Мне позволили войти в парадный зал замка. Я уверенно держался при жене, но стоило мне сделать первые шаги по сырому едва освещенному коридору, ведущему в зал, где праздновали возвращение барона, мое сердце бешено заколотилось в груди. По всему залу были расставлены белые канделябры, но свет свечей едва питал непроницаемую тьму. На стенах плясали длинные уродливые тени. Столы ломились от яств: чаши с экзотическими фруктами, блюда с соленьями, наполненные вином кувшины. Музыканты сновали по залу с флейтами и арфами, развлекая гостей пира своей игрой. Во главе стола сидел барон замка Свейн лорд Карл.

Его дочь рассказывала, что он вспыльчив и неумолим. Норманнский феодал лорд Карл был одним из величайших воинов, которому титул и земли были дарованы Вильямом Завоевателем после того, как норманны захватили англосаксонские земли. Когда они завоевали земли, многие жители перестали быть владельцами своего имущества. Моего отца, как и многих других выносливых мужчин, научили тесать камень, чтобы они могли помогать в строительстве замка Свейнов, а также оборонительных укреплений вокруг него. Опыт отца вкупе с недюжинной силой позволил ему выделиться среди остальных и заслужить уважение лорда Карла. Лорд вернул ему часть земель, которая находилась в стенах замка.

Беллария родилась и выросла в замке Свейнов. Она была дочерью барона и его единственной наследницей. Ее мать, леди Ресме, умерла при родах, а старший брат, лорд Эммот, в прошлом году был смертельно ранен на охоте. После смерти Эммота именно Беллария должна была родить сыновей благородных кровей, которые унаследовали бы феод. Выйдя замуж за меня, человека простых кровей, ценность Белларии для ее отца уменьшилась, и я не знал, каким будет его наказание. Он мог отменить ее право первородства и назвать наследником своего кузена, но это было бы меньшим из зол. Ни меня, ни Белларию не интересовали титулы.

Больше всего я боялся, что моей жене придется вести каждодневную борьбу за стенами замка. Я не боялся за себя. Я был рыцарем, и моя кровь пела во время битвы. Но в то же время я бы с гордостью работал на земле своего отца. Я не боялся того, что мне придется отказаться от своей земли. Ради Белларии я был готов покаяться перед ее отцом. Мы были готовы покинуть сам замок, но только бы лорд Карл позволил нам остаться в пределах укрепительных стен, чтобы моя жена была в безопасности.

Я приблизился к помосту, на котором стоял стол барона и высшей знати. Звук шагов гремел в моих ушах громче музыки флейтистов и шума пира. Гости вкушали свежее мясо. Охотились, вероятно, по пути из Лондона. Во время отъездов барона охота была под запретом. Гости жадно поглощали мясо, их губы лоснились от жира, а из кубков расплескивалось вино. В последние годы лорд Карл располнел. Его длинная шея оплыла жиром, и теперь в его внешности было что-то странное, даже звериное. Так или иначе, облик великого воина остался в прошлом.

- Милорд, - сказал я, низко поклонившись.

Не замечая моего присутствия, лорд продолжал наслаждаться едой. К этому я был готов, как и к ярости, которая обязательно последует за презрением. Если это поможет моей жене оставаться в безопасности, то я был готов стоять там и сносить любое наказание.

Время тянулось. Музыканты играли, знать смеялась, ела и пила. Я ждал. Вошел слуга и что-то прошептал лорду Карлу на ухо. Барон кивнул и отмахнулся от слуги. Наконец лорд Карл отложил большой кусок мяса и посмотрел на меня. Остальные последовали его примеру.

- Ах, сэр Эдвард, вижу, вы решили присоединиться к нам.

- Да, милорд, с вашего позволения. Надеюсь, в Лондоне все прошло благополучно, и король находится в добром здравии.

- Король в добром здравии. В следующий раз, когда увижу его, то передам ему твое почтение. Когда я был на королевском совете, до меня дошли очень… интересные вести, что ты и моя дочь обвенчались. Полагаю, именно из-за этого ты не смог присоединиться к нам на охоте, - почти ласково выговорил он.

Я кивнул и учтиво ответил ему:

- Да, милорд. Я сожалею, что мне пришлось не подчиниться моему сеньору, но в этом вопросе я мог слушаться только одного господина – свое сердце.

- Да, сердечные дела часто вводят нас в заблуждение, верно? – усмехнулся он.

- Не уверен, что мог бы назвать наш брак заблуждением, милорд, но верно то, что сердцу невозможно противостоять.

Черты его лица стали жестче, но улыбка не сошла с его губ. Глаза лорда Карла были такими как глаза его дочери, только лишенными тепла. Его глаза были холодными, как лед, и темными, как пропасть. Он указал на пустой стул напротив него.

- Помолись, сядь, сэр Эдвард, и насладись дарами нашей охоты.

- При всем моем уважении, милорд, я не…

- Сядь, - прошипел он.

В зале внезапно стало тихо. Музыканты перестали играть, знать отвлеклась от еды. Все это время я продолжал напоминать себе, что я здесь не для того, чтобы доказать, что мои действия были верны, а решение лорда Карла ошибочно, а для того, чтобы убедить его, что мой брак с его дочерью может принести ему пользу.

Медленно я сел напротив него. Я поблагодарил его на его норманнском языке.

- Gramercy.

- Вот так-то, - снова усмехнулся он и щелкнул пальцами, подзывая слуг. – Принесите нашему молодому рыцарю мяса и меда.

Музыка заиграла вновь. Пока один слуга наполнял мой кубок вином, второй поставил передо мной тарелку горячего мяса. Лорд Карл и другие гости вернулись к еде.

- Сэр Эдвард, я хотел бы познакомить вас с несколькими людьми.

Не переставая жевать, лорд Карл махнул в сторону человека, сидящего по правую руку от него. Это был ничем не примечательный дворянин, двадцати восьми лет от роду, среднего роста, с темными волосами и черными, как угли, глазами. Я узнал его: два года назад он присутствовал на турнире в честь шестнадцатилетия Белларии.

Именно на том турнире, когда мы с Эммотом готовились к поединку, я заметил, что младшая сестра Эммота постоянно смотрит на нас. Я также заметил, что в то утро она больше походила на женщину, нежели на ребенка. Алая бархатная туника обхватила ее налившуюся грудь, и я был готов поклясться на своем мече, что днем ранее Беллария была другой. Ее волосы переливались, точно черный шелк, привезенный из восточных стран, косы подобно диадеме венчали ее голову.  

В ее глазах палевого цвета больше не было детской игривости, скорее, в них был намек на шалость, которую я в скором времени собирался совершить. Когда мы с Эммотом оседлали лошадей, она послала брату воздушный поцелуй и… привязала свой платок на рукоятку моего копья. Эммот добродушно рассмеялся. Беллария одарила меня такой светлой, искренней улыбкой, что я уверен, где-то на небесах воспели ангелы.

В тот день я был рыцарем двадцати двух лет от роду, находился в лучшей физической форме и был полностью вооружен. Но меня сразила сила ее любви, она лишила меня дыхания.

В тот день я поверг черноглазого лорда, сидящего передо мной.

- Это лорд Джейкоб, мой двоюродный брат и наш сосед, и четыре месяца назад моя дочь была обещана ему в жены.

В меня впился убийственный взгляд.

- Лорд Джейкоб, мы встречались, - сказал я.

Я едва не пронзил вас своим копьем.

- Сэр Эдвард, - усмехнулся мужчина.

Затем лорд Карл махнул в сторону мужчины, сидящего по левую руку от него. Это был высокий крепкий мужчина со светлыми волосами и такими голубыми глазами, что, казалось, внутри них заблудился свет.

- Это лорд Гираут, мой хороший друг, он приехал из Нормандии.

- Милорд, - откликнулся я, кивнув.

Он кивнул мне в ответ, но ничего не сказал.

- Не уверен, знаете ли вы об этом, мой юный сэр Эдвард, - небрежно начал лорд Карл, - но владения лорда Джейкоба, граничащие с нашими землями, простираются на полпути к Лондону. Эти земли плодородны. Если объединить наши земли, то они образуют небольшое графство. С самого детства Беллария знала, что в восемнадцать лет она должна выйти замуж за лорда Джейкоба. Сегодня мы собирались объявить о ее помолвке с лордом. Лорд Гираут проделал долгий путь, чтобы присутствовать на свадьбе и пирах.

- Мы полюбили друг друга, - прямо сказал я.

Он продолжал поглощать мясо.

- Кузен, вы хорошо знаете сэра Эдварда?

- Крайне мало, - сквозь зубы процедил лорд Джейкоб.

- Крайне мало? – рассмеялся лорд Карл. – Послушайте, кузен, должно быть в вас говорит зависть. Сэр Эдвард был нашим лучшим рыцарем на протяжении шести лет! Но я скажу даже больше. Каменотес Эдвард был лучшим англосаксонским мастером. В благодарность за труд каменотес  Эдвард получил немало земель в стенах нашего замка. Когда каменотес Эдвард погиб во время несчастного случая при строительстве укреплений, я пожалел его маленького сына, который в двенадцать лет остался без матери. Я оставил его жить в замке. Вскоре стало очевидно, что Эдвард-младший, сын каменотеса, очень сильный и ловкий, поэтому я посчитал, что если он продолжит дело отца, то зря потеряет время, поэтому сделал его оруженосцем. Он невероятно искусен в битве, настолько, что только мой сын Эммот мог с ним сравниться. Несмотря на низкое происхождение Эдвард заработал свой титул на поле кровью и шрамами. Теперь ему двадцать четыре года от роду, и он мой лучший воин. Он унаследовал землю в стенах замка, которая принадлежала его отцу, хотя на самом деле эта земля принадлежит мне, как и все здесь. Я так много сделал для сэра Эдварда, так поддерживал его силу и храбрость, но он все еще не знаком с понятием верности.

- Я верен вам, милорд. Мы с Белларией полюбили друг друга.

- Он соблазнил Белларию…

- Не соблазнил. Это любовь.

- … прямо в стенах замка. Когда он просил ее руки, я отказал ему, потому что англосаксонский крестьянин так и останется англосаксонским крестьянином, какой бы титул он ни получил. Я бы никогда не отдал свою дочь ему.

- Вы бы отдали свою дочь человеку, которого она не любит. Она человек, а не пешка.

- Она женщина. Ее желания ничего не значат, а ты поклялся в верности нашей семье.

- Ее желания имеют значение для меня, и я поклялся в верности вам, милорд, а не ему.

Лорд Карл стукнул кулаком по столу.

- Ты предал меня!

- Нет, милорд, - отвечал я как можно спокойнее. – Я не предавал вас, потому что люблю вашу дочь. Я преклоняюсь перед ней и буду служить ей. Я предлагаю вам свою вечную преданность. Вы называете меня своим лучшим рыцарем и сильнейшим воином. Это звание я делил с вашим сыном, лордом Эммотом, которого любил как брата. И хотя я не принадлежу вашей семье по крови, я стану сражаться за нее, как за свою.  Я буду сражаться за вас и за короля до последней капли крови. Мои прошлые заслуги ничто по сравнению с тем, как я буду служить вам, будучи мужем Белларии. Она сделает меня непобедимым. Это пойдет вам на пользу, милорд. У наших сыновей будет моя сила, а дочери будут обладать остроумием Белларии. Вы можете признать их или лишить наследства в пользу лорда Джейкоба. Это ваш выбор: ни я, ни Беллария никогда не оспорим его. Но у вас будет их преданность.

Лорд Карл облизал пальцы от жира.

- Ты считаешь, что это предложение лучше того, что Беллария могла бы получить, выйдя замуж за моего кузена?

- Может ли он предложить вам такую же силу и преданность? Может ли он поклясться вам, что получив в жены Белларию, он останется верен вам и не предаст вас, если появится возможность заключить союз с более влиятельным бароном? Я клянусь вам своей жизнью. Никто и никогда не сможет предложить вам того, что могу я, потому что никто не сможет любить ее так, как я – всем сердцем и всей душой.

Он долго, бесконечно долго смотрел на меня. Краем глаза я видел, что лорд Джейкоб не отрывает от меня взгляда, но я не обратил на него ни малейшего внимания.

- И мы снова возвращаемся к сердечным делам, не так ли, мой юный рыцарь?

- Да, милорд, - я медленно кивнул.

- Сердце… верность… жизнь, ты говорил обо всех трех вещах. Теперь давайте проверим, как все это связано.

На этих словах лорд Карл указал на закрытую дверь зала. Стража отворила тяжелые двери, и в зал ввели связанную Белларию.

- Эдвард!

Она кричала и пыталась отбиться от стражи, которая держала ее. Вслед за ней ввели Джаспера, моего ученика. На его лице была кровь. Я увидел, как он получил удар в живот рукояткой меча, когда пытался вырваться от стражи.

- Милорд! Милорд, они ворвались в дом под покровом ночи, их было множество и все вооружены! Они всех убили! Простите меня, милорд, я не смог защитить свою госпожу.

Он кричал, а я пытался понять, что он кричит и почему так выглядит.

- Беллария!

Ее имя сорвалось с моих губ. Я бросился к ней и потянулся за своим мечом, но его не оказалось на месте.

Стражники кинулись ко мне, я разбил лицо локтем одному, затем другому. Я сдавил голову следующему, ударил его в пах и отобрал у него меч. Еще двое подбегали ко мне со спины. Одним махом я вспорол им животы. Когда первые двое снова кинулись ко мне, я отрубил им руки.

Я положил многих, но на помощь страже лорда Карла подоспели стражники лорда Джейкоба, их было много на одного. Они все кинулись на меня, выбили из рук меч, повалили меня на холодный каменный пол. Их колени впились мне в спину, а несколько пар рук сдерживали меня.

- Нет! Нет! Отпустите ее! – взвыл я, стараясь освободиться. – Отпустите мою жену!

- Эдвард! – кричала Беллария. – Умоляю, не трогайте его!

Ее мольба пронзала мое сердце сильнее копья.

- Отпустите ее, или я убью вас всех! Отпустите ее!

Я тщетно боролся: чем сильнее я вырывался, тем крепче меня держали. Подняв голову, я увидел, что они держали мою прекрасную Белларию, пока я, как зверь, трясся в бессилии. Их грязные ручищи удерживали ее тонкие запястья, как кандалы сковывают руки вора.

- Эдвард!

- Клянусь, я раскромсаю вас на кусочки и скормлю свиньям! Отпустите мою жену!

Рядом с ней стоял Джаспер, он был сильно избит, но это не имело никакого значения, пока они держали мою жену. Ослепленный яростью, я не заметил, как между мной и моей женой встал лорд Карл. Он присел на корточки, выражение его лица было спокойным, словно он смотрел на скрывающееся за холмами солнце.

- Не мучай себя, Эдвард, сын каменотеса. Ты невероятно силен, это верно, но ты и твои тридцать человек не смогут противостоять двум объединившимся армиям. Теперь ты видишь, почему твое предложение не может быть лучшим? Я не хочу, чтобы лилась кровь. Я освобожу Белларию, как только ты отречешься от нее. Но поклянись мне своей жизнью, что ты отречешься от нее как от жены, возлюбленной и друга, чтобы она могла стать свободной для лорда Джейкоба. Отрекись от нее, и я прощу твою глупость. Это так просто.

- Эдвард, нет!

- Нет, я не стану! – проревел я. Когда я попытался вырваться, десяток коленей впились мне в спину.

- Нет, отец! – прокричала Беллария. – Я никогда не откажусь от своего мужа. Я люблю его!

- Любишь? – насмешливо фыркнул лорд Карл, покачав головой. – Ах, моя дочь, ты так юна и наивна, но я открою тебе глаза. Приведите леди Кейтлин.

Я продолжал вырываться, чтобы освободить жену, когда двери в зал вновь открылись. В зал вошла девушка, ее происхождение было более низким, чем Белларии. До нашего брака эта девушка прислуживала Белларии и считалась ее подругой. Однако, в отличие от моей жены, Кейтлин не была связана, ее не привели в зал силой. Она прошла в зал, остановилась там, где должна, и сделала реверанс. Я видел слезы в ее глазах и видел, как она дрожала.

- Сэр Эдвард, как вы знаете, леди Кейтлин моя дальняя родственница. Она красива и молода, в ее венах благородная кровь. У нее длинные светлые волосы, полная грудь и широкие бедра, ее тело готово выносить прекрасных здоровых детей. Мне не нужно рассказать о ее достоинствах, так как вы с ними знакомы лучше, верно?

- Нет. Мы только друзья, и ничего больше, - прорычал я сквозь стиснутые зубы.

- Мне сказали, что однажды ночью, после того, как ты женился на моей дочери, тебя видели за конюшнями с леди Кейтлин.

- Это ЛОЖЬ! – взревел я. – Она прислуживала Белларии и была нашим другом, ничего больше. Кейтлин, скажи им!

Леди Кейтлин только плакала, ее плечи тряслись от рыданий, но она никак не опровергла сказанное бароном. Я видел, как беззвучно шевелились ее губы: она читала молитву.

- Это ложь, отец, - прошипела Беллария. – Я знаю, что вы пытаетесь сделать своей жестокой ложью, но у вас не получится. Вы не ослабите мою веру в мужа.

Лорд Карл спокойно продолжил.  

- Хорошенько подумай, сэр Эдвард. Даже будучи прислугой Белларии, Кейтлин остается женщиной благородных кровей. Твой отец не мог бы устроить для тебя лучшей доли. Ты можешь получить ее, если вся эта путаница будет забыта.

- Она не нужна мне! Я женат на Белларии, и люблю только ее одну!

- Мы женаты перед лицом Бога! – добавила моя жена.

- Перед лицом Бога, вы говорите? – переспросил он, не отводя от меня взгляд. – Пошлите за священником.

Словно сквозь туманную дымку я смотрел, как в зал входит священник. Он чинно прошел мимо собравшейся толпы, которая ждала развязки сцены.

- Отец Мишель, четыре месяца назад, пока я был в Лондоне, вы обвенчали мою дочь с предателем. Теперь мы хотели бы отменить этот брак.

- Ради всего святого, - задохнулся я. – Вы не можете так поступить!

- Нет, - взмолилась моя жена, тщетно стараясь высвободиться. – Я не согласна!

- Отец Мишель, что нужно сделать, чтобы отменить брак?

Священник пробормотал в ответ.

- Вам нужно… вам… Мне нужно быть уверенным, что союз не был доведен до конца.

- Мы довели союз до конца! – вызывающе прокричала моя жена. – Мы довели его до конца всеми способами, которые только можно вообразить!

Не обращая на нее никакого внимания, лорд Карл надавил на священника:

- Отец Мишель, будучи лордом замка и земель, даю вам заверение, что их союз не был доведен до конца. Теперь произнесите, что брак не действителен.

Священник сглотнул.

- Я… если вы хотите, чтобы он был отменен, милорд, то… так тому и быть.

- Не-е-е-е-е-е-ет! – прокричала моя жена.

- Нет! Нет, вы не можете! Она моя жена! – взвыл я. – Она моя навечно! Вы можете приказать своему священнику сказать и сделать, что угодно, но она всегда будет моей женой! Ни у кого нет власти, чтобы разъединить тех, кого сочетал Бог!

В ту же секунду лорд Карл повернулся ко мне и прижал своим тяжелым ботинком мое лицо к полу. Беллария снова закричала, но я видел ее сквозь кровавую пелену. Кровь заполнила рот и нос, я не мог дышать. Он снова сел на корточки, схватил меня за волосы и стал так сильно дергать меня, что пятна света заплясали у меня перед глазами.

- У меня есть власть на все! – процедил он сквозь зубы. – Ты поклялся в верности, но стал действовать у меня за спиной, проигнорировал мою волю, и это касается не только моей дочери! Я знаю, как вы с моим сыном кормили крестьян плодами охоты из моих лесов! Его бессмысленная щедрость закончилась на бивнях кабана, но ты продолжаешь свое бессмысленное милосердие. Ты противен мне, англосакский червь! Ты действительно думал, что я это допущу? Ты видел себя лордом этих земель, а своих ублюдков наследниками? Ты правда думал, что я позволю очернить свою благородную кровь, пока ты используешь мою дочь как шлюху?

- Она моя жена, а не шлюха!

- Она принадлежит мне, и я вправе с ней поступить, как захочу. Она моя, и я вправе использовать ее, чтобы приумножить свое богатство и укрепить власть! Если я скажу, что она тебе не жена, значит, она тебе не жена! Если я скажу, что она все еще невинна, значит, она все еще невинна. Если я отдам ее лорду Джекобу…

- Ты не можешь отдать меня лорду Джейкобу. Я жду ребенка.

Весь воздух вмиг исчез из зала, а вместе с ними и звук. Все замерли. Никто не проронил ни слова.

- Я жду ребенка, - повторила Беллария сквозь слезы. Затем она посмотрела на меня и улыбнулась, в ее глазах блестели слезы. Несмотря ни на что, этот миг был самым счастливым в моей жизни. – Я жду ребенка, Эдвард, нашего ребенка.

- Беллария, - выдохнул я. – У нас будет ребенок.

- Нет, не будет!

Лорд Карл вытащил свой кинжал, я ждал, что он убьет меня, оставив мою жену вдовой. Но вместо этого он бросился к Белларии и одним движением перерезал ей горло. Кровь хлынула из раны. Багровая кровь капала на пол, подобно темному вину, пролитому из кубков ее отца.

Где-то оборвался женский крик.

Я молил о безумии. Я молил всех богов лишить меня всех чувств, чтобы я не знал, что видели мои глаза. Я не мог жить, видя, как моя жена безвольно падает на холодный пол, точно марионетка без кукловода. Моя жена… мать моего ребенка.

- Отпустите его, - велел лорд Карл.

Я полз к ней на коленях, поскальзываясь на густой, еще теплой крови. Я взял ее на руки, она смотрела на меня остекленевшим взглядом.

- Ты сделал это с ней, Эдвард. Взяв ее в жены, ты поставил крест на своей судьбе. Отказавшись отречься от тебя, она поставила крест на своей. Ее кровь на твоих руках, не на моих.

- Прости меня, - тихо молил я, поглаживая ее бледную щеку. – Прости меня, моя Беллария.

Ее рот приоткрылся, но из него вылилась лишь кровь.

- Дождись меня, моя жена, - слезы мешали мне говорить, но я молил, чтобы она услышала мои слова. – Дождись меня, как и обещала… всегда и навсегда. Я найду тебя, Беллария, куда бы ты ни отправилась, и мы будем вместе навечно.

Едва заметная улыбка появилась на ее губах, веки затрепетали… и она покинула этот мир.

В зале воцарилась тишина.

Раздался нечеловеческий вопль, агония была настолько мучительна, что разрывала душу на тысячу частиц. Покачивая в руках жену, я не сразу понял, что этот вопль вырвался из моего горла. Запрокинув голову, я проклял небеса.

Стража не ожидала такого. Я ринулся к одному стражнику, он не смог защитить свой меч, и я отобрал оружие. Руки дрожали, я рассек воздух, сделал движение в сторону лорда Карла в попытке снести ему голову с плеч. Но судьба сыграла со мной злую шутку: он увернулся, и я отрубил ему лишь правую руку: руку, которой он убил мою жену и нашего будущего ребенка… своего внука и дочь. Он завопил от боли и упал на колени, хватаясь за рану.

В суматохе Джасперу удалось освободиться и завладеть мечом. Он разрубил двоих стражников, но и его настиг меч. Белокурый Джаспер упал на пол, как и моя жена. Оставшиеся стражники окружили меня, острия их мечей были направлены на мою теперь уже пустую грудь.

- Простите меня, лорд… Эдвард, - на последнем вздохе попросил меня Джаспер.

- Я прощаю тебя, лорд Джаспер, мой самый верный рыцарь.

Его глаза закрылись, и он уснул вечным сном. Я повернулся к остальным.

- Вы, все в этом зале, запомните меня хорошенько: в этой жизни или в следующей вы заплатите за все зло: и ты, священник-безбожник, и вы, флейтисты, и ты, лорд Карл.

Окровавленной рукой я провел по своему лицу, смешивая кровь Белларии со своей, затем провел по шее и груди. Все следили за каждым моим движением.

- Я больше не связан людьми или богом. Ее кровь будет моей силой, а моя душа не найдет покоя, пока я не расквитаюсь со всеми вами. Вот мой обет, милорд, и я его не нарушу.

Лорд Карл  не переставал стонать и всхлипывать, стоя на коленях, точно шлюха. Когда я отрезал себе правую руку, люди зароптали.

- Я лишился своей правой руки, во всех смыслах, так же, как и ты. Или смотри на меня, как на равного, или прикажи убить меня, потому что мне нет жизни без нее.

- Я прикажу, сэр Эдвард, - едва выговорил он. – Я прикажу. Убейте его.

Я не чувствовал, как десятки мечей пронзают меня. Боль была больше похожа на облегчение. Она распространялась во мне и усиливалась, потому что вскоре я должен был воссоединиться с женой. Я едва находился в сознании, когда меня вынесли из замка. Под покровом ночи меня бросили в повозку и увезли в лес за стены замки. Только полная луна была свидетелем этого. Меня оставили на съедение лесным тварям, как падаль.

Умирая, я вспоминал крики, слезы и мольбы Белларии. Они становились все громче и громче в моей голове, пронзали мое сердце. Эти образы мучили меня, и я молил, чтобы они прекратились. Я начал сомневаться, встречусь ли я с ней. Я думал, что агонии не будет конца, а мучительная боль в душе не отступит.

Мне потребовалось время, чтобы понять, что мои страдания были не воспоминаниями, а мольбой о пощаде. Мне потребовалось время, чтобы понять, что мое тело не иссечено ранами, и что правая рука вернулась ко мне. Мне потребовалось время, чтобы понять, что я больше не в лесу, а рядом со мной Джаспер и Эммот.

Мне потребовалось время, чтобы понять все эти вещи, потому что первое, что я почувствовал, когда очнулся… мой первый инстинкт… первая потребность…

… ослабить неутолимую жажду, прожигающую мое горло.