Глава 10 Предложение, от которого невозможно отказаться
Renesme POV
Я вбежала в свою комнату и захлопнула дверь.
В этот момент моя энергия окончилась, ноги подкосились. Опираясь спиной о гладкую дубовую створку, я медленно осела на пол. Рыдания прерывались всхлипами, которые снова превращались в рыдания. Слезы продолжали течь из глаз нескончаемым горячим потоком. Не в силах остановиться, я перестала их вытирать, и закрыла лицо руками.
Я была так несчастна, но никто не пришел утешить меня.
Воя в одиночестве, я вспоминала, как, испугавшись злого рычания и криков Эдварда, бранившего моего лучшего друга незнакомыми мне словами, я убежала из дома Калленов. Вначале я хотела направиться в Ла-Пуш. Но, когда вышла на дорогу, первая машина, которая мне повстречалась, ехала в сторону Форкса. Я вспомнила, что видела по телевизору, как парень, путешествующий автостопом, останавливал машины, и, копируя его жест, подняла руку, сжав ее в кулак и выставив большой палец вверх.
Красивая женщина, с волосами, похожими на мамины, но пропахшими пластмассой, с улыбкой распахнула передо мной дверь и предложила сесть с ней рядом и пристегнуть ремень безопасности. Я сказала ей, что мне нужно в Форкс к дедушке, который служит там шерифом. Она ответила, что с удовольствием подвезет меня до офиса шерифа.
Добрая улыбчивая женщина всю дорогу расспрашивала, где я живу, кто мои родители, почему я путешествую сама. Она не поучала меня, и это мне понравилось, потому что все вокруг постоянно давали мне разнообразные наставления. Мне показалось правильным рассказать ей, что заставило меня сбежать из дома. После этого я попросила ее отвезти меня в Ла-Пуш к Джейкобу. Я не очень надеялась на то, что эта мисс согласится. Но она согласилась. Только предупредила, что вначале ей очень нужно встретиться с одним человеком. Она обещала, что встреча будет недолгой. И я решила прокатиться с ней.
«С этого момента начались все несчастья, свалившиеся на мою голову. Если бы я осталась дома, то, наверняка меня бы не похитили. Но тогда, Эдвард мог бы нанести вред Джейку. Он ему угрожал вполне серьезно. Может быть, Эдвард и не смог бы его убить, но точно бы запретил нам видеться. Я бы этого не пережила – он мой лучший, самый преданный друг. Хотя от него нет никаких вестей все то время, что я гощу у Волтури. Наверняка, он меня уже и не вспоминает».
Мне безумно захотелось забыть все, что произошло со мной за мою короткую жизнь. Перестать существовать. Не рождаться вовсе.
Я утратила контроль над своими эмоциями и мыслями. Рыдания заполнили пространство комнаты и неизбежно превращались в истерику. Мое тело окончательно предало меня и упало на пол. Пытаясь хоть как-то удержать его, не дать ему развалиться, я подтянула колени, уперлась в них лбом и обхватила голову руками.
Через несколько миллионов бесконечно долгих мгновений влага в глазах иссякла, но плач, скорее напоминавший скуление избитого пса, и частые всхлипы все еще вырывались из меня. Они эхом отражались от высоких потолков и многоголосными стонами, многократно усиленные, возвращались ко мне. От этого становилось еще гаже.
Я ненавидела себя за слабость:
«Меня заставила рыдать сыгранная Эдвардом композиция! Негармоничный набор звуков, который даже музыкой можно было назвать с трудом. Это было рыдание, вымученное из больного инструмента. Я заразилась этим от неодушевлённого предмета! А может, во всем виноват больной исполнитель, который заставил рояль разразиться воплями, стонами и плачем?»
Лежа на полу, полностью истощенная, не в силах найти ответа на возникший вопрос, я провалилась в сон.
Мне снилась поляна, окруженная со всех сторон стеной сосен. Ярко-желтые, голубые, розовые, сиреневые цветы покрывали зеленый ковер. Посредине поляны вольготно развалился Джейк в волчьем обличье. Его голова лежала на вытянутых вперед лапах. Глаза были закрыты. Красно-коричневая шерсть искрилась под яркими лучами солнца. Она была мягкой, шелковистой и пахла по-особенному. Этот запах, немного терпкий, отдаленно напоминающий аромат молодых сосновых шишек, а еще больше похожий на запах пса, казался мне самым притягательным и волнующим. Думаю, его я могла бы узнать из миллиона подобных.
Я удобно устроилась, опершись о бок Джейкоба, утонув в его шерсти. Закрывая глаза, я физически ощущала связь, существующую между нами. Наши сердца, его большое и мое маленькое, бились в унисон. Он ощущался самым близким, самым для меня родным существом.
Я почувствовала его дыхание на моем лице и открыла глаза. Волк повернул свое лицо ко мне, и его ясный взгляд сообщил мне, что он ощущает то же, что и я.
Через мгновение, он уже преобразился в человека. Смуглый, большой, сильный, совершенно обнаженный парень лежал рядом со мной, нежно обнимая и прижимая меня к себе.
- Ты не замерзла, маленькая моя? – его голос был полон нежности, а взгляд выражал заботу и беспокойство.
- Нет, - прошептала я в ответ и прижалась к нему еще сильнее, - с тобой мне не бывает холодно. Ты мое личное солнце.
Я провела двумя пальцами по его щеке. Она была горячей. Рука Джейкоба скользнула по моей шее и запуталась в волосах на затылке. Мои пальцы немного переместились и коснулись его полных розовых губ. Они пылали. Притяжение, которое я ощущала и раньше, толкало меня и вынуждало приблизиться, слиться, ощутить себя единым целым с ним. Я не могла сопротивляться этому влечению и нежно коснулась своими губами его губ. Он сразу же ворвался своим языком в мой приоткрытый рот. И это принесло гамму ощущений, которые я однажды получив, не могла забыть. Я без раздумий и тени сомнения отдавалась его власти, растворялась в нем, следовала за ним в неизвестную мне страну единения и наслаждения.
Неожиданно идиллия была нарушена. Солнце спряталось за тяжелыми грозовыми тучами. Верхушки деревьев начали раскачиваться от сильных порывов ветра, который с каждой минутой становился все сильнее. Блеснувшая над нашими головами молния, разрезала небо пополам. Воздух взорвался громовыми раскатами. Мне стало страшно. Я сильнее прижалась к Джейкобу. Он крепко обнимал меня и улыбался. Ему был неведом страх.
Следующая стрела молнии попала прямо в меня. Через мое тело прошел заряд электрического тока в тысячи вольт. От этого я задрожала будто от озноба, а Джейкоб отлетел на два десятка шагов и упал навзничь.
Не раздумывая, я побежала к неподвижному телу, распростертому на смятой траве. Схватив за плечи, я начала его трясти. Он задышал, но оставался без сознания.
Молния не хотела оставлять меня в покое. Ее следующий удар, попал точно в цель, только слегка тряхнул меня, но окончательно добил моего лучшего друга. По его телу побежала волна жестокой боли, он начал неестественно извиваться и корчиться в судорогах. Гримаса боли исказила его лицо.
В этот момент я осознала, что притягиваю молнию. Мне стало совершенно ясно, что для спасения жизни своего друга я должна удалиться от него.
Я бежала, не разбирая дороги, через лесную чащу, преодолевая высокие, заросшие кустарниками, холмы и реки, несущие холодные воды. Через какое-то время тучи скрылись, на голубом небе снова засияло солнце, и я решила, что пора возвращаться. Но как только я двинулась в обратный путь, снова набежали тучи, и начался проливной дождь. Чем ближе я находилась к заветной поляне, тем сильнее бушевала гроза. Пришлось возвратиться. И снова голубое небо украсилось пылающим солнечным диском.
Мне стало совершенно понятно, что жертвуя радостью близости, я спасаю ему жизнь. Это большая жертва. Но я смогу вынести это, если так будет лучше для Джейкоба».
Меня выбросило из сна. Яркие картинки сменились горестными размышлениями:
«Почему моя судьба оказалась исковерканной? Почему я оказалась вдали от Джейкоба, без мамы, сопровождаемая, всегда незримо присутствующим, полоумным Эдвардом? Я ощущаю себя заключенной, постоянно находящейся под пристальным взглядом надсмотрщика, готового в любой момент выскочить из укрытия с дубинкой.
Когда мы все вместе жили дома, Эдвард был веселым и счастливым. Он читал со мной книги и учил стихи, играл со мной в шахматы, рассказывал сказки на ночь, играл на фортепиано и обучал плаванию. Если он был голоден, то становился раздражительным и его глаза меняли цвет с золотистого на черный. Но независимо от их цвета, когда он смотрел на меня или маму, из них будто струился свет, они наполнялись нежностью.
Где сейчас тот Эдвард, который любил меня и баловал? В последнее время он изменился до неузнаваемости, превратился в разочаровавшегося в жизни старика.
Он выглядит пугающе ….и жалко, как бездомный нищий. Он кажется потерянным, убитым горем, безнадежно отчаявшимся.
Меня осенила догадка: Эдвард играл сегодня для меня. Похоже, что так он каялся передо мной.
Могу ли я простить его? Ведь совсем недавно он хотел взвалить на меня ответственность за смерть моей мамочки.
Но сегодня Эдвард был таким несчастным и одиноким.
Мне кажется, что он осознал свою вину и нуждается в прощении. В моем прощении.
Должна ли я его простить?
Я долго колебалась, не решаясь дать ответ на собственный вопрос. Сердце подсказывало, что должна, ибо прощение – единственный способ жить дальше. Но обида, пустившая глубокие корни в моей памяти, напоминала , что именно его гнев стал причиной всем моим потерям, и не существует покаяния, способного искупить его вину.
Я почувствовала, как солнечный луч, обнаруживший брешь в плотной защите штор, разместился на моей руке, согревая ее ласковым теплом. Точно Джейкоб.
Открывая глаза, я ожидала увидеть себя, лежащей у закрытой двери. Но, к немалому моему изумлению, обнаружила себя в постели. Кто-то заботливо уложил меня на мягкие подушки и укрыл одеялом.
Не успела я углубиться в размышления о моем чудесном перемещении, как из соседней комнаты донесся едва слышный звук открывшейся двери.
Сама не знаю почему, я почти прошептала:
- Эдвард?
В дверном проеме показалась светловолосая голова Карлайла. Он вошел в мою спальню, держа в руках поднос, на котором стоял большой стакан теплого молока, две довольно больших, источающих изумительный аромат, булочки и, нарезанный тонкими ломтиками, овечий сыр.
- Доброе утро, Ренесми, - искренне улыбаясь, произнес он. – Вот твой завтрак. Вставай и подкрепись. А мы с Эдвардом зайдем чуть позже. Мне кажется, ты хочешь поговорить.
Интонация, с которой он произнес последние слова, была скорее вопросительной, чем утвердительной.
Но я не хотела и не могла ждать неопределенного «чуть позже». Я хотела увидеть Эдварда просто сейчас, именно в эту минуту.
- Где он? – спросила я, вскакивая с кровати.
И, вылетая стрелой из спальни, получила ответ:
- Как обычно, в своей комнате.
В голосе Карлайла слышалась нескрываемая радость.
Мне понадобилось не более трех минут, чтобы взлететь, а затем спуститься по лестнице и преодолеть два коридора. И вот, я у двери комнат моего отца.
Без промедления я толкаю дверь. Она легко открывается. Я делаю шаг в комнату и замираю с по-идиотски счастливой улыбкой на лице.
Посредине комнаты стоит Эдвард и держит в объятиях секретаршу Аро. А она ухватилась за его наполовину расстегнутую рубаху и уткнулась лбом в его грудь. Голова Эдварда склонена к ней так, что половина лица скрыта в ее растрепанных волосах. Его глаза закрыты.
«Как же я ошибалась! Это так он сожалеет об утрате?! Так мучается одиночеством и терзается раскаянием?! Лжец!»
Услышав эти мысли, Эдвард открыл глаза и повернул голову в мою сторону.
На его лице за мгновение отразилась гамма, последовательно сменяющих друг друга, эмоций: удивление, недоверие, радость, восторг, стыд, страх, ужас.
Немая сцена длилась, казалось, вечность.
Наконец, он выдавил из себя, не то вздох, не то стон:
- Несси.
С легкостью отцепив от себя прилипшую блоху и аккуратно, но очень быстро, усадив ее в кресло, Эдвард метнулся в мою сторону. Он остановился в дюйме от меня и протянул руки, чтобы взять мои ладони, которые я, остолбенев, держала перед собой.
В этот момент ко мне возвратилось сознание. На меня накатила волна обиды и злости: «Он предал мою маму, а значит и меня. Мне не о чем с ним разговаривать».
Я с ненавистью брякнула первое, что пришло в голову:
- Извините! Я вам помешала! Больше не буду! - и хлопнула дверью буквально перед его носом.
Источник: http://robsten.ru/forum/19-964-1