобы остаться там и пить всю оставшуюся жизнь. Я долго ворочалась в постели каждую ночь, после того инцидента с Фишером, который произошел в темном переулке, и свою досаду мне трудно было сдерживать внутри. Одна часть меня чувствовала себя виноватой, что я позволила ему так далеко зайти, другая же — умоляла, чтобы это повторилось, но я знаю, что это невозможно. Он скрылся от меня, я не видела его с тех пор, он только оставил несколько страниц журнала-дневника в моем почтовом ящике. Я понимаю, что таким образом, он хочет извиниться еще раз за то, что произошло на прошлой неделе, и эти страницы разрывали меня изнутри, читая его слова и вспоминая, как мы оба были полны надежд на наше совместное будущее.

И от этого я чувствовала себя еще больше виноватой, потому что оставила свои мечты с Фишером, даже по сравнению с тем, что я делаю со Стэнфордом. Даже если я никогда больше не смогу поговорить с Фишером, мне нужно закончить дела со Стэнфордом. Он будет находиться на бесконечных совещаниях на материке всю неделю, поэтому по крайней мере, мне нет необходимости придумывать отговорки, избегая встреч с ним, чтобы он не увидел клеймо, оставленное зубами Фишера на моей шее. Неосознанно я дотрагиваюсь и потираю кончиками пальцев место, где его зубы видно не настолько явно, и мой пульс ускоряется, когда я вспоминаю его прикосновения, и как зубы кусают мою чувствительную кожу.

Убрав руку, я закрываю глаза и вздыхаю, понимая, что поступаю несправедливо по отношению к самой себе и Стэнфорду, продолжая с ним отношения, между нами нет и не будет никакого будущего. У меня в сердце есть только одно место для единственного мужчины, и это всегда будет Фишер, который прекрасно вписывается в это пространство.

Я просто даже не осознавала, насколько сильно я скучала по его прикосновениям, пока не почувствовала, как его рука впервые за столько времени заскользила по внутренней стороне моего бедра. Мне следовало напомнить нам обоим, что у меня есть парень и оттолкнуть его, но я не в состоянии была это сделать. Я хотела чувствовать его руки на себе, так хотела почувствовать его пальцы внутри себя, намного сильнее, чем мой следующий вздох, сильнее, чем хранить верность Стэнфорду, сильнее, чем я хотела быть сильной и рациональной. Я ненавижу то, что он до сих пор все еще имеет такую власть надо мной, с ним я забываю все, когда чувствую его тело рядом и учащенное дыхание на своем ухе, его руки, доводящие меня до оргазма. Это было настолько чувственно, и так сложно, и в тоже время просто... идеально. Почему Фишер не увидел, как сильно я хотела этого? Почему он не заметил, что я наслаждалась каждой минутой его возбуждения? Я понимаю, что он потерял контроль над собой из-за ревности по отношению к Стэнфорду, с которым я целовалась на улице, и мне больно думать, что возможно на самом деле он не хотел меня так сильно, как я, а просто желал наказать за то, что я была с другим мужчиной. За последний год, я стала сильнее, самостоятельнее и, наконец, выяснила, кто я есть и, буквально за какие-то несколько минут в темном переулке Фишер свел все это на нет. Он заставляет меня испытывать потребность в нем, он заставляет хотеть его, и всем этим он делает меня слабой.

— Ох, дорогая, это выглядит красиво!

Обернувшись, я улыбаюсь своим родителям, появившимся позади меня, и оглядывающим фасад гостиницы.

Я направляюсь к ним, обнимая и каждого из них целуя в щеку. Мой отец чуть крепче сжимает меня в своих объятьях, чем обычно, отстраняется и убирает волосы с моего лица.

— Ты выглядишь усталой. Ты хотя бы спишь? И ты слишком похудела. Когда ты в последний раз ела?

Я смеюсь из-за его беспокойства, потому в этом он ужасно напоминает Трипа, и освобождаюсь из его рук.

— Папа, я в порядке. Просто занята гостиницей, ты же знаешь, как это обычно происходит летом.

Он смотрит виновато, и я еще раз целую его в щеку, пытаясь этим успокоить, потому что он уж точно не должен чувствовать себя виноватым. Когда мне исполнился двадцать один год, и я увидела сколько усилий прикладывают мои престарелые родители на содержание и обслуживание клиентов, я вмешалась и убедила их постепенно принять решение уйти на пенсию и наслаждаться островом, сняв с себя груз руководства гостиницей. Мне потребовались месяцы, что бы я медленно приняла и вникла во все вопросы, которыми предстояло заниматься. В конце концов, они поняли, что я могу руководить гостиницей и что у меня есть определенные идеи по ее улучшению. Они видели с какой радостью я работала здесь и взяла в управление многие вещи, и главное видели результат моих действий, поэтому неохотно согласились отойти от управления, переведя гостиницу на мое имя. Я уверена, что они знают насколько сильно я борюсь за это место, несмотря на то, что я многое им не рассказываю, и каждый раз, когда они приходят сюда, на их лицах отражается лишь одно – они хотели бы мне больше помогать. Всегда наши разговоры, когда они появляются здесь, сводятся к моим убеждениям, что мне не нужна их помощь, и им не стоит беспокоиться, о том, что у них не остается лишних денег от пенсии, которые они могли бы давать мне для уплаты кредита. Когда я еще училась в средней школе, и им пришлось принять бразды правления гостиницей от своих родителей, возникла необходимость очень многое отремонтировать в старом здании, и это фактически полностью уничтожило все их сбережения. Хотя, если бы у них были какие-нибудь деньги, которые они собирались отдать мне, я бы никогда их не приняла. Это было мое решение руководить гостиницей и это полностью моя ответственность.

— Трип там? Мне нужно попросить его взглянуть на протекающий кран на кухне? — спрашивает папа, оглядываясь по сторонам.

— Он наверху, в номере «Marblehead», устанавливает новую ручку на дверь ванной, — поясняю я.

Отец похлопывает меня по плечу, прежде чем начинает подниматься по лестнице.

— У тебя не найдется несколько минут для общения со старой матерью? У меня такое чувство — будто мы не общались несколько лет, — говорит мама с улыбкой.

Взявшись за руки, мы направляемся через передний двор, огибаем гостиницу и выходим на веранду. Она садится в одно из кресел-качалок, пока я подхожу к столику и наливаю для каждой из нас стакан свежего, сладкого чая со льдом из двухлитрового кувшина, который я наполняю два раза в день.

Протягивая ей стакан, я занимаю место рядом и начинаю медленно потягивать свой чай со льдом.

— Ты добавила свежей мяты в этот раз? — спрашивает она.

— Да, — отвечаю я.

— Ммм, вкусно.

Проходит несколько минут в тишине, прежде чем она спрашивает:

— Это какие-то новые пляжные зонты там? Я не припомню, чтобы они были желтыми и белыми в полоску.

Она указывает своим бокалом на зонтики, которые мы втыкаем в песок каждое утро для наших гостей.

— Э, нет. Это те же самые, что мы использовали в течение нескольких лет.

— Хммм, — рассеянно говорит она, делая маленький глоток своего чая.

— Давай, мам.

Она ставит свой бокал на стол между нами и поворачивается ко мне лицом.

— Что, так заметно?

— Думаю, да, мне кажется, что ты пришла поговорить со мной не о моем чае и зонтиках, так что да, это довольно заметно, — отвечаю я.

Она смотрит на океан и семьи, лежащие на пляже в нескольких сотнях ярдов, потом глубоко вздыхает.

— Я вчера столкнулась с Фишером в городе.

Мой желудок переворачивается, словно я попала на американские горки, и лечу вниз по ним, и мое сердце начинает биться быстрее.

— Правда? И что же он сказал? — спокойно спрашиваю я, пытаясь отогнать мысль, что почти умираю узнать, как он выглядел, что сказал и что сделал.

У меня возникает настоящая паника от того, что он мог случайно проболтаться о том, что произошло в переулке, а сейчас наблюдает за всем издалека, спрятавшись где-то в шкафу.

— Он любит тебя, Люси, — негромко говорит мама.

Я разворачиваюсь к ней и у меня в прямом смысле отпадает челюсть.

— Что он сказал? — спрашиваю я, пребывая в полном шоке.

Она смеется и слегка качает головой.

— Нет, он не говорил именно так, но я стара, и живу достаточно долго, чтобы понять, когда я вижу перед собой измученного мужчину, который скучает по своей жене.

— Бывшей жене, — напоминаю я ей.

Она машет рукой и усмехается.

— Только на бумаге.

Теперь моя очередь засмеяться.

— Хм, я почти уверена, что именно это имеет значение.

— Ты все еще его жена в его сердце и в его душе. Я вижу это, когда он произносит твое имя и мне просто становится интересно, когда ты увидишь это тоже? — размышляет она.

Я качаю головой и опускаю глаза, потирая друг о друга вдруг вспотевшие руки, чтобы чем-то себя занять. Я вдруг ощущаю себя нервной и беспокойной, у меня так много эмоций, которые роятся в моем сердце и разуме, что я не могу разобраться в них.

— Это сложно, мам. Я встречаюсь кое с кем и Фишер... с ним не все так просто, — пытаюсь я объяснить.

— Любовь сама по себе не легкая вещь, милая. Я знаю, тебе через многое пришлось пройти с Фишером, и я знаю насколько тебе трудно довериться ему, но он старается. Он так боится сделать что-то неправильное. Он хочет быть хорошим для тебя. Он хочет заботиться о тебе и любить тебя, и я не думаю, что...

Она замолкает, делая глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями.

— Ты думаешь, что? — шепчу я, подталкивая ее продолжить.

Она наклоняется через стол между нами и хватает меня за руку.

— Я не думаю, что Стэнфорд будет именно таким мужчиной, который тебе нужен. Я не думаю, что он будет именно тем мужчиной, который будет любить тебя с такой страстью и преданностью. Не думаю, что он будет мужчиной, который будет заботиться о тебе, но при этом отступит и позволит тебе почувствовать свою собственную силу.

Я глотаю слезы и сжимаю ее руку, пытаясь дать ей понять, что я не обижаюсь на то, что она говорит о Стэнфорде. В последнее время у меня возникают те же самые мысли о нем, поэтому это для меня не новость. Прямо сейчас, меня больше всего волнует уравненная страсть, возникшая между Фишером и мной, и это именно то, что я хочу и мне необходимо, но мне кажется, что он как раз этого-то и боится.

— Как я узнаю, что Фишер именно такой мужчина? — спрашиваю я. — Мы были вместе долгое время, и я никогда не могла предположить, что мы сможем разойтись. Перед тем, как он покинул остров, он сказал мне такие ужасные вещи. Я не могу вот так взять и просто забыть их или притвориться, что ничего не было.

— Конечно, ты не можешь притворяться, будто ничего не случалось, Люси. Он разбил твое сердце и изменил тебя. Я не думаю, что он ждет, будто ты мгновенно забудешь и простишь его. Он прекрасно понимает, что ему предстоит приложить много усилий, чтобы вернуть твое доверие, и он хочет объясниться. Единственное, о чем я прошу — это дать ему шанс объясниться. Дай ему шанс объяснить тебе, что он никогда не хотел причинить тебе боль.

Это звучит так просто, когда она говорит это. Отдать ему опять свое сердце и довериться, заботиться о нем. Но, на самом деле, это не так просто. Это пугает меня до ужаса. Возможно, я смогу простить хотя бы то, что он наговорил мне, когда не совсем был здоров, но именно он единственный, кто решил покончить с нашим браком, прислав мне документы о разводе. И он по-прежнему является тем, кто лапал у меня на глазах Мелани, и делал с ней одному Богу ведомо какие вещи, при этом нося мое кольцо на пальце. Как я могу вот так взять и простить такие вещи?

— Он был сломленным человеком, Люси, и я знаю, что он сломал и тебя вместе с собой. Война не просто изменяет морпехов, он она также изменяет всех, кто любит их. Я не могла подумать, что я смогу когда-нибудь простить его за то, что обижал моего ребенка, но увидев его вчера и выслушав его рассказ о тебе, поняв, что ты на самом деле значишь для него... дай ему шанс.

Чувство вины возрождается во мне в полную силу, и я вынуждена отпустить руку мамы, поставив стакан на стол, обхватываю себя руками. Я не знаю, что происходило в его голове в прошлом году, когда он стал упаковывать мои вещи, и говорить мне такие обидные слова, но я знаю, что у него происходило что-то очень плохое. Он медленно отдалялся от меня в течение нескольких недель, и я чувствовала себя полной неудачницей, что не могла сделать чего-то больше для него. Я старалась изо всех сил, но вероятно этого было недостаточно. Я бы отдала все, чтобы остаться с ним и как-то помочь ему, но как я могла, если он этого не хотел? Я хочу, чтобы он честно сказал мне, что случилось с ним в тот день, и помочь мне понять, почему он решил, что развод может стать самым лучшим решением на все его проблемы.

Я чувствовала себя такой лицемеркой, желая, чтобы Фишер обнажил передо мной душу, но я при этом не сделала ничего, а наоборот, пыталась избегать его, словно чумы, и если уж встречаться с ним, то вести себя как мегера. Я не уверена готова ли простить его, что он совершил со мной, но знаю, что он не заслуживает моего гнева прямо сейчас. В наших отношениях у нас никогда не возникало проблем говорить до конца. Даже, если вспомнить ланч в «Lobster Bucket» несколько недель назад, за которым мы сидели и говорили, как старые друзья, испытывая легкость в общении. Я так старалась его забыть и начать двигаться дальше, чтобы стать счастливой, но как только он вновь появился в моей жизни, я поняла, что не в состоянии его отпустить, потому что все еще люблю его. Я пыталась избегать его, пыталась притворяться, что я просто смущена из-за того, что он вернулся на остров, и находится где-то рядом, но ничего не срабатывало.

Я люблю его, и я до смерти боюсь, что он разобьет мое сердце снова.

Материал предоставлен  исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.

Дорогие читатели, ждем вас на Форуме.