Глава 28. Недвижимость 

BPOV 
 

Есть два вида свободы – ложная, где 

человек волен делать то, что ему 

нравится, и истинная, где он волен 

делать то, что должен. 

– Чарльз Кингсли

Роман был очень активным маленьким мальчиком. Ничто в мире не могло заставить его оставаться в покое; даже во сне он ворочался и размахивал ручками и ножками так, словно все его сновидения происходили наяву. 

Пару дней назад мы забрали его домой, и он довольно хорошо приспосабливался к жизни за пределами больницы. Он и София походили друг на друга словно две горошины из одного стручка. Раньше я никогда не верила во все эти байки о близнецах, но теперь, видя их вдвоём, не могла отрицать, что между ними и в самом деле существует какая-то связь. Они вместе ели, вместе пачкали подгузники, вместе засыпали – и протестовали, когда их разлучали. 

Мне казалось, София знала, что Роман серьёзно болен, и поэтому не хотела его покидать. Доктор говорил, что близнецы просто чувствуют состояние друг друга. Не вдаваясь в подробности, суть была в том, что из-за его слабых лёгких и моей испанской инфекции у Романа развилась довольно тяжёлая астма. Так как он был недоношенным, то сразу после рождения его пришлось поместить в «инкубатор». Сейчас, если он глубоко дышал, в его лёгких явственно слышались влажные хрипы. Если он засыпал на боку, то дышал со свистом и кашлял, и иногда, чтобы его дыхание выровнялось, его приходилось брать на руки. Доктор дал нам несколько различных ингаляторов и других лекарств. 

Я всё время за него волновалась. Он был таким крошкой, и я боялась, как бы однажды не случилось что-нибудь ужасное. Я то и дело в красках воображала себе всякие ужасы, а потом принималась убеждать себя, что ни одно из этих видений не осуществится. 

– Любовь моя, время нашей прогулки. – В детскую вошёл Эдвард, с Фрэнсисом на поводке. 

– Нет, не сегодня. Давай просто останемся дома. – Я пробежалась пальцем по животику Софии. На ней было прелестнейшее розовое платьице, подарок Рене. 

– Белла, доктор сказал, что тебе надо восстанавливать физическую форму. 

Между нами ежедневно разворачивалась битва: я не хотела покидать малышей. У меня было что-то вроде «сепарационной тревоги» [п.п. – в психоанализе этим термином обозначают нормальное для маленьких детей чувство беспокойства, возникающее при возможности быть разлучёнными с матерью или невротическую тревогу взрослых – страх потери любого другого человека или объекта, от которого возникла зависимость], которую я не могла ни объяснить, ни преодолеть. 

– А нельзя нам пойти чуть попозже? Я же только что их уложила. 

– Вот именно поэтому и надо идти теперь, пока они не проснулись и не подняли крик. 

– Ну ладно, хорошо. – Я встала со своего места. 

Фрэнсис рвался на прогулку и чуть ли не подпрыгивал на всех четырёх разом, радуясь, что выберется наружу. Мне пришлось надеть лёгкую куртку – было холодновато. Октябрь – один из тех месяцев, когда, даже если день выдался жарким, ночью вам может потребоваться достать из шкафа дополнительное одеяло. Сегодня-то погода как раз была довольно приятной – дул сильный ветер, облака скрывали солнце, зато не было слишком жарко. 

Выгуливая Фрэнсиса, Эдвард и я шли по дороге, ведущей от дома к озеру. 

– Как настроение? – спросила я его. 

– В порядке. – Он пожал плечами. – А что? 

– Выглядишь так, словно о чём-то закручинился. 

– Закручинился, Белла? Этим словом уже никто не пользуется. 

– Но ты действительно так выглядишь. О чем ты сейчас думаешь? 

– Я думаю, что, возможно, нашёл нам дом. 

– Дом? Я думала, наш дом строят. 

– Ну да, строят, но это слишком долго, а ты, я знаю, устала жить на чемоданах. Я нашёл кое-что – довольно приличный дом, вполне мог бы нам подойти. По крайней мере, если судить по внешнему виду. Внутри я не был. 

– Насколько он большой? – спросила я, немного побаиваясь ответа. 

Он усмехнулся. 

– Довольно большой. 

– Больше, чем прежний? 

– Раза в два, но я прикинул, что раз у нас в семье прибавка в два человека, то, возможно, это нам необходимо. 

Я вздохнула. 

– И как же я буду справлять с уборкой? 

Он фыркнул. 

– Белла, ты же на самом деле не думала, что я позволил бы тебе заниматься уборкой. 

– Почему же? Я сорю – значит, я и убираю. Так принято. 

– Считай, что для тебя этот этап позади. Теперь тебе нужно заботиться о более важных вещах. Скоро ты снова выйдешь на работу, да и малыши будут отнимать много времени. Я сделаю так, что тебе не придётся беспокоиться об уборке и приготовлении пищи. 

– Ты чересчур любезен, – подшучивая над ним, сказала я. 

– Новый дом ближе к городу, и расположенные по соседству детские сады и школы лучше. 

– Школы? Им же ещё даже шести месяцев нет. Нельзя ли немного подождать, прежде чем начинать беспокоиться о таких вещах? 

– Белла, частные дошкольные учреждения имеют очень напряжённую программу. Туда не так просто попасть. Начинать нужно уже сейчас. 

– Я просто хочу, чтобы у них было нормальное детство. 

– К сожалению, это именно то, чего у них не будет. – Он обнял меня, продолжая шагать. Фрэнсис, заметивший белку, резко натянул поводок, но Эдвард держал его крепко. 

– В воспитание детей входит столько всего, о чём я и не догадывалась. 

– Ни ты, ни я – ни один из нас. 

– Так что насчёт этого нового дома – он мне понравится? 

– Я уверен, что да. Мы можем съездить посмотреть его завтра, если хочешь. 

– Очень хочу. Чем скорее, тем лучше. 

– Владелец только что умер, и вдова продает дом. 

– Сколько он стоит? 

– Точно не знаю, – соврал он. – Я заезжал туда на днях, и там всё готово к нашему переезду, если ты одобришь. Я назначу встречу со своим агентом по недвижимости. Сможем наконец-то уехать из этого долбаного городка. 

– А мне он вроде как нравится, – призналась я. – Здесь так мирно. 

– Не так уж и мирно, если вокруг тебя вечно полно охраны, а? – Кивком головы Эдвард показал назад. Человек пять телохранителей следовали за нами – веерным строем, прогулочным шагом. 

– Да я уже как-то совсем привыкла. 

– Вот и плохо, что привыкла. Ты часто чувствуешь себя в опасности? – удручённо спросил он. 

– Не очень. Во всяком случае, не рядом с тобой. Тебе отлично удаётся скрывать от меня то плохое и опасное, что вокруг меня происходит. 

– Я стараюсь давать тебе некоторую свободу, но каждый раз, когда я это делаю, в итоге всё обязательно идёт не так и заканчивается плохо для нас. – Эдвард наклонился и снял с Фрэнсиса ошейник, чтобы он смог немного побегать вокруг. 

– Не беспокойся обо мне. Просто убедись, что наши дети в безопасности. Это всё, что меня волнует. 

– Ты очень хорошая мать, Белла. – Он прижал меня к себе крепче. 

– Стараюсь. 

– Ты предполагала когда-нибудь, насколько нам будет трудно растить детей в нашем мире? 

– Уверена, с ними всё будет хорошо, пока они ни о чём не будут знать. 

– Но как долго мы сможем держать их в неведении? 

Наш нежный и глубокий момент внезапно был прерван лаем. 

Стоя на берегу озера, Фрэнсис пытался схватить зубами плавающую у берега рыбу. 

– Он нашёл друга, – сказала я. 

– Пёс, не вздумай прыгать в воду, – крикнул ему Эдвард. – Я тебя вытаскивать не полезу. – Фрэнсис обернулся на него. – Я тебе запрещаю. 

Фрэнсиса это не остановило. Он бросился в озеро и забил по воде лапами, стараясь догнать рыбу. 

Эдвард был ошеломлён. Я не думаю, что до сегодняшнего дня Фрэнсис хоть раз посмел его ослушаться. 

– Белла, ты это видишь? – Он был в гневе. 

– Дай ему развлечься, Эдвард. 

– Фрэнсис, сейчас же тащи сюда свою задницу! – Эдвард стоял на берегу, его обувь почти касалась воды. 

– Он же просто собака. – Я засмеялась над тем, как излишне серьёзно он воспринимал отношения с собакой. 

– Если хоть раз допустить, чтобы он не послушался, он начнёт думать, что ему всё можно. Я этого не потерплю. Куртку мою подержи. – Эдвард снял её и сунул мне в руки. 

– Пожалуйста, не прыгай в озеро. Слишком холодно. 

– Ну нет, я должен его вытащить, Белла. Он тонет. 

И действительно, Фрэнсис понемногу начинал уставать; он уже с трудом держал голову над водой. Его короткая морда то появлялась, то исчезала в волнах. 

– Отправь в воду кого угодно другого. Я не хочу, чтобы ты простудился. 

– Ну погоди, я до тебя доберусь… – бормотал Эдвард себе под нос, снимая брюки и рубашку и тоже бросая их мне. 

Он нырнул в озеро, что наверняка было не слишком приятно. Изо рта у меня шёл пар, поэтому я понимала, что было довольно холодно. Я следила, как сильные руки Эдварда врезаются в воду, пока он плыл сначала к Фрэнсису, а затем, схватив его, обратно ко мне. 

– Скорее, Эдвард. Он замерзает. – Увидев, что бедная собака дрожит, я заволновалась. 

– Не вздумай его жалеть. Он заслуживает смерти. – Эдвард поставил пса на землю, и я завернула его в рубашку Эдварда. 

– Зачем ты так. Ему просто было любопытно. – Я обняла Фрэнсиса покрепче, стараясь его согреть. 

– А мужа, значит, обнимать не обязательно? Где моя порция любви? 

– Обойдёшься. 

Эдвард натянул брюки (рубашка была занята), и нам пришлось дожидаться, пока Фрэнсис опять согреется, прежде чем возвращаться домой. 

– Что вы, мать вашу, сделали с моим пёсиком? – Алек вырвал его у меня из рук, когда мы вошли. – Он же весь дрожит. 

– Этот тупой дурень прыгнул в озеро. Надо было там его и оставить. – Эдвард повалился на диван. 

Кэйти Нана бросилась к нему с полотенцем. 

– Бедный мистер Каллен. С вами всё в порядке? 

– В абсолютном. Немного холода ещё никого не убило. 
 

* * *

– Ну, так что, где уже этот дом, в конце концов? – спросил с заднего сиденья Алек. Эдвард вёл машину по шоссе. 

– Ещё раз спросишь, выкину на обочину. 

– Не могли бы вы двое, пожалуйста, прекратить воевать? – Я вздохнула. Они уже часа два обменивались репликами вроде этих. Эдвард не выспался из-за малышей. Алек нервничал из-за учёбы. Их взаимное раздражение не делало поездку приятнее. 

Сегодня мы, покинув Романа и Софию, отправились осматривать дом. По слухам, особняк был самым соблазнительным предложением на рынке элитной недвижимости, и Эдвард сказал, что если он нас интересует, то действовать надо быстро. 

Похоже, Эдвард точно знал, куда направляется. Он уверенно обгонял другие машины, а в какой-то момент свернул с шоссе, и мы поехали по дороге, которая шла через лес. Однако время от времени за деревьями можно было разглядеть роскошные фасады огромных особняков с большими окнами. 

– А вот и он. – Эдвард слегка замедлил скорость перед воротами из кованого железа; изогнутые линии их узора напоминали о старине. Врата немедленно открылись, и он продолжил свой путь вверх по извилистой дороге. 

– Мы что, будем жить на горе? – спросила я. 

– Просто холм, – усмехнулся он. 

Даже несмотря на солнечный день, множество деревьев с обеих сторон, бросая тень, придавали дороге мрачный вид. 

– Если мы купим этот дом, в лесу разместится много охраны. У въездных ворот всегда будет дежурный пост, и дом на противоположной стороне шоссе тоже надо будет купить. 

– Звучит очень основательно, – заметила я. 

– Безопасность того стόит, Белла. – Внезапно Алек подался вперёд. – Он мне уже нравится. 

Деревья расступились, и нашим взорам открылось нечто невероятное. Честное слово, это был самый большой в мире дом из всех, что мне когда-либо доводилось видеть. 

На плавно изгибающейся подъездной дорожке, около элегантного «Лексуса» нас, подпрыгивая от нетерпения, уже поджидала невысокая полная женщина. 

– Слушай, я тебя должен предупредить насчёт неё. – Эдвард выключил двигатель. – Она очень энергичная и быстро разговаривает. Хуже, чем Элис. Хуже, чем твоя мать. В десять раз хуже. 

– Ясненько. – Я выбралась из машины. 

– Привет, привет, привет! Меня зовут Энджи. – Она вприпрыжку направилась к нам. У неё был настолько сильно выраженный чикагский выговор, что я чуть не попросила её повторить всё ещё раз. 

– Рад вас снова видеть, Энджи, – сказал Эдвард. 

– И я вас! Всё-таки решили, наконец, купить дом? 

– Возможно. Именно поэтому я привёз свою жену. Это Белла, – представил он меня. 

– Приятно познакомиться. – Я пожала ей руку. 

– Я слышала, у вас только что родились близнецы. Это такая прелесть. У вас есть фото? – словно добрая бабушка, умильно заворковала она, хотя ей никак не могло быть больше сорокá. 

– Нет ещё, – с сожалением сказала я. – Простите. 

Сказать по правде, фотографий у нас была чёртова уйма. Лучшими из них я уже заполнила добрых четыре альбома. У меня, у Элис, у Рене имелось, вероятно, по тысяче фоток у каждой. Но Эдвард и я договорились пока что не показывать малышей никому из посторонних – ни на фотографиях, ни лично. Мы считали это преждевременным и не хотели, чтобы их лица стали известны; неважно, что они ещё совсем малы – чем больше внимания будет привлечено к Роману и Софии, тем в бόльшей опасности они будут. 

– Обязательно дайте мне посмотреть, как только напечатаете. – Она подошла к Алеку. – А кто этот очаровательный юный джентльмен? 

– Я старший сын, Алек. – Он расправил плечи. – Без меня им верного решения не принять. 

– Ну конечно, не принять. – Поддаваясь несомненному обаянию Алека, Энджи захихикала как школьница. – Что ж, давайте посмотрим дом. В целом, вот что мы тут имеем: тысячу квадратных метров, десять спален, восемь с половиной ванн и обширный участок за домом. 

Господи, Боже ты мой… 

– Какие-то вопросы уже есть? – Энджи в одно мгновение превратилась из милой тётушки в жёсткую и бесчувственную бизнес-леди. – Предыдущие владельцы съезжают на следующей неделе, вот почему в доме всё ещё находится их мебель, но мы можем тут осмотреться. 

Мы кивнули ей, все трое. 

– Хорошо. – Она отперла большие деревянные двери и провела нас внутрь. 

Холл был… просто великолепен. За распахнутыми створками нас встретил мерцающий белый мрамор полов. Проход через вестибюль завершался широкой лестницей. Высокие потолки, задрапированные люстры – всё выглядело очень по-викториански. 

– Здание имеет симметричную планировку: массивная центральная часть и два более узких боковых крыла, окружающие собой бόльшую часть огороженного двора перед домом с местами для парковки. – Энджи говорила очень быстро. – Желаете подробный рассказ о каждой из комнат или краткий? 

– Мы спешим, так что давайте попроще, – распорядился Эдвард. 

Энджи вдохнула, выдохнула… и заговорила. 

– Первый этаж: тут у нас по обе стороны от холла две одинаковые по размерам – двенадцать метров в длину и семь метров в ширину, – комнаты: гостиная и столовая; в каждой имеется камин, декор каминных порталов – восемнадцатый век, όкна обеих комнат выходят на лоджию, которая тянется вдоль всей тыльной части дома, с видом на принадлежащее имению озеро. 

Алек всё записывал. Ему почему-то нравилось сравнивать здания. Возможно, его увлечённый интерес к недвижимости возник под влиянием Эдварда. 

– Кроме столовой, есть ещё просторная, длиной девять метров, комната для завтраков – чёрно-белые мраморные полы, сводчатые потолки, традиционный решётчатый декор стен, высокие арочные окна и французские двери, выходящие на террасу, прекрасный вид на окрестный пейзаж. Сразу же за комнатой для завтраков находится уборная для гостей. 

Я была слегка ошеломлена, но не позволяла себе этого показывать. 

– Кухонная зона и хозяйственные помещения включают: ещё один холл, откуда есть выход на заднее крыльцо с лестницей, большую кухню, просторную буфетную, которая соединяет кухню со столовой, помещения для прислуги и прачечную. Я продолжу, или вам уже достаточно? Мы всё ещё говорим о первом этаже. 

– Продолжайте, сделайте одолжение, – Эдвард сложил руки перед собой в замόк. 

– За гостиной расположена обшитая панелями библиотека. Камин (декоративная отделка портала – восемнадцатый век, мрамор белый и жёлтый, оттенка «джалло-сиена»), арочные окна и французские двери точно такие же, как в комнате для завтраков. Затем идёт превосходная анфилада комнат первого этажа общей площадью пятьдесят пять квадратных метров, состоящая из жилой комнаты-спальни с камином, отдельного от неё кабинета, длинного холла с расположенными в ряд кладовыми и двух ванных комнат. 

– А наверху? – спросила я. 

– На втором этаже имеется в общей сложности четыре спальни, одна – с собственной гостиной, две – с видом на озеро, две другие – с видом на парадный двор, три – с каминами, и все – с собственными ванными комнатами. Еще пять спален и две дополнительные ванные комнаты расположены на третьем этаже; в них можно разместить детские комнаты, гостевые спальни либо жильё для прислуги. 

Энджи была действительно хороша в своём деле. Фактически не видя комнат, просто слушая её рассказ, я всё больше и больше влюблялась в это место. Нам никогда столько не понадобилось бы, но я этого хотела. 

Она между тем продолжала. 

– Сразу же за домом – огромный бассейн с подогревом, прямо на лужайке. Все леса по ту сторону, примерно на протяжении мили, принадлежат вам. Как я уже упоминала ранее, имеется озеро, и поскольку мне известно, что требованием мистера Каллена является максимально возможная безопасность, всю территорию потребуется огородить. 

– Я об этом позабочусь. 

– Единственные соседи живут напротив. На этой стороне дороги никого, – сказала Энджи. 

– Сколько? – спросил Алек, словно это ему предстояло хоть за что-то платить. 

– Пятнадцать миллионов, плюс сумма ежегодных эксплуатационных расходов – содержание, техобслуживание, текущий ремонт – за этот год. 

У меня отпала челюсть. Я даже и не пыталась скрыть свой шок. 

– Дайте нам минутку переговорить, – предложил Эдвард. 

Каблучки Энджи гулко застучали по полу – она отошла в другой конец холла и немедленно принялась звонить по своему телефону. 

– Во-первых, это слишком дорого, – потёр подбородок Алек. 

– Согласен, – присоединился Эдвард. – Это место нуждается в доработке. 

– Почему? Мне оно нравится. 

– Белла, это красиво, но не за пятнадцать миллионов долларов. За такие деньги ожидаешь бόльшего. 

– Я считаю, надо посмотреть и другие дома. А этот я пока включу в список возможных вариантов. – Алек что-то записал. – Нам в любом случае потребуются ещё комнаты. 

– А десяти тебе, значит, недостаточно? – язвительно спросила я. 

– Они слишком тесные. Десять просторных жилых комнат на такой площади не разместить. 

– И ещё тут практически негде поселить прислугу, – добавил Эдвард. 

– Прислугу? 

– Кэйти Нану, дворецкого, пару домработниц и нянь – они все уже направляются сюда – и, конечно, охрану. 

– Мы так не договаривались. Я не хочу, чтобы моих детей воспитывали няньки. 

– Это только для того, чтобы подменять тебя, когда потребуется, – уверил меня Эдвард. – Ты можешь использовать их, как тебе будет угодно, давать любые указания, какие захочешь, но они скоро будут здесь. Именно поэтому мы должны побыстрее где-то обосноваться. 

– А кто эти люди? 

– Дальние родственники из Италии. Им нужно место для проживания и вид на жительство. 

– Мы можем вернуться к разговору о доме? – прервал нас Алек. – Мне он не нравится. 

– А мне нравится. Я его хочу, – сказала я. 

– Белла, этот дом станет нашим на всю оставшуюся жизнь. Ты действительно этого хочешь? – спросил Эдвард серьёзным тоном. 

– Мне правда очень нравится это место. Я уже представляю, как живу здесь. Это кажется странным? – Я погладила стену. 

– Но, Белла… – заныл Алек. 

– Ты действительно хочешь этот дом? – прошептал мне Эдвард, пытаясь оттеснить нашего подростка в сторонку. 

Я кивнула. 

– Да. Пожалуйста. 

Он вздохнул. 

– Тогда ладно. 

У Энджи были с собой бумаги, и спустя час мы подписали их, дав окончательное согласие. Эдвард не стал ни проверять слова Энджи, ни искать недостатки, как сделал бы нормальный человек, покупая себе жильё. Нам требовалось заново обставить дом, так как у нас не было мебели. Мы нуждались практически во всём. 

Было немного страшно потратить так много денег на дом. Мой дом. Кто бы мог подумать? 

В течение следующей недели мы начали готовиться к отъезду из дома на озере; говоря «мы», я имею в виду тех людей, которых Эдвард для этого нанял. Я была полностью занята покупками. Обзванивала мебельные магазины, советовалась со специалистами, выслушивала экспертов и любого, у кого было что сказать по поводу обустройства жилища. Эдвард хотел, чтобы мы полностью устроились на новом месте уже через месяц, так что действовать следовало быстро. Мы с ним проводили в новом доме практически всё своё время, а в дом на озере приезжали только ночевать. С раннего утра и до позднего вечера по дому сновали перевозчики мебели. Бардак был ещё тот. 

– Окей, диван доставят завтра. – Эдвард начал обрывать пластиковую упаковку с только что прибывших стульев. 

– Да, а холодильник должны привезти в течение часа. 

– Слава Богу. Ненавижу тёплое пиво, – пожаловался он. – Новые детские кроватки скоро будут. 

– Детскую комнату покрасят к субботе. 

– И Кэйти Нана получит свои мраморные рабочие поверхности для кухни. 

– Поверить не могу, что ты позволил ей уломать тебя. – Я покачала головой, вспоминая, как пару дней назад они горячо полемизировали о преимуществах мрамора для кухни. 

– Она чудовище. 

Алек продолжал командовать грузчиками, заносившими мебель на второй этаж; сегодня обставляли его комнату. 

Мой рот открылся сам собой при виде двух мужчин, нёсших по коридору гигантский телеэкран. На упаковке был указан размер диагонали – шестьдесят дюймов. 

– Не уроните его! – Алек следовал прямо за ними. 

– Эдвард, какого черта ты купил ему эту штуку? 

– Он так меня упрашивал. Это его досрочный рождественский подарок. 

– Ты такой безотказный добряк. – Я ущипнула его за щеку. 

– Миссис Белла, привезли матрацы. – Разлучив нас с Эдвардом, Кэйти Нана потащила меня к парадной двери. 

Следующий час или около того я провела в попытках разобраться, какой матрац в какую комнату нести. У нас было десять спален, и для каждой имелся свой особый матрац, в зависимости от размеров кровати. Если дело касалось мягкости и пружинистости нашего ложа, у Эдварда были очень строгие требования, поэтому, когда наш матрац перепутали с приобретённым для Алека, он страшно возмутился. Проблема была пустяковая, но на несколько минут атмосфера накалилась. 

После утомительного, полного забот дня Эдвард и я наконец-то получили возможность присесть на диван в его новом кабинете. 

– Я без сил. – Я прижалась к его боку. 

– Что бы ты хотела на обед? 

– Ты готовишь? – фыркнула я. 

– Ха. Ха. Очень смешно. Нет, я отдаю распоряжения. 

– Всё, что захочешь. Я так устала, что, скорее всего, даже не почувствую вкуса еды. 

Он собирался что-то сказать, однако пронзительный детский крик прервал наш краткий отдых. По высоте и силе звука я предположила, что это София, но Роман, с его собственным голосом, почти сразу же присоединился к её плачу. 

– Ни сна, ни отдыха измученной душе. – Я со стоном встала. Эдвард не сделал ни единого движения, чтобы последовать за мной. – Наши дети нас зовут. 

– Я слышал. – Он закрыл глаза. 

– Ты мне не поможешь? 

– Белла, я так устал. Пусть Кэйти Нана всё сделает. 

– А ну-ка, пошли. – Я стащила его с кушетки. – Прекрати быть таким ребёнком. 

Мы вышли в холл и пошли на звук детского плача. Роман и София лежали в колыбельках в своей неокрашенной детской. 

– Ты всегда такая сердитая, когда просыпаешься после дневного сна. – Подхватив Софию на руки, я поцеловала её в щёчку. 

– А тебе, юноша, нужно сменить подгузник. – Эдвард держал Романа на вытянутых руках, подальше от своего лица. – Белла, сделаешь? 

– Исключено. У тебя это получается всё лучше и лучше. Тут главное – побольше практики. 

– Ничего у меня лучше не получается. Ты говоришь так только для того, чтобы самой этим не заниматься. – Он положил Романа на пеленальный столик. Переодевание заняло у него несколько минут, но он справился с задачей без каких-либо серьёзных проблем. Он действительно делал успехи. 

Успокоенный Эдвардом, Роман уютно устроился у него на руках и начал было снова засыпать. 

– О нет, не спать. Время наших упражнений. – Эдвард сел на пол и посадил Романа на одеяльце у себя между ног. 

– Я по-прежнему считаю, что это всё чушь собачья. – Я скопировала его положение, посадив у себя между ног Софию. 

– Физическая стимуляция помогает младенцам развиваться, Белла. Они должны больше двигаться. 

Мы начали двигать их маленькими ножками и ручками. Эдвард даже спел песенку, которую сам сочинил. Это было так прелестно. Роман и София были полностью захвачены наблюдением за своим отцом. Они просто взоров не могли от него оторвать и были, казалось, абсолютно загипнотизированы его голосом, его глазами; его лицом. Кто бы посмел обвинять их за это? 

На меня они смотрели глазами, полными любви и обожания, а на Эдварда – глазами, полными удивления и восхищения. 

После ежедневных упражнений Роман и София были в особенно счастливом расположении духа. Казалось, спать они больше не хотят. 

– Белла, я не надену эту дурацкую упряжь, – возмущался Эдвард, пока я надевала на него детскую переноску-«кенгуру» и усаживала в неё Романа. Она состояла из множества застёжек и ремней, зато позволяла Роману удобно опираться на грудь своего отца. 

– Очень хорошая вещь, и в ближайшее время они уже не уснут. 

– Ему в ней не нравится. – Эдвард придерживал Романа за ножки. – У него же так кровообращение нарушается. Кто, чёрт его дери, придумал эту штуку? 

– Ты выглядишь превосходно. – Я отошла, чтобы взять на столике у окна фотоаппарат. 

– Белла, нет. – Он заслонил руками лицо. – Это унизительно. 

– Если я должна носить такую, то и ты тоже. 

– Белла, там ещё что-то для кухни привезли. – В комнату вошёл Алек. – О, я уверен, это будет отличный фотокомпромат. 

– Заткнись, – рявкнул Эдвард. 

– Какая прелесть. – Алек упорно продолжал смеяться. 

Эдвард и я, у каждого к груди привязано по младенцу, отправились обратно в прихожую, готовясь возобновить наши труды. 
 

* * *

– Слышь, братан, а ничего усадебка, – одобрительно произнёс Эмметт, втаскивая в гостиную большую коробку. 

– Только не урони её, – закричала я. – Эти тарелки нам нужны. 

– Ладно, ладно. – Он закатил глаза и осторожно опустил коробку. 

Вместе с остальными он пришёл по нашему приглашению, пообедать пиццей. Фигурально выражаясь. Пицца была лишь предлогом, на самом деле нам нужна была кое-какая помощь. Почти всё уже было привезено и расставлено, но оставались всякие мелочи, то тут, то там, которые требовалось доделать. Первые восторги вокруг нового дома немного поутихли, но всё-таки им, вероятно, не терпелось обсудить с нами нашу новую покупку. 

Местный журнал «Дом и сад» хотел сделать фоторепортаж о доме. Эдвард им категорически отказал. Если уж его дом удостоится похвал, сказал он, то только в общенациональном издании. Спустя несколько дней позвонили из очень популярного архитектурного журнала. Они хотели сделать большую статью с фотографиями и интервью. На этот раз Эдвард охотно согласился, просто чтобы показать своё доминирующее положение в бизнесе недвижимости. До съемок оставалось ещё полторы недели, но до этого времени требовалось многое сделать. 

– Белла, мы принесли тебе фото. – Элис волокла с десяток альбомов с фотографиями и вырезками, Роуз – ещё столько же. 

Так как всё наше личное имущество было уничтожено бомбой, пришлось попросить остальных помочь нам восстановить фотоархив и тому подобное. На мою просьбу они отреагировали с подлинной щедростью, предоставляя в моё распоряжение всё, о чём бы я ни попросила. 

– Где же наши малыши? – хлопнул в ладоши Джаспер. 

– Спят, и лучше тебе их не будить. – Эдвард пихнул его на диван. – Даже приближаться к ним не смей. Я их больше часа спать укладывал. 

– Он пел им песенку, – сказала я. 

– Какая прелесть, – с умилением произнесла Элис. – Спой и нам, Эдвард. 

– Нет. Чего вы все вообще припёрлись? 

– На тот случай, если ты ещё не в курсе, тебе требуется помощь. Здесь охеренный бардак. – Роуз огляделась. Коробки стояли штабелями, на полу всюду валялись обрывки упаковки. 

– Миссис Белла, как будет лучше, по-вашему? – Кэйти Нана принесла большую хрустальную вазу. – Я хотела оставить её в столовой, но затем подумала, что на этой каминной полке она будет смотреться симпатичнее. 

– Хм, ну да. Пожалуй, так и есть. 

Она вихрем умчалась прочь, напевая себе под нос. В очередной раз я подивилась тому, откуда в ней столько энергии. 

– Хорошо, начинайте тут всё распаковывать. Мне нужно поговорить с Беллой. – Эдвард мягко отвёл меня в сторону. Мы начали подниматься вверх по лестнице. 

– А куда мы идём? – спросила я. 

– Пришёл парень, который занимается безопасностью дома. Хочет нам кое-что объяснить. – Он провёл меня на второй этаж и дальше по длинному коридору. Вдоль стен стояли картины, которые ещё только предстояло развесить. Этот дом был таким большим, что я до сих пор ещё не во всех местах побывала, поэтому не имела ни малейшего понятия, куда мы сейчас направлялись. 

Мы достигли небольшой комнаты в самом конце коридора; больше всего она походила на чулан. 

– Белла, это Ральф. Мой главный спец по технике. – Эдвард представил меня очень нервному молодому человеку, который не поднимал головы, но то и дело поправлял сползающие с носа очки. 

– Здравствуйте. – Я помахала ему рукой. 

– Привет, – смущаясь, ответил он. У него были взъерошенные светлые волосы и, я уверена, симпатичное лицо, но его было не рассмотреть за длинной чёлкой. 

– Он напичкал весь дом этим современным дерьмом. Всё по последнему слову техники. 

– А эта система безопасности действительно неприступна? – Я осмотрела комнату; по всем её стенам были расположены маленькие телеэкраны, показывавшие разные места внутри и вокруг дома. 

– Нет ничего неприступного, – раздражённо, почти оскорблённо, произнёс Ральф. 

Эдвард кашлянул. 

– Просто проинструктируй нас обо всём, что нам следует знать. 

– Во-первых, по всему лесу расставлены охранники, двое дежурят у въездных ворот и несколько человек здесь, в доме, на первом этаже. Никто не может войти в дом незамеченным. Они работают посменно, так что все посты круглосуточные. Обычно присутствие охраны незаметно, если только вы не хотите обратного. 

– Хорошо, – кивнула я. Мне нравилось, как это звучало. 

– Система охраны дома точно такая же, как в банках. Скажем, вы захотите пройти в здание. – Ральф указал на меня. – Вы должны будете записаться у охранников, дежурящих при въезде, а они позвонят другим охранникам, здесь, в доме. Те идут к мистеру Каллену, который позволит либо запретит вам войти. 

– Все должны делать это? – спросила я. 

– Все. Никаких исключений. Нет, конечно, есть список членов семьи, но он очень короткий. Автомобили при въезде досматриваются, их номера записываются, удостоверения личности предъявляются. 

– Впечатляет. – Эдвард изучал один из экранов, который показывал подъездную дорожку. – Что ещё? 

– Сам дом оснащён сигнализацией, которая срабатывает при открытии двери, окна, вентиляционного отверстия, чего угодно. У парадных дверей даже замков нет, только код. 

– Кодовое число – день рождения близнецов, – добавил Эдвард. 

– Не слишком ли просто? 

– Если злоумышленник доберётся до парадной двери, просто впустите его. Он получит по заслугам. – Ральф мрачно усмехнулся. – Все охранники вооружены и имеют приказ стрелять на поражение. 

– Спасибо, что предупредили. 

– Мистер Каллен установил в разных местах дома сейфы, все с разными кодами, для любых вещей, которые вам может потребоваться спрятать. Они пуленепробиваемые, несгораемые, водонепроницаемые… 

– Бомбонепрошибаемые? – спросила я. 

– Бомбоустойчивые, – поправил меня Ральф. – Кто-то всегда будет дежурить в этой комнате, следя за экранами, так что волноваться вам будет абсолютно не о чем. 

– Мне это нравится всё больше и больше. – Я потрепала Эдварда по спине. Он увлечённо следил за всем, что показывали экраны. 

– Ммм, что? 

– Это заставляет меня чувствовать себя очень безопасно. 

– Я рад. Таков и был план. Так чтό, теперь ты больше не будешь нервничать? 

– Не буду. Но если к нам домой доставят ещё одну бомбу, мы уезжаем из этой страны прочь. – Я вышла из комнаты, и Эдвард немедленно последовал за мной. 
 

* * *

– Что скажешь об этой, Белла? – спросила Элис, демонстрируя мне однотонную красновато-коричневую блузку. 

– Отличная. Вешаем к тому, что можно носить. 

Элис, Розали и я сортировали весь мой заново приобретённый гардероб. Приходилось этим заниматься, потому что одевать всё подряд я ещё не могла: после родов не избавилась от лишнего веса. Но я упорно над этим работала и понемногу добивалась своего. Мне очень помогала Роуз, которая по утрам брала меня с собой на пешие прогулки. 

– Эти тоже туда. Они ей пригодятся. – Роуз вынула из коробки восхитительную пару простых чёрных туфелек на каблуке. – Боже, они такие сексуальные. 

– Они чудесные, – признала я. – Прямо сейчас и носила бы. 

София, сидевшая рядом с нами в своей маленькой люльке-переноске, издала какой-то негромкий звук. 

– Ещё один голос «за». Ребенок одобряет, – воскликнула Элис, вставая на цыпочки, чтобы повесить на стойку новую партию одежды. – Проклятье. Хочу быть высокого роста. 

– Миссис Белла, а вот тут меха. – Кэйти Нана втащила в гардеробную (почти столь же большую, как моя спальня) ещё одну стойку с вещами – У вас и у мистера Эдварда есть множество замечательных вещей. 

– Он всё это заказал? – Я прикоснулась к длинному, до самого пола, белому меховому пальто; мех оказался невероятно мягким. 

– Полагаю, что так. 

– Ух ты, смотри-ка. – Роуз заглянула в одну из тех шляпных коробок, на которых было написано «Русские меха». Достав оттуда шапку, она надела её себе на голову. 

– Она называется… – Элис нахмурилась, – …«ушанка», и это очень модная модель. 

– Пусть называется как угодно, я хочу такую. 

– Это не твоя гардеробная. 

Я перестала обращать на них внимание. Как бы я ни любила Элис и Розали, иногда, будучи вместе, они могли безумно утомлять. 

– Можете поставить эти вещи в угол? – спросила я Кэйти Нану. – Надо будет с ними потом разобраться. 

– Да, мэм. – Она поволокла стойку дальше. – О, и там внизу есть кое-кто, с кем мистер Эдвард хотел бы вас познакомить. 

– Спасибо. – Я поднялась с пола и решила взять Софию с собой. Ни за что бы не оставила её в комнате с Элис и Розали. Вместе с ней я направилась в кухню, откуда был слышен голос Эдварда. Когда я вошла, у него на руках подпрыгивал Роман. 

В комнате было три новых для меня человека. Один был высокий, выше Эдварда, мужчина лет сорокá с чёрными как смоль волосами и лицом отставного сержанта, на котором застыло суровое выражение «отставить-разговорчики-в-строю». С ним были две женщины лет тридцати; обе белокурые, невысокие и худощавые. 

– Ах, вот и ты. – Эдвард подошёл ко мне. – А это моя жена, Белла. 

– Кто они такие? 

– Прислуга, – шепнул он. – Джони, Кармела и Агата. Все они из Италии, очень близки с нашей семьёй. Им можно доверять, не беспокойся. 

– Ты уверен? – спросила я. Я не хотела, чтобы в моём доме (а особенно – рядом с детьми) находились люди, которых я совсем не знаю. Но если Эдвард им доверял, значит, и я могла. 

– Привет, – сказала я им. 

– Приветствуем вас, – ответили они все одновременно, с профессиональной сдержанностью. 

Неловкость стремительно росла. Кажется, мне ещё ни разу в жизни не приходилось бывать в такой затруднительной ситуации. Они смотрели на меня, явно ожидая каких-то слов, но я не знала, что сказать. 

– Они старых правил, воспитаны иначе, чем мы; совсем другой менталитет. Ты для них – хозяйка дома, госпожа. Они не произнесут ни слова, если не получат от тебя такого распоряжения. 

– Эдвард, меня это так напрягает. Где они будут жить? 

– Здесь. На первом этаже, там же, где охрана. Их комнаты уже готовы. 

Мы немного постояли, молча, с малышами на руках. Глядя на них, я гадала, одобряют они меня или отвергают. Наконец Эдвард нарушил молчание. 

– Окей, в общем, пусть Кэйти Нана покажет вам дом и всё расскажет. Если хотите, можете устраиваться в своих комнатах прямо сегодня. 

– Благодарю вас, сэр, – сказал Джони. 

Оставив с ними Кэйти Нану, Эдвард вышел из кухни, и я поспешила следом за ним. 

– Мне это не нравится. 

– Белла, тебе нужна помощь. Нам всем нужна помощь, чтобы справляться с поддержанием порядка в этом доме. Он же, зараза, огромный как хрен знает что, если ты ещё не заметила. 

– Знаю, но я могу со всем справиться сама. Мне не нужно ни дворецких, ни служанок. 

В прихожей он остановился и приложил палец к губам, призывая меня помолчать. 

– Итак, в доме есть определенные правила, которым вы обязаны следовать, – начала свои разъяснения Кэйти Нана. – Мистер Эдвард ежедневно просыпается в пять тридцать утра и делает разминку. К этому времени вы уже должны быть на ногах. Спать хозяева обычно ложатся около полуночи, если они не уехали куда-нибудь. Мистер Алек ложится значительно позже, но он чаще всего предпочитает, чтобы в его дела не вмешивались. 

– А что с малышами? Мы должны будем за ними присматривать? – спросил женский голос. Поскольку я ещё не слышала голосов Агаты и Кармелы по отдельности, то не была уверена, кто из них это был. 

– Нет, это исключено, – непреклонным тоном произнесла Кэйти Нана. – Миссис Белле нравится делать это самой. Кроме неё, право быть с детьми есть только у меня. 

Джони кашлянул. 

– Он думает, что Кэйти Нане не следует говорить о тебе так фамильярно, – прошептал Эдвард. – Его тревожит такая непринуждённость в отношениях, как у вас двоих. 

– Почему? Это неправильно? 

– Это просто очень отличается от того, к чему он привык. Он ещё не знает, как это принято тут, в Америке. 

– Ты сказал, он дворецкий? Что это значит? 

– Он – это примерно то же, что и Кэйти Нана, только в мужском обличье; он снимет с неё часть обязанностей; будет отвечать на звонки, впускать посетителей, следить за порядком в доме, за расписанием наших дел – чтобы всё было готово к нужному сроку, и прочее вроде этого. 

– А ещё две? 

– Будут помогать выполнять поручения, готовить, убирать, делать всё, что тебе потребуется. 

– Это так странно. У меня никогда раньше не было прислуги. 

Роман начал выгибаться в руках Эдварда. 

– Зато у этих двоих она будет, и им ни о чём не придётся заботиться. 

– Это ещё одна вещь, которая меня беспокоит. Я не хочу, чтобы дети были избалованы, Эдвард. 

– О, поверь мне, они не будут избалованы. Дождаться не могу, когда им исполнится десять. У меня для них есть целый список домашних обязанностей. Я с десяти лет должен был подстригать весь газон вокруг дома. У них тоже будет так. Когда малыши подрастут, Кармела и Агата и за ними будут присматривать, особенно – когда мы на работе. 

– Ну что ж, в принципе это приемлемо. – Я выглянула из-за угла. – А что, если они не понравятся малышам? 

– Уверен, дети к ним привыкнут. 

– Джони меня немного пугает. 

– Просто поговори с ним ещё немного. Он не такой уж плохой. 

– Ну, раз ты так говоришь. 
 

* * *

Стабильный режим сна и бодрствования у Романа и Софии ещё не установился. Они всё лучше засыпали в положенное время, однако то и дело – в самый неподходящий ночной час – могли перебудить весь дом пронзительным плачем. Стоило «радионяне» в нашей спальне разразиться криками из детской, как Эдвард вытаскивал нас обоих из постели. Плохо было то, что, когда малыши успокаивались, он тут же засыпал вновь. У него это получалось легко. Я же, в отличие от него, мучилась после этого бессонницей весь остаток ночи. 

Мы только что переодели Романа и Софию и вновь уложили их в кроватки. Было три часа утра, и Эдвард вернулся ко сну, в то время как я лежала и пялилась в потолок. 

Проведя таким образом полчаса, я от нечего делать решила перекусить. Возможно, не лучшая идея, но я проголодалась. 

Запахнув халат, я последовала вниз; три лестничных пролета, и я на кухне. 

– Что тут у нас сегодня… – Я принялась рыться в холодильнике в поисках остатков лазаньи, что была на ужин, когда за моей спиной зазвучал чей-то низкий голос. 

– Я могу вам чем-нибудь помочь? 

Вздрогнув от испуга, я чуть не опрокинула на пол всё, что было в холодильнике. 

– Что за ч… – Я обернулась. – Джони, вы меня напугали. 

– Прошу прощения, я не хотел. – Он натянуто улыбнулся. – Вам что-нибудь нужно? 

– Нет, – почему-то соврала я. – Всё в порядке. 

– Я как раз собирался сделать себе чай, может быть, вы тоже хотите? 

Я кивнула. 

В полном молчании он двигался по моей кухне, находя в ней всё необходимое так, словно жил здесь всю жизнь. Я сидела и наблюдала за ним, сплетая и расплетая пальцы. 

– Так вы родились в Италии? – спросила я. 

– Родился и вырос. 

– У вас нет акцента. 

– Моя мать американка, так что, думаю, причина в этом. – Отвечая, он ни разу на меня не взглянул. 

– Откуда вы знаете Эдварда? 

– Никколо был родом из той же деревни, что и мой отец. В принципе там все всех знают. Мы как большая семья. 

– А сколько времени Вы здесь? 

– Прибыл утром. 

– О. Вы впервые в Америке? 

Он кивнул. 

– А Агата и Кармела? 

– И они тоже. Они не очень хорошо говорят по-английски. Сожалею. 

– Это ничего. Я могу говорить с ними по-итальянски, если им это удобнее. 

Джони вручил мне дымящуюся чашку чая. 

– Сливки, сахар? 

– Нет, всё и так хорошо. Спасибо. 

– Пожалуйста. Рад быть полезным. 

Я заметила, что себе он чай не заварил, несмотря на то, что (как сам говорил) собирался. Он сделал только одну порцию. 

Я понемногу пила свой чай и чувствовала на себе его взгляд. Всякий раз, когда я поднимала глаза, он отводил свои, либо делал вид, что чем-то занят. 

– У вас в Италии осталась семья? 

– Нет, мэм. То есть да, но – нет, в том смысле, что меня ничего там не держит и не тянет обратно. 

– В самом деле? – спросила я, надеясь, что он продолжит. 

– Я только что развёлся. 

– О, простите. 

– Нет, это ничего. На самом деле мне не следовало обсуждать с вами эти вещи. Это неподобающий разговор. 

Я поняла, что больше он ничего не расскажет. Он словно бы мгновенно построил вокруг себя стену и отгородился ею от меня. 

Пока я допивала свой чай, мы молчали. Закончив, я собралась вымыть чашку в раковине под краном, но Джони почти вырвал её у меня из рук прежде, чем я успела это сделать. 

– Я сам помою, а вы можете возвращаться в постель. 

– Спасибо. – Я направилась прочь из кухни. – Доброй ночи. 

– Доброй ночи, мэм. 

Я уже готова была выйти, но затем передумала и обернулась. 

– Можете кое-что для меня сделать? 

– Конечно. Что именно? 

– Не могли бы вы… не называть меня «мэм»? Я намного моложе вас и, когда ко мне так обращаются, чувствую себя как-то странно, – с неловкой усмешкой произнесла я. 

– Попытаюсь. 

– И не нужно вести себя так официально. Я понимаю, что это как бы предусмотрено вашей должностью, но со мной вы можете немного расслабиться. 

– Попытаюсь, – повторил он, склонив голову. – Доброй ночи. 

Подымаясь по лестнице обратно в спальню, я вдруг осознала, что жизнь моя никогда больше не будет такой, как раньше. Я стала матерью, но это была не единственная новая для меня роль: вдобавок к этому я стала работодателем наёмной рабсилы – дворецких, экономок, служанок. 

Жизнь, несомненно, менялась; и это были серьёзные перемены. 

Автор: johnnyboy7 


Желаю всем приятного прочтения, как всегда ждём ваши комментарии под главой, а так же на форуме.
Огромное спасибо Кате, (leverina)за перевод очередной главы)) 
Большое спасибо Дашке (Leonarda_Ria) за редактуру главы. 
Ждём всех на форуме! 
Не забываем благодарить!