All I ever wanted
Всё, что я когда-либо хотел,
All I ever needed
Всё, что мне когда-либо было нужно,
Is here in my arms
Здесь, в моих руках.
Words are very unnecessary
Слова совершенно не нужны,
They can only do harm
Они могут только всё испортить.

Enjoy the Silence - Depeche Mode

Комната оказалась темная и незнакомая. Впрочем, девушка уже привыкла к таким сюрпризам для самой себя практически каждую ночь. Она спала на каком-то старом матрасе, который за время своего долгого существования успел провонять алкоголем, блевотиной и спермой.

Блондинка поморщилась и встала с матраса.

Оглядев комнату, она поняла, что ей еще повезло с постельным местом, на котором хотя бы была подушка. Ее безымянные друзья, с которыми она познакомилась только вчера вечером, вообще спали на полу. А какой-то парень то ли от безысходности, то ли от веселья залез под стол, обнимаясь с полупустой бутылкой водки.

Конечно, зрелище отвратительное, однако, как было сказано ранее, уже привычное.

Девушка посмотрела в окно, напротив которого спала. В начале августа на небе красовалась огромного размера луна, а вокруг нее расположились звезды. А перед ее взором нашли свое место тысячи небоскребов, которыми славился Сиэтл. Даже глубокой ночью жизнь, такая интересная и такая далекая от нее, продолжала кипеть. Прекрасное зрелище.

Она сама выбрала такую жизнь.

Она выбрала «свободу».

Жаль, что она осознала ценности и последствия своей «свободы» слишком поздно.

«Никогда не будет поздно, meine Liebe». Но почему-то она больше не доверяла словам матери, которая за всю свою жизнь тоже ничего не добилась.

Блондинка еще раз оглядела комнату в поисках своей подруги, однако знакомого лица или силуэта она так и не обнаружила. 

— Тина, — тихо позвала она подругу, выходя в коридор незнакомой квартиры.

У нее кружилась голова, а в районе живота, в самом низу, начинал скручиваться неприятный комок. Блондинка достала из заднего кармана джинс свой телефон и, взглянув на дату в телефоне, с удивлением обнаружила, что время то пришло.

Страдальчески вздохнув, девушка пошла уже не на поиски подруги, а на поиски ванной комнаты, надеясь, что в этой квартире живет какая-нибудь девушка.

Она открыла первую попавшуюся дверь и не прогадала – это была небольшая затрёпанная ванная комната. Конечно, условия не шик, но «придется принять то, что имеешь на данный момент».

Она прошептала эти слова себе под нос, и ей сделалось дурно.

Такое ощущение, словно она родилась с этими словами на устах и с ними же и умрет.
Отвратительно.

— Эй, детка, — услышала блондинка позади себя слова и звук открывающиеся двери, пока стояла на корточках около тумбочки, пытаясь найти нужную вещь и постепенно осознавая, что хозяин квартиры – мужчина.

Девушка подняла глаза и увидела перед собой незнакомого парня. Нет, кажется, часа три назад он все-таки стал знакомым, но блондинка все никак не могла вспомнить его имя, да и не то что бы очень хотелось.

Она закрыла дверцу тумбочки и поднялась.

— Привет, — пискнула она.

Она никогда не боялась парней, вообще никогда в жизни, если временами не считать отца, но сейчас, когда этот парень явно под чем-то, а она стоит перед ним такая слабая и беззащитная из-за опьянения и боли в животе, в ней проснулся настоящий животный страх.

Он сделал шаг вперед, а блондинка инстинктивно отступила назад, но почувствовала сзади только ванную, которая не могла дать  ей должного спасения, а лишь предложить  стать ее погибелью.

— Тебя ведь зовут… э-э-э, не помню, — пробормотал он, почесывая затылок. Блондинка посмотрела на него, на его одежду оборванца, некрасивые руки, на стояк, который бросался в глаза, и поняла, что дела очень плохи.  Девушка взглянула на его лицо и к ней пришло осознание, что не скоро сможет забыть его светлые волосы и глубокие голубые глаза, которые были слишком красивы для обычного ублюдка или наркомана. — Имя у тебя еще такое интересное.

— Дай пройти, пожалуйста, — предприняла попытку вырваться из этого маленького помещения она, но парень только закрыл за собой дверь и защелкнул на замок.
Блондинка сглотнула.

— Тебя зовут Альма, я вспомнил, — сказал парень и подошел еще ближе к блондинке. — Действительно интересное и красивое имя, — прошептал он ей в ухо и, возможно, в другой ситуации это было бы сексуально и они бы даже занялись сексом, несмотря на его внешний вид. Но сейчас, когда ей плохо, она этого всем сердцем не хотела.

Она дернулась, как ошпаренная, когда он медленно стал стягивать вниз лямку майки. Эти прикосновения были грубыми и неприятными.

— Не надо, — прошептала она, отталкивая его, но он был выше и больше нее раза в три, поэтому этот слабый толчок был бесполезен и даже усугубил ситуацию.

— Да ладно тебе, Дэни сказал, что ты всем даешь, — почти обиженно сказал парень, протягивая свои грязные руки к ее груди.

— Я сказала «нет».

Девушка снова ударила его, но на этот раз сильнее и даже больнее. Удар пришелся по щеке, оставляя ярко-красный след на белоснежно-молочной коже. Блондинка удовлетворенно хмыкнула, чувствуя победу, но это длилось ровно до того момента, пока она не почувствовала острую боль в животе.

Хныкая, она осела на пол и схватилась за живот.

Этот ублюдок пнул ее в живот.

— Ах ты ж сука, — зло прошипел он и, схватив за волосы, впечатал со всей силы ее голову в дверцу той самой тумбочки. Девушка вскрикнула от боли в голове и почувствовала, как что-то стекает по щеке. Дрожащей рукой она коснулась своего лица, уже заведомо зная, что это кровь, потому что ее  лоб поздоровался с дверной ручкой.

Он резко схватил ее за лодыжки  и повалил на пол. Она сопротивлялась, но в один момент этот ненормальный так сильно ударил ее по щеке, что она поняла, что сопротивление бесполезно. Когда он стал стягивать с нее джинсы, а у нее самой не было сил бороться, потому что голова и конечности стали ватными, девушка просто взглянула на потолок и молилась, чтобы это поскорее закончилось.

Почему-то именно сейчас она вспомнила одного своего друга, который в свои семнадцать лет продолжал смотреть на жизнь сквозь розовые очки. Он был настолько мягок и наивен, что иногда ей становилось смешно.

«Вот, посмотри, что этот ублюдок со мной делает. Пойми уже, что справедливости в этом мире нет, что пора перестать верить людям и пойти уже по головам, ради достойного будущего».

У него были прекрасные зеленые глаза.

Но при всем этом она думала:

«Надеюсь, ты никогда не потеряешь веру в людей и не снимешь свои гребаные розовые очки, что бы у тебя не случилось, Эдвард».

И после этих мыслей дышать отчего-то стало легче.

ХХХ

— Почему девушка заезжает за тобой? — с недоумением спросил отец, пока Эдвард внимательно осматривал в зеркале свой костюм. В душе он радовался как ребенок, потому что это был не просто очень дорогой костюм, но и еще качественно сшитый и очень желаемый Эдвардом уже несколько лет. Однако загипсованная рука портила всю картину.
Эдвард не удержался и закатил глаза. Он обернулся и осуждающе посмотрела на доктора Мейсена, который облокотился на дверной косяк комнаты сына. 

— Потому что ты так и не подарил мне машину на шестнадцатилетние, как любой нормальный отец, — почти обижено и даже грубо ответил Эдвард. — И вообще, что ты здесь забыл?

— Пришел проведать моего сына, — спокойно ответил Энтони.

— У тебя нет сына.

— Эдвард! — раздалось из коридора. Мама, видимо, была где-то поблизости и прекрасно слышала их разговор.

— Ты на меня злишься из-за стационара, — догадался отец Эдварда.

Эдвард лишь вздохнул.

Злишься – это еще мягко сказано. Он только начал возвращаться к нормальной жизни. Он только нашел в себе силы снова сесть за фортепьяно, а тут он будет вынужден прервать практику еще на несколько недель.

И именно в эти моменты Эдвард чувствовал себя маленьким ребенком. Одиннадцатилетним Эдвардом, который был переполнен страстью к игре на фортепьяно и который ужасно злился, когда из-за какой-нибудь простуды не мог сесть за любимый инструмент неделю или две.

Раздражение и злость.

— Мне надо идти, — ответил Эдвард, обходя своего отца.

Белла должна была заехать через пять минут. Эдвард с нетерпением и даже каким-то страхом ждал новой встречи с ней. Однако страх был отнюдь не тот, когда жертва боится смерти от руки своего потенциального убийцы, вовсе нет. Это был страх обычного мальчишки, который боится оплошать перед девочкой, в которую он влюбился.

Беллу-вампира он не боится, а Беллу-девушку…

У него трясутся колени.

Эдвард замер в середине холла, сам не зная, чего он ожидает. В итоге Мейсен приказал себе успокоиться и начал глубоко дышать, пока не услышал шум приближающиеся машины, которая, скорее всего, принадлежала Каллен.

В этот момент со второго этажа спустились его родители.

— Повесились, — улыбаясь, сказала его мама напоследок.

— Много не пей и не забывай предохраняться, — вставил свое слово Энтони, а Эдвард закатил глаза. Уже который раз за вечер?

Мейсен напоследок взглянул на своих родителей. Было так странно видеть их вместе, будто между ними нет большой пропасти, которая создается не только последние восемь месяцев, а, возможно, уже и целые годы. Выглядит так, словно они все еще вместе, любят друг друга и Эдварда.

Эта картина была такой странной, потому что стала настолько чужой. Да, это были хорошие годы, когда они были все вместе, но то время уже прошло и не вернется никогда. Это надо просто отпустить и вспоминать иногда с теплотой в душе, как это делают подростки, вступая во взрослую жизнь.

Если его родители могут двигаться вперед, то и он сможет.

Эдвард открыл входную дверь, подставляя лицо холодному осеннему воздуху.

ХХХ

— Прекрати ему говорить глупости, — раздраженно бросила Лиз, когда их сын скрылся за дверью. — Ему уже не шестнадцать лет, своя голова на плечах уже есть. Сам же знаешь, он достаточно ответственен для своего возраста, ему не надо напоминать об этом, как любому другому подростку.

— Если с ним происходит все это дерьмо, значит голова на плечах недостаточно хорошо закреплена, — не согласился с ней доктор Мейсен.

— А ты вспомни, кто открутил болты.

Энтони хохотнул.

— Ох, Бет, я всегда знал, что наш сын язвителен именно в тебя.

Элизабет улыбнулась.

Между ними всегда была эта тонкая грань, которую даже они оба не понимали, что уж говорить об окружающих? В одну минуту все могло перерасти в скандал, но стоило одному из них сказать какую-нибудь глупость, как они забывали обо всех проблемах и ссорах, и просто искренне начинали смеяться.

Свою любовь они, к сожалению, не сохранили, но на душе у обоих становилось тепло от мысли, что спустя годы они сумели сохранить хотя бы эти грань и родство души.

В каком-то смысле они действительно были родственными душами, которые в один момент просто перестали любить друг друга как мужчина и женщина, но не как близкого человека, о котором хочешь заботиться.

Энтони понимал это и знал, что в каком-то смысле всегда будет любить Бет.

— Я просто пытаюсь все исправить и снова стать для него отцом. И я хочу снова сделать тебя счастливой, но уже не как твой муж, а как хороший друг, — сказал он, обнимая ее за плечи. — Идем ужинать, пока еда не остыла. Нам надо многое обсудить. Например, когда ты уже пойдешь на свидание с Ричардом, он же хороший мужчина.

— Тони! — возмутительно вскрикнула Лиз, чувствуя себя маленькой пятнадцатилетней девочкой и пытаясь от него отстраниться.

— Да ладно тебе, Бет.

ХХХ

— Ты выглядишь… вау, — это было первое, что сказал Эдвард, когда сел в машину.
Каллен скорчила недовольную рожицу.

— Элис постаралась, — сказала она, и машина тронулась с места.

— Элис молодец, — похвалил парень.

— Элис меня достала, — не согласилась с ним девушка. — Я хотела надеть простое черное платье и нацепить на голову вуаль, но она заставила меня нарядиться трупом этой дебильной невестой из этого дебильного мультика, — возмущалась девушка, а Эдвард не смог сдержать улыбки, потому что это был тот редкий момент, когда всегда взрослая Белла вела себя как ребенок.

— Поклонники Тима Бертона с тобой бы не согласились, — хохотнул Мейсен.

— Ой, да плевать, — раздраженно бросила Белла, а потом внимательно посмотрела на Эдварда. — Ты, кстати, тоже очень хорошо выглядишь. Правда.

— Спасибо.

Когда они подъехали на школьную стоянку, вечеринка была в самом разгаре. Эдвард заметил на другом конце стоянки своих переодетых в костюмы одноклассников, которые пили что-то из красных стаканчиков, Мейсен даже догадывался, что именно. Недалеко от них он заметил парочку в машину, которая вот-вот перейдет к третьей стадии своих отношений. Проще говоря, все веселились, и всем было хорошо.

Эдвард хотел обойти машину и подать Беллу руку, но она выскочила быстрее него.

Мейсен разочаровано вздохнул.

— Ты не дала мне побыть джентльменом, — почти обижено сказал он, но в любом случае он согнул руку и подставил Белле свой локоть.

Каллен своей маленькой белоснежной ручкой уцепилась за его локоть, и Эдвард почувствовал это морозное ощущение и слабое приятное покалывание, происхождение которого он пока не понимал.

Интересно, а Белла чувствует хоть что-то похожее?

— Последний раз я была на подобных вечеринках… давно, — задумчиво сказала Белла, когда они вошли в спортивный зал, где и происходило сие мероприятие. Они приехали через полчаса после начала вечеринки, однако некоторые уже успели заметно напиться.

Какая-то девчонка из младших классов, которая одиноко стояла около входа, увидела их двоих. Честное слово, у нее чуть глаза из орбит не вылетели от удивления, потому что – ладно, Эдвард может согласиться с этим – это действительно странно, когда кто-нибудь из Калленов приходят на подобные мероприятия, тем более в паре с кем-то, кто не является их семьей.

Да и про самого Эдварда до сих пор ходили слухи. Люди продолжали обсуждать и осуждать тему его болезни. Но благодаря Марко и остальным футболистам, которые поддерживали его, это все происходило менее шумно и болезненно для Эдварда.

Скоро все об этом забудут и перестанут тыкать в него пальцем, пытался успокоить себя парень.

Зал был действительно красиво украшен, Таня постаралась на славу. Везде стояли тыквы, на стенах висели привидения, ведьмы и другая нечисть из бумаги. Где-то на стенах висела паутина из ниток. Надо будет пересечься за вечер с Денали и сказать, что получилось все очень даже неплохо.

— Кто-нибудь из твоей семьи сегодня будет? — поинтересовался Эдвард, отводя Беллу в самую середину зала.

Белла страдальчески вздохнула.

— Элис и Джаспер, — раздраженно ответила она. — Слушай, а нам обязательно танцевать? — поинтересовалась она и оглядела всех студентов в зале, которые танцевали. Было такое ощущение, будто она боялась, что все ребята здесь могут накинуться и съесть ее, а не наоборот. — Я просто не умею танцевать.

— Вау, Белла Каллен не умеет танцевать, — говорит Эдвард с такой гордостью, потому что он единственный из всех людей, который знает какие-то слабости Беллы. Он знает еще кое-что важное и даже страшное о ней и всей ее семье, но об этом как-то не хотелось думать, особенно сейчас. — Не думал, что ты чего-то не умеешь.

Это явно смутило ее, однако в силу своей особенности, она даже не покраснела.

— Я умею танцевать, — ответила девушка так, словно Эдвард бросил ей вызов.

В этот момент диджей объявил медленный танец, поэтому Белла самая притянула изумленного Эдвард ближе к себе, и они медленно начала раскачиваться взад-вперед. В этом не было ничего плохого, потому что именно так танцевала, наверное, каждая парочка в этом зале.

— Я умею танцевать, — снова повторила Белла, когда их лица оказались совсем близко друг к другу. Эдварду стоило только поддаться чуть-чуть вперед, и их губы столкнулись бы, но делать этого он не стал. Слишком рано и слишком многолюдно. — Просто… когда я была человеком, с танцами у меня была полнейшая катастрофа. Да что там, с обычной ходьбой у меня было все плохо, — она шептала это очень тихо, даже еле слышно, чтобы запретная информация касалась только ушей Мейсена. — В нынешней ипостаси я танцую вполне неплохо, но постоянно нервничаю из-за боязни упасть или сделать что-нибудь глупое.
Эдвард хотел ответить, что бояться чего-то – это нормально и этого не стоит стесняться, что нужно перебороть свои страхи, но…

— Эдвард! — закричал кто-то со стороны и этим «кем-то» оказался Марко.

Мейсен закатил глаза.

Он так и не созвонился с ним, а костюм он завез домой к Мейсенам тогда, когда самого Эдварда дома не было. Поэтому у него не было шанса расспросить его про отношения со старостой, а у Марко про отношения Эдварда с Беллой Каллен.

— Марко, как я счастлив тебя видеть, — бросил Эдвард, явно давая понять, что Дюваль испортил момент.

Марко улыбнулся и повернулся к Белле.

— Ты не будешь против, если я украду твоего парня на один танец? — поинтересовался он у девушки.

Белла безразлично пожала плечами, надевая обратно свою маску «кирпича». Но это была еще одна маленькая деталь, которая грела душу Эдварду, потому что да, он единственный, перед кем она может показывать свою раздраженность или свою улыбку.

— Я буду у столика с пуншем, там стоят Элис и Джаспер, — предупредила его Каллен и скрылась в толпе танцующих студентов.

— Давай, Эдвард, — подначивал его Дюваль, закидывая свои руки ему на шею. — Ты ведешь.

Эдвард лишь вздохнул, притягивая Марко ближе к себе.

И они начала танцевать.

Ни для Марко, ни для Эдварда, в принципе для других студентов не было ничего странного в танце двух парней. 

— Значит Белла Каллен, — начал Марко.

Эдвард прищурился.

— Значит Томас гребаный ублюдок?

Марко закатил глаза, но и смутился одновременно.

— Пообещай, что никому не расскажешь, — попросил его Дюваль, умоляюще смотря на него.

Эдвард удивленно поднял брови. На самом деле, он не ожидал такого ответа. Он думал, что футболист будет все отрицать или говорить, что эти отношения были так, на один раз.

— Ты же большой противник скрытных отношений, — напомнил ему Эдвард.

— Томас не хочет, чтобы кто-нибудь знал.

Мейсен обреченно вздохнул.

У его друзей в личной жизни творилось что-то странное: Даяна была влюблена в парня своей старшей сестры, Питеру нравится Кейт, но он не знает, как к ней подступиться, а вот Марко начал опять встречаться с полнейшим ублюдком.

А Эдвард? Ну, Эдвард болен анорексией и влюблен в девушку-вампира.
 
В голове Эдварда это звучит все так странно, но с этим приходиться просто смириться.

— Как начались ваши… отношения? — поинтересовался Эдвард. С Марко еще никогда не было так неловко разговаривать, а, поверьте, за всю их многолетнюю дружбу у них были разговоры и похуже этого, однако такой неловкости между ними никогда не было.

— Это очень долгая история, а песня уже заканчивается, — отнекивался футболист. — Если очень коротко, то это началось сразу, как я расстался с тем парнем. Просто с Томасом мы случайно пересеклись в баре в Портленде.

— В гей-баре, — уточнил Мейсен, хорошо зная Марко.

Дюваль закатил глаза.

— Говорю же, что это долгая история.

— Встретимся на выходных?

Марко кивнул.

— Ага, нам есть, что обсудить.

И тут песня закончилась, Марко убежал дальше веселиться с сестрой, которую сопровождал на этой вечеринке, а Эдвард ушел на поиски своей спутницы в сторону столика с закусками и пуншем.

Белла стояла там вместе с Элис и Джаспером, они тихо о чем-то перешептывались. Они стояли около самого дальнего столика, где люди обычно не останавливались.

В отличие от Беллы, которая была одета в длинное свадебное платье, ее родственники выбрали себе наряды попроще. Джаспер был одет в обычный синий костюм, а Элис надела коротенькое черное платье.

— Джаспер, не надо действовать на мое настроение, — чуть ли не требовала Белла, когда Эдвард подошел к ним ближе.

— Привет, Эдвард! — закричала Элис, хотя она даже не могла его увидеть, потому что он стоял за ее спиной.

Ох уж эти вампирские штучки.

— Привет, — растерянно ответил Эдвард.

Признаться честно, Джаспер его пугал. Его пугали все Каллены, за исключением Элис и Беллы. Однако сейчас, подойдя к ним поближе, он почувствовал какое-то облегчение или спокойствие, он точно понять не мог, и Джаспер показался ему не таким уж ужасным, как он думал до этого. И если Эдвард почувствовал себя лучше, то Джасперу, кажется, от прихода Мейсена стало только хуже. Эдварду показалось, что Джаспер стал бледнее обычного (Каллены итак бледнее трупа, куда уж больше?), а руки сотрясла мелкая дрожь.

— Мы, пожалуй, пойдем, — зло сказала Белла, схватив Эдварда за руку и уводя куда-то в другой конец зала.

— Белла… — хотела сказать что-то Элис, но они уже ушли.

— Не хочешь пойти прогуляться? — поинтересовался Эдвард, потому что в костюме становилось душно, да и голова немного закружилась, стоило подойти к столу с закусками.
Белла кивнула. Она явно думала о том же самом.

Под изумленные взгляды некоторых девочек из младших курсов (старшекурсники реагировали на их пару проще или просто не показывали своей реакции) они вышли из спортзала. В школьных коридорах было достаточно темно, поэтому некоторые парочки совершенно бесстыдно целовались около шкафчиков, и Эдвард даже не осуждал их. Под такую атмосферу захотелось не просто подать локоть Белле, а взять ее маленькую белоснежную ручку в свою руку, это показалось Эдварду намного интимнее.

Однако он не предпринял никаких попыток.

Было достаточно тепло для конца октября в Форксе. Некоторые девушки ходили в коротких костюмах, а Эдвард даже куртку не надел. Белла же, как понял Эдвард из их разговора, пока они ехали на вечеринку, могла даже в минус тридцать выйти в одной футболке и проходить так целый день.

Они решили прогуляться вдоль леса за школой. Здесь не было ни души, они совершенно одни.

Сейчас, в этой уютной тишине, которая не была неловкой и даже не требовала слов между ними, Эдвард ощущал себя одним из героев романа Ремарка, например, тем же Робби из «Три товарища», который прогуливается с Патрицией где-то в Германии поздно ночью. Правда, они не Робби и Пат, они в Форксе, да и сейчас всего восемь часов вечера.

Они остановились, когда услышали чьи-то голоса, где-то совсем рядом. Эти «кто-то» бурно и яростно о чем-то спорили. Голоса казались знакомыми, но Эдвард никак не мог вспомнить, кому они  принадлежат.

— Ты уверен, что хочешь знать, кто это? — поинтересовалась Белла, обратно надевая свою маску безразличия.

Эдвард уже даже не задавался вопросом, откуда она столько знает. Ох, ему предстоит еще многое узнать о вампирском мире, чтобы перестать удивляться.

— А мне стоит опасаться? — с вызовом спросил Мейсен.

Каллен пожала плечами.

— Просто Элис предупреждала меня об этом.

Эдвард решительно двинулся вперед, заходя за угол школы. И да, ему действительно не очень понравилась увиденная картина.

Там, прижавшись к стене, стояла Даяна Денали в костюме героини из аниме «Атака Титанов», а над ней склонился Себастьян Фалахи в костюме… вампира, как ни странно. После всех этих разговоров с Беллой о вампирах  и всяких историй в интернете, эти пластмассовые  клыки казались какими-то нелепыми и чересчур детскими.

— Да она же убьет меня, как ты не понимаешь! — кричала Даяна. Эдвард понял, что, скорее всего, речь идет о Тане.

— Даяна, — позвал ее Эдвард, пытаясь обратить на себя внимание.

Младшая Даяна обернулась и удивленно взглянула на Мейсена. Себастьян в этот момент удивился не меньше.

— Эдвард? Что ты здесь делаешь?

Тут у Эдварда сработал инстинкт «старшего брата»; ему хотелось взять Денали за руку и увести ее отсюда или ударить Себастьяна, да что угодно, лишь бы он даже не смотрел в сторону блондинки. Но в эту минуту он почувствовал, как что-то холодное коснулось его и почти до боли сжало его здоровую руку.

Это была рука Беллы, которая отрезвила его.

— Все в порядке? — поинтересовался он у Даяны.

Она уже взрослая девочка. Даяна должна научиться разбираться с подобным дерьмом самостоятельно, по крайней мере, до того момента, пока она сама не попросит его о помощи.

Мейсен смотрит ей в глаза и понимает, что прав. Денали своим взглядом буквально умоляет, чтобы Эдвард в это не вмешивался.

— Все нормально, — спокойно говорит она.

Эдвард кивает и сжимает руку Беллы в ответ. Эдвард последний раз смотрит на Даяну, потом переводит взгляд на Себастьяна, который не знает, стоит ли ему бояться Эдварда или нет. В Эдварде все еще пылает огромное желание врезать Фалахи, но они с Беллой только проходят мимо них вдоль школы.

— Хочешь поговорить об этом? — спустя некоторое время спросила Белла, когда они оба поняли, что тишина между ними не такая уютная и интимная, каковой была до этого. Она резко стала давящей и невыносимой, в итоге Белла не выдержала первой.

— Нет, — просто ответил Эдвард, продолжая сжимать руку Беллы в своей.

Каллен понимающе кивнула.

За школой стояла одинокая скамейка, которая открывала прекрасный вид на лес и на огромную луну, обрамленную звездами. Это такое редкое зрелище, потому что чаще всего  небо в Форксе затянуто тучами. В последний раз Эдвард видел такую красоту в начале августа, когда было невыносимо жарко для любого другого города, не говоря уже о Форксе.

— О чем ты спорила с Элис и Джаспером? — поинтересовался Эдвард, меняя тему.

Правда, теперь для Беллы тема разговора была не очень приятной.

Она обреченно вздохнула. По ее лицу было видно, что она хочет соврать, но по каким-то причинам, Эдвард вряд ли когда-нибудь узнает, что это за причины, она этого не сделала.

— Я была раздражена, а Джаспер повлиял на мое настроение. Ненавижу, когда он такое проворачивает, — объясняла Белла, а потом заметила недоуменный взгляд Эдварда. Ей было с ним настолько комфортно, что иногда она совсем забывала, что некоторых вещей Эдвард еще не знает. — Джаспер может влиять на эмоции людей. Он эмпат. Это его дар, как у Элис.

— Ого.

— Да, ого. И мне кажется, что он успел и на тебя повлиять.

И тут Мейсен понял, что да, так оно и есть. Потому что, когда он подходил к их трио, парень чувствовал какой-то страх и нервозность перед Джаспером, которого он не знал. Но стоило ему подойти поближе, как его чувства изменились.

— В вашей семье есть еще какие-нибудь… дары? — полюбопытствовал Эдвард.

Белла покачала головой.

— Нет, только у Джаспера и Элис, — сказала девушка. — Правда, все в семье шутят, что у меня есть дар особой выдержки перед людьми, потому что… я еще довольно молода для того, чтобы спокойно жить среди людей. То, что я набросилась на тебя… это случайность. Обычно даже при голоде я держу тебя в руках, но с тобой… это сложно объяснить.

— Сколько тебе лет? — решил сменить тему Эдвард. Он решил, что не будет давить на нее, по крайней мере, не сейчас, когда она открыта перед ним больше, чем обычно.

Белла кокетливо улыбнулась. Вечно холодная Белла никогда так не улыбается.

Еще одна вещь в копилку Эдварда под названием «о другой Белле Каллен».

— Семнадцать, — пошутила она.

Эдвард рассмеялся.

— И как давно тебе семнадцать? — подыгрывал он ей.

Каллен рассмеялась.

— Да, довольно давно, — сказала она, но в ее голосе проскользнула еле заметная печаль. — Я родилась в тысяча девятьсот тридцать девятом году в испанском городе Валенсия. Моя мама была американкой, которая тем летом путешествовала по Европе. Она встретила моего отца в Испании и настолько влюбилась в него, что они расписались буквально через неделю. Моего отца я никогда не видела, потому что мама сбежала из Испании обратно в Америку через несколько месяцев после моего рождения. У ее побега было много причин: война, тоска по родине, да и они с папой… через несколько месяцев она поняла, что это просто не ее человек. Она всегда говорила, что испанцы невероятно горячие и все такое, но это совершенно не ее тип мужчин.

— И что было дальше? — с нетерпением спросил Эдвард. Он хотел знать о Белле столько, сколько она позволит о себе знать.

— Остальное я расскажу как-нибудь потом и с подробностями, слишком много воспоминаний для меня за один вечер, я не была морально готова к этому, — отнекивалась Каллен.

Они так и не вернулись на вечеринку в спортзале. Эдвард знал, что после двенадцати ночи футболисты поедут к кому-то домой отмечать Хэллоуин, и его даже позвали, но Мейсен решил провести свою последнюю неделю дома максимально спокойно. Только… если он снова не решится и не позовет Беллу куда-нибудь.

В любом случае, вечер был прекрасен. Они еще немного посидели на скамейке, а потом пошли обратно к парковке, где машин почти не осталось, потому что школьная вечеринка подходила к концу.

Подойдя к машине, они остановились, не желая расставаться, хотя впереди предстояла еще поездка в одной машине до дома.

Мейсен снова сжал ее руку, сейчас он был уже более смелее в этом плане.

Был ли это тот самый момент?

Эдвард не мог дать точный ответ, поэтому он решил сделать так, как делал всю свою жизнь.

Сделать все просто и понятно для двух стороны.

Спросить.

— Можно я тебя поцелую? — смело выпалил он.

Каллен удивленно посмотрела на него.

— Это может быть очень опасным для тебя, — произнесла тихо Белла, но придвинулась только ближе к Эдварду. Их губы в таком положении разделяло всего несколько сантиметров, Эдвард буквально чувствовал холодное дыхание на своих губах. — Но да, ты можешь. Это будет неплохим опытом для моей выдержки.

И это был первый раз из других многочисленных, когда их губы столкнулись в поцелуе.

ХХХ

Впервые Эдвард спал так хорошо за последние несколько дней. Настолько хорошо, что он проклинал весь мир, стоило ему разлепить веки. И когда в три часа ночи его разбудила трель телефона, он заметил, что в комнате подозрительно холодно, хотя обогреватель все еще работал.

Как будто кто-то открывал окно.

Это было очень жутко, потому что его родители уже спали, когда он вернулся домой, и сам он не открывал окно, но Эдвард забыл об этом, потому что телефон продолжал настойчиво звонить.

На дисплее высветилось имя Питера Мюррея.

— Какого черта, Питер? — это было первое, что спросил Эдвард, стоило ему поднять трубку.

— Я подъезжаю к твоему дому, — ничего не объясняя, сказал Питер. И судя по звукам, он действительно был в машине. — Так что собирайся и выходи, — требовательно попросил парень.

— Подожди, что… — но к этому моменту Питер уже положил трубку.

Эдвард обреченно вздохнул и нехотя встал с кровати. Он быстро надел на себя спортивные штаны и любимую серую толстовку. 

Подхватив телефон, он очень тихо открыл дверь. Идти по коридору мимо комнаты матери было безумно страшно, но еще хуже было идти через гостиную, где на диване остался спать отец. Оказавшись в холле, он аккуратно снял с вешалки куртку, взял в руки уличную обувь и открыл дверь.

Уже на крыльце он мог вздохнуть с облегчением. Он надел кроссовки, а сверху накинул куртку, потому что на улице заметно похолодало.

Каждый гребаный раз, когда он сбегал по ночам из дома, у него чуть сердце не останавливалось от страха. А сейчас было еще хуже, потому что если раньше это было «о боже, моя мама же бывший коп, и если она узнает…», то теперь это «о боже, моя мама коп, и если она узнает…»

Эдвард прошел мимо несколько домов, пока не заметил машину Питера. Он всегда останавливался на соседней улице, если ночью они куда-то уезжали, чтобы, не дай бог, не разбудить родителей Эдварда.

— Что, черт  подери, случилось такого, что ты заставил меня выйти из дома в три часа ночи? — раздраженно поинтересовался Эдвард, садясь на переднее сиденье и пристегиваясь.

Питер сам выглядел уставшим. По нему было видно, что он и сам сейчас с удовольствием лежал бы в кровати, но какие-то обстоятельства заставили его сесть за руль.

Эдвард сглотнул, потому что, кажется, догадался, в чем дело.

— Мы едем в Портленд, — с мрачным видом объявил Мюррей. — Альма опять ввязалась в какое-то дерьмо.

— Блядь, — не сдержался Эдвард, закрывая лицо рукой. —  Ну что ж… поехали, — обреченно сказал Эдвард, потому что отказаться с одной стороны он мог, но с другой стороны…

Машина тронулась с места в сторону Портленда.