окончание главы 4

Спускаюсь по трапу и улыбаюсь, чему виной — у меня нет сомнений — беспардонно горячее солнце. Внизу всех желающих поджидают судовые фотографы и персонал, переодетый пиратами. Подчиняюсь их настойчивым просьбам и делаю пару снимков на профессиональную камеру. Островитяне, которые сумели пройти сквозь охрану, громко окликают сходящих на берег пассажиров и с табличками в руках предлагают разнообразные развлечения на любой кошелек: подводное плавание, прогулки на лодке со стеклянным дном и катамаране, поездку на пляж. На заднем плане звучат карибские ритмы. Вспоминаю мамины слова о том, что должна изо всех сил веселиться, ухмыляюсь... и встаю в очередь на такси. (ПП: поначалу датчане — именно они до 1917 г. владели частью нынешних Американских Виргинских островов — пытались заниматься на Сент-Томасе сельским хозяйством, но из затеи ничего не вышло. И со временем остров превратился в центр пиратства и торговли.)

— Как мне добраться до пляжа Магенс-Бей?

ОооооoO

Маршрут, который пролегает по холмам, великолепен, но водитель сафари-трака не сбрасывает скорость даже на крутых виражах. Такой стиль езды откровенно волнует, равно как и превосходный, постепенно раскрывающийся перед глазами пейзаж. Мимо проносятся домики пастельных оттенков, заросли ярких цветов — рви не хочу: достаточно выставить руку в окно. Но нас предупредили: так делать не стоит. Забираемся все выше и выше, проходим очередной поворот… и открывается потрясающий вид на Карибское море: сначала видим лишь краешек залива, чуть позже получаем полный обзор.

— Путешествуешь в одиночку, дорогая?

Ко мне жмется старушка: в сафари-трак принято «упаковывать» как можно больше туристов; чуть дальше от меня, держась с ней за руки, устроился пожилой джентльмен.

Улыбаюсь:

— Так и есть.

— Ох, как жаль, — прямолинейно, как и положено людям пожилого возраста, заявляет она. — Такой красотке, как ты, не пристало путешествовать в одиночку.

— Меня устраивает, — ухмыляюсь.

— Когда ты на Карибах, нужен кто-то, чтобы целоваться, много и часто целоваться.

— Элис, — одергивает старушку мужчина — ее муж, очевидно.

— Честно, все в порядке. Кроме того... у меня появились друзья.

— Ох, это хорошо, — искренне радуется она.

Включив камеру на телефоне, возвращаюсь к пейзажу.

— А дома у тебя есть парень?

Поворачиваюсь к любопытной даме, качаю головой и снова возвращаюсь к пейзажу.

— У такой красотки, как ты, должен быть парень.

— Элис, оставь девочку в покое, — снова встревает ее муж.

— Я просто разговариваю, Джаспер.

— Что я тебе сказал, хватит разговаривать, — ворчит Джаспер.

— Все в порядке, — улыбаюсь обоим, затем снова обращаю внимание на колоритную, растущую и у пастельных домиков, и возле океана дикую флору.

Мы перебрасываемся еще парой слов; трак переваливает на другую сторону холма, спускается на грунтовую дорогу и припускает, пока не останавливается на небольшой людной площади. В стоящих рядками палапа торгуют чем ни попадя — от сувениров и напитков до пляжных принадлежностей. (ПП: палапа — беседка с крышей из высушенных пальмовых листьев.)

На выходе водитель собирает плату за проезд и, совсем не стесняясь, спрашивает чаевые. Здесь это считается нормой: их остров, их пляжи и их услуги, предоставленные в аренду нам — вездесущим туристам.

— Развлекайся, милая! — напутствует Элис.

Джаспер уводит ее в противоположном моему курсу направлении.

— И помни, о чем я сказала! Найди кого-нибудь, чтобы целоваться, много и часто целоваться!

— Элис, ради всего святого... — стонет Джаспер.

Как и было написано в буклете, пляж Магенс-Бей оказывается одним из самых прекрасных пляжей, которые я когда-либо видела. (Особо, конечно, мне не с чем сравнивать, ведь до сих пор довелось увидеть так мало.) Бесцельно прогуливаюсь вдоль берега: ступни щекочет белый песок, рядом плещется кристально-чистое море. Из названия пляжа понятно, что это залив; с обеих сторон его окружают покрытые буйной растительностью холмы. Где-то на склонах прячутся особняки, и я даже не могу представить того счастливчика, которого каждое утро приветствуют эти тепло, солнечный свет и пейзаж. Бόльшую часть пляжа заполонили пассажиры тех круизных лайнеров, что зашли в порт рано утром, но по мере того, как я удаляюсь от торговой площади, толпа постепенно редеет.

И да, я вроде как прогуливаюсь без цели, но тем не менее надеюсь встретить его. Ну, и остальных компаньонов, конечно.

Сначала слышу уже ставшие знакомыми звуки: вой Эммета и хихиканье Гарретта, который пытается утопить своего мускулистого мужа, смех Шарлотты и Пита — она наблюдает с безопасного расстояния, он плывет на выручку то ли одному, то ли другому, хныканье Кармен, причитающей, что пара глубоко зашла в воду.

Рядом с супругой молча стоит Илай.

Ирина загорает, лежа на полотенце.

На берегу… сидит Эдвард. Сложив руки на длинных, согнутых в коленях ногах, наблюдает за друзьями; солнечные лучи высвечивают веснушки на спине и татуировку.

— Йоу, брателла, помоги мне! — зовет Эммет, когда на него сообща набрасываются Пит, Гарретт и Шарлотта.

— Позже! — кричит в ответ Эдвард.

Меня, стоящую за спиной у Эдварда, замечает Эммет — по его лицу расползается широченная улыбка.

— Ну да, гораздо позже! — ржет он.

Стараясь не шуметь, опускаюсь на колени... поддаюсь желанию и целую родинку у Эдварда на затылке.

На мгновение он замирает, потом, улыбаясь, поворачивается.

— У тебя получилось.

— Получилось, — улыбаюсь в ответ.

— Все хорошо?

Очень сложный вопрос.

— Типа того. Да, все хорошо. Сняла другую каюту. Она очень-очень маленькая, — продолжаю улыбаться.

— Ладно.

Сглотнув, парень кивает; в зеленых глазах плещется солнце. Протягивает руку и поправляет мои... свои темные очки.

— Мне действительно нравятся эти солнечные очки, — ухмыляется он.

— Можешь взять на время, — дразнюсь я.

Эдвард смеется и, взяв меня за руку, помогает подняться.

— Куда мы? Купаться?

— Пока нет. Сначала хочу показать кое-что.

Рука об руку идем вдоль берега; когда проходим мимо Ирины, та открывает глаза, неприветливо смотрит на меня, а потом возвращает свое внимание теплому солнцу. В уютном молчании прогуливаемся еще несколько минут.

— Утром мы обсудили ее вчерашнюю выходку.

— У Ирины были планы, — отвечаю, — мне сложно ее осуждать.

— Я извинился перед ней, — признается парень, — но это так, как есть.

Смотрю на него, солнце и море: лучше зрелища ищи — не найдешь.

— И что же это есть?

— Ты мне скажи, — улыбается он.

На самом краю залива у подножия холма прямо в воде растут деревья и кустарники. Своими пышными, плотными кронами они напоминают мне вашингтонскую флору. Упоминаю об этом.

— Это мангровые заросли, — сообщает Эдвард. — Мангры растут только в тропиках. Они есть и у нас дома, в Майами. (ПП: мангры — вечнозеленые лиственные деревья высотой до 15 м, обычно растут в морских, защищенных от мощных волн бухтах, во время прилива из-под воды торчат только кроны, в отлив открываются стволы и необычные корни.)

— Ну, у нас дома, в Вашингтоне, точно нет мангровых деревьев, — посмеиваюсь. — Они чудесны, Эдвард. Спасибо, что показал.

— Легенда гласит, что сэр Фрэнсис Дрейк, пират, прятал в мангровых зарослях награбленные сокровища.

— Значит, там все еще могут быть скрыты сокровища? — расплываюсь в улыбке.

— Возможно. Осмотримся и выясним? — улыбается парень в ответ.

— Не знаю, как ты, а я люблю исследовать окрестности, — дразнюсь я.

Встречаемся взглядами и очень, очень долго смотрим друг другу в глаза, потом он уводит меня за поворот, туда, где деревья образуют малоприметную рощицу — крошечный частный островок посреди многолюдной бухты. Там обнимает за талию и, прислонив спиной к дереву, целует. Целует страстно, потом нежно, быстро, потом медленно, с безмерным фанатизмом... и ласковым, робким трепетом. Но, судя по той беспардонности, с которой его свободная рука разгуливает по моему телу: начав с волос, перебирается на талию, бедро и... задницу, парень надеется на большее.

— Не знаю, как ты, а я думаю, что нашел свое сокровище, — бормочет он мне в губы.

Хихикнув, притягиваю его ближе, и мы… очень долго не выходим из мангровых зарослей.