Глава 21

Она будет любить тебя сильнее, чем могла я

I don't know who I am, who I am without you

All I know is that I should

And I don't know if I could stand another hand upon you

All I know is that I should

Cause she will love you more than I could

She who dares to stand where I stood

(отрывок из песни Missy Higgins – Where I Stood)

BPOV

Снова среда.

Снова ее отсутствие.

 – Это просто смешно, – сказала я Кармен, пока она вытаскивала противень с печеньем из духовки. – Две недели подряд – и одно и то же оправдание? Неужели ты бы не вытащила свою больную задницу, чтобы увидеться с сыном? Даже если лежишь на смертном одре? Если это – единственный день недели, когда ты можешь его увидеть?

Кармен что-то пробурчала под нос, выкладывая горячую выпечку на стол, чтобы та остыла. Я с подозрением уставилась на нее, а она сняла прихватку с руки и убрала ее в шкафчик.

 – Выкладывай, Кармен.

Она ухмыльнулась и вытерла руки о передник.

 – Я не удивлена, Белла. это типичное поведение для Джессики. Ты бы притащила больную задницу, чтобы увидеться со своим ребенком. Я бы притащила. Джессика Стенли не стала бы. Поэтому меня ничего не удивляет.

Я была в шоке.

 – Серьезно? – нахмурилась я. – Но она казалась такой искренней во время своего первого посещения. Улыбалась и была такой приветливой...

 – Что только подтверждает мои подозрения: тут что-то не то. Джессика никогда не улыбается. Джессика никогда не приветлива. – Кармен пожала плечами. – Я надеялась, ради Райли она изменилась. Но не была слишком оптимистична. Она слишком любит манипулировать и командовать. Всегда была такой.

Я схватила печенье, которое оказалось очень горячим, чтобы его есть, но мне требовался шоколад.

 – Он слишком спокойный, – произнесла я между укусами. – Она и понятия не имеет, что делает с этим ребенком.

Пробило шесть часов, и Райли просто пожал плечами, прежде чем поинтересоваться, можно ли ему посмотреть телевизор в своей комнате. Мы с Эдвардом предложили посмотреть телевизор вместе, но он покачал головой и сказал, что «хотел бы побыть один».

Какой пятилетний мальчик хотел бы побыть один?

Пятилетний мальчик, чье сердце было разбито не единожды.

Райли вяло улыбнулся, а потом пошел к себе в комнату. Эдвард чертыхнулся шепотом и понесся к себе в кабинет, чтобы вызвать адвоката. Кармен вытерла слезы и умчалась в кухню, чтобы снова что-нибудь испечь.

А что касается меня? Где мой способ снять напряжение?

Я доела печенье и, размышляя, подошла к холодильнику и вытащила сок. Я перебирала варианты.

Я знала, что хотела сделать. Я знала, что должна сделать.

Джессика слишком сильно разозлила меня.

Она снова разбила сердце сына. Она одурачила меня, заставив поверить, что хочет измениться. Она заставила мою семью прятаться в спальнях и кухне и игнорировать ее дерьмовое поведение, потому что никто из них не удивлен ее поступком.

Неужели она не должна понести ответственность за эо? Хотя бы сейчас?

Я решила: она должна ответить.

А также решила, что телефонного звонка будет недостаточно. Но в случае визита я могла столкнуться лицом к лицу с единственным человеком на планете, видеть которого не желала.

Готова ли я посмотреть страху в лицо, чтобы отпинать зад Джессики?

Я поставила на поднос две тарелки печенья и двумя стаканами молока, а потом осторожно отправилась в кабинет. Эдвард выкрикивал ругательства в трубку, и я поставила одну тарелку и стакан на стол. Выражение его лица смягчилось, когда он взглянул на меня. Он выглядел таким усталым. Я наклонилась и поцеловала его в щеку, а потом вышла, чтобы отнести печенье Райли.

И без удивления нашла его спящим в горе подушек под мультфильм про губку Боба. Я поставила печенье и молоко на тумбочку и взяла пульт телевизора. Убавила громкость и присела на постель рядом с ним. Я провела пальцами по его волосам, обдумывая риск, на который собралась пойти.

Райли заслуживал лучшее. Он заслуживал мать, которая бы его любила. Которая обожала бы его. Которая играла бы с ним, заботилась о нем и позволяла быть просто маленьким мальчиком без всяких манипуляций и неискренних подарков.

Я закрыла глаза и прочитала молитву. Молилась о силе. Молилась о храбрости.

Я поцеловала Райли в лоб, а потом вернулась в гостиную. Включила ноутбук и ввела необходимый мне адрес, который спустя мгновение появился на экране.

Я быстро записала его на листке бумаги, убрала его в карман. Ничего никому не сказав, я схватила пиджак и покинула дом.

Дом был безупречным. Ухоженные газоны и абсолютно безопасный район. Дома, которые выстроились вдоль улицы, были величественными и холодными.

Красиво, конечно. Но бездушно.

Идеальное соседство двух холодных людей, которых я когда-либо встречала.

Я ожидала, что в доме будет собственный охраняемый вход, поэтому была приятно удивлена, когда смогла свободно войти в дом и уже стучала в дверь. Я не могла узнать, дома ли она. Или еще хуже – вдруг дома окажется он.

А потом вспомнила ярко-зеленые глаза Райли и решила, это не имеет значения.

Я сделала глубокий вдох и постучала. Прошло несколько мгновений, но дверь наконец открылась, и я увидела, что Джессика всеми силами вцепилась в дверь, и я ахнула, когда увидела ее лицо.

Я готовилась в надежде оправдать ее. Я хотела, чтобы она была смертельно больна. Только этот сценарий позволил бы мне простить ей весь тот переполох, что она устроила в нашем доме на несколько недель.

Но я была совершенно не готова к черному глазу и фиолетовому синяку на ее правой щеке.

 – Я ждала тебя, – спокойно произнесла Джессика. Голос звучал устало. – Хотя, конечно, ждала телефонного звонка, но так даже лучше. Проходи, Белла.

Она отступила, и я прошла внутрь. Она развернулась и направилась в гостиную. Я закрыла дверь, прежде чем последовать за ней. Внутри дом был ничем иным, как совершенством. Чем-то нереальным. Я оказалась окруженной произведениями искусства, которые украшали стены, комната была обставлена итальянской кожаной мебелью. Но все это казалось несущественным, учитывая следы на лице Джессики.

Она указала мне сесть. Я села напротив нее, отчаянно пытаясь не задавать тот вопрос, что срывался с губ.

И решила начать с малого.

 – Я слышала, тебе нездоровилось...

Джессика засмеялась.

 – Еще как. Утром и ночью, кажется...

Я кивнула, хотя и понятия не имела, о чем это она. Я оглядела комнату, напрягла слух, в надежде узнать, одни ли мы в комнате.

 – Его здесь нет, – тихо произнесла она, словно бы прочитала мои мысли.

 – Я рада, – призналась я.

Она вгляделась в мое лицо, решая, верить ли мне. А потом кивнула.

 – Да, вижу так и есть. Он был не очень добр к тебе?

Это меня удивило. Что ей рассказал Джейкоб?

 – Эмм... – неуверенно произнесла я. – Я правда не хочу обсуждать Джейкоба с тобой. Меня больше волнует Райли.

Джессика снова рассмеялась.

 – Джейкоб тоже не хочет говорить о тебе, – ее пальцы коснулись синяка на щеке, и она поморщилась. – Видно же...

Во мне вскипел гнев.

 – Он ударил тебя?

 – О, да, – вздохнув, призналась она. – Но я виновата. Он говорил, что не хочет говорить о тебе... а я продолжала на него давить. Я же видела, как он смотрел на тебя, и видела, какой напуганной стала ты, когда увидела его... поэтому, вернувшись домой той ночью, я потребовала ответов...

Голос стал ниже, глаза опустились на переплетенные руки.

 – Что такого в тебе? Эдвард тебя любит. Райли тебя любит Джейкоб...

 – Джейкоб никогда меня не любил, – резко выбросила я. – Если он говорил тебе, что любил, то он солгал, и если это он ударил тебя – то и тебя он тоже не любит.

Она пропустила слова мимо ушей.

 – Джейкоб все еще... очень защищает тебя. Он сказал, что влюбился в тебя... очень быстро. И что ты была беременна его ребенком.

Живот скрутило, и я почувствовала, как печенье Кармен встало комом в горле. Я медленно сглотнула и сделала несколько успокаивающих вдохов.

 – Он даже приходил в дом твоих родителей... стоял под проливным дождем... стучал в твою дверь и выкрикивал твое имя… – Джессика печально покачала головой. – Он любил тебя, Белла, и был опустошен, когда услышал о твоем выкидыше.

Я не могла не заметить, как ее рука легла на ее живот, и тихо ахнула.

 – Джессика, ты...

 – Да, – улыбнулась она устало. – Видишь? Я говорила правду о том, что мне не здоровилось. Утренняя тошнота ужасна. Но это ладно. Потому что Джейкоб любит меня. Не тебя. Меня. Он будет любить меня, потому что я смогу дать ему то, что не смогла дать ты.

У меня закружилась голова. Джейкоб псих. Джессика была беременна. У нее был синяк под глазом, а Джессика счастливо гладила живот и злорадствовала, что она намного лучше, как женщина, потому что собиралась подарить такому монстру ребенка.

Неужели она сумасшедшая?

 – Итак, мы обе получаем то, что хотим, не правда ли? – голос Джессики звучал счастливо и беспечно.

Я была в замешательстве.

 – Значит...

 – Ну очевидно же... ты получаешь Эдварда и Райли. Джейкоб всегда очень ясно давал понять, что никогда не примет ребенка от другого мужчины. А теперь... – ее рука погладила живот. – Теперь у него будет собственный малыш. Мы женимся, кстати...

Мои глаза переместились на другую ее руку. Ну конечно же, огромный бриллиант украшал ее безымянный палец.

 – А что насчет Райли? Ты забыла, что у тебя есть другой ребенок?

Ее глаза расширились на мгновение, но она быстро взяла себя в руки.

 – С Райли все будет в порядке. Я знаю, я нехорошая мать, Белла. Но я хочу ей стать. И с этим ребенком... ладно, я хочу взять новый старт. Начать с чистого листа. Я заслуживаю этого. Я могу учиться на ошибках, которые совершила с Райли, и я могу стать достойной матерью своему ребенку.

 – Но Джессика... – прошептала я, и мои глаза наполнились слезами. – Джейкоб бьет тебя...

 – А, ты об этом? – она указала на фиолетовую щеку. – В этом нет ничего такого, Белла. Малая цена, которую стоит заплатить за радость, которую он мне приносит. Я все еще изучаю его пристрастия... его границы... И мне немного... трудно. Джейкоб – все, что мне нужно.

По какой-то причине в моей крови текла симпатия к этой женщине, и я почувствовала потребность спасти ее от самой себя.

 – Но Джессика, – прошептала я очень четко, словно разговаривала с ребенком, – он бьет тебя. И.... ты не боишься, что он будет обманывать тебя? Он не говорил тебе, что был женат, когда мы встречались?

 – Говорил, – призналась она спокойно. – Но он не будет мне изменять. Я подарю ему ребенка. Он будет любить и меня, и этого малыша, и даст нам все, о чем мы когда-либо мечтали...

Невероятно.

 – Джессика, я думаю, ты совершаешь огромную ошибку.

Ее глаза заискрились весельем.

 – На самом деле я полностью обдумала свое решение. В итоге все будут счастливы.

 – Но Райли...

 – Ох, Белла... – вздохнула Джессика. – Райли тебя любит. И я люблю его. Правда, люблю. Но я пришла к выводу, что должна любить его настолько, чтобы отпустить. Ты намного лучше для него. Я не подходила Райли. Я не была хороша для Райли. Ты пригрозила надрать мне задницу, если я причиню ему боль. И я знаю, это будет прекрасно. Скажи, пожалуйста, ты позаботишься о нем?

И лишь тогда я поняла, что эта женщина отдавала мне ребенка.

 – Это невероятно, – с неверием прошептала я. – Ты просто... отпускаешь его?

Джессика кивнула.

 – Да, думаю, именно так. Но я знаю, ты любишь его. Я же не ошибаюсь?

Я прикрыла глаза, смиряясь.

 – Я люблю его. Я очень сильно его люблю. Но Джессика... он твой сын...

 – Но ты прекрасно ему подходишь. Ты намного лучше, чем я. Знаю, тебе может это показаться безнравственным, но на самом деле я делаю ему одолжение. Ты будешь любить его безоговорочно. Ты позволишь ему пачкать одежду и выходить за пределы... Пожалуйста, Белла... – ее голос дрожал, а в глазах стояли слезы. – Пожалуйста, прими его! Пожалуйста, стань ему матерью, которой я стать не смогла. Пожалуйста, позволь мне дать ему это?

Я опустила глаза на ее плоский живот, и я прониклась сочувствием к этому еще не родившемуся ребенку. Она принесет ребенка в мир, где отец поднимает руку, а мать смотрит на него как на чистый лист.

Но я не могла переживать об этом ребенке.

У меня был свой малыш – мальчик с блестящими изумрудными глазками, как у отца – который ждал меня дома.

И внезапно я ощутила безумное чувство благодарности Джессике Стенли за отсутствие у нее интереса к сыну. Женщина либо абсолютно сумасшедшая, либо самая глупая на свете. В любом случае, больше она не причинит моему ребенку боли.

 – Хорошо, – искренне прошептала я, и она удивила тем, что заключила в объятия.

В пентхаус я вернулась уже ближе к полуночи. Эдвард вышагивал по террасе, прижимая телефон к уху.

 – Не волнует, – рявкнул он в трубку и резко захлопнул сотовый телефон. – Ты хоть представляешь, как я волновался?

 – Извини, папа... – виновато пробормотала я, падая в кресло. Неужели он не понимал, что у меня был момент – возможно, самый важный эпизод в моей жизни?

 – Да, ему я позвоню потом, – сердито выплюнул Эдвард. Но потом заметил мои заплаканные мокрые щеки и красные глаза.

 – Что-то случилось? – он опустился на диванчик около меня. Он протянул руку, и я оказалась у него на коленях. Опустила голову ему на грудь, а он ласково начал гладить меня по волосам.

 – Ничего не случилось, ничего плохого...

Он выдохнул мне в волосы.

 – Где ты была? Почему плакала?

Я всхлипнула ему в рубашку и вытерла глаза.

 – Я была у Джессики.

Эдвард сжал меня крепче.

 – Я так и думал. Почему ты мне ничего не сказала?

 – Потому что ты бы пошел со мной, а я не хотела свидетелей, когда надирала бы ей задницу.

 – Понимаю. – Он внимательно и с удивлением посмотрел на меня. Кончики пальцев нежно прошлись по моей скуле. – И ты эффектно ее надрала?

 – Не успела, – я шмыгнула носом. – Джейкоб сделал это за меня.

Брови Эдварда сошлись в одной точке.

 – И что это значит?

Он спокойно выслушал мой рассказ о синяках на лице Джессики, ее беременности и кольце на пальце.

 – Ничего себе, – выдохнул он против моей кожи.

 – Да... – протянула я. – Я пыталась, Эдвард. Я пыталась заставить ее понять, что вся ситуация хреновая, но она продолжала улыбаться и говорить, что в итоге все будут счастливы. Джейкоб причиняет ей боль, она причинит боль своему ребенку, она просто... она вообще меня не слышала. Была слишком занята, разглагольствуя, что может дать ему то, чего не смогла дать я, а я даже разозлиться не успела, когда она начала просить позаботиться о Райли...

Это привлекло его внимание.

 – Она просила тебя...

 – Нет, она просила меня. Буквально умоляла. Она просто... отдала мне ребенка. Сказала, что знает, что я люблю его и забочусь о нем, и она просила принять его. Она просила передать, чтобы Маркус готовил необходимые документы. Она не будет препятствовать разводу. И требовать опеку тоже не будет. Она ни с чем не будет бороться. Она хочет стать свободной, чтобы выйти замуж за Джейкоба как можно скорее.

Упали слезинки, предвещая новый поток.

 – Какая мать так поступает? – тихо всхлипнула я. – Неужели она не понимает, какой он замечательный, восхитительный малыш, которому нравится читать, раскрашивать, строить песочные замки и кататься на качелях и делать все те вещи, которые нравятся пятилетним? Как она могла просто отказаться от него?

Рыдание вышли из-под контроля, и Эдвард начал укачивать меня на коленях, шептал слова успокоения, покрывал невесомыми поцелуями мои щеки. Я представляла, сколько прошло времени, но наконец, слез стало меньше, и я поняла, что могу глубоко вдохнуть.

 – Белла... – ласково прошептал Эдвард. – Ты понимаешь, что он всегда был твоим? С того дня, как ты вошла в дверь, Райли был твоим.

Я подняла глаза на его красивое лицо, что было освещено звездами и огнями города.

 – Я люблю его, – призналась я.

 – Я знаю, что любишь, малышка, – улыбнулся мне Эдвард. – Вот почему я знаю – впервые в своей жизни Джессика, наконец, сделала что – то правильное для своего сына. Она дала ему настоящую мать.

Я улыбнулась сквозь слезы, и Эдвард прижался губами к моему лбу.

 – А ты этого хочешь? – поинтересовался он.

 – Без сомнения, – ответила я без заминки, потому что знала, что это правда.

Эдвард улыбнулся, и я замерла от улыбки, от которой всегда плавилось мое сердце.

 – Тогда, думаю, пришло время воплотить кое-какие планы…

Я кивнула.

 – Да, она хочет, чтобы развод завершился как можно скорее.

Эдвард усмехнулся.

 – Это не будет проблемой. Но я подумал о более личных планах... более официально, что-то, что коснется всех нас...

Я нахмурилась.

 – Официально?

Он коснулся моего носа.

 – Если ты собираешься сделать моего сына самым счастливым маленьким мальчиком в мире, согласившись стать его матерью...

Я отмктила, с каким благоговением он произнес слово «матерью». Кожу начало покалывать от радости.

 – Да...

 – Тогда, думаю, будет справедливо, если ты и его отца сделаешь самым счастливым человеком на свете.

 – И как я могу это сделать? – спросила я с улыбкой.

Его изумрудные глаза загорелись, глядя на меня.

 – Выходи за меня замуж, Белла.