Глава 8

На следующий день Кейт не появляется в офисе до одиннадцати часов. И не стоит говорить, что это необычно для нее.

Она меня избегает. Я это знаю, потому что сам не раз так поступал. Тайком крадешься через бар, если мельком заприметишь кого-нибудь из девчонок, с кем до этого переспал. Но оказаться по другую сторону барикады? Хреново.

У меня не получается поговорить с ней до двух, когда она, потрясающе привлекательная, переступает порог моего кабинета. Ее волосы заколоты наверху в прическу, которую Александра назвала бы ракушкой. На ней черное платье, которое слегка доходит до ее колен, высокие каблуки и черный блейзер.

Она кладет мне на стол кипу постеров, ее таблицы и графики уменьшились до размера записной книжки, как мы и договаривались.

 — Ладно, ты прав! Главным в разговоре с Андерсеном следует быть тебе, я буду на вторых ролях.

Она говорит так, будто ничего не произошло. Будто она не дрожала в моих руках и не разжигала меня своими прикосновениями в этом самом офисе несколько часов назад. Вся деловая. Совершенно равнодушная. И это меня раздражает.

Очень.

Равнодушие совсем не та реакция, что я привык получать от женщин. По правде говоря, принять это совсем не просто.

Чувствую, как сжимается челюсть.

 — Хорошо. Это самое лучшее, как мы можем поступить.

Так, если вы еще не догадались, я не слишком-то эмоционален. Я не собираюсь говорить о своих чувствах до потери сознания, как какой-нибудь религиозный фанатик Нью Эйджа (п.п.: общее название совокупности различных мистических течений и движений, в основном оккультного, эзотерического и синкретиеского характера). Но я жду от нее хоть чего-то. Хоть какого-то признания о том, что произошло вчера вечером — о том притяжении, что до сих пор было между нами. Я думал, она первая об этом заговорит.

Она ведь женщина, как-никак.

Когда все, что я получаю — это молчание, то решаю рискнуть.

 — Кейт, насчет вчера…

Она меня перебивает.

 — Это была ошибка. Такого больше не повторится!

Вы что-нибудь знаете о детской психологии? Нет? Ну, вот вам урок! Если вы что-нибудь запрещаете ребенку, угадайте, что он сделает первым, как только вы отвернетесь? Точно.

С мужчинами также. Такое повторится еще как! Но ей сейчас не обязательно об этом знать.

 — Ладно.

 — Замечательно.

 — Здорово.

 — Хорошо, — шепчет она.

Хорошо — забавное слово, вам так не кажется? Я не знаю еще такого в английском языке, которое бы выражало так много, и в тоже время так мало. Сколько жен говорили своим мужьям «Все хорошо» и, на самом деле, имея ввиду «Как же мне хочется отрезать твои яйца здоровенным ножом!». Сколько мужчин говорили своим девушкам «Выглядишь хорошо», подразумевая «Тебе бы в спортзал, да поработать там — хорошенько!» Это универсальная форма сказать, что у нас все отлично, когда на самом деле все, что угодно, только не это.

 — Хорошо, — повторяю я и смотрю на бумаги, что у меня на столе.

И тут она уходит, а я просто еще минут десять смотрю ей вслед, снова и снова прокручивая в голове прошлую ночь.

Эй, а вы знаете слово, значение которого противоположно тому, что должно означать?

Трахнутый.

Именно таким я и буду, если не оторву свою задницу от стула и не войду в рабочее русло к семи часам вечера.

***

Наша встреча за обедом проходит хорошо. Хотя переговоры веду я, Кейт просто очаровала Сола Андерсена. И если бы не мое поганое настроение, я бы признал, что она действует, как настоящий профи. Но из-за своего настроения, говорю об этом только вам.

Она смеется над какой-то историей, которую только что закончил рассказывать Андерсен. Потом он извиняется и отправляется в сортир. А я делаю глоток своего вина, желая, чтобы это было виски.

Кейт поворачивается ко мне, глаза светятся восторгом, как у первокурсницы.

 — Ну, все идет отлично, даже? Мне кажется, он, действительно, заинтересован, как думаешь?

Я пожимаю плечами.

 — Зависит от того, что ты пытаешься ему продать.

 — Ты о чем? Я продаю нас — наше предложение, нашу инвестиционную фирму.

Я веду себя, как придурок — да, я знаю.

 — Точно? Потому что выглядит так, словно ты ему предлагаешь совсем другое!

 — Что ты пытаешься сказать?

 — Да ладно, Кейт. Ты посещала Уортон (п.п.: Уортонская коммерческая школа Пенсильванского университета). Думаю, не сложно понять, что я имею в виду.

 — Я вела себя абсолютно профессионально…

 — Если бы ты распахнула свою блузку и сунула свои буфера ему в лицо, и то было бы не таким явным намеком.

Ну ладно, это уже перебор. И я на самом деле собираюсь извиниться.

Но пока я собираюсь, мне на пах через штаны просочилась ледяная вода, которую Кейт вылила из стакана мне на колени.

 — Ты совсем свихнулась? — зашипел на нее, пытаясь не устраивать сцены, когда вскакиваю и вытираю платком потеки воды.

 — У вас все нормально?

Это Андерсен. Он вернулся и смотрит то на Кейт, то на меня. Я неловко пожимаю плечами, а Кейт улыбается и говорит:

 — Все хорошо!

Опять это слово. Понимаете, о чем я говорю?

 — Маленькая неприятность со стаканом воды у Дрю. Вы же знаете парней — их никуда нельзя брать с собой.

Андерсен смеется и усаживается, пока я взвешиваю шансы на оправдательный приговор, после того, как придушу Кейт Брукс.

***

Час спустя ждем кофе и десерт. Кейт нас покинула. Думаю, ее мочевой пузырь уже был на подходе, если она решилась оставить меня одного с Андерсеном. С минуту он наблюдает за мной, а потом говорит:

 — Мне очень понравилось, все, что вы мне рассказали. Впечатляет.

 — Спасибо, Сол.

В бизнесе всегда обращайтесь по имени. Не думайте, что это неуважительно. Это показывает, что вы на равных — в одной команде. Это существенно.

 — И основываясь на том, что вы мне показали, я готов доверить свой бизнес Эвансу, Рейнхарту и Фишеру. 

Да! Это надо отпраздновать!!!

 — Рад это слышать. Думаю, эта сделка принесет прибыль нам обоим, то есть, всем нам.

Не забываем о Кейт, правильно? Хотя, о ней забудешь!

 — Можете положиться на нас с Кейт. Мы вас не подведем.

Он вертит в руках свой хрустальный бокал.

 — Да. Насчет этого. Перед тем как я подпишу, у меня есть одно условие.

Такое часто случается. Обычное дело.

 — Вперед, Сол! Все, что ни пожелаете!

 — Я рад! В общем, почему бы тебе не попросить эту замечательную девушку, Кейт, прийти ко мне вместе с контрактами, где-нибудь ближе к полуночи? — он протягивает мне свою визитку, а у меня внутри словно все опустилось.

Вы тоже это чувствуете?

 — Здесь место, где я остановился. Пусть она принесет бумаги… одна.

Знаете, такие нелепые, шокирующие моменты показывают по телевизору и все, что вы слышите — это сверчки на заднем плане.

Ну, это чертово стрекотание. Это как раз такой момент.

 — Не уверен, что я…

 — О, нет, все ты уверен Дрю. Ты знаешь, как это бывает. Когда мужчина работает допоздна и хочет… немного расслабиться. Отвлечься.

Как насчет моего пинка тебе под зад, Сол? Подойдет, чтобы отвлечься?

 — А это твоя девчонка — тот еще лакомый кусочек. Мой бизнес принесет твоей компании доход в миллионы. И это не включая дополнительных клиентов, которые придут к тебе, после того, как пройдет слух, что я работаю с тобой. Я бы сказал, что несколько часов сверхурочно — небольшая цена, не так ли?

Он говорит дело — в больной, извращенной, офисно-сексуально-маньячной манере. Но думаете, это что-то значит? Черта с два! Я встаю. Даже боюсь, что я с ним сделаю, если мне еще хоть минуту придется смотреть на его самодовольную зажравшуюся улыбочку.

Бросаю на стол деньги и говорю ему:

 — Таким бизнесом мы не занимаемся. Если вы ищете такие сделки, тогда вам на Сорок Вторую улицу. Я вам здесь не сутенер, а Кейт Брукс не проститутка. Эта встреча окончена.

Разве вы мной не гордитесь? Я да. Хотя то, что я сказал, не доставило удовлетворения, это было профессионально — достойно. Я сдержал себя в руках. Даже не обозвал его жополизом, членососом, куском собачьего дерьма, ведь так я о нем и думал. Я — молодец!

Иду к барной стойке в другой зал, сгораю от ярости. Видите дым из моих ушей? Нет? Очевидно, что смотрите вы не внимательно! Этот парень слишком много о себе возомнил. Чтобы думать, что Кейт… Кейт больше, чем просто смазливая мордашка. Она умная! Веселая! И, ну ладно, может не такая уж и хорошая, но я уверен, что она может такой быть, когда не ненавидит меня. В любом случае, она заслуживает лучшего — большего уважения! Намного большего!

Я вижу, как она проходит мимо бара по пути назад из туалета. Она замечает меня и подходит с улыбкой на лице.

 — Ну? Как все идет? Он ведь с нами, да? Я так и знала, Дрю! Я поняла это в ту минуту, когда мы показывали ему наши проекты. И я знаю, что нам было нелегко работать вместе, но мне кажется, твой отец все-таки был прав. Из нас получилась хорошая команда, правда?

Я с трудом сглотнул. Смотрю вниз на ее руку, что лежит на моем плече, потом снова в эти милые невинные глаза, и … я просто не могу этого сделать. Не могу ей рассказать.

 — Я все продул, Кейт. Андерсен не заинтересован.

 — Что? Что ты имеешь в виду? Что случилось?

Смотрю на свои туфли за девятьсот долларов.

 — Я все испортил. Давай просто уберемся отсюда?

Когда опять поднимаю на нее глаза, ее лицо  — маска растерянного сочувствия.  Вот, я только что сообщил ей, что прошляпил клиента — нашего клиента — а на ее лице нет и тени злости. Боже, ну я и засранец!

 — Дай, я с ним поговорю. Может можно еще все уладить.

Я качаю головой:

 — Нет, не надо.

 — Давай, я хотя бы просто попробую.

 — Кейт, подожди…

Но она уже уходит, в сторону столика, где все еще сидит Андерсен.

Вы когда-нибудь застревали в пробке, когда машины плотно стоят друг к другу? И когда вы, наконец, оказываетесь в ее самом начале, видите, что весь этот затор из-за автомобильной аварии? Может — незначительной, может — легкое ДТП, когда автомобили уже убрали к обочине. А вся эта пробка — все потерянное время — только потому, что каждый водитель замедляет скорость, только чтобы поглазеть на инцидент.

Это смешно, правда? И вы клянетесь, что когда будете проезжать мимо, совсем не собираетесь заострять свое внимание, просто из принципа. Но когда вы до туда добираетесь, и едите мимо машины с помятыми дверями,  мигающими фарами и побитым бампером, что вы делаете?

Замедляете скорость и смотрите. Вы этого не хотите, но ничего не можете с этим поделать. Это нездорово. Абсурдно. Но такова человеческая натура. Вот и сейчас, смотреть, как Кейт идет к Андерсену, все равно, что смотреть на последствия автомобильной аварии.  И не имеет значения, как сильно я этого хочу, я просто не могу не смотреть.

Она стоит рядом с его стулом, с такой безупречной профессиональной улыбкой на лице. И если вы внимательно посмотрите, то сможете заметить тот момент, когда его просьба оседает в ее голове. Видите, как ее улыбка застывает на лице? Брови слегка хмурятся, потому что она на самом деле не может поверить, что он ей такое предлагает. А потом она напрягается, выглядит неуверенной. Может ей послать его куда подальше? Или просто отшутиться или вежливо отказаться? Пока Кейт прокручивает все это в своей голове, Андерсен берет свой палец — видите, как с него капает какая-то липкая хрень? — и проводит им по ее голой руке.

И все. Вот здесь я выхожу из ступора. Перед глазами все красное. Яркое. Неоновое. Интенсивно красное.

Смотрели когда-нибудь Рождественскую историю? Знаете, ближе к концу, когда Ральфи навалял тому хулигану? Очень надеюсь, что вы это видели. Потому что тогда вы точно поймете, что я имею в виду, когда говорю, что превращаюсь вот в такого вот Ральфи, когда иду к этому сукиному сыну.

Подхожу к ним, загораживаю собой Кейт.

 — Еще раз ее тронешь — я выкину тебя в окно. И тебя еще долго потом будут собирать по кусочкам.

Он усмехается, а смех как у Хранителя Склепа (п.п.: Хранитель Склепа — основной персонаж сериала Байки Хранителя Склепа, который приправляет свои рассказы черным юмором), даже?

 — Успокойся, сынок.

Сынок? Неужели бывают такие придурки?

 — Знаешь, Дрю. А ты мне нравишься.

А вот это меня уже пугает.

 — Мне нужен такой человек, — продолжает он, — кто-то, кто не боится выражать то, что у него на уме. Говорить то, что он думает. Кажется, мое… условие выполнять не собираются. Но я все равно подпишу документы с вами и вашей компанией. Что скажете?

Он отклоняется на спинку своего стула и отпивает вино из своего бокала. Абсолютно уверенный, что я проигнорирую все, что он сказал или сделал, лишь бы добраться до его денежек.

 — Я собираюсь сказать НЕТ, Сол. Знаете, политика нашей компании такова: мы не сотрудничаем с ублюдками-импотентами, глотающими виагру, которые пользуясь своим положением, принуждают женщин — таких молодых, что годятся им в дочери — к постели. Идите и торгуйте своим дерьмом в другом месте. Нам оно не нужно.

Мы цепляемся друг за друга взглядом, как два волка, что показывают по каналу Дискавери и он говорит:

 — Подумай хорошенько, сынок. Ты совершаешь ошибку.

 — Думаю, единственную ошибку, что я совершил — это потратил наше время на Вас. Больше ни секунды не потеряю на это. У нас все!

Поворачиваюсь к Кейт и тихо говорю:

 — Мы уходим.

Моя рука лежит на ее пояснице, когда мы идем к гардеробу. Помогаю одеть ей пальто. И спрашиваю, держа свои руки у нее на плечах:

 — Ты как?

 — Хорошо.

Ну да. И мы все знаем, что это значит, правда?

***

Для многих мужчин, их машина — равноценна идеальной женщине. Мы лепим из нее то, что хотим, можем ездить на ней жестко, а она не жалуется, и мы можем с легкостью избавиться от нее, когда появляется новенькая хорошенькая модель. Просто идеальные отношения.

Я езжу на Астон Мартин V12. В этом мире не так уж и много вещей, которые я люблю, но моя машина — одна из них. Я купил ее, когда завершил свою первую сделку. Она красавица. Моя малышка. Хотя этого не скажешь, судя по тому, как я ее сейчас веду. Типичная манера вождения взбешенного человека. Мертвая хватка за руль, крутые повороты, резкое торможение, сигнал клаксона по поводу и без. Даже не думаю о том, как мое поведение может расценить Кейт, пока она не произносит:

 — Прости.

Быстро глянул на нее.

 — За что простить?

 — Я никогда не собиралась подавать такого рода намеки, Дрю. Никогда бы не стала клеить клиента. Я не думала, что…

Господи.

Зачем женщины так поступают? Почему они вечно винят себя, когда с ними обращаются как с мусором? Мужик скорее откусит себе язык, чем признается, что он напортачил.

Когда нам было по шестнадцать, Мэтью встречался с Мелиссой Сэйбер. Как-то, пока он был в душе, Мелисса пошарилась в его вещах и нашла записки от двух девчонок, с которыми он спал в одно время. Она была готова его разорвать, но знаете что? Когда Мэтью закончил с ней свою беседу — после того, как спустил в унитаз все улики — он не только ее убедил, что читать чужие записки не хорошо,  так она еще и извинялась перед ним, за то, что рылась в его вещах. Невероятно, правда?

Я прижимаюсь к обочине и поворачиваюсь к Кейт.

 — Послушай меня, Кейт, ты ничего такого не сделала.

 — Но ты же сам сказал, про блузку… и его лицо…

Замечательно. Теперь она думает, что сама напросилась, потому что именно это я ей и сказал. Великолепно.

 — Нет же, я был идиотом. Но я не имел это в виду. Мне просто хотелось вывести тебя из себя. Послушай, в этом бизнесе иногда встречаются первоклассные ублюдки. Они привыкли получать все, о чем попросят, женщин в том числе.

Не хочу замечать сходства между мной и Солом Андерсеном. Хотя сделать это довольно трудно. Но сегодняшняя с ним встреча заставила меня почувствовать себя… дерьмово… по отношению к тому, как я вел себя с Кейт последние несколько недель. Мой отец хотел, чтобы я ей помог, поделился опытом. А вместо этого, я позволил своему члену и чрезмерному чувству соперничества задавать тон игры.

 — Ты просто шикарная женщина. И это не последний раз, когда такое случается. Ты должна стать толстокожей. Нельзя позволять кому-то разрушать свою уверенность. Ты держалась отлично во время встречи. Правда. Все должно было закончиться успехом.

Она слегка улыбается.

 — Спасибо.

Опять выезжаю на дорогу, и мы едем в тишине. Пока она не говорит:

 — Боже, я бы сейчас выпила.

Ее комментарий меня изумляет. Это так не похоже на Кейт. Она такая вся порядочная. Никакого безрассудства. Она из тех девушек, что мало пьют, не едят жирное и пылесосят за диваном три раза в неделю. Вот тогда я и понимаю, что женщину, сидящую рядом со мной, и занимающую большую часть моих мыслей, я совсем не знаю. Ничуть не больше по сравнению с тем моментом, когда я подошел к ней в баре несколько недель назад.

И для меня еще больший шок, когда я признаюсь себе, что хочу ее узнать.

На этом этапе моей жизни, идея получше узнать женщину сводилась к тому, чтобы выяснить, какой секс ей больше нравится, медленный и нежный или жесткий и грязный; сверху, снизу или сзади. Но с Кейт все иначе, не так как с другими. Она другая.

Она как кубик-рубик, который порой так раздражает, что хочется вышвырнуть его в чертово окно. Но вы этого не делаете. Не можете. Вынуждены играть с ним пока не разгадаете до конца.

 — Серьезно? — спрашиваю я.

Она пожимает плечами.

 — Ну, да. Тяжелый вечер, тяжелая неделя на самом деле.

Я улыбаюсь и включаю свою малышку на пятую скорость.

 — Я как раз знаю одно местечко.

Не беспокойтесь. Я совсем не собираюсь спаивать ее до тех пор, пока она мне не отдастся. Но и не стоит думать, что… если она надерется и сорвет с меня одежду в аллее за баром, я буду от нее отбиваться палкой.

Шутки в сторону. Это новое начало для меня и Кейт. Перезагрузка. И я буду настоящим джентльменом. Слово скаута.

Хотя, опять же. Я никогда не был Бойскаутом.

Глава 9

 —  Первый раз, когда напился?

 —  В тринадцать. Перед танцами в школе. Родителей не было в городе, и моя подружка, Дженнифер Брюстер, подумала, что мы уже созрели для водки с апельсиновым соком. Но я нашел только ром.  Его и намешали с соком. Кончилось все тем, что мы блевали за спортзалом. И меня до сих пор тошнит от запаха рома. Первый поцелуй?

 —  Томми Уилкенс. В шестом классе, в кино. Он обвил меня своими руками и запихал свой язык мне в горло. А я не могла понять, что происходит.

Мы играем в «Первое и Десять». Для тех, кто не в курсе, что это за игра для пьяных, я объясню. Один человек спрашивает другого про что-то сделанное им впервые —  первая поездка в Диснейленд, первый секс, в общем, не важно. И другой человек должен об этом рассказать. Если этого «первого» у него еще не случилось, или же он не хочет рассказывать, то выпивает рюмку. И потом должен рассказать про то, что делал хотя бы раз десять. Кто из нас предложил в это играть? Я уже пропустил пять «первых». Поэтому без понятия.

 —  Первый раз влюбился?

Уже шесть. Поднимаю свою рюмку водки и выпиваю.

Мы в затемненном углу маленького местного барчика под названием Howie’s. Это скромное местечко, наподобие Cheers. Беззаботные и непринужденные посетители. А не прилизанные манхэттенцы одетые с иголочки, с которыми я обычно провожу вечера на выходных. Хотя, здесь мне нравится. За исключением караоке. Его изобрел какой-то злодей, которому не помешает всадить унылую пулю в лоб.

Кейт склоняет свою голову набок, оценивая меня.

 —  Ты никогда не любил?

Трясу головой:

 —  Любовь —  для неудачников, дорогая!

Она улыбается:

 —  Не сильно цинично? Значит, ты не веришь в любовь?

 —  Я такого не говорил. Мои родители счастливы в браке уже тридцать шесть лет. Моя сестра любит своего мужа, и он обожает ее.

 —  Но ты сам никогда?

Пожимаю плечами:

 —  Просто не вижу в этом смысла. Отнимает столько сил, а отдачи никакой.  Ваши шансы на то, что это продлится несколько лет — в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят. Слишком уж сложно для меня.

Я предпочитаю простоту и прямолинейность. Я работаю, я трахаюсь, я ем, я сплю, по воскресеньям обедаю с матерью и играю в баскетбол с парнями. Все беззаботно. Легко.

Кейт отклоняется назад на своем стуле.

 —  Моя мама часто говорит «Если это не трудно, значит оно того не стоит». Кроме того, разве ты не чувствуешь себя… одиноким?

Как по заказу, грудастая девица подходит к нашему столику, наклоняется, опираясь своей рукой мне на плечо, а ее декольте упирается мне прямо в лицо:

 —  Желаешь что-нибудь еще, красавчик?

Ну и не это ли ответ на вопрос Кейт, а?

 —  Конечно, дорогая! Не могла бы принести нам еще по одной?

Когда официантка уходит, Кейт встречается со мной взглядом, прежде чем закатить глаза к потолку.

 —  Ладно, давай мне свои «десять»!

 —  У меня был секс больше, чем с десятью женщинами за одну неделю.

Канкун. Летние каникулы в две тысячи четвертом. Мексика великолепна.

 —  Бе. Это должно меня поразить?

Я гордо растянулся в улыбке.

 —  Это поражает многих женщин.

Наклоняюсь вперед, понижаю свой голос, прикасаюсь своим пальцем к ее руке:

 —  Хотя, опять же, ты не многие женщины, так?

Она облизывает свои губы, смотрит на меня:

 —  Ты флиртуешь со мной?

 —  Однозначно.

Та девица приносит нам еще выпивки, я щелкаю пальцами. До меня дошло. Время для… интима.

 —  Первый минет?

Я пытался. Сдерживался так долго, как только мог. Но больше не могу терпеть.

Улыбка сползает с ее лица.

 —  У тебя серьезные проблемы. Ты же об этом знаешь, правда?

Заимствуя некоторое давление со стороны сверстников из Клуба «Завтрак» (п.п.:  Клуб «Завтрак» или Клуб «Выходного дня» — фильм 1985 года, признанный эталоном жанра молодёжного кино. Герои фильма —  пять подростков, являются представителями одной из типичных для США школьных групп — «принцесса», «качок», «мозг», «бандит», «чудачка»), я подначиваю Кейт:

 —  Да ладно, Клэр, всего лишь ответь на простой вопрос.

Кейт поднимает свою выпивку и впечатляюще опрокидывает ее залпом.

Я одновременно шокирован и напуган.

 —  Ты никогда не делала минет?

Пожалуйста, господи, пусть Кейт не окажется одной из тех женщин. Ну, знаете, те, которые холодные, не терпящие авантюр, те, которые просто не делают это.

Те, которые настаивают на занятиях любовью, что означает трахаться только в миссионерской позе. Они являются причиной того, что такие мужчины как Элиот Шпицер и Бил Клинтон рискуют разрушить свою политическую карьерой, просто из жажды оргазма.

Она морщится, когда водка обжигает ей горло.

 —   Билли не любит… оральный секс. Ну, он сам не любит делать это… я имею  в виду.

Должно быть она пьяная. Потому что ни при каких обстоятельствах, Кейт не будет мне рассказывать такое, только если она не напилась. Она хорошо это скрывает, не так ли? Но она все еще не ответила на мой вопрос.

Что же до ее жениха —  вот же ж баба! Не собирался каламбурить. Но моя мать всегда говорила мне: «Игра стоит свеч». Ну ладно, может не совсем так, но вы поняли, о чем я. Если я не жажду кончить какой-нибудь цыпочке в рот, значит, я вообще не буду с ней трахаться. Простите, если это грубо, но так оно и есть. 

И это Кейт, о ком мы сейчас говорим. Да я бы ублажал ее орально каждый день вместо завтрака, и дважды по воскресеньям. И я не знаю ни одного мужчины, кто бы со мной не согласился.

Билли просто полнейший идиот.

 —  Так что, раз он никогда… ну ты понимаешь. Он считает несправедливым, что я буду делать это ему. Так что нет… я никогда…

Она даже не может этого произнести. Мне надо ей помочь:

 —  Не брала в рот? Не сосала у него?

Она закрывает свое лицо руками и смеется. Уверен, это самая замечательная вещь, которую я когда-либо видел. Она убирает руки от лица и выдыхает.

 —  Продолжаем. Мои «десять». Я с Билли уже больше десяти лет.

Я давлюсь своим пивом.

 —  Десять лет? Значит, вы начали встречаться, когда вам было…

 —  Пятнадцать. Да.

Значит, если я правильно все понял, она пытается сказать, что еще ни один мужик не делал ей куни? Совсем не хочется болтать попусту, но я просто не могу взять в толк. Именно это она имеет в виду, так?

Я готов разреветься! Что за хренова несправедливость! К черту мужика с караоке —  приберегите пулю для дружка Кейт!

 —  Сколько вы уже помолвлены?

 —  Примерно семь лет. Он сделал мне предложение за неделю, до того как я уехала в колледж.

Вот эти два предложения мне дают ясно понять, что за говнюк этот Билли. Неуверенный в себе, ревнивый, дотошный тип. Он знал, что не дотягивает до уровня своей девушки, понимал, что она много добьется и превзойдет его самого. И что он делает? Просит ее выйти за него замуж, тем самым заманивая ее в ловушке, прежде чем она успевает попробовать что-то лучшее.

 —  Вот поэтому кольцо… знаешь… такое маленькое. Но это ничего не значит. Билли работал полгода, чтобы купить это кольцо. Убирал столы, косил газоны, работал на износ. Этот маленький камушек значит для меня на много больше, чем булыжник от Тиффани. 

А эти несколько предложений говорят о том, что за женщина Кейт Брукс. Большинство женщин с Манхэттена волнует только «мишура» — марка автомобиля, название бренда на сумочке, размер кольца. Они искусственные. Пустышки. Я-то знаю. Я переспал с большинством из них. Но Кейт — настоящий представитель женской половины. Неподдельная. Ее волнует качество, а не количество!

По правде говоря, она напоминает мне сестру. Несмотря на то богатство, в котором мы выросли, Александре действительно плевать на лейблы или на чужое мнение. Вот почему она и сошлась с таким парнем, как Стив. Они начали встречаться еще в старших классах, когда Стив был в десятом классе, а Александра в двенадцатом, после чего он прославился на всю нашу частную школу Св. Марии. По сей день его вспоминают с благоговением в святых коридорах этой школы.

Что такое? Да, я ходил в Католическую школу. Удивлены? Не стоит. Все мое сквернословие имеет религиозный оттенок, которому можно научиться за годы получения Католического образования. Боже, какого черта!… Проклятье… Господи Иисусе… Черт бы побрал… Чертово дерьмо —  ну и все такое, что можно услышать даже от священника. Это я еще молчу про монашек.

Так, на чем я остановился? Точно, Стивен и Александра.

Стивен не самый смазливый парень, и не самый обходительный. Он не бабник, и никогда им не был. Так как он умудрился заполучить такой приз, как моя сестрица, вы спросите?

Уверенность в себе.

Стив никогда в себе не сомневался. Ни на секунду не задумывался о том, что он недостаточной хорош для Этой Сучки. Просто отказывался быть затюканным. Он всегда источал такую спокойную самоуверенность, чем и привлекал женщин. Он просто знал, что никто и никогда не сможет полюбить мою сестру, так как он. Так что когда Александра уехала в колледж раньше него, думаете, он переживал? Черт, нет же! Он не боялся ее отпускать. Потому что был абсолютно уверен, что она вернется. К нему.

Очевидно, Билли Мудакович Уорен был не так уверен.

***

 Два часа спустя мы с Кейт официально пьяны. Видите нас? Уставились на сцену, прихлебываем свое пиво с пьяным взглядом на наших лицах. Можно столько всего узнать о человеке, когда он пьян, и я узнал о Кейт сполна. Если она пьет — она болтает!

Может она еще и любит покричать? Не берите в голову, об этом узнаем позже.

Родной город Кейт —  Гринвиль, штат Огайо. Мама все еще живет там, управляет небольшой закусочной в ковбойском стиле, которой владеет ее семья. Звучит как настоящее среднеамериканское местечко. То самое где местные завтракают перед работой и собираются подростки после игры в футбол. Кейт, будучи старшеклассницей, была там официанткой. Она не упоминала об отце, а я не спрашивал. Несмотря на то, что была она отличницей, любила и рисковать. Видимо поэтому-то пить она умеет. Наверно, она и ее придурок провели свою юность, катаясь на роликах, подворовывая в магазинах, и пели вместе в какой-нибудь группе.

О да, именно этим и продолжает зарабатывать на жизнь этот осел. Он —  музыкант. Ну, вы же понимаете, что это означает?

Угу — безработный!

Почему Кейт до сих пор с этим лохом? Это вопрос на миллион, детишки. Я не сноб. И мне плевать, работаете вы на бензоколонке или стоите на кассе в гребанном Макдональдсе. Если ты мужик —  ты работаешь, а не сидишь на шее у своей девушки.

 —  Караоке —  дерьмо, —  ворчу я, когда трансвестит с белыми волосами заканчивает петь в микрофон «I will survive».

Кейт наклоняет голову чуть на бок:

 —  Она… он… не так уж и плох.

 —  У меня уши вянут, —  машу рукой на других сидящих в баре с каматозными лицами. —  А они умирают мучительной смертью.

Кейт отпивает свое пиво:

 —  Это просто неподходящая для этого места песня. Другая бы их расшевелила.

 —  Ты свихнулась!

Она немного небрежно выдает:

 —  Спорим, у меня получится?

 —  Не выйдет! Если только ты не устроишь здесь поющий стриптиз!

И вот, мальчики и девочки, вашему вниманию шоу, ради которого я готов пожертвовать своим левым яичком!

Она берет со стола мой мобильник и грозит мне пальцем:

 —  Никаких фотографий.

Потом поднимается и идет на сцену. Слышите болезненные стоны сидящих со мной по соседству, когда начинается музыка?

Но потом она запела:

У меня нет ни шанса

Когда ты на меня так смотришь

Я сделаю все, что ты хочешь

Что угодно для тебя

И я буду кричать на весь мир

О, милый, вот что ты делаешь со мной

Но я совсем не против

Охренеть!

У нее низкий, чистый и волнующий голос. Как у оператора в сексе по телефону, по одному из тех номеров, состоящих из девяти цифр. Он растекается по залу и накрывает меня как… как словесная прелюдия. И мое тело реагирует мгновенно на этот звук.  Я твердый как скала.

Знаешь, я не из тех девушек,

Которой важно видеть или знать

Что думаю другие

Мне плохо, стою на своем

Но когда ты появляешься рядом

Я беззащитна

Малыш, у меня нет ни единого шанса

Каждый раз, когда ты на меня так смотришь,

Я готова опуститься на колени

Она начинает покачивать бедрами в такт музыке, а я представляю, как бы прекрасна она была, стоя на коленях.  Не могу отвести от нее взгляда. Она завораживает… гипнотизирует.

И я меняюсь, никогда бы не подумала,

Что могу быть такой

Но ты показал мне, что бывает лучше

Я сделаю все за твой поцелуй

Никогда я еще не встречала человека,

Который бы значил для меня все

Я могу бросить все

Но только тебя не смогу предать

Все внимание людей было на ней. Но ее глаза… эти ониксовые глаза… смотрят прямо на меня!

И от этого я чувствую себя богом.

Никогда и никого я не подпускала

к себе так близко

Расстояние заставляет чувствовать меня в безопасности

и здравом уме

Но сейчас ты сплел мое сердце со своим

Все намного лучше, чем было,

Но есть что терять

Но столько много можно выиграть,

Малыш …

Она откидывает волосы назад, а я представляю, как она делает тоже самое, когда оседлает меня сверху во время долгого и жесткого секса. Господи. Одна из лучших стриптизерш в городе давала мне приватный танец, и я никогда не кончал себе в штаны —  ни разу. Но со мной произойдет именно это, если это песня не закончится в ближайшее время.

Я чувствую себя беспомощной

Когда ты так на меня смотришь

Сделаю все для тебя

Только для тебя

Бар взрывается свистом, криками и аплодисментами, когда Кейт сходит со сцены. Напоминает чертово родео. Она улыбается мне пока идет ко мне. Я встаю, а она останавливается в миллиметрах от меня.

Смотрит на меня и ведет одной бровью вверх.

 —  Я же говорила, что смогу их растормошить.

Я тихо говорю:

 —  Это было… ты… великолепна.

Мне хочется поцеловать ее. Сильнее, чем мне хочется дышать. В голове всплывают картинки прошлой ночи. Как чертовски хорошо было чувствовать ее в своих руках. Мне нужен этот поцелуй. Ее улыбка медленно сползает с ее лица, и я знаю, что ей это тоже нужно. Заправляю прядку ее волос ей за ухо и наклоняюсь…

И пронзительный крик ее телефона встает между нами.

Кейт моргает, как будто она только что вышла из транса и берет трубку.

 —  Д-да?

Она морщится и убирает телефон подальше от уха, чтобы было не так громко слышать крик на том конце.

 —  Нет… Билли, я не забыла. У меня просто был трудный вечер. Нет… да… я в баре Howie’s. Это на…

Она смотрит на свой телефон, а я думаю, этот придурок просто бросил трубку. Сейчас ее глаза абсолютно трезвые.

 —  Мне надо выйти на улицу. Билли меня подберет.

Ну не подарок ли? Я могу повстречать говорящую жопу на ножках. Прям какая то Ночь Фриков на карнавале.

***

Пока мы ждем снаружи на тротуаре, Кейт поворачивается ко мне:

 —  Что мы скажем твоему отцу?

А вот этот вопрос я старался не задавать даже самому себе на протяжении всего вечера. Старик —  свой чувак. Благородный. Чтит традиции. Хочется думать, что он будет гордиться тем, что я защитил честь Кейт. Но он также бизнесмен. И, правда в том, что я мог защитить Кейт, и при этом подписаться с Андерсеном. И я бы так и поступил, будь за переговорным столом кто-то другой.

 —  Отца я возьму на себя.

 —  Что? Нет. Нет, мы —  команда, помнишь? Мы оба потеряли клиента.

 —  Но это я кто нагрубил ему.

 —  А я не остановила тебя. Слушай, я, правда, ценю то, что ты сделал для меня, Дрю. По правде говоря, ты был великолепен.

Может, виновата водка, но ее слова сделали меня теплым и мягким внутри.

 —  Но мне не нужен «белый рыцарь», —  продолжает она. —  Я уже большая девочка и уж точно могу справиться с тем, что твой отец мне скажет. Мы поговорим с ним в понедельник утром. Согласен?

Все, решено: Кейт Брукс просто невероятная женщина.

 —  Согласен.

Вот когда я услышал рев черного Тандерберда (п.п.: Ford Thunderbird —  американский люксовый автомобиль), который остановился перед нами. Да, я сказал Тандерберд. Скажите Уик-энд в стиле 80-х? Из машины выбирается русоволосый парень с заурядной внешностью.

Дело во мне, или вам тоже кажется, что он похож на спринцовку с дерьмом? Такая старинная. Как у вашей бабушки, с раствором уксуса и воды.

Хмурясь, он уставился на Кейт, а потом смерил взглядом меня. И сразу стал еще более раздражительным. Может этот кретин не такой уж тупой, как я думал, он видит во мне соперника.

Он обходит машину и открывает пассажирскую дверь для Кейт. Она вздыхает и натянуто улыбается мне. Потом делает два шага к машине и спотыкается о трещину в асфальте. Я хочу поймать ее, но этот Недочлен находится ближе к ней, и опережает меня. Он держит ее на расстоянии вытянутой руки с выражением злости отвращения на лице.

 —  Ты нахерачилась что ли?

Мне не нравится его тон. Кто-то должен научить его чертовым манерам.

 —  Не начинай, Билли. У меня был плохой вечер, —  говорит ему Кейт.

 —  Плохой вечер, правда? Это когда у тебя самый важный концерт в жизни, а твоя девушка на него не является? Такой же плохой, Кейт?

Концерт? Он, правда, только что сказал концерт. Она, правда, что ли, спит с этим идиотом? Должно быть, вы шутите.

Она высвобождается из его захвата:

 —  Знаешь что… —  начинает она строго, а потом сдувается —  Просто поехали домой.

Она забирается в машину, а этот сукин сын закрывает за ней дверь. Она смотрит на меня пока он идет к водительской двери.

Кейт опускает окно:

 —  Спокойной ночи, Дрю. И спасибо… за все.

Я улыбаюсь ей, несмотря на растущее желание расквасить морду ее жениху:

 —  Пожалуйста.

И Тандерберд с ревом уезжает. Оставляя меня, второй раз за вечер, с безумным желанием к Кейт Брукс. Я потираю руками свое лицо, когда слышу позади себя голос:

 —  Эй, красавчик. Я только что освободилась. Не хочешь поразвлечься со мной?

Это та девица из бара. Выглядит нормально —  ничего особенного, —  но зато она здесь. А после того, как Кейт уехала с этим бесхребетным слизняком, за которого собирается замуж, я отказываюсь проводить вечер в одиночестве.

 —  Конечно, малыш. Поймаю нам тачку.

***

Паршивая давалка. Вот вам совет: быть в постели бездвижной и немой как труп, когда вас трахают, никогда не запомнится как прекрасный секс.

Есть еще одна причина этого дерьма —  не могу выкинуть Кейт из головы. Продолжаю сравнивать эту девицу с ней, и она, естественно, значительно проигрывает последней.

Считаете меня скотиной, потому что я так говорю? Да ладно, скажите, что никогда не представляли в своей постели Бреда Пита вместо своего мужа с пивным пузом? Так я и думал.

Все еще считаете меня мразью? Тогда вам повезло. Совсем скоро я буду получать то, что по вашему мнению, я заслуживаю.

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.