Больше недели прошло с тех пор, как наша семья присутствовала на общем сеансе терапии, и я бы солгал, сказав, что первые несколько дней не напоминали для всех нас эмоциональные американские горки. Новость о том, что Эсме пыталась покончить жизнь самоубийством, была по меньшей мере шокирующей, но на этот раз не только мне было нелегко справиться с ситуацией.

Эммет не сказал больше ни слова и, как только мы вернулись домой, сразу поднялся к себе, и в тот день я больше не видел его. Следующие дни он был очень тих и задумчив, что совсем нехарактерно для него. Я знал, что Карлайл разговаривал с ним, и предполагал, что Эсме тоже, но не собирался проявлять любопытство, выпытывая детали. Меня это не касалось.

Реакция Элис была совсем другой – она не пыталась скрыть тот факт, что расстроена. Она много плакала, и хоть я не собирался подслушивать, всё же стал нечаянным свидетелем слезливого разговора. Элис пыталась выяснить, может, она недостаточно хороша, и именно по этой причине потеря будущего ребёнка привела Эсме к решению покончить жизнь самоубийством, вместо того чтобы найти в себе силы и желание жить ради детей, которых к этому времени уже имела.

Я не стал слушать ответ Эсме, чувствуя себя неловко из-за того, что подслушал разговор, который не был предназначен для моих ушей.

Затем ко мне пришёл Карлайл, сказав, что я могу задать ему любые вопросы, и уверив, что приложит все усилия, чтобы ответить на них. Но я сказал ему, что спокоен и не нуждаюсь ни в каких ответах. И это было правдой. Я подозревал, что Элис и Эммет предпочли бы ничего не знать, но также я понимал, почему Карлайл и Эсме решили рассказать нам правду.

Болезненные воспоминания не уходят просто так, это я знал из собственного опыта. Они могут оставаться в прошлом, но всё равно продолжают быть частью жизни. И в худшем случае могут преследовать до последнего вздоха. Но также я узнал, что, если разделить свою боль с теми, кого любишь и кто любит тебя, она становится немного легче.

Карлайл также сообщил мне, что Элис и Эммет тоже начнут посещать психотерапевтов. Это было его предложением, и, видимо, они согласились без особых возражений. Сначала я подумал, что он имел в виду Анджелу, но, когда я спросил, он напомнил мне, что она специализировалась на людях, перенесших сексуальное насилие, и что проблемы Элис и Эммета немного отличались от моих. Я понял, что это имело смысл.

После того как он покинул мою комнату, меня начали посещать мрачные мысли, и я стал думать о том, на что была бы похожа моя жизнь, если б самоубийство Эсме удалось. В тот вечер я не потрудился воспользоваться лентой или боксёрскими перчатками и колотил подвесную грушу до тех пор, пока мои суставы не превратились в кровавое месиво. Ушибы не прошли даже неделю спустя.

Совсем не удивительно, что Белла заметила мои израненные руки, но не стала расспрашивать меня об этом. Я знал, она не любила, когда я причинял себе боль, и я жалел, что не мог пообещать ей, что это больше не повторится, ведь мы оба знали, что подобное будет происходить ещё не раз, а я не хотел ей лгать. Карлайл как-то сказал, что в нашей жизни всегда будут взлёты и падения, и я понял, что он был прав.

Я лежал на спине, на кровати Беллы, моя девочка счастливо прижималась ко мне и, думая, что я не вижу, внимательно рассматривала мою руку. Заметив мою приподнятую бровь, она покраснела и неуверенно улыбнулась.

— Выглядит лучше, – тихо сказала она и оставила нежный поцелуй на моих костяшках пальцев.

Я только с согласием кивнул, и на этом разговор о моих руках был закончен. Белла точно знала, когда нужно немного надавить на меня и когда пришло время оставить ту или иную тему. И это была одна из миллиона причин, почему я её любил.

Несмотря на то, что она не настаивала на подробностях, я знал, что ей было очень любопытно, что же произошло на сеансе психотерапии, и я рассказал ей всё что мог, не раскрывая подробностей, которые остальным членам моей семьи могли казаться слишком личными. Но я давно уже понял, что Белла могла прекрасно читать между строк, и я бы совсем не удивился, узнав, что Элис уже просветила её.

Опять же, она знала, когда именно нужно оставить этот разговор. Были некоторые вещи, которые просто нельзя было обсуждать и анализировать по частям.

— Ладно... – Белла сменила тему и, потершись щекой о мою грудь, удовлетворённо вздохнула, когда я крепко прижал её к себе. – Чем ты хочешь заняться? Я на всё согласна, лишь бы не выходить из дома. – За окном шёл сильный дождь, и я слышал слабый звук грома.

— Не знаю, как ты, но я был бы просто счастлив вот так провести весь день, – искренне сказал я и, желая подчеркнуть свои слова, поцеловал её в макушку.

— Ну, если ты ставишь вопрос таким образом... – я услышал улыбку в её голосе. – Думаю, это скорее можно назвать бездельем. – Я усмехнулся.

— Не замёрзла? – спросил я несколько минут спустя, собираясь предложить укрыться одеялом.

Но Белла покачала головой.

— Нет, здесь так жарко, – она взглянула на меня. – Кроме того, мне не бывает холодно, когда ты обнимаешь меня. Ты мой личный обогреватель. И мне это нравится.

Я фыркнул, не в силах скрыть своего веселья.

— Да, это я. Твой личный живой грёбаный обогреватель. Приятно знать, что есть хоть что-то, что я могу делать хорошо.

Она приподнялась на локте и посмотрела на меня.

— На самом деле я думаю, ты во многом хорош. И то, что с тобой мне не бывает холодно, - лишь одно из этого.

Было что-то наводящее, почти вызывающее в её словах, а может, мне только так показалось. В любом случае это придало мне смелости.

— Если тебе действительно так жарко, то ты можешь раздеться, – как только эти слова сорвались с моих губ, я понял, как сильно на самом деле этого хотел. Я хотел видеть её, всю её.

Глаза Беллы слегка расширились, и она стала внимательно изучать моё лицо, словно пыталась выяснить, серьёзен я или нет. Я выдержал её взгляд. Наконец, она поняла, что я не шучу, и прикусила губу; её лицо выражало надежду и неуверенность.

— Мой папа не скоро вернётся домой, – тихо сказала она мне.

Ну, после её слов моя решимость только окрепла.

— Я люблю тебя, – я посмотрел ей прямо в глаза и, протянув руку, заправил за ухо прядь выбившихся волос. – Пожалуйста, Белла, мне нужно...

— Что? – Она смотрела на меня словно загипнотизированная, и я почувствовал растущее возбуждение. – Что тебе нужно, малыш?

— Ты, – сказал я ей, словно это было само собой разумеющееся, взглядом умоляя её понять. Я не мог объяснить, но походило на то, будто всё моё существо жаждало прикосновений Беллы, желая быть ближе к ней. Мне необходимо было чувствовать её тёплое, мягкое тело рядом со своим. Чёрт, просто быть рядом с ней было недостаточно. Я нуждался в большем.

Да поможет мне Бог, но в этот момент я почувствовал отчаянную потребность оказаться внутри неё. Я не мог вспомнить, желал ли я раньше чего-то с той же силой, и это безумно напугало меня.

Но прежде чем я успел запаниковать, мой разум, наконец, отметил чистую любовь, которую я видел в глазах Беллы, и то, как осветилось её лицо после моих слов, и я сразу же ощутил, как через меня прошла волна спокойствия. Страх, который я испытывал всего мгновение назад, испарился, и я понял, что с Беллой мне нечего бояться. Ни сейчас, ни когда-либо. Потому что, что бы мы ни делали вместе, это просто не могло быть плохим или неправильным.

Как такое могло быть, если мы оба этого хотели?

Я даже не осознавал, как снял с себя джинсы и стянул через голову футболку, но вскоре мы с Беллой лежали под одеялом, оба обнажённые, и я почувствовал лёгкое покалывание, когда, продолжая смотреть мне прямо в глаза, она нежно, но уверено прижалась к моему телу.

Белла открыла рот, а затем снова закрыла его, и я подозревал, что она хотела спросить меня, уверен ли я в этом. Но, очевидно, что-то заставило её передумать, и за это я был благодарен. Ей не нужно было спрашивать: я хотел, чтобы она смогла увидеть в моих глазах, что я готов. Раньше я не был, но теперь у меня не было никаких сомнений.

Заглянув в глаза Беллы, я понял, что она хотела этого так же сильно, как и я. Поэтому я наклонился и поцеловал её, обрадовавшись, когда она с жадностью ответила на поцелуй и, приоткрыв губы, позволила мне войти. Я бы никогда не устал целовать Беллу - мне хотелось, чтоб наш поцелуй длился вечно.

Но было кое-что, что по-прежнему беспокоило меня, о чём я всячески старался не думать, но понимал, что должен был озвучить это, пока мы не двинулись дальше. С неохотой немного отстранившись только для того, чтобы посмотреть на неё, я нежно погладил Беллу по щеке.

— Белла, я не хочу причинять тебе боль.

— Ты этого и не делаешь, – сразу же ответила она и, поймав мою руку, оставила нежный поцелуй на моей ладони.

Я покачал головой, молча умоляя её выслушать меня до конца.

— Умышленно - никогда. Но, Белла, это будет больно. Это первый раз, и... – я сглотнул и, заставив себя сделать глубокий вздох, продолжил: – У тебя может пойти кровь. Я не хочу причинять тебе боль, но если мы собираемся...

— О-о, – перебила меня Белла, и понимание отразилось в её глазах. – Я не боюсь, малыш. Я понимаю, что это может быть немного больно, но я смогу с этим справиться. А ты? – Она бросила на меня вопросительный, почти настороженный взгляд, словно боялась, что я скажу "нет", поэтому я успокаивающе улыбнулся ей и кивнул, молясь, что не ошибаюсь и на самом деле смогу справиться с этим.

На лице Беллы отразилось явное облегчение, и, расслабившись, она прижалась ко мне.

— Есть ли у тебя... – её щёки запылали, и я нашёл это немного смешным, учитывая то интимное положение, в котором мы уже были, – защита? – закончила она практически шёпотом. Прежде чем я успел ответить, она, казалось, вспомнила о чём-то. – Не бери в голову. Элис.

Я в растерянности заморгал, не понимая, причём тут Элис, но затем мой мозг начал работать, и я вспомнил о том, что Белла рассказывала мне, что на мой день рождения Элис дала ей грёбаный презерватив. Той ночью мы почти полностью прошли весь путь, но теперь я понимал, что тогда ещё было слишком рано, и был рад, что мы решили подождать.

Наблюдая, как Белла выдвинула маленький ящик в прикроватной тумбочке, я понял, что мне не придётся вставать и искать свои джинсы на полу, чтобы достать крошечный пакетик из фольги, который я держал в своём бумажнике, и который загадочным образом, наполовину скрытый под стопкой бумаг, однажды вечером появился на моём столе. Я так и не выяснил, кто оставил его там, и не собирался спрашивать. Не похоже, что это имело особое значение.

Белла 

Чувствуя, как руки Эдварда смело, но в то же время нежно гладят моё тело, я вдруг осознала, каким спокойным он казался, учитывая тот факт, что мы оба обнажены и были всего в нескольких шагах... ну, от чего именно? Чтобы переспать вместе? Заняться сексом? Или любовью? Да, последнее мне нравилось больше всего. Я так сильно этого хотела, что желание отдавалось болью в моём теле, и Эдвард, очевидно, чувствовал то же самое. Пришло время, когда мы оба были к этому готовы.

Мои пальцы дрожали, когда я пыталась открыть маленький пакетик, а затем я чуть не рассмеялась, когда вспомнила как Элис, сидя на моей кровати и держа в одной руке банан, а в другой презерватив, показывала мне свою лучшую технику. Конечно, тогда я была безумно смущена и не знала, то ли мне плакать, то ли смеяться.

Но затем поняла, что должна быть благодарна. По крайне мере, теперь я знала, как надеть его, надеясь, что в процессе не причиню Эдварду боль. Должно быть, такие вещи взывают дискомфорт.

«Может, мне стоит принимать противозачаточные таблетки? Конечно, так будет гораздо лучше.

Или, может, пора прекратить так много думать и сосредоточиться на том, что происходит прямо сейчас?»

Я взглянула на Эдварда, который внимательный смотрел на скользкий кусок латекса, который, наконец, мне удалось освободить от оболочки. Он сглотнул, и я тоже.

— Я люблю тебя, – пробормотала я, почувствовав себя немного глупо, потому что эти слова не могли передать всех чувств, которые я испытывала в тот момент. Я лихорадочно пыталась придумать что-то ещё, но так и не смогла найти лучших слов. Может, их просто не было. Потому я просто повторила их: – Я очень сильно тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, – улыбнулся Эдвард, и снова я поняла, каким спокойным и умиротворённым он выглядел, словно страх ему был не знаком. Я думала, что он будет нервничать, но в итоге именно я не могла перестать трястись. Он, должно быть, заметил это, потому что улыбка его исчезла, и, слегка сузив глаза, он внимательно посмотрел на меня. – Ты не боишься? – тихо спросил он меня.

Я покачала головой, потому что если и боялась, то совсем не того, о чём он мог подумать.

— А ты? – прошептала я. Он покачал головой.

— Так как же нам...? – Начал он, а затем замолчал, явно не зная, что же делать дальше.

Поколебавшись лишь секунду, я наклонилась и поцеловала его, решив, что пора перестать бояться и делать то, что казалось правильным. Так много всего я хотела сказать, но в то же время слова казались бессмысленными, ненужными. Поэтому молча я начал поглаживать его грудь, а затем позволила своей руке опуститься немного ниже.

Эдвард что-то невнятно пробормотал, и его нога скользнула по моей. Я почувствовала, как приятная дрожь пробежала по моему позвоночнику, когда он притянул меня и прижался к моему телу, и мне стало интересно, осознавал ли он, что делал. Затем, без предупреждений, он начал осторожно гладить мои бёдра, и я не смогла сдержать вздох, когда его пальцы стали щекотать мою кожу, вызывая лёгкое покалывание по всему телу.

Моя реакция заставила его напрячься, и я чуть не запаниковала, не сомневаясь, что он собирался отступить из-за страха причинить мне боль или, подумав, что мы движемся слишком быстро. Поэтому, чтобы помешать ему отстраниться, я быстро схватила его руку, крепко удерживая её на месте. Я заметила, что он тут же снова расслабился и после недолгого колебания продолжил ласкать меня.

— Скажи, что мне делать, – хрипло выдохнул он мне в ухо. – Покажи мне, что нужно сделать, чтобы ты почувствовала себя хорошо.

Мне просто нужно было заверить его, что он и так всё делал правильно, что уже, благодаря ему, я чувствовала себя великолепно, и что ему нужно всего лишь продолжать свои действия. Но затем я поняла, что он всё ещё испытывал неуверенность и хотел, чтобы я взяла инициативу на себя, поэтому я попыталась избавиться от своего смущения и решила дать ему то, о чём он меня просил. Я глубоко вздохнула.

— Ты можешь прикоснуться ко мне... здесь... – прошептала я и, медленно направив его руку, поместила её у себя между ног, всё это время не сводя взгляда с лица Эдварда. Он с дрожью вздохнул, но, как только первоначальный шок улетучился, не проявлял никаких признаков того, что мой смелый шаг заставил его почувствовать дискомфорт. Наоборот, он казался очарованным, стремился всё узнать и понравиться мне. И когда он начал двигать своей рукой, я чуть не умерла.

— Так хорошо? – пробормотал он и в поисках подтверждения взглянул на меня. Тихий стон сорвался с моих губ, и, должно быть, он воспринял это как знак продолжать дальше. Его лицо выражало глубокую сосредоточенность, когда он нежно ласкал меня, и я вздрогнула, инстинктивно приподнимая свои бёдра, безмолвно умоляя его двигаться быстрее. Почувствовав, что я близка к взрыву, мне захотелось кричать.

Я знала, что он чувствует влагу между моих ног, и, судя по его участившемуся дыханию, могла сказать, что он всё больше возбуждался.

— Быстрее, – почти рыдая, взмолилась я. – Быстрее, пожалуйста... – Эдвард с радостью подчинился, и, прижимаясь ближе к нему, я начала хныкать. – Боже, как же хорошо! – простонала я, с дрожью вздохнув, а затем моё тело непроизвольно дёрнулось.

А потом мир взорвался. Я, должно быть, отключилась на несколько секунд, потому что следующее, что я знала, что, ловя ртом воздух, лежу в объятиях Эдварда. Он держал меня до невозможного близко, уткнувшись лицом в мою шею, и я чувствовала его тёплое дыхание.

Потребовалось несколько мгновений, прежде чем я поняла, что что-то безумно твёрдое прижимается к моему бедру.

Эдвард 

На мгновение мне показалось, что Белла потеряла сознание в моих объятиях, и я чуть было не запаниковал. Но затем она резко вздохнула, крепче сжала меня и издала звук, который мог выражать только чистое блаженство. Я немного переместился, чтобы заглянуть в её лицо, и она нежно улыбнулась мне, отчего перехватило моё дыхание.

Чёрт, какой же красивой она была. Её лицо фактически сияло, и она выглядела… счастливой.

Меня наполнила гордость, поскольку я начал понимать, что именно я был причиной того, почему она выглядела так. Хоть на самом деле я и не знал, что делал, каким-то образом умудрился всё сделать правильно. Я заставил её так улыбаться. Чёрт, благодаря мне она испытала оргазм!

От этой мысли я почувствовал лёгкое головокружение и, если это возможно, возбудился ещё сильнее, дойдя то точки, когда это стало причинять боль.

— Белла, пожалуйста… – умолял я, хоть и сам не знал, о чём просил. Но она поняла, что я не мог выразить словами, и в следующий момент я почувствовал, как её тёплая мягкая ладонь обхватила мои шары, а секунду спустя её пальцы сжали мой член.

Ебать меня!

— Ты доверяешь мне? – затаив дыхание, прошептала она, нежно лаская меня.

— Всегда, – закрыв глаза, выдохнул я. Она отпустила меня, и мои глаза резко открылись от шока и разочарования. Я громко хмыкнул в знак протеста, но затем почувствовал прикосновение мягкого латекса и понял, что она делает.

Презерватив обхватил меня намного крепче, чем я ожидал, но я слишком далеко зашёл, чтобы беспокоиться об этом. Я нуждался в ней, нуждался в своей Белле, чёрт, я должен был оказаться внутри неё в этот грёбаный момент. Что-то близкое к отчаянию закипало внутри меня, и тихое «пожалуйста» сорвалось с моих губ, а может, это лишь показалось мне.

Не было ни страха, ни паники, ни беспокойства. Только острая необходимость.

— Как? – едва узнавая свой голос, спросил я.

— Ложись на меня, – лишь секунду поколебавшись, ответила Белла, и я подчинился, даже не задумываясь. Сначала я беспокоился о том, что буду давить на неё своим весом, но затем она поцеловала меня, и я успокоился, так как она не проявляла никаких признаков дискомфорта.

— Поможешь мне? – умоляюще попросил я, нежно целуя её челюсть и шею. – Я не хочу причинить тебе боль.

Она только кивнула и, не сводя с меня взгляда, дрожащей рукой нашла мой напряжённый член, и это прикосновение заставило меня почувствовать себя так, словно я получил заряд электрического тока. Затем она медленно ввела меня в себя, и я подумал, что моё сердце вот-вот остановится. Я ощутил небольшое сопротивление, а затем просто проскользнул через её барьер. Белла в ту же секунду напряглась, её руки поднялись наверх и обхватили мои плечи.

— Я в порядке, – дрожащим голосом поспешила заверить она меня, цепляясь за меня так, словно боялась, что я собираюсь отстраниться. – Всё не так плохо, просто дай мне секунду. – Мне пришлось поверить ей, хоть всё во мне кричало, что я причиняю ей боль. В попытке успокоить её, я потёрся своим носом об её и нежно поцеловал.

— Я люблю тебя, – прошептал я, наблюдая, как навернулись слёзы на её глаза.

— Я тоже тебя люблю, – неуверенно улыбнувшись, ответила Белла. – Думаю, что сейчас уже можно. – Я хотел спросить, уверена ли она, но слов просто не было.

Вместо этого, очень медленно, я начал двигаться, в то же время выискивать на её лице любые симптомы боли. Но когда Белла закрыла глаза и стала дышать всё быстрее и быстрее, я просто прекратил думать и позволил своему инстинкту взять надо мной верх. Все мои движения казались естественными, и, не сдерживая стоны, я вновь и вновь погружался в Беллу, толкая своими бёдрами.

— Боже, Белла, – выдохнул я, когда наслаждение волна за волной захлестнуло меня. Никогда, даже в своих самых смелых мечтах, я не мог подумать, что когда-нибудь смогу почувствовать это. Я лишь смутно осознавал, что Белла стонет и выкрикивает моё имя, и, наконец, рухнул на неё, задыхаясь, тяжело дыша и всхлипывая, и как молитву повторяя слова о своей любви к ней.

Она прижалась щекой к моей щеке и стала гладить меня по волосам, шепча, как сильно она меня любит.

И всё, что я чувствовал – умиротворение.