окончание главы 6

— Джаспер, смотри! Там Белла!

Бросаю взгляд через плечо: ко мне так быстро, насколько только может двигаться человек ее возраста, семенит Элис, за ней, ворча по-стариковски, неспешно шаркает Джаспер.

— Элис, не начинай. Я не хочу опоздать на бинго!

Элис отмахивается от него морщинистой, покрытой пигментными пятнами рукой.

— Бинго-шминго. Белла, ты прекрасно выглядишь!

Берет меня за руку и начинает кружить, и, несмотря на свои «проблемы первого мира», не могу удержаться от смеха. Она хохочет в ответ; ярко-синие — в тон к ее наряду — глаза сверкают. (ПП: «проблемы «первого мира» от англ. first world problems — недоразумения и неприятности жителей развитых стран, которые показались бы смешными населению государств «третьего мира», как синоним часто используется идиома white whine — «белое нытье».)

— Спасибо, Элис. Ты тоже прекрасно выглядишь. Отличный выбор, кстати. Меня... прямо на входе сюда восхитил этот комплект королевского синего цвета.

— Будто у нее дома недостает таких костюмов, — за спиной у Элис хмыкает Джаспер.

Хихикаю, а Элис, полностью игнорируя мужа, высоко-высоко, подобно особам королевских кровей, задирает подбородок и, картинно хлопая ресницами, медленно, словно красуясь перед народными массами, поворачивается.

— Браво! — аплодирую я. — Ее Королевское высочество Элис!

— Ее Королевское нечто, согласен, — бормочет Джаспер.

Элис перестает вертеться, придвигается ближе ко мне и прищуривается.

— Что у тебя случилось, милая?

— Ничего, — пожимаю плечами, — у меня сегодня свидание…

В ее вдруг широко-широко распахнувшихся глазах мгновенно загорается озорство.

— Свидание! Пожалуйста, скажи, что оно с тем прекрасным молодым человеком, которого ты целовала в траке?

— Элис... — опять предупреждает ее Джаспер, но я снова хихикаю.

— Да. Да, оно с Эдвардом.

Старушка хлопает в ладоши, поворачивается из стороны в сторону и становится больше похожей уже не на монарха, а на маленькую взволнованную девочку.

— Боже мой! Как захватывающе! Ты наденешь это красивое платье?

— Нет, — задумчиво улыбаясь, качаю головой, — не думаю.

Она хмурится.

— Почему нет? Ты выглядишь грандиозно!

Джаспер принимается постукивать по часам у себя на запястье:

— Элис, хватит любопытничать! Девочка не хочет платье, а бинго начинается ровно в пять тридцать!

— Ох, перестань, Джаспер. Бинго может подождать, — отмахивается она от Джаспера. — В чем дело? Тебе не нравится платье?

— Нет, больше похоже на... не могу его себе позволить, — пусть и с трудом, но у меня все же получается фыркнуть. — Все нормально. Просто надену один из своих сарафанов.

— Видишь! Девочка наденет один из своих сарафанов. Оплачивай костюм, Элис, и пошли играть в бинго. Не хочу, чтобы Бен Чейни опять стащил мою карту — ту, где под буквой O цифра 75. Мою счастливую карту! Проклятый Бен Чейни знает об этом и тем не менее всегда пытается ее украсть! (ПП: карта, или карточка, для игры в американскую версию бинго представляет собой решетку пять на пять с пронумерованными клетками; над решеткой располагается надпись BINGO, а цифры распределяются так: в столбце под B идут 1-15, под I — 16-30, под N — 31-45, под G — 46-60, под O — 61-75.)

— Ох, перестань, Джаспер!

Тихонько хихикаю:

— Еще увидимся, повеселитесь на бинго.

Переодеваюсь и в течение нескольких минут с тоской смотрю на платье, затем перевожу взгляд на часы: пять двадцать пять — время на исходе. Вздохнув, отдергиваю штору примерочной кабинки, и прямо перед собой вижу Элис — в руках у той сложенный пополам чехол для одежды; Джаспер — он держит другой чехол — нервно постукивая ногой, ждет прямо у нее за спиной.

— Ладно, Элис, просто отдай.

Хмурюсь; старушка с улыбкой протягивает мне сложенный чехол.

— Держи, дорогая. Нашлось еще одно шестого размера.

— Не пони… — начинаю задыхаться, — ох, нет, Элис. Нет. Я ценю это, но нет. Я никак не могу…

— Брось, — улыбается она, — возьми это к чертовой матери.

— Да, возьми это к чертовой матери, чтобы я со своей пронырливой женой мог уйти.

— Элис, я не могу.

— Можешь.

— Нет, не могу.

— Можешь.

— Нет, не...

— Юная леди, не испытывайте судьбу. Я женат на этой женщине уже больше шестидесяти лет, так что, поверь мне, ты не выиграешь. Элис, БИНГО!

Я тем не менее сохраняю непреклонность:

— Нет. Спасибо, но…

Элис — рука в бок — нетерпеливо фыркает:

— Послушай, дорогая, ты хоть представляешь, сколько мне лет?

— Ну... — не рискуя гадать, прикусываю губу, на что Элис хохочет.

— Мне восемьдесят пять, Белла. Ты знаешь, когда восьмидесятипятилетняя женщина в последний раз занималась сексом?

Выпучиваю глаза.

— Хм…

— Вот тебе подсказка, — ухмыляется Джаспер, — в президентах ходил первый Буш. Вот тогда. Ради любви, Элис! (ПП: первый Буш, он же Джордж Буш-старший был президентом США с 1989 по 1993 гг.)

— Ох, я не жалуюсь, — усмехается Элис. — В молодости мы с Джаспером были в ударе! Серьезно, нас приходилось поливать из пожарного шланга.

— Боже мой, Элис!

— Элис, это гораздо больше, чем хочет знать девочка. К тому же сейчас пять двадцать восемь, и моя карта с углом O-75, скорее всего, уже у Бена в руках!

Не обращая внимания ни на мой крик, ни на предполагаемую утрату Джаспера, Элис продолжает:

— Нам еще выпадают минуты счастья, но по-настоящему хороший секс? Тот, что был до артрита, больных бедер и спины? Такого не случалось уже очень давно, дорогая. Я старая и богатая, я жертвую на благотворительность, я езжу в круизы со своим таким же старым богатым мужем-филантропом…

— Элис, девочка не хочет этого слышать!

— Видит Бог, я люблю этого упрямого старого пердуна, но прошло уже так много времени с тех пор, как мы заставляли кровать трястись, как погремушку!

Жмурюсь, закрываю лицо руками и изо всех сил стараюсь не думать о словах Элис; та давится от смеха.

— Это правда. Вот что я хочу предложить, — старушка придвигается ко мне; несмотря на преклонный возраст, от нее пахнет мылом и розами. — Сегодня я поживу твоей жизнью. Тот молодой человек — дикий жеребец, и ночью, пока мой Джаспер будет храпеть рядом и стонать во сне о том, сколько из-за меня проиграл в бинго…

— Давай поспорим на твою прекрасную морщинистую попку, что я начну стонать прямо сейчас?!

— ...я собираюсь притвориться, что я — это ты, Белла, что это я надеваю новое платье, ужинаю, танцую, что это у меня хватает сил на то, чтобы веселиться всю ночь напролет с великолепным молодым человеком, что это меня он потом отводит к себе в номер и... ну... — бросив на меня нахальный взгляд, она отстраняется. — Но ничего не получится, если ты не наденешь свой наряд. Так что сделай одолжение старой леди, — Элис лукаво улыбается и вновь протягивает мне платье, — возьми его.

Стараюсь смотреть ей прямо глаза: боюсь, что если позволю взгляду упасть на платье, то сразу же утрачу решимость. Внезапно из громкоговорителей раздается голос Джессики, директора отдела развлечений: та объявляет о начале игры в бинго.

— Будь я проклят, Элис! Юная леди! Ради всего святого, сжалься, если не над старой назойливой женщиной, то хотя бы над ее мужем! Возьми это проклятое платье, и, может быть, я все еще сумею найти карту O-69!

ОооооoO

Когда в дверь каюты раздается легкий стук, я как раз стою у крошечного туалетного столика — удаляю излишки помады. Ну, чем не трехочковый?! Сердце замирает; кидаю взгляд на местные электронные часы — там шесть ноль три: чтобы не выглядеть чересчур озабоченным, парень не торопился, однако задержка столь незначительна, что и беспечным его не назвать. Несколько раз глубоко вздыхаю — стараюсь восстановить сердечный ритм, второпях смотрюсь в зеркало и, поняв, что достаточно успокоилась, подхожу к двери. Открываю, и по лицу расползается восхищенная улыбка. Я так впечатлена — он, блядь, выглядит просто отлично — что даже не пробую с ней бороться. (ПП: трехочковый бросок выполняется из-за трехочковой линии и приносит баскетбольной команде не два, а сразу три очка.)

На Эдварде — темно-синий костюм, и по тому, как тот сидит на парне, очевидно: сшит на заказ, то есть обошлось без визита к Димитри и, соответственно, без конфуза. Изящный — по персональным меркам — крой выгодно подчеркивает мужскую фигуру: широкие плечи, поджарый торс, узкие бедра и длинные мускулистые ноги. Черные ботинки начищены до блеска — гордился бы сам Димитри — элегантный темно-серый галстук покоится поверх белоснежной рубашки. В руке у парня цветы; едва успев оценить этот трогательный жест, тут же о них забываю.

Тем временем взгляд Эдварда скользит по мне; судя по тому, как лицо парня расплывается в улыбке, он более чем доволен. Сглатывает; в течение нескольких секунд беззастенчиво пялимся друг на друга. Эдвард издает нервный смешок; тот выводит нас из оцепенения, однако заставляет трепетать все мое тело — до самого сердца.

— Мне хотелось бы придумать что-то менее банальное, чем «ты прекрасно выглядишь», но ты прекрасно выглядишь, Белла.

— Я не радикальная феминистка, чтобы не принять твой комплимент. Ты тоже прекрасно выглядишь.

Фыркает:

— Я не настолько брутален, чтобы не принять это.

Пространство заполняют тишина и предвкушение.

Моргнув, Эдвард делает глубокий вдох и протягивает мне букет красных роз.

— Это тебе. Тоже банальщина, знаю.

Приняв цветы, вдыхаю их аромат, на что он застенчиво улыбается. Такой милый.

— Этот жест — мой способ показать, как я польщен тем, что ты согласилась пойти на свидание.

— Круто! Твоя небольшая речь способна примирить меня со всеми банальностями.

И снова парень хихикает:

— Замечательно.

— Дай мне просто... — киваю подбородком в сторону комнаты, — посмотреть, найдется ли там что-нибудь, во что поставить цветы.

Прохожу в комнату и, скорее, чувствую, чем слышу: он идет следом. Я так и знала, что он отправится за мной, конечно же, так и знала. Дверь захлопывается; Эдвард хватает меня за руку, разворачивает к себе — платье колышется, и в его прикосновениях к моим обнаженным ногам есть что-то нелепо пикантное. Или, возможно, все дело в моем обостренном восприятии. Букет отходит на второй план, и, приоткрыв рот, я просто жду, пока, заключив мое лицо в ладони, парень не приникнет ко мне поцелуем. Тогда запускаю пальцы ему в волосы; он притягивает меня еще ближе, руками меж тем уже вовсю скользит по заднице. Сердца бешено колотятся друг напротив друга, языки неистовствуют — настойчиво сталкиваются. Приподнимает меня и прижимается близко-близко, располагается напротив... просто... правильно. Тяну руку к ширинке, и Эдвард тут же отодвигается.

На какое-то время теряю дар речи. Тяжело дыша, пристально смотрим друг другу в глаза.

— Зачем мы идем на свидание, если точно знаем, к чему все идет? — спрашиваю наконец.

Эдвард изгибает бровь:

— Точно ли мы знаем, к чему все идет?

— Разве не знаем?

Хмурится; отвечать не торопится и осторожно ставит меня обратно на ноги. Одной рукой поправляет мне платье, а другой — нежно поглаживает распущенные волосы: пытается устранить им же самим и созданную неразбериху; взглядом безотрывно, будто тот прикован, следит за своими пальцами. Эти прикосновения затягивают, успокаивают, и мои веки слегка опускаются, колени слабеют. Эдвард шумно выдыхает — пространство между нами заполняет теплый воздух, и вот тогда я понимаю, что его действия помогли вернуть самообладание нам обоим.

Встречается со мной взглядом и улыбается:

— Не сказал бы, что точно знаю. У меня есть ощущение, что мы с тобой... в любом случае, разве ты не слышала об отложенном удовольствии?

Поджимаю губы.

— Мы и так уже на три дня отложили удовольствие.

— Тогда что мешает отложить его еще на несколько часов?

— Боль.

Большим пальцем очерчивает контур моих губ и хрипло смеется.

— Думаешь, я не понимаю?

Берет меня за руку и притягивает ту к стояку — у нас обоих вырываются низкие, гортанные стоны. Парень тверд, как скала: ощущаю его длину... и толщину...

— Господи боже! — выдыхаю, стоит Эдварду выпустить мою руку.

Его взгляд напряжен, как и все остальное, так напряжен, что парень выглядит почти сердитым.

— Чувствуешь? — выдавливает он. — Думаешь, я на самом деле не жажду полностью погрузиться в тебя?

Опустив голову, пытаюсь выровнять дыхание — иначе просто потеряю сознание.

— Белла, мы могли бы заняться сексом еще в тот раз, и это... так и было бы. Но я хочу узнать тебя.

Смотрю ему в глаза: я до сих пор не могу понять, чего Эдвард хочет от меня, потому что... это… всего лишь семидневный круиз.

Из-за прикосновений — пальцы парня внезапно начинают танцевать вверх-вниз по моей спине — чувствую головокружение; голова кружится, и во мне неожиданно просыпается желание чего-то бόльшего. Его близость, его запах, его дыхание — все вызывает у меня мгновенное привыкание. Эдвард одним пальцем приподнимает мое лицо за подбородок и выдыхает мне прямо в рот:

— Кроме того, не существует слов, банальностей или чего-то еще, чтобы описать, насколько великолепно ты выглядишь. Мне хочется похвастаться.

Ухмыляюсь в ответ:

— Ты говорил, что не настолько брутален.

Пожимает плечами.

— Называй, как хочешь. Мне хочется, чтобы все на этом корабле... — говоря это, он легко касается губами моих, — увидели нас вместе, мне хочется, чтобы все смотрели... — начинает осыпать мой рот легкими, почти призрачными поцелуями, — как мы едим, пьем, танцуем и разговариваем... и чтобы все знали: только я буду тем, кто сможет потом разделить с тобой постель.