Глава 5

Соленый морской воздух кружился вокруг меня ранним утром. Волны раскачивались, создавая шар соленой атмосферы. Было почти восемь утра, и я опаздывала на работу, но, если кто-нибудь спросит, Джаред прикроет меня. 

Я забралась в свой серебряный приус и завела мотор. С музыкой в душе, я каждое утро подбирала что-то подходящее настроению. Каждое утро, но не сегодня. Если я буду слушать музыку, отвечающую моему настроению, то приеду на работу как зареванный ребенок, поэтому я выбрала что-то бодрящее, то, что поднимет мне настроение. 

Дорога до работы не заняла много времени. Жилье Оливии находилось в десяти минутах езды от моей школы, и, в то же время, в двадцати пяти минутах от дома Ната. Благодаря близкому расстоянию и шоссе я не опоздала, как боялась. 

Когда я приехала, мое парковочное место было свободно, и, припарковав машину, я взяла вещи и поспешила к школе. Как я и подозревала, Джаред опередил меня. Черный перламутр светился на его мустанге фастбек 1965 года выпуска, сияя в утреннем свете. Эта машина была его гордостью, и он сделал всё, чтобы все на кампусе об этом знали. Было очевидно, что он проводил множество часов, заботясь о ней. 

Дети мешкали в коридорах, некоторые здоровались со мной, когда я мчалась к нашему с Джаредом кабинету. У нас не было классной комнаты, как у других учителей. У нас была, так называемая, смотровая комната. Эта комнатка была поменьше и соединялась окном, разделяющим две комнаты. Мы размещались в задней части здания, возле музыкальной комнаты и аудитории. 

Это было удивительное расположение для нас, особенно для Джареда, ведь он был музыкальным терапевтом. Пока я часами учила детей использованию и пониманию слов, он использовал музыку для строительства языковых умений. Повторяющаяся природа песни позволяла ребенку легче соединять слова. 

Войдя в кабинет, я услышала нежную мелодию, витающую в воздухе. Я уронила сумку на стол и прошла через коридор к музыкальной комнате. За пианино сидел Джаред, погруженный в исполняемую им музыку. 

Мелодия была мягкой, приятной, с разбивающими сердце тонами. Я стояла возле двери и слушала музыку, погрузившись в её атмосферу. Возникали желание и стремление, вырывавшиеся из глубины моей груди, натягивая струны сердца. Я закрыла глаза, поглощенная мягким нажатием клавиш. Слезы покатились по лицу, когда музыка коснулась моей души. 

Я открыла глаза и начала смотреть, как он играет. Он сидел за пианино в идеальной позе. Его высокое тело сконцентрировалось на движении. Я могла видеть натяжения его мышц, сокращавшихся под белым воротником рубашки во время его точного воспроизведения. Сквозь окно его кожу слегка целовало сияние солнца, а его темно-блондинистые волосы нежно спадали на плечи. Я никогда не думала о Джареде больше, чем о друге, но для себя отметила, что он прекрасный представитель мужского вида. Я находила удивительным, что он одинок, и ещё более удивительно – он не снимал каждую ночь новую цыпочку, как делало большинство одиноких мужчин в нашем городе. 

Однажды я предположила, что Джаред гей. И спросила его об этом. К моему удивлению, он ответил со смехом. Он не обиделся на мой вопрос и даже отметил, что ему нравится компания женщины, но если это та женщина. Я улыбнулась, узнав, что была не единственной, кто думал: «Сначала узнай, потом трахайся». 

Когда мелодия достигла апогея, дыхание Джареда стало более сбивчивым. Он двигался с каждым ударом, с каждым тоном. Потом остановился. Низкая нота Си зависла в воздухе, колеблясь, мягко удаляясь. До этого я даже не подозревала, что он мог передать такие эмоции, музыка лилась из него так свободно. Конечно, он флиртовал и был комедиантом, но он также был и мудрым. Всегда с гордостью показывал свои чувства.

 
– Это было прекрасно, – прошептала я со слезами на глазах. 

Он подскочил на лавке, поворачиваясь ко мне. 

– Я не слышал, как ты вошла. Как долго ты там стоишь? 

– Не долго. Я не хотела мешать. Просто услышала, как ты играешь, когда вошла. 

Джаред встал с лавки и подошел ко мне. 

– Ты не мешала, Маккензи. Я просто возился. 

Он обнял меня за плечи, когда мы пошли через коридор в наш кабинет. 

– Ну, твоя возня была прекрасна. Ты думал о продаже этой мелодии? 

Джаред отпустил меня, когда мы вошли. Он провел меня к столу и разместился на его углу. 

– Моя работа не продаётся. Ты знаешь. 

Я села на стул и включила компьютер. 

– Людям нужно слышать ту красоту, что ты написал, Джаред. Весьма трагично, что она уйдет неуслышанной. 

– Моя музыка никогда не уходит неуслышанной, – его светло-карие глаза казались почти золотыми, когда он таращился на меня из-под своих длинных ресниц. – У меня прекрасная публика – ты и дети. 

Он часто использовал свою музыку с детьми. Эмоции, исходящие от неё, действовали для них успокаивающе. Мне нравилось, как она успокаивала ребенка, готового психануть. Срывы никогда не были легкими, ведь ребенок терял контроль над эмоциями. Большинство людей думало, что это лишь детская вспышка гнева, но на самом деле ребенок, потерявший контроль, пугал их. 

– Правдиво, но я хотела бы, чтобы ты творил и за пределами класса, – напирала я мягко. 

– Когда-нибудь, – ответил он, гладя меня по руке. 

Его кривая улыбка заставила меня улыбнуться. Разговор о его карьере помог мне отвлечься от своих проблем. 

– Хорошо бы, – ответила я. 

Улыбка Джареда обогрела меня, но от меня не ускользнуло то, что его глаза не смеялись. Он был взволнован. Это было хорошо видно. 
Меня не должно было шокировать, когда он спросил: 

– Итак, ты скажешь мне, что не так? 

Но шокировало, я открыла рот как рыба. 

– Как ты... 

Он легко провел пальцем под моим глазом. 

– Ты много плакала. Больше чем всегда. 

– Так и знала, нужно было использовать какое-то средство для макияжа Оливии сегодня, – бранила я себя. Причин лгать Джареду не было. Я выбрала правду. 

– Я ушла от Ната вчера. 

– Что ты сделала? – воскликнул он. 

– Не смотри на меня так, – потребовала я, заставляя его убрать выражение шока с лица. 

Мои плечи подались вперед, а локти расположились на краю стола, возле его бедер. 

– Я больше так не могла. Одиночество душило меня, – я скрестила руки, смотря на пустой монитор компьютера. 

– Я горжусь тобой. Знаю, ты любишь Ната, но теперь ты начала думать и о себе, – Джаред растянул мои пальцы и взял мою руку в свою. 

– Почему все твердят это? Ты, Лив, и моя мама скажет, когда я ей расскажу, – я фыркнула. – Я чувствую себя ужасно. Я сделала ему больно. Ушла от него. Сбежала. 

Джаред нежно притянул мое лицо, чтобы посмотреть в мои глаза. 

– Маккензи, ты ничего плохого не сделала. Он обижал тебя. Он покинул тебя. И ты не сбежала. Ты впервые подумала о себе. Перестань волноваться за него. 

– Легче сказать, чем сделать, – прошептала я. 

– Не для тебя. 

Я потрясла компьютерной мышкой и она, наконец, ожила, позволяя мне остановиться на расписании дня. Это дало мне хороший повод выйти из происходящего разговора. 

– Похоже, я пробуду здесь целый день. Моя первая встреча в 9:15, и мне нужно распечатать флэш карты.

 
Джаред даже не сомневался. Он знал, что я закончила беседу. Он нежно погладил меня по руке. 

– Я тоже сегодня здесь весь день. Как на счет ланча за пределами кампуса? Я угощаю. 

– Тебе не надо этого делать. 

– Я угощаю, – повторил он. 

Я засмеялась. 

– Ты не отстанешь, правда? 

– Нет, – чмокнул он губами, отходя от стола без единого слова. 

Я потрясла головой, наблюдая, как он выходит из кабинета и направляется назад через коридор. Отказавшись о чем-либо думать, я немедленно бросилась в работу, благодарная, что хоть что-то может отвлечь меня от Ната. 

День прошел быстро, и я была счастлива, что не послушала Оливию и не осталась дома. Я чувствовала себя лучше среди детей. Их светлые улыбающиеся лица принесли радость в мой день. 

Моя последняя встреча перед ланчем закончилась немного быстрее, чем ожидалось, и я начала убираться в смотровой комнате. Секундой позже косматая светлая голова Джареда заглянула внутрь. 

– Ты готова? 

– Да. Куда мы собираемся? 

– Я думал о Сандвич-баре. 

– Звучит отлично. 

Я сложила оставшиеся на столе флэш карты в горку, и поспешила в кабинет, где взяла сумку, и пошла за Джаредом к выходу из школы. 

– Возьмем мою машину, – предложил он. 

Я закатила глаза. Он сделает все, чтобы показать свой мустанг. Но причин спорить не было, и я вскочила на пассажирское сидение, после того как он галантно открыл передо мной дверь. 

Пристегнув меня, он с гордым видом прошел к водительскому сиденью и сел. Гул мотора разбудил бы мертвого, проезжай мы возле кладбища. Сильная вибрация машины на холостых позволяла пассажирам почувствовать всю мощь сосредоточенной под капотом силы. 

Газ просочился в систему возгорания, посылая легкий ветерок на улицы Сарасоты, призывая зрителей наслаждаться его американской силой мускул. Резина встретилась с асфальтом, направляя нас по нужной дороге. 

Джаред уважал мое молчание. Он не давил на меня. Наоборот, он позволил мне подумать, пока я смотрела в окно. 

По приезду Джаред не терял времени и выпрыгнул из машины, чтобы открыть мне дверь. Он предложил мне руку и помог выбраться из глубокого кресла.

– Обязательно посмотри по сторонам, – подразнил он, переведя меня через Мейн Стрит.

Над центральной дверью ресторана висела выцветшая вывеска, написанная большими белыми буквами. Сандвич-бар был обычным городским учреждением. Он открылся в 50-х, и в Сарасоте не было ни единой души, кто бы ни ел этих сандвичей. 

Как только мы вошли в Сандвич-бар, у меня начали капать слюнки. Запах свежего хлеба был завораживающим, что напомнило мне, что я пропустила завтрак. 

Как и в большинстве баров мира, неоновая вывеска, размещенная на черной панели, контрастировала со светлым плиточным полом. К стенам ресторана прислонились кожаные диванчики, тогда как индивидуальные столики и стулья были эргономично разбросаны, для лучшего обслуживания. В помещении лился дуговой флуоресцентный свет, производя тусклое, но, в то же время, ясное свечение. Задняя часть бара была обустроена для тех, кто выпивал после обеда. 

Желание заказать пиво «Курс Лайт» было поглощающим, но я отказалась, так как должна была возвращаться в школу. Я гордилась собой из-за того, что не поддалась силе восхитительного напитка. 

Нас быстро разместили и приняли заказ. Я заказала мой обычный салат. У них был самый лучший в городе салат от шефа, и я не могла упустить возможность насладиться таким яством. 

Наш столик находился возле окна. Мы с Джаредом мило беседовали, ожидая прибытия еды. Мы говорили обо всем, кроме проблемы. Официантка принесла еду. Когда она поставила передо мной салат, Джаред драматично зарычал, закатив глаза. 

– Я привел тебя в бар с сандвичами, а ты заказала салат? Ты боишься поправиться? Потому что, позволь мне сказать, дорогая, тебе не о чем беспокоиться. Ты идеальна. 

Я полила салат заправкой. 

– Я просто люблю их салат. 

– Если ты так говоришь, – Джаред заворчал еще громче, перед тем как укусить нафаршированный итальянский сандвич. 

Я перемешала салат, уверенная, что перед первой ложкой все хорошо перемешано. Мы ели молча, наблюдая за людьми, мелькающими на улице. Я всегда наслаждалась рассматриванием людей. Было интересно смотреть на них, когда они думали, что на них никто не обращает внимания. 

Возле нашего здания прошел толстяк, одетый в выцветшее зеленое пальто, едва ли застегивавшееся на его безразмерном животе. Его мясистый палец так глубоко был запихан в нос, что сустав пальца почти скрылся в носу. Когда и этого стало недостаточно, он покрутил пальцем и вытянул из носа сосископодобный придаток. За ним потянулось что-то зеленое, что он вытер о пальто. Я думала, что ему повезло, что его козявки такого же цвета, как и пальто, но кому-то, кто позже потрётся о его пальто, определённо будет неприятно. 

– Ты хотя бы улыбаешься, – сказал Джаред. 

Сосредоточенность на сопливом мужике была утеряна. Я обратила внимание на милашку с набитым ртом, обедающего со мной. 

– А? 

Он поставил сандвич на тарелку, сделав глоток содовой. Потом он прочистил горло. 

– Ты не хочешь рассказать мне о том, что произошло на выходных? – спросил он, наконец. 

Вздохнув, я положила вилку. 

– Что ты хочешь знать? 

– Это не испанская инквизиция, Маккензи. Если не хочешь рассказывать, так и скажи, – Джаред выглядел обиженным моей реакцией. 

Я потянулась и обняла пальцами его запястье. 

– Извини. 

– Все нормально, – промямлил он. – Я знаю, что тебе больно. Я лишь хочу помочь тебе. 

– Я знаю, дружище. Все началось прошлой ночью, – начала я. Тогда я раскололась. Не упустила ни одной «кровавой» детали. Вот, что было хорошо в Джареде: я могла рассказать ему все, а он ни за что не судил меня. Он просто слушал меня. 
Когда я закончила, он наклонился и пожал меня за руку. Его золотые глаза утонули в моих. 

– Ты знаешь, я не люблю соглашаться со злой ведьмой, но она права. Нельзя сомневаться в себе. Услышав все это, я думаю, ты правильно сделала. 

– Хотелось бы. Есть ли в этом суть? 

Джаред кивнул, знакомая нежная улыбка появилась у него на лице. 

– Да, – он погладил меня по руке, перед тем как вернуться к сандвичу. Не смотря на полный рот салями, озорная улыбка расширила его рот. – Теперь расскажи мне о том парне, Дрю. 

Вилка выпала из рук, застав меня врасплох. Я тяжело вздохнула. 

– А что с ним? – мой голос наполнился дрожью. 

Джаред проглотил свой кусок. 

– Ты сказала, он дал тебе свой номер. 

Я кивнула. 

– Так просто? – он щелкнул пальцами. 

Я пожала плечами. 

– Он просто был милым. Ничего больше. 

– Точно, – сказал он с ноткой сарказма. Поставив локти на стол, Джаред поставил пальцы напротив лица, анализируя меня. 

– Парни не дают номера телефонов девушкам, которых жалеют. 

Мои ладони стали потными, дыхание ускорилось, я почувствовала потребность защитить действия Дрю. 

– Он адвокат по разводам. Уверена, он раздает визитки миллионам людей. 

Джаред выпил колы. 

– Я знаю, но ты не замужем. И ты не его клиент. Мужественный акт, хочу сказать. 

– Что это значит? – я отклонилась. Почувствовав, что живот снова сводит, я отодвинула салат. 

– Ничего, – провозгласил он. – Мне просто кажется странным, что он просто так дал тебе свой номер. 

– Я думаю, он просто был милым. 

Джаред взял хлеб сандвича, слегка сжав его между пальцами. 

– Маккензи, ты всегда видишь только хорошее в людях. Просто будь внимательной. Вот, что я говорю. 

Он сказал свое последнее слово, предупредив меня не продолжать тему. Поняв намек, я взяла вилку и начала играть с томатом черри. 

Нас накрыло минутой молчания. Джаред откусил большой кусок сандвича, слишком большой для его рта. Солидная порция майонеза ласкала уголок его рта, и я взяла салфетку, чтобы стереть его с губ. 

– У тебя там что-то было, – указала я, покраснев, что указывало на теплый приток крови. 

– Спасибо, – выдохнул он. 

– Какие люди, – послышался голос, который я совершенно не ожидала услышать. Возле нас со странным выражением на лице стоял Дрю, одетый в темный костюм. 

– Дрю? – скрип в моём голосе был унизительным. – Что ты здесь делаешь? То есть, привет, – я запнулась. 

Джаред пробормотал, выдыхая: 

– Так это и есть Дрю. Хм, – звук колкого смеха играл на моих нервах. – Вспомни дьявола, он и появится, – я ткнула его в ребра, умоляя заткнуться. 

На губах Дрю появилась улыбка. Он выглядел искренне счастливым увидеть меня, но что-то в его глазах кричало о разочаровании. 

– И мне приятно видеть тебя, Микки, – затем Дрю обратил свое внимание на Джареда. – А ты, должно быть, Нат. Был наслышан о тебе вчера. 

На несколько секунд Джаред растерялся. Обретя самообладание, он потряс головой, слабо улыбаясь. 

– Нет, я Джаред, – ответил он. 

Дрю нервно пробежался пальцами по волосам. Он опустил взгляд на пол, затем обратно на меня. Я вздрогнула, закусив верхнюю губу и сморщив лицо. 

– Ну, э, Дрю, это Джаред Кристофер, мой друг и коллега, Джаред, это Эндрю Вайс. Это Оливии... 

Дрю протянул руку Джареду. 

– ...новый друг Микки, – перебил он меня. 

Джаред встал с кресла, протянув руку Дрю. Казалось, будто двое мужчин провели моментальную битву сил, пожимая руки. Они смотрели друг другу прямо в глаза с решительным выражением на лицах. 

– Приятно познакомиться, – сказал Джаред. 

– Взаимно, – ответил Дрю, подняв бровь. 

Когда они опустили руки, Джаред плюхнулся на кресло возле меня. Дрю облокотился на стул перед ним. 

– С тобой все в порядке? – спросил меня Дрю беспокойным тоном. 

Униженная своим поведением перед ним у Оливии, я решила, что солгать ему будет лучше, чем рассказывать всю правду. 

– Да. Значительно лучше. Спасибо, что спросил, – произнесла я с ложной искренностью, ковыряясь в кутикуле на пальце. 

– Ты уверена? – спросил он с вызовом. 

Мои брови поднялись, в то время когда я пыталась понять суть его вопроса. От привычек тяжело избавиться, а от моих старых тем более. Прижав кутикулу к зубам, я дернула за кожицу, что привело к пуску крови. 

Несмотря на приступ боли от порванной кожи, меня осенила мысль. 

– Лив сказала тебе, не так ли? 

Он расцвел в улыбке. 

– Да. 

Я вздохнула, положив голову на руки, подавленная тем, что он, должно быть, думает обо мне. 

– Я убью ее, – прошипела я.

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.