Зачем она ждала, пока они уедут, чтобы сказать это? Неужели ей действительно хотелось побыть со мной наедине – даже теперь, даже после того, как она стала свидетельницей моей в буквальном смысле смертоносной ярости?

Неважно, верно или нет я угадал причину – главное, что она поест.

- Сделай мне одолжение, – сказал я.

Я открыл и придержал перед ней дверь ресторана.

Она вздохнула и шагнула внутрь.

Мы вместе подошли к небольшому подиуму, где нас ждала хостес [примечание переводчика: сотрудник, который доброжелательно встречает гостей в дверях ресторана и провожает до столика]. Белла по-прежнему выглядела совершенно невозмутимой. Я хотел коснуться её руки или лба, чтобы проверить температуру. Но моё холодное прикосновение снова, как и прежде, вызовет у неё отвращение.

«Обалдеть! – в моё сознание ворвался довольно громкий мысленный голос хостес. – Нет, честно, обалдеть!..»

Похоже, сегодня вечером я производил просто головокружительное впечатление. А может, я всего лишь чаще это замечал, поскольку очень хотел произвести впечатление на Беллу? Нашу добычу всегда к нам влекло, но раньше это никогда так не бросалось мне в глаза. Обычно – если не брать в расчёт людей вроде Шелли Коуп и Джессики Стэнли, у которых привычка притупляла чувство ужаса – на смену влечению довольно быстро приходил страх.

Хостес молчала, и мне пришлось напомнить ей про её обязанности:

- Столик для двоих, пожалуйста.

- О, э-э-э... да-да. Добро пожаловать в «La Bella Italia» [примечание переводчика: автор описал вот этот ресторанчик: https://www.beyondthelamppost.com/wp-content/uploads/2017/04/Bella-Italia.jpg]. – «М-м-м!.. А голос какой!» – Прошу за мной.

Её мысли были заняты попытками вычислить, кем мы с Беллой друг другу приходимся: «Может быть, она его кузина. Вряд ли родная сестра – они друг на друга совсем не похожи. Но определённо родственница. Он же не может быть её парнем».

Люди слепы, их глаза не способны видеть ясно. Как, скажите, эта недалёкая женщина мгновенно попалась в сети моей внешней привлекательности – по сути, приманки в западне, – но не заметила нежного совершенства моей спутницы?

«Вообще-то, не стоит помогать ей, просто на всякий случай, – подумала хостес и повела нас в самую переполненную часть ресторана, к столику, за которым могло бы рассесться многодетное семейство. – Получится ли дать ему мой номер телефона, пока эта рядом?» – размышляла она.

Я достал из заднего кармана купюру. Люди неизменно становятся сговорчивее, когда в ход идут деньги.

Белла уже собиралась без возражений сесть за указанный столик, но я покачал головой, и она осталась стоять, чуть склонив голову к плечу и с любопытством глядя на меня. Нас с ней и правда ждал весьма любопытный разговор. И вести его в окружении толпы – вариант совсем не идеальный.

- Можно что-то более уединённое? – поинтересовался я у хостес, вручая ей чаевые. Она изумлённо распахнула глаза, затем прищурились и взяла деньги.

- Конечно.

Косясь на полученную купюру, она повела нас за перегородку.

«Пятьдесят долларов за столик получше? Он ещё и богат. Точно богат – держу пари, что его куртка стоит больше, чем моя последняя зарплата. Вот чёрт. Ну зачем ему уединяться с ней?»

Она подвела нас к кабинке в тихом уголке, где никто не сможет увидеть нас... увидеть реакцию Беллы на то, что я ей расскажу. Хотя я не имел никакого понятия, о чём она меня сегодня спросит. Как и о том, что я ей отвечу.

Насколько далеко она зашла в своих предположениях? Какое объяснение вечерних событий придумала для себя?

- Подойдёт? – спросила хостес.

- Идеально, – ответил я и, слегка раздражённый её завистливым отношением к Белле, обнажил зубы в широкой улыбке. Пусть рассмотрит меня получше.

«Вот это да...»

- Э-э-э... ваша официантка сейчас придёт. – «Он ненастоящий. Может, она отлучится... может, я “маринарой” напишу свой номер на его тарелке.» [примечание переводчика: Маринара – итальянский соус из томатов, чеснока, пряных трав и лука]

Она побрела прочь, слегка пошатываясь.

Странно. Она всё ещё не была напугана. Я вдруг вспомнил, как Эммет поддразнивал меня в кафетерии несколько недель назад: «Держу пари, я мог бы напугать её лучше, чем ты».

Может, я понемногу теряю свои вампирские способности?

- Вообще-то тебе не следует так поступать с людьми, – прервал мои мысли неодобрительный голос Беллы. – Это вряд ли честно.

Я уставился на неё. Её лицо выражало осуждение. Почему? Я совсем не напугал хостес, хотя и собирался.

- Как поступать? О чём ты?

- Вот так их завораживать... Она, наверное, на кухне сейчас отдышаться не может.

Хм-м. Белла была очень близка к правде. В эту минуту хостес, лишь отчасти сохраняя ясность мышления, расписывала подружке-официантке мои невероятные достоинства.

- Ой, да ладно, – упрекнула меня Белла, не дождавшись моего ответа. – Ты должен знать, какое впечатление производишь на людей.

- Я завораживаю людей? – Интересное она подобрала слово. Достаточно точное для сегодняшнего вечера. Я задался вопросом, в чем же разница...

- Ты не замечал? – осуждение до сих пор звучало в её голосе. – Думаешь, все так же легко добиваются своего?

- А тебя я завораживаю? – слова вылетели помимо моего желания, после чего было поздно забирать их обратно.

Но прежде, чем я начал всерьёз жалеть о сказанном, она ответила:

- Частенько.

И её щеки залил нежный розовый румянец.

Я завораживал её.

С неведомой мне прежде силой надежда наполнила моё молчаливое сердце.

- Здравствуйте, – произнёс кто-то... как оказалось, официантка. Она представилась. Её мысли были громкими и более откровенными, чем у хостес, но я отключился от них. Вместо этого я рассматривал лицо Беллы, наблюдая, как румянит её скулы кровь, и отмечая не то, как это распаляет огонь в моём горле, а то, как это красит её бледное лицо и оттеняет сливочный оттенок её кожи.

Официантка чего-то ждала от меня. Ах да, она спросила, что мы будем из напитков. Я продолжал смотреть на Беллу, и официантка неохотно перевела взгляд на неё.

- Мне колу? – сказала Белла, словно ища одобрения.

- Две колы, – уточнил я. Жажда у смертных является признаком шока. Пусть выпьет оба стакана содовой, так её организм восстановит нужный уровень сахара.

Хотя она выглядела здоровой. И даже не просто здоровой – сияющей.

- Что такое? – спросила она, по-видимому, не понимая, что значит мой пристальный взгляд. Краем сознания я отметил, что официантка отошла.

- Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

Она моргнула, удивлённая вопросом:

- Нормально.

- Голова не кружится, не тошнит, не дрожишь от холода?

Она ещё сильнее озадачилась:

- А разве должна?

- Ну, вообще-то, я жду, что у тебя начнётся шок. – Я слабо улыбнулся, ожидая, что она начнёт всё отрицать. Ей не захочется быть той, о ком заботятся.

Ей потребовалась минута, чтобы ответить мне. Её взгляд слегка расфокусировался. Иногда, когда я улыбался ей, у неё бывал именно такой вид... Заворожённый?

Как бы я хотел в это поверить.

- Не думаю, что будет шок. Мне всегда хорошо удаётся забывать неприятности, – ответила она, немного задыхаясь.

Выходит, у неё богатый опыт попадания в неприятности? Неужели её жизнь всегда настолько полна опасностей?

- И всё равно, – сказал я ей. – Мне будет гораздо спокойнее после того, как ты попьёшь и поешь.

Официантка возвратилась с колой и корзиночкой с хлебом. Всё это она поставила передо мной и, ловя мой взгляд, спросила, что я закажу. Я указал ей, что сначала следует принять заказ у Беллы, и снова отключился от её вульгарных мыслей.

- М-м… – Белла быстро глянула в меню. – Я буду равиоли с грибами [примечание переводчика: см. https://media-cdn.tripadvisor.com/media/photo-s/06/5a/fa/db/bella-italia.jpg].

Официантка немедленно развернулась в мою сторону:

- А вы?

- Мне ничего.

Белла чуть поморщилась. Хм-м. Видимо, уже заметила, что я никогда не ем. Она подмечала всё. А я рядом с ней то и дело забывал про осторожность.

Я дождался, пока мы снова остались одни.

- Пей, – велел я.

Меня удивило, как быстро и без возражений она послушалась. Когда она залпом выпила всё содержимое стакана, я пододвинул к ней второй, немного хмурясь. Просто жажда? Или всё-таки шок?

Она ещё немного отхлебнула, после чего вздрогнула.

- Мёрзнешь?

- Это просто из-за колы, – сказала она, но снова задрожала, и было видно, что губы у неё чуть заметно трясутся, а зубы вот-вот начнут выбивать дробь.

Симпатичная блузка, надетая на ней, выглядела слишком тонкой, чтобы защитить от холода – облегала как вторая кожа, почти столь же хрупкая, как первая.

- У тебя нет куртки?

- Есть. – Она осмотрелась, немного растерянно. – О... я оставила её в машине Джессики.

Я снял собственную куртку, сожалея, что она не согрета теплом моего тела. Было бы гораздо лучше предложить ей тёплое пальто. Она посмотрела на меня, и её щеки снова вспыхнули. О чём она сейчас подумала?

Я передал ей куртку через стол, и она сразу её надела, а затем снова вздрогнула.

Да, было бы замечательно, если бы куртка оказалась тёплой.

- Спасибо, – сказала она, глубоко вдохнула, а затем подтянула повыше слишком длинные рукава, высвобождая кисти рук. Ещё один глубокий вдох.

Вроде бы вечер наконец начинал налаживаться? Цвет её кожи оставался здоровым – оттенки розового и сливочного на фоне насыщенного синего её блузки.

- Этот синий цвет так тебе идет, – сделал я ей комплимент, и то была чистая правда.

Она хорошо выглядела, но рисковать не имело смысла. Я подтолкнул поближе к ней корзинку с хлебцами.

- Правда, – запротестовала она, догадываясь о причинах моего жеста. – Я не в шоке.

- А должна бы... обыкновенный человек был бы. А ты даже испуганной не выглядишь. – Я неодобрительно посмотрел на неё, спрашивая себя, почему она не может быть обыкновенной, а затем – спрашивая себя, неужели я этого правда хочу?

- Рядом с тобой я чувствую себя в полной безопасности, – сказала она, и её глаза снова наполнились доверием. Доверием, которого я не заслуживал.

Инстинкты врали ей. Должно быть, в них-то и проблема. Она не распознавала опасность – то, что должен уметь любой смертный. Реагировала на опасность парадоксальным образом. Вместо того, что убегать, останавливалась, влекомая к тому, что должно отпугивать.

Как я мог защитить её от самого себя, если ни один из нас этого не хотел?

- Это куда сложнее, чем я планировал, – пробормотал я.

По её лицу я видел, что она думает над моими словами, и гадал, как она их поняла. Она взяла хлебную палочку и начала её есть, кажется, делая это бессознательно. Пожевав её, она задумчиво склонила голову к плечу.

- Обычно у тебя получше настроение, когда твои глаза такие светлые, – заявила она как ни в чём не бывало.

Это её наблюдение, произнесённое так беспечно, потрясло меня:

- Что?!

- Ты всегда какой-то слишком сердитый, когда у тебя чёрные глаза... того и жди, взорвёшься. И у меня есть одна версия насчёт этого, – непринуждённо добавила она.

Значит, она придумала собственное объяснение. Ну а как же, конечно, придумала. Страх пронзил меня, когда я задался вопросом, насколько близко она подобралась к правде.

- Новые версии?

- М-м... угу. – Она откусила ещё кусочек, всё такая же невозмутимая. Как будто не вела сейчас беседу о чудовище с этим самым чудовищем.

- Надеюсь, на сей раз версия более креативная, – соврал я, не дождавшись от неё продолжения. В действительности я надеялся на противоположное: пусть ошибётся, пусть промахнётся на милю-другую. – Или ты по-прежнему крадёшь идеи из комиксов?

- Вообще-то нет, не из комикса, – сказала она, немного смутившись. – Но и не сама придумала.

- И?.. – выдавил я, сжав зубы.

Наверняка она не говорила бы так спокойно, если собиралась завопить от ужаса.

Пока она раздумывала, покусывая губу, вернулась официантка с заказом Беллы [примечание переводчика: см. https://www.sheknows.com/wp-content/uploads/2018/12/soziiklwtjcfqqmqqdrh.jpeg]. Я не обращал особого внимания на то, как девушка поставила тарелку перед Беллой, а затем спросила, не хочу ли я хоть что-нибудь заказать.

Я отказался, но попросил ещё колы, потому что официантка не заметила, что стаканы опустели.

- Итак, версия? – встревоженно поторопил я Беллу, как только мы cнова остались одни.

- Я расскажу тебе о ней в машине, – сказала она, понизив голос. Уф, как же плохо. Она не желала обсуждать свои предположения, находясь среди людей. – Если... – внезапно добавила она.

- Есть условия? – я был в таком напряжении, что почти прорычал это.

- У меня, само собой, тоже есть пара вопросов.

- Само собой, – резким тоном согласился я.

Вероятно, её вопросов будет достаточно, чтобы подсказать мне, до чего она додумалась. Но как мне отвечать на них? Аккуратно лгать? Или отпугнуть её правдой? Или нерешительно молчать?

Мы сидели в тишине, пока официантка снова не принесла ей содовую.

- Ладно, выкладывай, – сказал я, сжав челюсти, когда та ушла.

- Что ты делаешь в Порт-Анджелесе?

Слишком простой был вопрос... для неё. О ней он не выдавал ничего – зато мой правдивый ответ выдаст слишком многое. Пусть сначала приоткроет собственные карты.

- Следующий, – сказал я.

- Но ведь этот самый простой!

- Следующий, – повторил я.

Мой отказ её расстроил. Отведя от меня взгляд, она устремила его вниз, на еду. Глубоко задумавшись, она медленно отправила кусочек в рот и стала его жевать.

Вдруг, пока она ела, в голову мне пришло странное сравнение. Всего на мгновение мне привиделась Персефона с гранатом в руках. Обрекающая себя на пребывание в подземном царстве мёртвых. [примечание переводчика: Согласно условию Зевса, Персефона могла навсегда покинуть царство мёртвых при условии, что ничего там не ела – но она, как выяснилось, съела зёрнышко граната]

Вот, значит, кто я такой? Аид собственной персоной, возжелавший весну, похитивший её, приговоривший к проклятию бесконечной ночи. Я безуспешно попытался отогнать от себя этот образ.

Она глотнула колы, запивая еду, а потом наконец подняла на меня взгляд и подозрительно прищурилась.

- Ну ладно, – сказала она. – Давай предположим, чисто теоретически, конечно, что... кое-кто... способен узнавать, о чем думают люди, ну, знаешь, читает их мысли... с очень редкими исключениями.

Могло быть хуже.

Это объясняло ту чуть заметную улыбочку в машине. Она смышлёная – ещё никто и никогда прежде не догадывался о моём даре. Не считая Карлайла, но тогда, в самом начале, это было более чем очевидно, когда я ответил на все его мысли, как будто он сказал их вслух. Он всё понял даже раньше меня.

Этот вопрос был не так плох, как первый. Она знала, что со мной что-то не так, но её догадка относительно «не так» оказалось не слишком серьёзной. Чтение мыслей, в конце-то концов, не входит в классический список вампирских умений.

- Исключение всего одно, – уточнил я, соглашаясь с её версией. – Чисто теоретически.

Она подавила улыбку. Похоже, ей нравилась моя уклончивая честность.

- Хорошо, тогда с одним исключением. И как это работает? Есть ли какие-нибудь ограничения? Как... этот кое-кто... нашёл кое-кого другого, да ещё в самый критический момент? Как он узнал, что у неё неприятности?

- Чисто теоретически?

- Само собой. – Её губы дрогнули, и во влажных карих глазах вспыхнул интерес.

- Вообще-то, – я помедлил, – если... этот кое-кто...

- Будем звать его «Джо», – предложила она.

Я не мог не улыбнуться, видя её энтузиазм. Она действительно считала, что правда – это хорошо? Если бы мои секреты были милыми, разве я скрывал бы их от неё?

- Ладно, Джо, – согласился я. – Если бы Джо был повнимательнее, то и момент не оказался бы таким критическим. – Я покачал головой и подавил дрожь от мысли, как близок я сегодня был к тому, чтобы опоздать. – Только ты в состоянии попасть в неприятности в городке настолько маленьком. Ты бы им испортила всю статистику преступности за последние десять лет.

Она обиженно надула губы, и уголки её рта опустились:

- Мы обсуждали чисто теоретический случай.

Я рассмеялся – она была такой забавной, когда раздражалась.

Её губы, кожа... на вид такие мягкие и бархатистые... Хотелось прикоснуться и проверить: они такие же на ощупь? Невозможно. Моё прикосновение оттолкнёт её.

- Да, говорили, – согласился я, спеша возвратиться к беседе до того, как вгоню себя в депрессию по полной программе. – А тебя будем звать Джейн?

Она наклонилась ко мне через стол, и в её широко распахнутых глазах больше не было места ни юмору, ни раздражению.

- Как ты узнал? – понизив голос, с напором спросила она.

Нужно ли сказать ей правду? И если да, то какую её часть?

Я хотел ей открыться. Я хотел заслужить то доверие, которое всё ещё было написано у неё на лице.

Словно прочтя мои мысли, она прошептала:

- Ты же знаешь, что мне можно доверять. – Она потянулась ко мне, как будто желая коснуться моих рук, покоившихся передо мной на пустом столе.

Я отодвинул их от неё – мне была ненавистна сама мысль о том, чтό она испытает, коснувшись моей кожи, холодной и твёрдой как камень, – и она положила ладонь на стол.

Я знал, что могу ей довериться, и она сохранит мои тайны; она была на сто процентов честной, порядочной до глубины души. Но я не мог поверить, что она не ужаснётся, узнав эти секреты. Она должна прийти в ужас. Правда была действительно ужасна.

- Не знаю, есть ли у меня теперь вообще выбор, – пробормотал я, вспоминая, как однажды в шутку назвал её «на редкость не наблюдательной». Обидев её этим, если в тот момент я верно прочёл её эмоции по выражению лица. Вообще-то, хотя бы эту несправедливость я мог сейчас исправить:

- Я ошибался и недооценивал тебя – ты гораздо наблюдательнее, чем я думал.

И хотя она, возможно, этого не понимала, она заслуживала наивысшей оценки за наблюдательность.

- Я думала, ты всегда прав, – с улыбкой поддразнила она.

- Обычно так и есть. – Обычно я знал, что делать. Обычно я был уверен в избранном пути. А сейчас всё превратилось в беспорядок и сумбур. И всё-таки я не променял бы этот беспорядок на прежнюю уверенность – пусть всё так и останется, если означает, что у меня есть шанс быть с Беллой.

- Я ошибался кое в чём ещё насчёт тебя, – продолжил я, решив исправить сразу и вторую свою ошибку. – Ты не магнит, притягивающий аварии или несчастные случаи. Это недостаточно широкое определение. Ты – магнит для всех возможных бед и неприятностей. Если в радиусе десяти миль есть хоть что-то опасное, то оно непременно найдёт тебя. – Почему именно её? За какие такие заслуги?

Лицо Беллы снова посерьёзнело:

- Себя ты тоже причисляешь к опасностям?

В ответе на этот вопрос честность была важна как никогда.

- Несомненно.

Она слегка прищурила глаза – на сей раз не с подозрением, а с беспокойством. Её губы тронула та особая улыбка, которую я замечал у неё лишь в те моменты, когда она старалась исцелить чужую боль. Она снова протянула руку через стол, медленно и целенаправленно. Я отодвинул свои ладони на дюйм, но она проигнорировала моё движение и завершила своё – дотронулась до них. Я задержал дыхание – на этот раз не из-за аромата, а из-за внезапно переполнившего меня напряжения. От страха, что моя кожа внушит ей отвращение, и она убежит прочь.

Она провела кончиками пальцев по тыльной стороне моей руки. Жар от её нежного лёгкого прикосновения не походил ни на что из того, что я испытывал прежде – это было почти чистое наслаждение. Стало бы таковым, если бы не мой страх. По-прежнему не решаясь вдохнуть, я следил за выражением её лица, пока она ощупывала холодный камень моей кожи.

Её заботливая улыбка немного изменилась, став шире, став теплее.

- Спасибо, – произнесла она, встречаясь со мной полным благодарности взглядом. – Уже во второй раз.

Её мягкие пальчики задержались на моей руке, как будто прикосновение было ей приятно.

Я ответил ей со всей возможной беспечностью:

- Давай двумя и ограничимся, согласна?

В ответ она слегка нахмурилась, но кивнула.

Я вытянул свои руки из-под её ладоней. Каким бы восхитительным ни было ощущение от её прикосновений, я не собирался дожидаться, когда волшебство пройдёт, и её терпение закончится, сменившись отвращением. Я спрятал руки под столом.

Хотя её мысли и были беззвучными, они легко читались в её глазах – доверие и любопытство. И в этот миг я осознал, что я хочу ответить на её вопросы. Не потому, что был обязан исполнить обещание. Не потому, что хотел, чтобы она мне доверилась.

Я хотел, чтобы она меня узнала.

- Я выслеживал тебя до Порт-Анджелеса, – сказал я ей поспешно, не выбирая слов, хотя понимал, насколько опасно и рискованно выкладывать такую правду – из своего неестественного спокойствия она в любой момент могла сорваться в истерику. С другой стороны, именно из-за этого и приходилось торопиться. – Я никогда ещё не пробовал оберегать жизнь кого-то конкретного, и это гораздо труднее, чем я полагал. Но, вероятно, дело в том, что это ты, а не кто-то другой. По-моему, обычному человеку просто не успеть за день попасть в такое количество катастроф.

Я наблюдал за ней, ждал её реакции.

И опять её улыбка стала шире, а тёмные глаза – глубже, чем когда-либо.

Я только что признался, что преследовал её, а она улыбается.

- Ты никогда не думал, что в тот первый раз, с фургоном, мне суждено было погибнуть, а ты вмешался в предначертание судьбы? – спросила Белла.

- Тот раз был не первым, – ответил я, опустив глаза и уставившись на тёмно-красную скатерть. Мои плечи поникли. Барьеры рухнули, и правда продолжала свободно открываться с безрассудной опрометчивостью. – Тебе суждено было погибнуть в первый раз, когда ты встретила меня.

Это было правдой, и это выводило меня из себя. Точно лезвие гильотины, я завис над её жизнью, как если бы – по её же словам – это было предначертано судьбой. Судьбой жестокой и несправедливой, которая, решив казнить её, отвела мне роль орудия казни и продолжала попытки добиться своего, невзирая на моё сопротивление. Судьба представилась мне в образе завистливой ведьмы, уродливой мстительной гарпии.

Я хотел, чтобы кто-то – или что-то – отвечал за это лично, чтобы я мог бороться с чем-то конкретным. Хоть что-то, что угодно, что можно уничтожить, и тем самым обезопасить Беллу.

Белла сидела тихо-тихо. Её дыхание участилось.

Я поднял на неё глаза, уверенный, что наконец увижу на её лице тот ужас, которого всё время ждал. Разве я только что не признался, как близок был к тому, чтобы убить её? Ближе, чем фургон, которому не хватило всего пары дюймов, чтобы лишить её тело жизни. И всё же её лицо было по-прежнему спокойным, она лишь сочувственно прищурила глаза.

- Ты помнишь?

- Да, – сказала она серьёзным ровным тоном. В глубине её глаз я прочел, что она понимает меня.

Теперь она знает. Знает, что тогда я хотел её убить. Когда же она наконец завопит?

- И ты всё ещё сидишь здесь, – указал я на очевидное противоречие.

- Да, всё ещё сижу... благодаря тебе. – Выражение её лица изменилось, загоревшись любопытством. Она резко сменила тему. – Потому что сегодня ты как-то узнал, где меня найти. Как ты это сделал?

Безнадёжно. Я снова ударился о стену, укрывавшую её мысли. Мне её никогда не понять! Я не видел логики в её поведении. Ну как её могло заботить что-то ещё, когда вскрылись настолько вопиющие факты?

Сидит и ждёт. На лице любопытство и больше ничего. Бледная, конечно – ну так она всегда такая. Но всё-таки я беспокоился, ведь она до сих пор почти ничего не съела. Её спокойствие определённо объяснялось шоком, а он пройдёт, и если я продолжу раскрывать ей слишком многое, то ей потребуются силы.

Я выставил условие:

- Ты ешь – я говорю.

Подумав над моими словами полсекунды, не дольше, она кинулась набивать рот едой. Эта быстрота её и выдала: всё её спокойствие было напускным. Ей не терпелось услышать от меня ответы, хотя до этого момента её глаза неплохо скрывали её острый интерес.

- Разыскивать тебя гораздо сложнее, чем кого-либо другого, – сказал я. – Обычно мне очень просто найти любого, чьи мысли я хоть раз слышал ранее.

Рассказывая, я внимательно следил за её лицом. Всё-таки строить верные предположения – это одно, а получать им подтверждение – совсем другое.

Она сидела неподвижно, в её глазах по-прежнему был лишь беспристрастный интерес. Я стиснул зубы, ожидая, что её вот-вот охватит паника.

Но всё, что я увидел, – она разок моргнула, с усилием проглотила кусок еды, а потом быстро запихнула в рот следующую порцию. Поощряя меня продолжать.

- Я присматривал за мыслями Джессики, – снова заговорил я, наблюдая за тем, как мои слова действуют на неё. – Не слишком тщательно, ведь, как я и сказал, одна лишь ты способна найти неприятности в Порт-Анджелесе... – добавил я, не удержавшись. Осознавала ли она, что жизни других людей вовсе не так часто подвергаются опасности, как её собственная? Или полагала, что происходящее с ней совершенно нормально? – И сначала я упустил момент, когда ты ушла одна. Когда я понял, что ты уже не с ней, то поехал искать тебя у книжного магазина, который видел в её мыслях. Я понял, что ты туда не входила, а пошла на юг... и знал, что скоро ты должна будешь вернуться. Поэтому я просто ждал тебя, просматривая мысли случайных прохожих – вдруг кто-нибудь тебя увидит, и я тогда пойму, где ты находишься. Причин для беспокойства не было... но всё-таки я чувствовал тревогу... – Моё дыхание участилось, едва я вспомнил то чувство паники. Её аромат продолжал обжигать моё горло, и я радовался этому. Мне было больно, и это означало, что она жива.

Пока я чувствую, как пылает огонь, она в безопасности.

- Я начал ездить кругами, продолжая... слушать, – я надеялся, она поняла смысл последнего слова. Тут ведь поневоле запутаешься. – Солнце наконец-то скрылось, и я собрался выйти из машины и пойти искать тебя пешком. И тогда...

Воспоминания нахлынули на меня, такие ясные и яркие, будто я вновь оказался там, и я почувствовал, как ярость и жажда убийства снова обдали меня ледяной волной, обратив тело в камень.

Я хотел его смерти. Он должен был умереть. Крепко сжав челюсти, я сосредоточился на том, чтобы сдержаться и остаться сидеть за столом. Белла всё ещё нуждалась во мне. Только это имело значение.

- Что тогда? – прошептала она, широко распахнув тёмные глаза.

- Я услышал, о чём они думали, – процедил я сквозь зубы, не в силах сдержать рычание. – В их мыслях я увидел твоё лицо.

Я всё ещё абсолютно точно знал, где его найти. Его тёмные помыслы притягивали меня словно столб дыма, коптящий вечернее небо.

Я прикрыл лицо, зная, что сейчас на нём застыло выражение охотника, убийцы. Чтобы взять себя в руки, я закрыл глаза и представил себе её образ. Хрупкая изящная фигурка, тонкие покровы бледной кожи – словно закутанный в шёлк стеклянный бокал: невероятно нежно и так легко разбить. Слишком уязвимая для этого мира. Ей просто необходим защитник. И судьба своими кривыми дорожками привела меня к ней, чтобы сыграть эту роль.

Я попытался объяснить свою бурную реакцию так, чтобы она поняла:

- Мне было очень... трудно... не представляешь, насколько трудно... просто увезти тебя оттуда и оставить их... в живых, – прошептал я. – Я мог бы отпустить тебя с Джессикой и Анджелой, но боялся, что если останусь в одиночестве, то отправлюсь искать их.

Второй раз за вечер я признавался в намерении совершить убийство. По крайней мере, на этот раз у меня были кое-какие основания.

Она притихла, пока я старался обуздать себя. Я прислушался к её сердцебиению. Ритм был прерывистым, но с каждой секундой становился спокойнее, пока не вернулся к нормальному. Её дыхание тоже стало медленным и ровным.

Я был на грани срыва. Мне нужно привезти её домой, и вот тогда...

И чтό тогда, убью его? Вновь стану убийцей после того, как она мне доверилась? Есть ли у меня хоть какой-то шанс остановиться?

Она обещала поделиться своей последней версией, когда мы останемся наедине. Хочу ли я услышать эту версию? Да, мне не терпится узнать, в чём суть, но вдруг удовлетворенное любопытство окажется ещё хуже, чем неведение?

В любом случае, для одного вечера прозвучало достаточно правды.

Я снова посмотрел на Беллу, её лицо было невозмутимым, хоть и казалось бледнее, чем прежде.

- Ты готова поехать домой? – спросил я Беллу.

- Я готова уйти отсюда, – сказала она, тщательно выбирая слова, как будто простое «да» не могло в точности выразить её мысль.

Досадно.

Вернулась официантка. Она услышала последние слова Беллы, когда топталась с другой стороны перегородки, обдумывая, что ещё она мне может предложить. От некоторых из вариантов хотелось закатить глаза.

- Как у вас дела? – спросила она меня.

- Мы готовы расплатиться, спасибо, – сказал я ей, не отрывая взгляда от Беллы.

Официантка прерывисто задышала, мгновенно – используя слово, которое предложила Белла – заворожённая моим голосом.

Уловив её мысли в какой-то момент и услышав, как звучит в голове этой незначительной смертной мой голос, я понял, почему сегодня вечером вызываю у людей столько восхищения – почему оно не омрачено, как обычно, страхом.

Это из-за Беллы. Отчаянно стараясь не напугать её, быть для неё как можно безопаснее, быть человечным, я и в самом деле утратил вампирский дар – способность наводить ужас. Сейчас, когда я тщательно контролировал свою пугающую часть, смертные замечали лишь мою красоту.

Я взглянул на официантку, проверяя, пришла ли она в себя. Теперь, когда я понимал, в чём причина, это казалось мне даже забавным.

- К-конечно. Вот, держите. – Она вручила мне папку со счётом, думая о визитке, которую засунула под чек. Визитке с её именем и телефонным номером.

Да, это было довольно забавно.

Деньги я приготовил заранее, поэтому сразу же отдал ей папку. Пусть знает, что не стоит впустую ждать звонка, который никогда не случится.

- Не нужно сдачи, – сказал я ей, надеясь, что размер чаевых смягчит её разочарование.

Я поднялся, и Белла быстро последовала моему примеру. Я хотел предложить ей руку, но подумал, что, возможно, не стоит продолжать искушать судьбу; для одного вечера – достаточно. Я поблагодарил официантку, не спуская глаз с лица Беллы. Кажется, Белла также находила ситуацию забавной.

Я шёл так близко к ней, как только мог. Настолько близко, что исходящее от неё тепло походило на физическое прикосновение к левой стороне моего тела. Когда я придержал для неё дверь, она тихо вздохнула, и я принялся гадать, какие сожаления давили на неё. Я посмотрел ей в глаза, собираясь спросить, но она, засмущавшись, внезапно уставилась в землю. Это лишь подогрело моё любопытство, но я всё же не решился задать вопрос. Тишина между нами сохранялась до тех пор, пока я не открыл для неё пассажирскую дверь, а затем сам сел за руль.

Я включил обогрев салона – тёплой погоде внезапно настал конец; промерзший автомобиль, должно быть, не казался ей уютным местом. Ёжась, она с лёгкой улыбкой на губах куталась в мою куртку.

Я откладывал разговор, дожидаясь, когда огни городской набережной скроются вдали. Теперь я чувствовал себя с ней более уединённо.

Правильно ли это? Автомобиль казался очень тесным. Её аромат распространялся по салону с потоком воздуха от нагревателя, заполняя всё пространство и становясь всё более насыщенным. Он усилился и словно бы обрёл очертания – как ещё один пассажир в машине. Некая сила или сущность, требовавшая, чтобы её признали и с ней считались.

И она получала своё; я ощущал, как меня пожирает огонь. Хотя я мог это терпеть и принимать. Сегодня вечером я получил так много – больше, чем ожидал. И она была всё ещё здесь, всё ещё рядом со мной и по собственной воле. Я был обязан чем-то заплатить. Принести жертву. Например, всесожжение [примечание редактора: Всесожжение (перевод греч. holokautosis) – религиозный термин, означающий жертвоприношение, при котором жертва должна быть сожжена полностью].

Если бы я мог сейчас просто поддержать в себе это ощущение – жжение и больше ничего. Но яд наполнил мой рот, и мышцы напряглись в ожидании, как если бы я вышел на охоту.

Мне необходимо было держаться подальше от подобных мыслей. И я знал, чтό сможет меня отвлечь.

- Теперь, – сказал я ей, и страх перед её ответом слегка ослабил жжение, – настал твой черёд.

Переводчики: mened, surveillante, leverina, Kindy, MetoU, Homba, Dreamy_Girl,
редакторы: polina_che, anna9021908094, alisanes, Нея,
главный редактор: bliss_, куратор перевода, дизайн: OVMka.

Публикация перевода не преследует никакой коммерческой выгоды.
Данный перевод является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Копирование и распространение запрещено!

При переводе глав 1-12 частично были использованы
материалы reading-books.me