Изабелла Свон.

— Дерьмо.

— Язык.

Эдвард взглянул на меня, но я продолжала складывать чистое бельё, с мягкой улыбкой на губах делая вид, что он ничего не понимает и злится напрасно. Словно гладить рубашки – это так сложно.

Дети крепко спали в своих кроватках, и мы могли слышать их через "радио няню", которая стояла на верху сушилки. Энтони издавал во сне очень милые звуки. Эдвард однажды сказал мне, что никогда не думал, что может встретить человека, которого полюбит больше меня – но затем родились наши дети. Ему не нужно было говорить вслух, что он пожертвует всем ради них, потому что это было в его глазах. Он пожертвовал бы даже мной, если таким образом нужно было бы спасти детей. И за это я любила его ещё сильнее.

Закончив с делами в прачечной, мы ненадолго вышли на улицу, наслаждаясь свежим лесным воздухом. Стоял май, казалось до Форкса лето ещё не дошло.

— Никогда не думала, что мне будет не хватать Форкса, – прислонившись к груди Эдварда, сказала я. – Но я скучаю по этим лесам. Скучаю по запаху дождя и деревьев. Скучаю по этой первозданной красоте и возможности увидеть диких животных, просто стоя у окна. Это своего рода экзотика, разве ты не согласен?

Покачав головой, он фыркнул.

— Нет ничего экзотического в Форксе, Воробей, но я понял. Ты хочешь вернуться? – спросил он. Я покачала головой.

— Нет, мне нравится в Сиэтле.

— Это хорошо, потому что я бы умер, если б мне пришлось провести здесь всю свою жизнь. Здесь абсолютно нечего делать. Даже две недели отпуска провести здесь не так уж легко.

Я усмехнулась, и он крепче обнял меня.

— Не могу поверить, что прошло уже десять лет, – сказала я. – Десять лет с тех пор, как мы закончили школу. Невероятно.

— Согласен, – сказал он, поцеловав меня в макушку. – И мы выбрались из этого живыми.

— Я рада, что твои родители решили всё же не строить здесь бассейн, – осматривая взглядом задний двор, заметила я. – Это бы испортило весь вид, – он засмеялся и снова поцеловал меня в макушку.

В Форксе мы находились уже две недели и жили в доме родителей Эдварда – в его прежней комнате. Это дало нам какое-то время, чтобы передохнуть от шумного города, а также наши дети смогли увидеть своих единственных бабушку и дедушку. Поскольку у Карлайла и Эсме не хватало времени, чтобы посетить нас в Сиэтле, мы решили остаться на какое-то время у них.

К тому же: в скором времени должна была состояться встреча выпускников. Всё это организовала Джессика Стэнли (или скоро она станет миссис Ньютон?). Поскольку я почти забыла о том печальном опыте, который имела в средней школе, так как поняла, что, скорее всего, воспринимала всё тяжелей, чем это было на самом деле, решила, что будет довольно забавно туда пойти. Эдвард, с другой стороны, относился к этому с большой долей скептицизма. Он не видел причин для того, что нам нужно отпраздновать годы, когда мы учились в школе.

Родители Эдварда впервые собирались остаться с близнецами одни, и я надеялась, что они справятся великолепно.

Мы вошли в дом и сели в гостиной. Тот факт, что оба наших ребёнка спокойно спали уже в течение тридцати минут, казался просто чудом. Может так влиял на них свежий лесной воздух. Нет, не думайте, наши дети просто удивительны, но чёрт, стоит нам только выйти из комнаты, они начинают кричать как резанные, даже если перед этим крепко спали. Походило на то, словно в них встроен некий датчик, который срабатывал, когда родителей больше не оказывалось в непосредственной близости. Это казалось смешным, и в то же время я не раз плакала из-за этого. Ведь я практически лишилась сна, так как зачастую они продолжали кричать и отказывались успокоиться. Единственный, кто мог их успокоить – это Эммет, что казалось странным само по себе. Большинство детей плакали в его присутствии; поверьте, я испытала это на собственном опыте, когда решила съездить куда-нибудь с ним поесть. Но только не Энтони и Скай. Они оба расслаблялись в тот же момент, как только слышали голос Эммета, и именно по этой причине Эдвард записал для близнецов колыбельную, и был вынужден попросить Эммета ему подпеть. Голос у него был просто ужасен, но только это помогало нашим детям заснуть – и спать.

— Как думаешь, Эм и Роуз будут там? – спросила я. Эдвард пожал плечами. Никто из нас не разговаривал с Эмметом целую вечность; они вместе с Розали несколько месяцев назад отправились в кругосветное путешествие, поэтому общаться с ними было очень сложно, так как их мобильные не всегда работали. Нам пришлось положиться на старые добрые социальные сети, где они, когда у них появлялся такой шанс, загружали фотографии своих приключений. Эдвард очень завидовал им, и я знала, что если б не дети, он бы тоже хотел попутешествовать по миру. Я не раз ему говорила, что мы обязательно сделаем это, как только дети немного подрастут.

— Сомневаюсь в этом, – наконец, ответил он. – Последнее, что я слышал, они были в Греции... или в Египте? В любом случае, сомневаюсь, что они вернутся из-за какой-то встречи выпускников. Бля, ну разве это не смешно? – Я поняла, что он ссылался на то, что встречались сразу несколько групп выпускников. Те, кто был на год младше и старше нас. Возможно потому, что немного людей хотело в этом участвовать, решили, что слишком дорого устраивать три отдельные вечеринки.

— Я скучаю по ним, – вздохнув, сказала я. – Надеюсь, что Джаспер и Элис будут там. Интересно, сколько нас соберётся!

— Уверен, туда придёт немало придурков, – пробормотал он.

— Почему ты так говоришь?

— Поскольку те, кто приедет, хотят похвастаться, как хорошо на них влияет время и как вообще у них всё замечательно. Успешные мудаки и тому подобное дерьмо. Они хотят, чтобы люди знали это, – закатив глаза, сказал он. Я рассмеялась.

— Ну, учитывая, что это Форкс, каковы шансы, что за десять лет успешными стали более двух человек?

— С этим не поспоришь, Воробей, с этим не поспоришь.

Он нежно коснулся моей щеки, и, довольно улыбаясь, я поддалась навстречу его прикосновению. Я так сильно любила его, что иногда это причиняло боль. Иногда мне становилось страшно, что по той или иной причине я потеряю это чувство. Но бывали времена, когда я была уверена в своей любви. И знала, что он моя жизнь – навсегда.

— Нам нужно родить ещё одного ребёнка, – сказал он.

Я фыркнула.

— Прошло всего шесть месяцев, как я вытолкнула не одного, а сразу двух детей из своего влагалища. Не думаю, что в ближайшее время собираюсь сделать это снова, – ответила я и покачала головой, давая понять, что предположив такое, он просто сумасшедший. Он засмеялся.

— Но твоя киска всё ещё растянута и готова к ещё одному малышу. Нужно сделать это сейчас, пока она не вернётся в норму, – аргументировал он.

Я толкнула его в грудь.

— Эй! Моя киска вовсе не растянута, – обиженно пробормотала я.

Он засмеялся и прижался губами к моим волосам.

— Я бы хотел, чтобы у нас было очень много детей, – пробормотал он в мои волосы. – Если бы это зависело от меня, ты бы постоянно была беременна. Ты никогда не была более красивой, чем когда в твоём животе росли наши малыши. Ты просто вся светилась. Тебе очень идёт быть матерью.

Я покраснела, предполагая, что никогда не привыкну к его признаниям в любви.

— Я завидую нашим детям, ведь у них самая лучшая мама на свете, – добавил он. Я закатила глаза, но подняла к нему своё лицо, чтобы встретить его губы.

— Я думаю, это твоя киска растянута, – пошутила я. – Интересно, получишь ли ты за это приз на встрече выпускников, – я рассеяно почесала ногу, заметив его взгляд и кривую усмешку.

— Тогда приз должна выиграть и твоя нога, – сказал он.

Понимая, что это правда, я отвернулась от него. В последнее время, особенно, когда было очень холодно, моя нога снова беспокоила меня. Видимо беременность дала дополнительное давление на ногу – то, чего доктора велели мне избегать, и теперь мне приходилось расплачиваться за это. Думаю, Карлайл оказался прав, когда десять лет назад сказал нам, что я больше никогда не смогу бегать – сейчас я едва могла быстро ходить.

— Эй, – сказала я, подтолкнув Эдварда, когда по его глазам увидела, что он снова погрузился в себя. – Не делай этого.

— Не делать что?

— Вот это. Не нужно думать о плохом. Хватит, – я глубоко вздохнула. – Всё могло быть намного хуже, ведь я, возможно, могла бы остаться в инвалидном кресле. По крайней мере, я всё ещё могу ходить.

— Да, но как долго?

— Всё, хватит, больше никаких негативных мыслей. Мы оба знаем, что это ни к чему не приведёт.

Чтобы подтвердить свою точку зрения, я встала с дивана и уверенно зашагала по направлению к лестнице. Надеясь, что он не заметит, сколько усилий мне для этого потребовалось.

х Х х

Я в последний раз поправила причёску и нанесла на губы блеск. Затем повернулась к Эдварду.

— Я великолепна, не так ли? – поддразнила я. Он кивнул.

— Да, как всегда. Ты рада?

— Рада. Странно, не правда ли?

Он кивнул.

— Это хорошо. Но ты должна знать, что я не разделяю твоего энтузиазма. И иду только потому, что этого хочешь ты.

Кивнув, я взяла свою сумочку. На мне были брюки, туфли на каблуках и обтягивающая синяя блузка, сшитая по дизайну Элис. Я знала, что она очень нравилась Эдварду, так как выгодно подчёркивала моё декольте. С цепочки на шеи свисал кулон воробья; я никогда не снимала его.

Мы спустились по лестнице и в гостиной нашли Эсме и Карлайла с детьми.

— Я так рада, что у вас их двое, – целуя в щёку Энтони, сказала Эсме. – Ведь нам не нужно спорить, чьё время держать на руках внука.

Все мы засмеялись, и я подошла, чтобы попрощаться с детьми. Я пробормотала, как сильно их люблю и в ответ от своих малышей получила самые красивые улыбки. Я понимала, что буду ужасно скучать по ним, даже если мы уезжали всего на несколько часов.

Карлайл и Эсме пообещали, что если что-то случится, они обязательно нам позвонят. Они знали, как сильно нам нужно отвлечься и отдохнуть, но так же понимали, как это будет непросто. Нам потребовалось почти полчаса, чтобы попрощаться и, в конце концов, им пришлось чуть ли не вытолкнуть нас за дверь.

Поскольку я не пила, то села за руль машины.

Когда мы добрались до школы, нас встретило множество огней и приветствующие всех баннеры. Мне было очень интересно, как выглядела сама школа. Много ли изменилось за десять лет? В прошлый раз, когда мы пробрались в музыкальный класс, у меня не получилось побродить по школьным коридорам.

Мы шли к входу, по пути встречая много знакомых людей. На улице, куря и смеясь, вызывая воспоминания из прошлого, стояли несколько парней. Когда мы прошли мимо них, они чуть ли не с уважением кивнули нам.

Когда мы шли по коридору, к новому кафетерию, на меня нахлынуло множество воспоминаний, несмотря на то, что школа выглядела совсем по-другому. Шкафчики заменили, стены перекрасили. Всё вокруг изменилось.

Вечеринка проходила в новом кафетерии – который, если верить слухам, был в два раза больше прежнего. За последние годы в школе появилось намного больше учеников, так что изменения были необходимы.

Слухи оказались правдивыми.

Мы вошли в кафетерий и начали осматриваться по сторонам. На другой стороне зала стояла небольшая сцена, и над ней висел ещё один баннер. Украшен зал был довольно скудно, но столы были застелены скатертями, на которых стояли цветочные композиции. Джессика и её команда сделали всё что могли. Выглядело довольно красиво.

Мы прошли через зал в сторону больших окон, которые располагались на двух из четырёх стен. Благодаря этому в кафетерий вливалось много света, и он казался ещё больше. Окна открывали прекрасный вид на новый спортивный зал, лес и небольшой парк.

— Я впечатлён, – признался Эдвард.

— Настолько, чтобы вернуться обратно?

Он фыркнул.

— Даже не мечтай.

Я оглянулась через плечо, только сейчас заметив, что здесь тоже люди. Те, с кем мы учились, бросали на нас взгляды, но когда видели, что мы смотрим на них, отворачивались. Походило на то, словно они боялись нас и не осмеливались подойти и сказать "Привет".

И в этот момент в кафетерии появилась пара очень знакомых лиц.

— Элис! – позвала я. Элис и Джаспер заметили нас. Элис подбежала и крепко меня обняла.

— Боже, как же я скучала по вас, – отпустив меня, сказала она. – Почему вы не можете приехать к нам в Нью-Йорк?

— Потому что у нас двое детей, о которых нужно заботиться, – обнимая её, ответил Эдвард.

Я долго не могла отпустить Джаспера; я соскучилась по нему ещё больше.

— Как малыши? – спросила Элис. – В машине у меня подарки для них. Уверена, они вам понравятся!

Она начала дико жестикулировать руками, и что-то сверкнуло у неё на пальце. Улыбка осветила моё лицо, и я бросила многозначительный взгляд на Джаспера, который он сразу же понял. Я улыбнулась ещё шире, когда он кивнул, отвечая на мой молчаливый вопрос.

Я снова обняла его, на этот раз немного с большей силой.

— Поздравляю! Я так рада за тебя! – сказала я, отпустив Джаспера и снова с объятиями повернувшись к Элис.

— Бля, что происходит? – ничего не понимая, спросил Эдвард.

— Они обручены! – сказала я, схватив руку Элис и показывая её Эдварду. – Посмотри! Наконец-то!

— Необходимо было три попытки, но в итоге она сказала "да", – сказал Джаспер, и в его голосе не слышалось никакой обиды из-за того, что ему дважды отказали. – Думаю, упорство всё же оправдывает себя.

Ещё больше объятий и поздравлений, и казалось, Элис никогда не выглядела счастливее. Она рассказала, как было сделано предложение, говоря, что хотела сообщить нам раньше, но подумала, что так будет забавней. Пока она говорила, мне казалось, что кто-то наблюдает за нами, но когда я оборачивалась, кто-то в ту же секунду отводил взгляд. Люди на самом деле смотрели на нас, но подойти ближе всё же никто не смел.

— Раз, раз, раз, это работает? – вырвавшись из динамиков, эхом по залу разнёсся голос и, повернувшись, все мы посмотрели в сторону сцены, где стояла девушка. Джессика. – Отлично, – сказала она. – А теперь, если каждый из вас найдёт себе место, будет просто здорово. Мы никому не назначали столики, но будет неплохо, если вы попытаетесь немного встряхнуться. Найти старого друга, например.

Люди начали быстро передвигаться по залу, и я посмотрела на Элис.

— Тебя можно назвать моим старым другом? – спросила я, и, кивнув, она взяла меня под руку.

— Тогда, предполагаю, что ты мой, – сказал Джаспер Эдварду. Они оба засмеялись.

Мы нашли пустой стол и сели. Вокруг всех столов в зале стояло по шесть стульев. Какое-то время люди слонялись по кафетерию, пока большинство из них не нашли себе место.

— Через несколько минут наш потрясающий персонал принесёт всем вам еду. Меню из трёх блюд и конечно, когда мы будем есть, любой из вас может подняться на эту сцену и произнести речь. Очень хочется, чтобы вы рассказали нам о своей жизни. В конце вечера мы проведем церемонию вручения премии. В коридоре стоит несколько кабинок для голосования, где вы можете оставить свой голос сразу по нескольким категориям. Голосование заканчивается в девять, после чего мы подсчитаем голоса и в десять объявим победителей. Надеюсь, что вы проведёте прекрасный вечер, – Джессику поблагодарили взрывом аплодисментов и, сделав реверанс, она ушла со сцены и села за одним из столов.

— Вау, – пробубнил голос. – Неужели вы, ребята, так сильно по нам скучали, что встречаете таким громом аплодисментов? Право, вы не должны...

Все повернули головы в сторону входа, а лица тех, кто сидел за нашим столом, расплылись в широких улыбках. Эммет и Розали всё же приехали!

— И где же мой младший брат и мама моего племянника и племянницы? – громко продолжил он. Он осмотрел зал, не в силах найти нас – или, может, он просто притворялся. – И где этот удивительный фотограф и его замечательная подруга-модельер? – я посмотрела на Эдварда и закатила глаза. Теперь Эммет был просто смешон. Он пытался быть забавным?

Джаспер отодвинул свой стул и встал.

— Его невеста, – громко поправил он.

— Привет, парень! – крикнул ему Эммет. – Помнишь свою сестру, очень успешную бизнес-леди? – Он хлопнул рукой по плечу Розали, после чего притянул к себе. Розали ударила его в грудь, но, похоже, его поведение её ничуть не удивляло. Они, наконец, подошли к нашему столу, и все мы обнялись. Казалось, что для нас это был вечер объятий.

Они сели, и я почувствовала радость от того, что наша копания, наконец, снова вместе.

Вскоре принесли еду, но за нашим столиком все были заняты разговором. Мы перебивали друг друга и начинали рассказывать что-то своё, когда другой ещё не закончил делиться своей историей. И мы смеялись. Много. Мне казалось, что наш столик можно было назвать самым счастливым. Мы смеялись громче остальных и пытались наверстать упущенное.

В то время как люди вокруг нас заканчивали основное блюдо, Элис отодвинула свой стул.

— Мне нужно отлучиться, – сказала она. – Леди, присоединитесь ко мне.

Мы поцеловали на прощание своих парней и направились к выходу из кафетерия. Я чувствовала себя членом королевской семьи, идя с двумя самыми красивыми девушками в зале и замечая, что люди провожают нас взглядами. В коридоре группа людей толпилась возле кабинок для голосования. Мне стало интересно, за какие категории мы будем голосовать.

Мы скрылись в туалетной комнате, отметив, что в ней появились новые кабинки и раковины. Элис исчезла в кабинке, а мы с Роуз встали возле большого зеркала. Розали поправила причёску и нанесла блеск для губ.

Одна из кабинок открылась, и оттуда вышла девушка, которая, как я помнила, училась на год младше меня. Встав рядом со мной, она вымыла руки и встретила в зеркале мой взгляд.

— Наконец-то гусыня стала лебедем, ведь так? – сказала она, слегка посмеиваясь, словно лишь невинно пошутила. Она улыбнулась так, словно то, что она только что сказала, было в порядке вещей, будто мы были друзьями. Я даже не знала её имени, могла лишь вспомнить, что раньше, как и все остальные, увидев меня в коридоре, она бормотала "Гусыня".

— Прости? – сказала я, заметив, что Розали впилась в неё взглядом. Улыбка девушки потускнела.

— Что? Я просто пошутила, – сказала она. – Я имела в виду, что ты хорошо выглядишь. На самом деле хорошо.

— И ты говоришь это, называя меня гусыней? – Я повернулась к ней всем телом и пригвоздила взглядом.

— Я этого не делала! Я назвала тебя лебедем! – начала спорить она.

— Но ты произнесла это как довольно сомнительный комплимент, обращаясь ко мне так, словно я была гусыней. Но я никогда ей не была. Я всегда была лебедем (п.п. – Свон (swan - в переводе лебедь)), а вскоре стану Каллен.

Выглядя раздражённой, она скривила губы.

— Ты слишком всё драматизируешь. Неужели нельзя просто принять этот чёртов комплимент, а? – сказала она и, вытерев руки о бумажное полотенце, покинула уборную с высоко поднятой головой. Словно она выиграла этот спор. Ну да, конечно.

— Вот сука, – пробормотала Розали.

Я кивнула.

— Воспоминания возвращают худшее в людях, – сказала я. – Возможно, некоторые становятся прежними.

— Только если они несчастны из-за того, кем сегодня являются. В отличие от тебя, – сказала Розали.

— Думаю, ты права, – сказала я. – Ты видела Таню или Лорен?

Розали засмеялась и покачала головой.

— Нет, не видела. И я уверена, ни одна из них не осмелится появиться здесь. Последнее, что я слышала, Таню бросили буквально перед алтарём. Кажется, сейчас она живёт в Портленде и одна воспитывает ребёнка.

— Возможно, это станет знаком для неё, – сказала я. – Никогда не поздно измениться, может, она это поймёт.

Розали фыркнула.

— Таня? Изменится? Я так не думаю.

Розали снова покачала головой, но я почему-то надеялась, что она не права. Я оставила школьные годы позади и очень хотела, чтобы другие люди последовали моему примеру. Чтобы учась на собственных ошибках, они поняли, что их поведение больше никому не кажется крутым.

Но, может, я желала слишком многого. Может, некоторые люди предназначены для зла.

Стоило посмотреть только на мою мать.

х Х х

Когда с десертом было покончено, всем нам пришлось помочь передвинуть столы, чтобы освободить пространство для танцев. Вскоре середина зала была полностью пустой. Люди начали общаться между собой и некоторые, наконец, осмелились подойти к нам. Несколько ребят из старой футбольной команды разговаривали с Эмметом, обмениваясь воспоминаниями о многочисленных играх. Несколько человек завязали разговор с Элис, видимо говоря о её коллекциях одежды. Судя по всему, на одной из женщин был костюм, который смоделировала Элис.

— Смотри, – сказала Розали, подталкивая меня к сцене. – Лорен здесь. Теперь понятно, почему мы её не заметили.

— Это... ха, её не узнать, – удивлённо сказала я.

Лорен, которая привыкла одеваться так же откровенно, как и Таня, и чьи волосы были также осветлены, теперь походила на примерную мамашу. Её подстриженные волосы теперь были каштанового цвета. Я предположила, что это её естественный цвет волос. На ней были темно-серые брюки и бежевая, застёгнутая на все пуговицы блузка. Она выглядела как женщина, которая каждое воскресенье поёт в церкви. Слишком консервативно.

— О, видимо я была права, – начала я. – Судя по всему, её больше нельзя назвать сукой.

— О, не спеши делать предположения, – сказала Розали. Глядя на неё, я вскинула бровь и она улыбнулась. – Такие дамы – самые злобные.

х Х х

— Пришло время, – сказала Джессика, приковывая к себе всеобщее внимание, – объявить победителей.

Я закатила глаза. Я видела категории, но голосовать не стала. Люди отдавали свои голоса в таких категориях как "Самый большой успех" и "Самое большое изменение", а также в тех, которые сами по себе напоминали школьные годы: "Самый сексуальный парень" и "Самая горячая цыпочка" и дерьмо вроде этого. Эта церемония должна была длиться вечно, потому что организаторы придумали около двадцати категорий, и победители должны были выступать с речью. Я же просто хотела вернуться домой. Я устала.

Зевнув, я откинулась на сильную грудь Эдварда.

Я вежливо аплодировала, когда люди выходили на сцену, чтобы получить свой приз. Парень, которого десять лет назад можно было считать ооочень толстым, получил приз за самое большое изменение, потому что потерял более 150 фунтов (п.п. - 68 кг). И это было удивительно. Некоторые действительно заслужили свои призы.

Я не очень удивилась, когда Эдвард получил приз как самый сексуальный парень школьных дней, и ему пришлось выступить с короткой речью, во время которой он показал, что ему на свой выигрыш абсолютно плевать. Когда он закончил, аплодисментов почти не было, наверно из-за того, что он практически высмеял эту шумную вечеринку. И я не знала, гордиться мне им или нет.

Где-то в глубине души я тоже хотела что-то выиграть, просто чтобы получить какое-то признание, но этого не произошло. Думаю, просто не было категории, в которой я могла бы победить. Эммет и Розали победили в номинации "Самая горячая пара тогда и сейчас". Меня это не удивило, ведь Розали выглядела роскошнее, чем когда-либо. Как только все категории были представлены, и каждый произнёс свою глупую речь, мы ушли. Джессика заявила, что вечеринка будет длиться всю ночь. Но мы решили, что с нас и этого достаточно.

— Может, пойдём в паб, который открылся в прошлом году? – предложил Джаспер. – Папа сказал, что там вполне прилично.

— Да, идея отличная, – ответил Эдвард, и все мы согласились.

Мы покинули вечеринку, как в старые добрые времена, пройдясь по коридорам.

Я наконец-то поняла, что школа на самом деле осталась позади. И что та жизнь не имела ничего общего с жизнью, которая была у меня сейчас. Те люди ничего для меня не значили. И победа в одной из глупых категорий ничего бы не изменила. Я не нуждалась в одобрении этих людей. Люди, которые когда-то повлияли на меня, теперь были в моей жизни. Мои лучшие друзья, мои дети и моя семья.

Я была счастлива. И чтобы понять это, мне не нужно было идти на встречу выпускников. Я знала, что я счастлива. Счастливее, чем можно описать словами. Может, мне просто следовало вспомнить, какой раньше была моя жизнь. Наверное, именно по этой причине пришло большинство людей. Они хотели знать, кем они были раньше, чтобы сравнить с теми, кем стали сейчас. Им необходимо было осознать, что люди, которые раньше оценивали их, больше не имели никакого значения, потому что теперь все мы оценивали сами себя. Люди были счастливы, потому что продолжали двигаться дальше.

Я посмотрела на Эдварда и улыбнулась ему.

Мы шли по своей жизни как нельзя лучше, и я могла только надеяться, что остальные сделают то же самое.

КОНЕЦ

Перевод: IHoneyBee

Редактура: Нотик