Я уселась поудобнее на своём месте и попробовала отключить мозг. Бессмысленное телевидение творит чудеса. Я могла игнорировать тот факт, что этот фильм, вероятно, оскорблял мой интеллект – хотя буду справедливой, я не их целевая аудитория. Я просто смотрела, потому что это то, что мне и было нужно, чтобы перестать чувствовать злость.

После десяти минут просмотра фильма мой блекберри начал звонить. Я наклонилась вперед, чтобы рассмотреть на дисплее имя звонящего. 

 

"ДУ" звонит.

Дерзкий Ублюдок.

Он перестал звонить мне час назад, вероятно, понимая, что мне действительно нужно время, чтобы успокоиться.

Я решила немного смягчиться по отношению к нему - прошло более шести часов, как мы поругались. Я вздохнула и ответила на вызов.

– Привет, – сказала я категорично, желая показать, что он всё ещё не прощен и находится в немилости.

– Привет, – сказал он с облегчением. – Спасибо, что ответила.

– Что тебе надо?

– Эм… – начал он. Потом он начал очень быструю и бессвязную речь. – Во–первых, я хочу сказать прости, что расстроил тебя. А во–вторых, я только что прибыл на вокзал, я здесь, в Нью–Хейвене. Можешь ли ты дать мне свой адрес? Я…

– Что? – закричала я, прерывая его. – Ты в Нью–Хейвене? Каллен, ты сошёл с ума?

– Вполне возможно, – признался он неохотно.

Он приехал на поезде из Вашингтона? Просто чтобы увидеть меня? Я была польщена и в ужасе одновременно. Это так безответственно с его стороны.

– Что, если кто–нибудь увидит тебя? – начала я паниковать и подвергала всё сомнению. – Или тебя уже видели? Боже мой. Ты оставил свою семью, чтобы увидеться со мной?

– Да ...

Я должна пригласить его, не так ли? Я не могла допустить, чтобы он слонялся по городу. Судя по спонтанности его действий, я сомневалась, что он заказал номер в отеле для себя.

– Хорошо, послушай меня, – потребовала я своим авторитетным голосом. – Я напишу тебе СМС с моим адресом. Надень грёбаный бумажный пакет или что–то на голову, когда ты выйдешь из такси, потому что если мои соседи тебя увидят, я собираюсь кастрировать тебя и выставлю твой пенис на выставке Смитсоновского института. (Смитсо́новский институт (англ. SmithsonianInstitution) — научно–исследовательский и образовательный институт в США и принадлежащий ему комплекс музеев, в который входят 19 музеев и галерей, а также Национальный зоологический парк. – Прим. пер.)

– Хорошо, хорошо, - ответил он, пытаясь успокоить меня. – Должен ли я повесить трубку, чтобы ты могла написать мне адрес?

– Да.

Он завершил вызов. Я сразу же написала ему мой адрес.

Только после того, как текст передался, я действительно поняла, что должно произойти.

Эдвард Каллен будет в моей квартире.

Святое дерьмо.

Я помчалась к себе в комнату, чтобы переодеться из пижамы обратно в джинсы и футболку.

Я всё ещё пребывала в шоке, когда он подъехал к зданию и я впустила его в дом. Через несколько минут он постучался в дверь моей квартиры. Я открыла её и чуть было не расхохоталась над тем, как он пытался скрыть своё лицо газетой «Нью-Хейвен». Но потом я вспомнила, что это на самом деле не смешно. Он посмотрел на меня виновато, и я быстро впустила его, не желая, чтобы он стоял у дверей, где его мог увидеть кто угодно.

Как только я закрыла за собой дверь, я обернулась и уставилась на него. Он на самом деле был здесь. Его глаза мигали с тревогой и сожалением, и то, как он закусил губу, просто заставило меня хотеть расплавиться. Мой гнев немного утих, но вспыхнул снова, когда я поняла, как безрассудны его действия.

Он по–прежнему держал газету над головой.

– Ты уже можешь убрать газету, – сказала я ему строгим голосом.

Он опустил руку и убрал газету в свою дорожную сумку.

У него с собой был багаж?

– Ты приехал с ночёвкой? – спросила я встревоженно.

– Я буду счастлив спать на полу, – ответил он осторожно, указывая на мои деревянные половицы.

Я не буду врать – хоть я и была зла на него, но у меня было желание запрыгнуть на него прямо сейчас.

Он неловко переминался на месте.

– Меня не видели. Я так думаю, во всяком случае, – добавил он. – Меня не надо кастрировать.

Я, конечно, надеялась, что его никто не заметил.

Я закатила глаза.

– Ты мой партнёр по сексу, Эдвард. Я бы не сделала этого с тобой, – сказала я со вздохом. – Твой особый придаток - неотъемлемая часть нашего соглашения.

Я сделала шаг вперед, схватила его за руку и потащила в гостиную.

– Садись на диван, а я попытаюсь придумать, как нам выпутаться из этой ситуации, – приказала я.

Он согласился; я взяла у него пальто, прежде чем он сел. Его глаза устремились на экран телевизора, но потом его взгляд быстро вернулся ко мне, и я уверена, что ему было интересно, о чём я сейчас думала.

Я потопала на свою кухню, откуда могла видеть его, и подошла к холодильнику. После того как я взяла коробку апельсинового сока, я налила его в стакан. Да, я была хорошей хозяйкой. Но вместо того, чтобы дать ему его немедленно, я положила руки на стойку и обратилась к нему с того места, где я стояла:

– Ты в моей квартире, – заявила я медленно. – В моей квартире, Каллен.

Он закусил губу. Его глаза устремились в сторону семейных портретов, которые стояли на полке в гостиной. Наши семьи пришли бы в ужас, если бы узнали, где он сейчас находится.

– Я сам себя пригласил, если это тебя утешит, – сказал он.

– Хммм…

Повисло неловкое молчание.

– Где ты сейчас, по мнению твоей семьи? – спросила я.

– В гостях у друга, до утра, в исследовательских целях.

– Хорошо.

Я не могла не задаться вопросом, в чём состояла его стратегия на данный момент. Я думала, можно с уверенностью сделать вывод, что он сожалел о нашей ссоре. Это спонтанное решение прийти ко мне показало, что наше соглашение действительно важно для него. Честно говоря, меня немного успокоил этот жест... Но факт оставался фактом - мы поссорились. Мы должны разобраться с этим.

Я взяла стакан сока и понесла ему его. Он любезно принял его. Я села в кресло рядом с диваном, обеспокоенная тем, что если я сяду рядом с ним, то это будет отвлекать меня от моего дела. Близость уже была достаточной, чтобы напомнить мне, что я действительно допустила его физическое присутствие. Мы смотрели друг на друга. Я сидела на нём голая в машине моего отца только три дня назад, и теперь он у меня в доме.

Тот факт, что я заставила этого самоуверенного в себе мужчину действовать так опрометчиво, заставило меня чувствовать себя могущественной и виноватой в одно и то же время.

До меня наконец–то дошло: это я побудила его сделать это.

Я слишком остро отреагировала, и теперь он переусердствовал с ответом, придя ко мне лично.

Я потеряла самообладание из-за него сегодня.

– Может быть, я слишком близко всё приняла к сердцу, – призналась я неохотно. – Возможно, у меня небольшие проблемы с разделением моего гнева по отношению к твоей матери от гнева по отношению к тебе.

– Спасибо за то, что призналась, – ответил он серьезным тоном. – Но я думал...  я понимаю, почему ты, возможно, чувствовала себя ущемлённой. Прости меня за то, что расстроил тебя.

– Я планировала позвонить тебе, когда успокоилась бы немного.

Он подался немного вперёд, как бы желая подчеркнуть свою точку зрения.
– Мне нужно было удостовериться, что эта ситуация будет разрешена до того, как мы бы начали обижаться друг на друга, как наши родители.
Злиться на него в течение нескольких часов - было невероятно сложно и очень расстраивало меня. Я не знаю, была бы я в состоянии удержать его, если бы мы действительно закончили тем, что возненавидели бы друг друга на таком уровне.

– Мне очень жаль, – заявила я, чувствуя небольшую боль в моём животе. – У меня никогда раньше не было партнёра по сексу. Я не понимаю границ. Незнание закона не служит оправданием, я знаю.Но  я надеюсь, ты не думаешь, что я психопатка.

– Ну, если быть справедливым, ты была права, когда сказала, что я мог бы сообщить тебе что–то из вежливости, – сказал он. – Я придерживался немного жёсткой позиции в моей версии Пограничного патруля. (Пограничный патруль США (USBP) является американским федеральным правоохранительным органом. Его миссия заключается в обнаружении и предотвращении въезда нелегальных иммигрантов, террористов и террористического оружия в Соединенные Штаты, и предотвращения незаконной торговли людьми и контрабанды. – Прим. ред.)

Я одарила его лёгкой улыбкой, уверенная в том, что это нормальная позиция в свете нашей ситуации.

– Национальная Безопасность.

Он тихо посмеивался. – Да, что–то вроде этого.

– Я не буду вмешиваться в твою жизнь, – пообещала я. – Если ты предоставишь мне временную визу или что–то вроде того.

– Мне нравится эта идея, – сказал он, ухмыляясь мне. – Хотя, я думаю, с моей стороны, я буду подавать заявление на грин–карту. (Грин-карта англ. green card, официальное название United States Permanent Resident Card) — удостоверение личности или так называемая идентификационная карта, подтверждающая наличие вида на жительство у человека, не являющегося гражданином США, но постоянно проживающего на территории США, и предоставляющая право трудоустройства на территории этой страны. – Прим. ред.)
Я засмеялась.
– Да, потому что ты будешь работать внутри меня. Работать очень, очень усердно.

Его глаза загорелись в развлечении.
– Изабелла.

– Что? Это было твоё предложение, – ответила я, всё ещё посмеиваясь.

Он похлопал по пространству рядом с ним на диване. Я встала и села на точно указанное место. Сейчас этот уровень близости заставлял меня хотеть просить его взять меня здесь, на этом диване. Эдвард сместился таким образом, чтобы он мог видеть меня, когда мы разговаривали. Он, кажется, тоже переключился на сексуальное напряжение, которое было между нами; его зелёные глаза вспыхнули на мгновение с похотью.

Он прочистил горло.

– С сегодняшнего дня я буду, по крайней мере, говорить тебе, где я нахожусь, – пообещал он. – Я могу предположить, что это лучше для нашей договорённости.

– Ты не должен обещать того, чего ты не хочешь, – ответила я дружелюбно. – Мне просто нужно прийти в себя.

– Нет, я в порядке, говорю тебе.

– Это ничего, что всё это ещё раздражает меня, – сказала я ему, пытаясь убедиться, что мы работаем со всем этим правильно. – Ты был разочарован тем фактом, что я не дала тебе презумпцию невиновности. И хотя я успокоилась сейчас, но я всё ещё немного раздражена. Я просто чувствовала себя настолько ущемлённой твоим упущением. У меня есть проблемы с доверием к тебе.

Эдвард кивнул.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду. И да, я был расстроен, тем, что ты осудила меня. У меня не было никакого злого умысла. Никакого, правда. Поездка в Вашингтон не была запланирована, это скорее было спонтанное решение.

Он открыл рот, чтобы сказать ещё что–то, но заколеблется, увидев опять рамки с фотографиями на дальней стене. Он, должно быть, чувствовал, будто моя семья смотрит на него или что–то вроде того.

– Я пил кофе сегодня с моим отцом, – признался он. – Я чуть было не позвонил тебе из Белого дома, на самом деле. Я был обеспокоен.

– Белый дом?

– Да, это хороший кусок недвижимости в Вашингтоне, – сказал он, пытаясь поднять настроение. – Слышали ли ты о нём что–то?

– Да, я слышала, – ответила я, подыгрывая ему. – Я не уверена, но я думаю, что мой отец хочет поместить Пенсильванию на Пенсильвания–авеню,1600. (Белый дом – официальная резиденция президента США - расположен по адресу: Вашингтон, Пенсильвания-авеню, 1600. – Прим. ред.)

– Я слышал, многие кладут «что-то» во «что-нибудь другое» в штуку в последнее время, – сказал он мне.

– Мне нравится, когда ты кладёшь своё «что-то» в моё «что–нибудь другое».

– Буквально заполняя свободное место, – пошутил он.

– Заполняя его полностью, я могла бы добавить, – сказала я, приподняв бровь.

Уверенная в себе ухмылка появилась у него на лице. Он пытался скрыть её и вернуть себе более серьёзное выражение на лице. Я мысленно дала себе пять себя за шутку о Белом доме – Карлайл Каллен был привратником президента как таковым. Он будет пытаться не допустить моего отца до  вытеснения Баннера с должности. Опять же, это не очень смешно в любом случае.

– Могу ли я задать тебе вопрос, Изабелла?

– Мм?

– Как ты справляешься с чувством вины? – спросил он, звуча немного огорчённо.

В данный момент он был уязвим, и я не могла не отметить возбуждённое чувство у меня между ног из-за того, что я  была так близко к нему. Я быстро покачала головой и положила ноги под себя. Я плотно сжала их, чтобы подавить боль.

– Ты знаешь, мой отец был тем, кто сказал, что ты на Холме, – призналась я.

Глаза Эдварда увеличились.
– Чёрт. Правда?

– Да.

– Он меня увидел? – спросил он в неверии. – Я не заходил в здание Капитолия или в любое из зданий Сената.

Я покачала головой.
– Слухи быстро распространяются. В центре внимания была твоя мать, так что люди сплетничали.

– Я тот ещё идиот, раз подумал, что смогу остаться незамеченным, когда рядом моя мать, – признался он.

Я вернулась к его вопросу.
– Есть моменты, когда я чувствую себя ужасно из–за того, что я сплю с тобой, – сказала ему в более мягком тоне. – Но я думаю, что действительность добралась до меня сегодня в том, что я не хочу останавливаться. Даже с тем, что произошло, с тем, что ты не сказал мне, где ты был, и с тем, как сердится моя семья и как я сержусь  на твою мать и вашу партию, - я не уйду. Что это говорит обо мне? То, что я не могу перестать раздвигать свои ноги перед тобой?

Эдвард погримасничал над выбором моих слов.
– Не позволяй себе звучать как шлюха, когда это не так.

– Но в некотором смысле я такая и есть, – подчеркнула я полусерьёзно. – Я словно твоя шлюха.

Он мгновенно оскорбился, глядя на меня с ошеломлённым выражением на лице.
– Ты не моя шлюха! Не смей говорить о себе так, – прошипел он. – Я не твоя шлюха тоже: мы оба хотим секса друг от друга. Только потому что я хочу тебя - не значит, что я думаю о тебе как о моей личной проститутке.

– Хорошо, хорошо, – сказала я быстро, удивленная его острой реакцией. – Я только говорила... Чёрт, я хотела сказать, что, если ты позвонишь мне и предложишь встретиться в спальне, то я, очевидно, не буду возражать обслужить тебя.

Он закрыл глаза и зажал пальцами переносицу.
– Не иди по этому неправильному пути, – протянул он. – Но иногда я чувствую, что ты наркотик для меня.

– Вот тебе и война с наркотиками (Война с наркотиками (War on Drugs) - термин обычно применяется в кампании запрета, военную помощь и военное вмешательство с явной целью определить и уменьшить незаконный оборот наркотиков. Впервые термин был использован президентом Ричардом Никсоном 17 июня 1971 г., а затем стал популярным благодаря СМИ. – Прим. пер.), – сказала я иронично.

Он тихо засмеялся, открывая глаза.
– Это был Никсон, тот, кто придумал этот термин. Он не относится к непослушным Республиканцам, хотя я обычно думаю о них именно так.

– Доверяю тебе использовать шутку Уотергейт, чтобы соблазнить меня, – пошутила я.

– Мне не нет необходимости соблазнять тебя, помнишь? – подразнил он.

Я улыбнулась Эдварду, так как привыкла это делать, хотя он вёл себя более осторожнее сегодня вечером. Он погладил моё колено.
– Ты не можешь прекратить раздвигать ноги для меня.

Я сузила глаза на него. Он снова засмеялся.

– Тут нет никого из DEA (Управление по борьбе с наркотиками (англ. Drug Enforcement Administration, DEA) - федеральное ведомство в составе Министерства юстиции США, занимающееся исполнением федерального законодательства о наркотиках. – Прим. пер.), так что ты можешь получить право исправить всё сегодня ночью, если ты хочешь этого, – сказала я ему. – Но я собираюсь заставить тебя ждать целый час за то, что ты приехал без приглашения и тем более после того, как опрометчиво оставил столицу нашей страны.

Один час - именно столько он заставил меня ждать его на поезде «Aмтрак», как будто его исследование о Лемоне было более важным.

– Не слишком ли поздно, чтобы выдавать приказ о прекращении противоправных действий (опять их юридические шуточки) – Прим. пер), нет? – спросил он, вытянувшись и касаясь моей щеки.

Я шлёпнула его по руке.

– Руки прочь, наркоман, – сказала я, издеваясь над ним. Я встала, поэтому он больше не мог дотянуться до меня. Он надулся на меня, но остался на своём месте.

– Хороший мальчик, – сказала я, отводя руки и уходя от него медленно. – Оставайся.

Он смеялся от души.
– Кто я? Наркозависимый кобель?

– Заткнись и смотри фильм про джинсы, – посоветовала я, развернувшись на пятках, и пошла на кухню.

– Фильм про джинсы? Что? – выкрикнул он.

– «Джинсы – Талисман».

Он заговорил нормальным голосом, когда увидел меня в проёме на кухне:
– Существуют штаны, которые путешествуют по собственному желанию? Звучит волнующе. (В оригинале этот фильм звучит как «Сестринская община в путешествующих штанах» («The Sisterhood of the Traveling Pants»). – Прим. пер.)

– Да? – я бросила ему вызов. – Мои штаны исчезают, когда ты рядом. Это звучит волнующе?

– Нет, для меня, это не так. Но для других людей это будет звучать очень волнующе.

Он был прав.

– Джинсы не путешествуют по собственному желанию, – поправила я, указывая на телевизор. – Они волшебные и подходят любому, кто наденет их.

Он старался не засмеяться.
– О, моя ошибка. Слава Богу, есть представитель Лиги плюща в комнате, чтобы поправить меня... (Лига плюща (англ. The Ivy League) — ассоциация восьми частных американских университетов, расположенных в семи штатах на северо-востоке США. Это название происходит от побегов плюща, обвивающих старые здания этих университетов. Считается, что члены Лиги отличаются высоким качеством образования. Йельский университет, где учится Белла, как раз входит в Лигу. – Прим. ред.)

– Ох, заткнись.

Это очень приятное чувство, которое возникло после возращения нашего стёбного общения. Я чувствовала, что это могло бы занять немного больше времени для нас, чтобы мы полностью смогли простить друг друга, но, по крайней мере, мы определённо на верном пути, чтобы вернуться к прежним отношениям. Ну, вполне возможно, что мы не разрешим свои вопросы в полной мере, пока у нас не будет примирительного секса. Так как мы находились в моей квартире, мы могли бы на самом деле заняться сексом в постели в этот раз.

Я увидела, как Эдварда наклонился за пультом, чтобы переключить канал.

– Переключи на Фокс Ньюз, – пошутила я, наливая себе стакан воды. – Я хочу посмотреть «В протоколе» с Гретой Ван Састерен. («On the Record» - информационная программа. Грета Ван Састерен - американская телеведущая и телевизионный комментатор, бывшая юристка. – Прим. пер.)

– Э, нет, – ответил он, нахмурившись. – Ты хочешь, чтобы у меня произошла аневризма головного мозга перед тем, как мы займёмся сексом?

– Тебе не нужен твой мозг во время секса, – пояснила я.

Он перестал переключать каналы, остановившись на канале Хистори.

– До того момента, пока ты не кастрируешь меня, – сказал он. – Смитсоновский? Честно, ты такая сентиментальная.

– Этот экспонат находится под защитой, я - единственная, кому позволено трогать его, и - прежде чем ты предложишь - мне не нужна экскурсия. Я уже знакома с экспонатом.

Он фыркнул в развлечении.
– И какой Смитсоновский музей имел права на этот экспонат? Американской истории? Естественной истории? Американского искусства?

– Нет, ни один из них, – ответила я. – Национальный музей авиации и космонавтики.

– Авиации и космонавтики? - он остановился, чтобы подумать, почему именно он. – Потому что это не от мира сего?

– Нет, – сказала я с усмешкой.

– Потому что это настолько же огромное, как ракета?

– Нет.

Он склонил голову.
– Потому что нас тянет друг к другу?

Я сделала паузу, прежде чем отклонить предложение. Действительно ли нас притягивает друг к другу? Я предполагаю, что есть очень сильное притяжение.

– Нет, – ответила я.

– А что тогда? – спросил он, сдаваясь.

Я широко улыбнулась.
– Потому что, когда мы занимаемся сексом, я вижу звёзды.

Он не ответил, но его ухмылка значительно расширилась, и он взглянул на часы, чтобы увидеть, как долго его тайм–аут будет продолжаться. Я покачала головой, показывая, что он должен терпеть целый час. Он надулся, делая вид, что расстроился, а затем вернулся к просмотру документального фильма о Гражданской войне.

Наблюдение за Эдвардом с моего места на кухни заставляло порхать бабочек у меня в животе. Я должна признаться, что меня беспокоил тот факт, что я чувствовала, но после сегодняшнего конфликта я не собиралась избавляться от этого ощущения, но только пока. Это помогало мне нейтрализовать остаточное напряжение, которое я чувствовала из–за наших разногласий.

Я часто приглашала своих друзей в мою квартиру, чтобы общаться и заниматься. Но я не приводила никого в свою спальню с тех пор, как я рассталась с Джаспером. Это совсем другое дело, потому что Джаспер был моим парнем. Эдвард только мой партнёр по сексу.

Но это было важно - что он здесь. Эдвард сейчас моя личная жизнь, точнее, моя сексуальная жизнь; но это было сюрреалистически - иметь его в своём доме, в своём личном месте. Я никогда не думала, что он на самом деле никогда не будет здесь, и даже когда я предложила в прошлом, что он приедет в Нью–Хейвен, я всегда думала, что мы будем встречаться в гостиничных номерах. Теперь этот человек сидел в моей гостиной, смотрел мой телевизор и ждал меня, чтобы пойти со мной в спальню. Мы разговаривали о границах ранее - я не думаю, что он может приехать сюда снова.
Мой разум вернулся к вопросу, который я задавала себе ранее: нас притягивает друг к другу? Гравитационное притяжение... Это не плохая аналогия. Трудно бороться с силой. Мне просто не нравилось думать о нём как о орбите для меня, или обо мне - являющейся его орбитой.

Мой мир не может вращаться вокруг Эдварда Каллена.

Но что, если это уже происходит?

Если я изначально нарушаю хронологию, то что же будет, когда Эдвард уйдёт. После секса с ним на том поезде я не могла ему помочь, но связалась с ним. Когда я пригласила его в Филадельфию, я начала отсчитывать дни до нашей встречи. Я была тем, кто предложил, чтобы у нас были такие эксклюзивные отношения.

Даже посмотреть на то, как я реагировала на него из–за того, что он не рассказал мне о Вашингтоне. Я приняла всё слишком близко к сердцу. Обычно я отличалась своим острым умом и хорошим характером. Это жизненно важно для того, кто стремится стать прокурором или политиком, чтобы не растерять своё дерьмо по пустякам; определённая жёсткость ума необходима. Тем не менее когда дело доходит до Эдварда, хотя я всё ещё напористая, как и всегда, я становлюсь слишком импульсивной и собственницей. Он моя слабость.

И, как мой отец указал мне сегодня по телефону, я обычно не прихожу в ярость только из–за одного комментария его соперника. Вполне возможно, что я отреагировала так остро из–за Эсме Каллен, потому что интервью было напоминанием того, что Эдвард и я - запретная пара. Спикер так страстна в своей оппозиции к Республиканскому поведению на Холме. Кроме того, она будет выступать против того, чтобы я была в какой–либо связи с её единственным сыном. И тут дело не только в том, что я была республиканкой. Я Свон. Её мечта - стать президентом, и мой отец может стать человеком, который разрушит эту мечту. Мой разум, скорей всего, огрызался на несправедливость всего происходящего. Я растеряла свой холодный ум после интервью.

В конечном счёте, когда дело доходило до меня и Эдварда, речь шла о сексе. Я знала это. Всё, что я делала, было сделано с целью обеспечения секса с ним. Но в действительности, кажется, что я так же зависима от него, как он утверждает, что зависим по отношению ко мне.

Я же не эмоционально привязана, ведь так?

Нет, это невозможно.

Но в настоящее время быть зависимым лучше, чем привязанность?
Подождите... Я же не сержусь, что мы не можем быть чем-то большим, чем партнерами по сексу, ведь так?

О, это просто смешно.

Возможно, я просто одинока и отказываюсь признать, что мне нравится иметь компанию, или на более низком уровне - иметь просто кого–то, о ком можно думать. Находясь рядом с Эдвардом, я чувствовала себя счастливой, но я не должна интерпретировать это чувство эйфории - ничего, кроме сексуального удовольствия.

Я абстрагировалась от своих мыслей, когда Эдвард снова заговорил:
– Я провёл пять часов на поезде, а теперь ты заставляешь меня ждать, – сказал он. - Хотел бы я уметь путешествовать во времени. Это самый длинный час в моей жизни.

– О, Эдвард, – ответила я, сделав глоток воды перед тем, как продолжить: – У нас вся ночь впереди, не так ли?

Он подвигал своими бровями.
– Будем смотреть на звёзды всю ночь? (Эдвард имеет в виду ранее сказанное Беллой – то, что она видит звёзды, когда с ним. – Прим. пер.)

– Держи свой телескоп в штанах, – пожурила я его. – У нас ещё осталось сорок пять минут.

– Это не телескоп. Это ракета. И этот обратный отсчёт невыносим, – пожаловался он, вставая.

– Ну, президент Баннер сократил федеральное финансирование НАСА, так что тащи свою задницу обратно, – приказала я.

Он меня проигнорировал, пройдя на кухню. Я попыталась выгнать его, хихикая, когда он приблизился, но мои попытки не возымели успеха. Я позволила ему обнять меня и привлечь ближе, так что я была прижата к нему. Это чувствовалось так приятно - быть прижатой к нему. Его твёрдость упиралась в меня - это заставило моё сердце ускориться в геометрической прогрессии, а область между моих ног покалывать. Я пробежалась руками по его груди, желая снять с него шерстяной свитер.

– У тебя есть десять секунд, чтобы сказать мне, где твоя спальня, – приказал он горячим командным тоном.

– Или что? – бросила я ему вызов, тыкая в него пальцем. – Ты катапультируешься преждевременно?

Он приподнял бровь на мою смелость бросить ему вызов ещё раз.
– Десять, девять…

– Хорошо, я провожу тебя в центр управления космическими полётами, – сказала я быстро.

Мы тупо улыбались друг другу. С силой нашего притяжения было трудно бороться, хотя я утверждаю, что я держалась довольно хорошо, пока он не подошёл ближе.

– В бесконечность и дальше, – пошутил он, когда я взяла его за руку и повела его к себе в спальню.

– Заткнись, Каллен. Просто раздевайся уже.

Я действительно не могла насладиться с полна этим мужчиной.

Существовала одна вещь, которая меня утешала, - это то, что, если Эдвард действительно является центром моей вселенной, по крайней мере, он включает в себя эти привилегии.

Теперь, что там с космической программой?