Глава 30. Brown Sugar Burdens / Бремя Прошлого с Коричневым Сахаром


ЭДВАРД

Я прочесывал пальцами волосы и хмурил брови от количества всего этого ассортимента. Гребаные цветы. Кругом было множество разных красок и оттенков, но для меня они все равно выглядели одинаково. Я вздохнул и мотнул головой, развернувшись в магазине флориста в поисках моего второго пилота.

Я ничерта не знал об этом дерьме, и поскольку Джасс, благодаря Брэндон, уже прошел длинный и интенсивный курс цветочного всезнания, я потащил его задницу с собой. Он согласился, почти не раздумывая, и в конечном итоге все закончилось тем, что он куда-то исчез нахрен из поля моего зрения. Ублюдок.

Наконец, я нашел его стоящим возле корзины с розами - он смотрел на них, поджав губы и засунув руки в карманы своих дырявых джинсов.

Я вопросительно приподнял бровь. "Розы?", - сухо поинтересовался я. Это же чертово клише – Брэндон никода не будет довольна таким дерьмом..

Он фыркнул мне в ответ. "Элис никогда не будет довольна таким дерьмом", - пробормотал он, качая головой и в точности повторяя мои мысли, чем слегка вывел меня из себя. Он откашлялся и жестом позвал за собой в другой проход с цветами. Я с любопытством шел за ним по проходам, пытаясь понять, может ли все-таки быть от него какая-то реальная польза.

Он шагнул к букету фиолетовых цветов, достал его из корзины и развернулся ко мне лицом, вскидывая брови. "Это гвоздики. Некоторые люди думают, что это цветы низшего класса, но на самом деле это необыкновенно красивые цветы", - он понюхал букет, и его неряшливые светлые волосы выглядели при этом таким контрастом на их фоне. Я уставился на него во все глаза. "Фиолетовые цветы означают достоинство, гордость и величие. Если добавить их к букету, то они будут означать пожелание удачи и восхищение", - заявил он безапелляционным тоном. Бля, у меня натурально отвисла челюсть от этой неряшливой задницы, которая стояла там и читала мне лекцию о цветах так, как будто Брэндон заставила его выучить все это наизусть.

От моего вида он закатил глаза. "Эти ты возьмешь для Эсми, не для Беллы", - он бросил мне их в руки, и я поймал цветы, не переставая шокированно пялиться на него. Он шагнул в сторону другой корзины, выудил из нее букет желтых цветов и повернулся ко мне с серьезным видом. "Она думает, что я не знаю, но герберы - любимые цветы Элис. Желтый цвет означает беззаботность, радость и дружбу. Еще это любимый цвет Элис. Это тебе зачтется", - он бросил букет мне, в дополнение к фиолетовому, и направился к следующей корзине.

Поджав губы, он вытаскивал из нее разные цветы и составлял их в букет, приговаривая при этом: "Букет для Беллы должен быть более символичным". Я выпучил на него глаза, пока он заворачивал два сорта цветов в целлофановую обертку. "Белые лилии означают невинность и уважение. Это изящные и величественные цветы", - нахмурил он брови, сконцентрировавшись на букете, и начал добавлять к нему голубые цветы. - "Темно-синие ирисы успокаивают все заботы и тревоги, они означают гармонию, откровенность и спокойствие", - он кивнул, довольный результатом в своих руках, и бросил цветы мне с чертовски самодовольным выражением на лице.

Бля, я был в таком... раздрае. Как будто только что услышал, как он цитирует "Cosmopolitan", или еще какое дерьмо. Я уставился на его самодовольную ухмылку с одинаковой долей ужаса и беспокойства. "Джасс, чувак..." - начал я неодобрительным тоном, медленно качая головой, - "Мне кажется, я только что видел твое влагалище", - сказал я, задыхаясь от эмоций.

Ухмылка тут же исчезла с его лица, и он прищурился в ответ на мои слова. "Пошел. Ты. На хер", - проворчал он, развернулся на пятках и вышел из магазина, пока я продолжал таращиться ему вслед, в охренительном шоке от его подробных знаний обо всех этих цветочных делах.

Я не извинился по пути к его дому, но поблагодарил за помощь. Это дерьмо было настолько не в стиле Джасса, что он не мог быть слишком потрясен моей реакцией. В конечном счете, он выпустил пар, когда выбираясь из машины стрельнул в меня колким взглядом, в котором читалось: "Больше никаких шуток про влагалище, сука."

Когда я добрался домой к четырем и проходил мимо кабинета Карлайла с тремя гребаными букетами цветов в руках, он заинтересованно вскинул бровь.

Я закатил глаза и прошел мимо, не останавливаясь и не глядя на него. "Бля, даже не спрашивай", - пробормотал я, покачав головой и продолжая подниматься вверх по лестнице в свою комнату, чувствуя себя при этом крайне нелепо.

Если Брэндон надеялась, что я приоденусь или на еще какое-то дерьмо, то она круто ошибалась. Я даже не хотел зря тратиться на цветы этой сучке. Но Джасс был прав. Мне нужно было заработать очки в свою пользу. Поэтому я просто решил подлизаться и вышел из дома в пять, одевшись в простую черную рубашку, темные джинсы и свою кожаную куртку. Все равно моей девочке нравилось именно так.

Я пересек двор, зло уставившись на желтые цветы и чувствуя себя еще более нелепо от мысли, что кто-нибудь меня увидит. Гребаные любопытные соседи.

Я поднялся по ступенькам и без промедления постучал в дверь, выкрашенную в пастельный голубой цвет. Во всяком случае, я смогу провести чуть больше времени с моей девочкой. Все не может быть настолько ужасно.

Слава богу, откликнулась Эсми. Она мило улыбнулась мне, отступив назад и пропуская меня внутрь. Я сделал шаг через порог, мысленно тряхнув при этом головой, развернулся к ней лицом и протянул букет фиолетовых цветов.

Она посмотрела на них широко распахнутыми глазами, из-за чего я почувствовал себя до охренительного нелепо, но вслед за этим ее лицо озарила огромная улыбка. "О, Эдвард", - выдохнула она, принимая их у меня из рук и с улыбкой вдыхая их аромат, - "Это так мило с твоей стороны, дорогой", - проворковала она и приподнялась на цыпочках, чтобы поцеловать меня в щеку.

Довольный далеко не оскорбительной реакцией, я улыбнулся ей в ответ. И когда она взяла мою куртку и проводила меня в гостиную, я чувствовал себя уже чуть более уверенно во всей этой цветочной шараде.

Брэндон восседала на софе и, когда я вошел в комнату, поднялась и натянуто мне улыбнулась. Я закатил глаза и подошел к ней, изо всех гребаных сил борясь с желанием пробубнеть целую череду оскорбительных ругательств, и протянул ей уродливые желтые герберы.

И опять произошло это. Ее лицо озарила широкая, искренняя улыбка, когда она взяла цветы из моей руки и понюхала их, с благоговением прикрывая глаза.

Гребаный Джасс и его гребаные выдающиеся цветочные познания.

Я ухмыльнулся ей сверху вниз, когда она, наконец, открыла глаза. Ее улыбка исчезла, едва она увидела мою ухмылку, и, возмущенно вздернув нос, она поставила цветы в вазу на столе так, как будто они ей не понравились.

"Белла на кухне", - фыркнула она, плюхнувшись на диван и равнодушно щелкая телевизионные каналы. Я закатил глаза и, развернувшись, вышел из комнаты.

В холле, проходя мимо, Эсми остановилась и похлопала меня по плечу. "Только не спрашивай, нужна ли ей помощь. Поверь мне", - прошептала она с серьезным видом и прошла дальше в гостиную. Я усмехнулся и отправился на кухню, где моя девочка, вероятнее всего, испытывала свои кулинарные таланты.

Когда появился в дверном проеме, она стояла у плиты спиной ко мне. Это была и она, и... не она. Весь воздух со свистом покинул мои легкие, когда я уставился на нее сзади. На ней были обтягивающие джинсы, в которых ее маленькая попка выглядела так охренительно аппетитно. И красная рубашка, рукава которой были закатаны чуть ниже локтей. Волосы не были завиты. Но вместо этого выпрямлены и блестели.

Я тряхнул головой и с улыбкой прислонился плечом к дверному косяку, пытаясь справиться с шоком от вида моей девочки, одетой в обычную женскую одежду, и понаблюдать за ней в ее стихии. На кухне.

Я прижал ее цветы к животу, наблюдая за тем, как она что-то помешивает в кастрюле, из которой пахло офигенно хорошо. Она напевала песню, которую я залил для нее в iPod, время от времени немного двигая бедрами и слегка покачивая головой, из-за чего выпрямленные волосы раскачивались у нее за спиной.

Она выглядела так охренительно красиво и просто, когда напевала и двигалась. И была такой... спокойной и домашней.

Внезапно она перестала напевать и тихонько усмехнулась. "Ты можешь войти, Эдвард. Я не кусаюсь", - ласково сказала она, продолжая посмеиваться над кастрюлей, так и не повернувшись ко мне.

Я закатил глаза и вошел в кухню. У нее была чертовски развитая интуиция. Я положил ее цветы на столешницу и шагнул к плите, сгорая от желания оказаться с ней рядом. Она даже не вздрогнула, когда я подошел к ней со спины и обернул руки вокруг ее тонкой талии. Я зарылся носом в ее затылок и глубоко вдохнул. Оторвав одну руку от талии, я убрал ее блестящие прямые волосы с одной стороны шеи и с улыбкой уткнулся лицом в плечо, крепко прижимая ее к себе.

Я удобно расположился подбородком на ее плече и заглянул вниз в кастрюлю. Овощи. Декольте. Я сглотнул, когда к несчастью - или к счастью, в зависимости от того, с какой стороны на это посмотреть - заглянул за краешек довольно плотно прилегающего и глубокого выреза ее красной хлопковой рубашки, который открывал вид на гораздо больше Беллы, чем я видел до этого. Ладно-ладно, я чертов лжец. Фактически, я видел ее вообще без рубашки, но тогда это было просто наше дерьмо "око за око". В прямом смысле этого слова. В этом не было ничего сексуального. А вот взгляд украдкой в этот скромный вырез красной рубашки - это определенно было сексуально.

Я немедленно перевел взгляд на стену, мысленно заехав себе по яйцам за то, что пялился на мою девочку, как последний мудак. "Ты хорошо выглядишь", - прошептал я, поворачивая голову и укладывая щеку ей на плечо так, чтобы я мог смотреть на ее лицо, а не на ее декольте.

Ну и, конечно же, черт возьми, она покраснела и внимательно уставилась в кастрюлю с кипящими овощами. "Это все пытки Элис", - пробормотала она, поморщившись. Ее синяк по-прежнему был припудрен, поэтому я понятия не имел, есть ли улучшения, но оттуда, где я стоял, я вообще его не заметил.

Я улыбнулся и наклонился ближе, оставляя на ее шее легкий поцелуй и вызывая у нее мелкую дрожь.

Они тихо рассмеялась и пошевелилась. "Через пять минут обед будет готов", - прошептала она, наконец-то поворачиваясь ко мне лицом. Улыбнувшись, она наклонилась ко мне и оставила целомудренный поцелуй на моих губах. Я хмыкнул от ощущения ее теплых губ в моих и отступил, боясь того, что если Брэндон и Эсми войдут, они будут не особо довольны этой сценой.

Я вернулся к стойке, взял букет цветов и откашлялся, чтобы привлечь ее внимание. Она обернулась и перевела взгляд вниз на букет в моих руках. Ее лицо провернуло такое же дерьмо, что и лица Эсме с Брэндон. Озарилось большой удивленной улыбкой. Я постарался не сводить с нее глаз и держать их подальше от выреза ее рубашки, пока она шла ко мне.

Когда она взяла цветы у меня из рук, понюхала их с большой глупой улыбкой и взглянула на меня из-под ресниц, я подумал, что в цветах таилось гораздо больше силы, чем люди предполагали.

"Спасибо", - с любовью прошептала она в лилии, когда Эсми вошла в кухню.

Эсми посмотрела на то, как моя девочка держит свои цветы, и широко улыбнулась нам, а потом отвела меня в столовую и усадила за стол. Прямо напротив Брэндон. Которая продолжала вести себя безразлично, поджав губы, откинувшись на спинку своего стула и избегая моего пристального взгляда.

Когда моя девочка вошла в комнату и поставила еду на стол, я встал, и, одарив Брэндон многозначительным резким взглядом, отодвинул для нее стул рядом с собой. Охренительно вежливо. Белла села на него, слегка улыбаясь и, конечно же, покраснела.

А когда Эсми вошла в столовую с остальной едой, я тоже отодвинул для нее стул в конце стола. Еще круче, чем охренительно вежливо. Она широко улыбнулась мне и, выглядя при этом приятно удивленной, уселась на стул. Я ухмыльнулся Брэндон, когда она закатила глаза, и занял место рядом с моей девочкой.

Когда мы начали наполнять наши тарелки, тишина стала чертовски неловкой. В столовой долгое время был слышен только звон серебра, тарелок и мисок.

Эсми первая прервала молчание. "Итак, Эдвард", - начала она, когда я сделал глоток из своего стакана с "Mountain Dew" так, как если бы Бог мог внезапно услышать мои молитвы и наполнить его большим количеством чертова алкоголя. "Карлайл говорил мне, что ты из Чикаго?" - мило спросила она, откусывая кусочек тушеного мяса и с легким любопытством во взгляде наблюдая за мной.

Я переборол в себе желание съежится и кивнул ей, опуская стакан вниз и в очередной раз разочаровываясь в религии.

Она снова улыбнулась. "И как тебе там рослось?" - спокойно спросила она, пока я пережевывал говядину и боролся с желчью, подбирающейся к моему горлу.

Такое дерьмо будоражило во мне слишком много воспоминаний. Я с трудом выбросил их подальше из своей памяти, когда уставился вниз на свою тарелку и начал гонять по ней вилкой овощи. "Быстро", - сказал я без эмоций, запихивая еду в рот и чувствуя при этом гребаную горечь из-за того, что она вообще подняла эту тему.

Похоже, она поняла это, потому что обратилась к Брендон, переводя разговор на новую весеннюю коллекцию тканей, которую закупила ее фирма по дизайну интерьера. Она периодически бросала на меня извиняющиеся взгляды, а я каждый раз отправлял еду в рот с натянутой улыбкой, в то время как у меня скрутило живот.

В конечном итоге, я почувствовал, как рука моей девочки успокаивающе погладила меня по колену. И до тех пор, пока она не прикоснулась ко мне, я даже не понимал, насколько сильно сжимал вилку в своей руке. Я максимально отдался ее расслабляющей любящей нежности.

Взглянув на оживленно болтающих и не обращающих на нас внимание Эсми и Брэндон, я повернул голову в ее сторону. Ее большие карие глаза были наполнены беспокойством, и она продолжала гладить меня по колену. Я лишь натянуто улыбнулся ей в ответ, быстро перевел взгляд на тарелку с едой и изо всех сил постарался взять себя в руки, пока тошнота не начала медленно отступать.

После этого больше никто не пытался со мной заговорить, из-за чего я отчасти чувствовал себя дерьмово... и одновременно испытывал гребаное облегчение.

По окончании ужина я искренне поблагодарил Эсми, несмотря на то, что я прекрасно знал, что не она его приготовила. И я не почувствовал никакой враждебности по отношению к моему поведению за столом, когда она обняла меня у двери и вручила мою куртку.