Это была ночь Хэллоуина. Ночь, в которую по преданию души умерших посещали свои прежние дома, чтобы погреться у огня, а вместе с ними освобождалась и другая нечистая сила. Ночь, в которую отмечался переход от осени к зиме. Ночь, до краев наполненная вековыми легендами, обрядами и суевериями. Волшебная ночь.

Белла долго плутала по узким улицам Нового Орлеана, пока солнце не закатилось за горизонт, погрузив город в отблески неоновых огней. Она любила Хеллоуин. Просто любила. Как просто любят шоколад или арахисовое масло. Она не стала бы себя причислять ни к живым людям, ни к умершим, ни даже к нечистой силе. И сам праздник не имел к ней никакого отношения, она с таким же успехом могла бы любить Рождество или День Независимости. Но однажды определившись со своими предпочтениями, она раз и навсегда выбрала своим днем Хэллоуин и проводила его, как правило, в ночных клубах, в самом разгаре веселья пьяных компаний и едва знакомых людей.

Белла свернула на широкую авеню. Навстречу ей попадались антикварные магазины, дорогие салоны модной одежды, кинотеатры, кафе, бары.

Она устало посмотрела на себя в зеркало заднего вида. В отражении блеснул взгляд угольно-черных глаз на неестественно бледном лице. Вид болезненного подростка, злоупотребляющего спиртным и наркотиками в период нехватки того и другого. В любое другое время она непременно вызвала бы недоуменные взгляды прохожих и вполне логичный интерес полицейских, несущих патруль на оживленных улицах, но в ночь на Хэллоуин это спускалось с рук. Среди прохожих попадались гораздо более яркие и колоритные экземпляры, на фоне которых она выглядела нормальным человеком. В неприметных голубых джинсах, тонкой ветровке и черной хлопковой майке, с темными распущенными волосами и блуждающей улыбкой на губах. Нормальней некуда.

Она легко могла бы сойти за гота, если бы подвела чуть сильнее глаза черным карандашом, за ведьму, если бы, запустив пальцы в волосы, чуть их растрепала, или за вампира, если бы накрасила губы чуть ярче. На последнем варианте она тихо фыркнула, едва сдерживая снисходительную улыбку. Уж лучше ведьма или, на худой конец, гот.

Белла остановила свой старый «форд» напротив яркой неоновой вывески. Вылезла из машины и, прежде чем бросить ключи работнику парковки, любовно похлопала ее по капоту.

- Надеюсь, с тобой ничего не случится, - пробормотала она. – Не хотелось бы уезжать отсюда... - ее взгляд придирчиво скользнул по сторонам в поисках нужного объекта и вдруг остановился. - На долбанном серебристом «вольво».

Это самое «вольво» было припарковано через место от ее автомобиля и сверкало в лучах уличных фонарей. Машины ей приходилось менять часто, в основном из-за способа, с помощью которого она их доставала. Но Форд ей нравился, хотя давно пришло время сменить и его. На угнанных автомобилях долго не поездишь, а на собственный не находилось денег. Деньги вообще мало ее интересовали. В еде и питье она не сильно нуждалась, особых трат не имела. На бытовые и прочие мелкие радости ей вполне хватало мелочи из автоматов, которые она частенько взламывала. Если требовалась сумма более серьезная, девушка не гнушалась любой доступной работы. Так она побывала официанткой в ночном баре, продавщицей в сети ресторанов быстрого питания и даже танцовщицей в стриптиз клубе. Однажды участвовала в фотосете известного фотографа, за который ей заплатили несколько сотен баксов.

Фотограф, совершенно случайно повстречавшийся ей на улицах Бруклина, долго заверял, что искал подобный типаж, и чуть ли не на коленях уговаривал ее участвовать в фотосессии. С типажом у нее действительно было все в порядке, особенно когда удачно проходила охота, и она была довольна и сыта. Тогда ее кожа приобретала молочный оттенок и будто светилась изнутри, исчезали тени под глазами, а бледные губы становились чуть розоватыми. Вот тогда ее можно было бы даже назвать красавицей, особенно если к этому прибавить горящий соблазнительный взгляд и роскошную копну блестящих волос. Но случалось и так, что она была больше похожа на голодающего ребенка из самого сердца Африки, настолько обессиленного, что казалось, еще шаг, и она упадет замертво.

Сегодня она была не в самом лучшем виде, нечто среднее между не очень хорошо, но и не совсем плохо. Жажда уже настойчиво давала о себе знать, обжигая и стягивая горло, но ее еще можно было терпеть. Была и другая проблема: хоть девушка и старалась не убивать людей, а их кровь заменять кровью животных, но такая диета вгоняла ее в глубокую депрессию. И чем дольше она питалась животными, тем меньше ей самой хотелось жить на этом свете. Чувства угасали, не хватало эмоций, окружающая действительность становилась серой и безрадостной. Небо словно укладывалось на плечи и давило всей своей массой на ее тело, пропадало желание двигаться, говорить, думать. Она превращалась в безразличную амебу, неспособную позаботиться о себе. Наверное, все дело было в различии формулы крови животных и человека. Она не особо хорошо в этом разбиралась, просто знала, что через какое-то время после длительного употребления всяких там антилоп ей становилось худо.

Она пробовала доставать донорскую кровь в пунктах переливания крови. Это было трудно, но с ее возможностями вполне осуществимо, однако человеческая кровь после обработки теряла всю свою привлекательность. Лаборанты прогоняли ее через специальные установки, разделяя на плазму и кровяные тельца, после чего употреблять такую было просто невозможно. В каких-то медицинских журналах она нахваталась, что эритроциты, едва только оказавшись за пределами сосудов, начинают свое активное самоуничтожение, то есть отравляют весь химический состав. Так и она – только зря травилась донорской кровью.

Ей вполне хватало смелости убить человека и утолить свою жажду, но с той периодичностью, с какой она это делала, велики были шансы, что когда-нибудь ее саму легко смогут убить. Чаще всего, когда нападала, использовала эффект неожиданности, хотя собственное физическое состояние было далеко от совершенства, и если не дай Бог ей попадется кто-то, кто решит оказать сопротивление, то еще не факт, что она выйдет победителем. Чтобы иметь превосходство, убивать людей необходимо постоянно, только тогда она будет в прекрасной форме, иметь достаточно сил и ловкости. А так шансы были почти равны. Но постоянно убивать она не могла, это то последнее, что Белла сохранила за собой, чтобы не превратиться в дикое животное.

Она так мало знала сама о себе. Не знала, чем могут закончиться подобные эксперименты над самой собой, диета и добровольный отказ от человеческой крови. Всегда тянула до последнего момента, до того самого, когда дальше уже некуда. В последние дни она стремительно приближалась к границе, за которой ее ждала беспросветная тоска.

От открывающейся перспективы девушка недовольно поморщилась и решительно вошла в двери клуба. Порывшись в карманах, она достала смятую десятидолларовую купюру и, тщательно ее расправив, протянула охраннику. Тот окинул новую посетительницу взглядом, взял деньги и, не произнеся ни слова, пропустил вперед. Была в таких заведениях своя прелесть. По крайней мере, она всегда пыталась в них ее найти. Все эти охранники с хмурыми лицами, не способные произнести ни слова, душные помещения и зубодробительная музыка создавали неповторимую атмосферу вседозволенности.

Она прошла по узкому коридору и, толкнув стеклянные вращающиеся двери, оказалась в просторном зале, с интересом огляделась по сторонам. Световые лучи от многочисленных прожекторов кружили в голубоватой темноте в такт музыки, разрезая пространство на геометрически правильные узоры.

Музыка буквально затопила собой все свободное пространство, она струилась между танцующих людей, отражалась от стен, витала под потолком. Музыка была везде, она была осязаема, как и праздник, творившийся в клубе. На импровизированной сцене по краям разместили горящие пустые тыквы, в углах под потолком развесили бутафорскую паутину, а сами стены задрапировали темным материалом. Организаторы сделали все, что смогли, чтобы передать дух Хэллоуина, и им это почти удалось.

Мимо девушки проскользнула дьяволица с очаровательным длинным хвостиком и кокетливыми рожками. В одной руке у той был трезубец, а в другой – бокал с мутной жидкостью. Следом за ней двигался парень в черном бархатном плаще и накладными клыками. Дети. Вырвавшиеся на свободу дети. Она смотрела на них сверху вниз, медленно пробираясь сквозь танцующую толпу. Кто-то нахально схватил ее за зад, но обернувшись, она так и не смогла понять, кто именно это был. В клубе пахло дешевыми сигаретами, дешевым спиртным, дешевыми духами и дешевыми жизнями. Все здесь было дешево.

Посещая подобные заведения, Белла не танцевала. Не умела. Не хотела. Ее никогда не охватывало чувство ритма, заводные мотивы никак не влияли на ее существо. Ее не захватывали бодрые мелодии, а тело не откликалось на музыку. Все эти развлечения не подходили для нее, как не подходит обувь, купленная на размер меньше. Чужое, но от этого не менее привлекательное.

Она встала у дальней стены. Не курила и не пила, а просто стояла и смотрела, как танцуют дети, как их лица и маскарадные костюмы мелькают в рваном голубом свете. Ей нравилось на них смотреть, нравилось ощущать себя частью таинственного праздника. Это был ее самый любимый праздник, и она не могла его пропустить. Это стало ее традицией, где бы она ни находилась, в каком бы состоянии ни была, но в эту ночь горящих тыкв она всегда была среди людей.

Перед ее глазами, загораживая собой весь вид, вдруг появился парень. Он остановился прямо перед ней и, зажав сигарету в зубах, поинтересовался:

- Прикурить не будет?

Более банального съема придумать было невозможно. Более того, он даже не пытался скрыть или хоть как-то облагородить свои цели. И этим сразу ее привлек. Ей не нравилось, когда прежде, чем каждый озвучит то, чего в действительности хочет, пройдет несколько часов, а то и дней. Она не любила все эти контрольные «па», больше похожие на брачный танец тюленей, и лишние слова, и никому не нужные приемы обольщения. Тем более с его внешностью он мог позволить себе идти в обход всем правилам. А она могла себе позволить его, и ей даже не надо было думать, почему он подошел именно к ней.

Она подняла голову и окинула парня внимательным взглядом. Затем взяла его сигарету, сделала глубокую затяжку, и, подойдя совсем близко, выпустила тонкую струйку дыма прямо ему в губы.

- Не курю.

Он растерялся, а она улыбнулась и, бросив сигарету на пол, затушила ее носком кроссовка. От едкого дыма саднило горло и, чтобы избавиться от этого ощущения, она несколько раз сглотнула.

- Тогда, может быть, выпьем? - его слова утонули в громкой музыке, однако, ей не составило труда его услышать.

Он был выше ее почти на полголовы, и от всех присутствующих его отличала нормальная одежда: джинсы, серая футболка и чуть темнее рубашка. А еще у него была совершенно очаровательная, чуть кривоватая улыбка, в которой читался вызов и насмешка над происходящим. Темные волосы в беспорядке падали на высокий лоб, а глаза смотрели с интересом и любопытством. Разглядывая его, она вдруг поняла, что слишком долго молчит, а он терпеливо ждет ее ответа.

- Абсент, - неожиданно глухим голосом произнесла она, отворачиваясь.

- Детка, - рассмеялся он, привлекая ее за талию совершенно привычным, легким движением. - Здесь тебе не нальют абсента, тем более, ты знала, что он запрещен в США?

- В первоначальном виде, да, - заметила она, чувствуя, как его ладонь обжигает ее кожу даже сквозь одежду. - Но сейчас из его рецепта практически извлекли горькую полынь.

Ей показалось, что он с удивлением на нее покосился, и во время короткой паузы, возникшей в их разговоре, она успела взять себя в руки.

- В любом случае, здесь его не подают ни в каком виде, но я знаю одно место. Как тебя зовут?

Она могла бы назвать ему с десяток самых разных женских имен, каждые полгода она меняла документы, научившись мастерски их подделывать. Саманта, Барбара, Кимберли, Айрис... Любое, но, как и у всех людей, у нее было лишь одно имя, данное при рождении, и именно его она не называла уже несколько лет, но сегодня оно буквально само сорвалось с губ.

- Изабелла.

- Красивое имя, - шепнул он, наклоняясь к ее уху так, что она ощутила нежное прикосновение его дыхания у себя на коже. - А меня Эдвард. Идем, Белла, на эту ночь я тебя похищаю.

И он увлек ее за собой к выходу. Белла не сопротивлялась. В принципе сегодняшняя ночь шла по намеченному плану, вот только план всегда имел четкие возрастные ограничения, и Эдвард под эти ограничения никак не подходил. Сколько ему было? Семнадцать? Восемнадцать? Господи, она еще никогда не проводила ночь со школьниками, а то, что эта ночь состоится, она была на сто процентов уверенна. Она решила это уже в первые несколько секунд, сразу же, как только он к ней подошел. Было в нем что-то такое, от чего в животе поднималась горячая волна желания, и хотелось самым бесстыдным образом прижаться к его губам, провести языком по изгибу шеи, запустить пальцы в его волосы, почувствовать его руки на своем теле. И вряд ли что-то могло остановить ее на пути к исполнению своих маленьких прихотей.

Они вышли на улицу, ночная прохлада моментально обожгла ее кожу. Эдвард продолжал держать девушку за талию, прижимая к себе. Ей нравилось ощущать его тепло, нравилась его рука, скользнувшая к бедру, и едва заметный запах дорогой туалетной воды. Она вдохнула полной грудью тяжелый смог города и улыбнулась. Кончики пальцев слегка подрагивали от предвкушения, а кровь в венах ускорила свой бег, разогревая изнутри. Знал ли мальчик, кого он так трепетно прижимает к себе, что она может одним неуловимым движением оборвать его только начавшуюся жизнь, что стоит ей только захотеть, и его наглая усмешка моментально слетит с губ. Ей нравилось разыгрывать в своем воображении возможные результаты таких встреч, и хоть чаще всего они заканчивались для «других» благополучно, имели ли эти «другие» представление, насколько близко находились от разделяющей черты?

- Через несколько кварталов есть хороший клуб, не в пример этому, - нарушил тишину он, подходя к серебристому Вольво. Белла едва открыто не рассмеялась. В десятку. Только час назад она присматривалась к этой машине – и вот, пожалуйста. Впрочем, не удивительно. Из всех автомобилей этот был наиболее дорогой, будто появившийся здесь случайно, как и его владелец. Заблудились они, что ли? Стерев ладонью с губ улыбку, Белла бросила:

- Не надо клубов. Есть куда поехать?

Он удивленно обернулся.

- Что, так сразу?

Не обращая внимания на его взгляд, девушка уселась на переднее сиденье и закрыла за собой дверь. К черту «па». Для них не было настроения.

- Надеюсь, ты меня не разочаруешь, - тихо шепнула она больше сама себе.

Они приехали в небольшую квартиру на окраине города. Откуда эта квартира и чья она, ее не волновало. Недешевый район, фешенебельное здание, все это Белла привыкла отмечать автоматически, чтобы потом точно знать, что можно себе позволить. Сколько было таких же, однотипных, и ситуаций, и квартир. Она устала считать. Зайдя в лифт, она подождала, когда Эдвард нажмет нужный этаж, и резко притянула его к себе. Ее губы тут же нашли его. Он выдохнул и прижал ее к стене. Она с удовольствием заметила, что его тело сильное и гибкое, что на вкус он приятный и возбуждающий, и что его ладони уже уверенно скользнули ей под футболку. Меньше всего ей хотелось бы сейчас оказаться в объятиях растерявшегося подростка. Конечно, уходя с ним, она рисковала встретить именно такого, но Эдвард ее приятно удивил.

Когда двери лифта распахнулись на этаже, ее застежка на джинсах уже была расстегнута, а волосы порядком растрепались. Девушка усмехнулась, прекращая поцелуй, и одним резким движением застегнула молнию.

- Не спеши, - шепнула она, игриво прикусывая мочку его уха. В сексе, как и в охоте, чтобы получить истинное наслаждение, нужно разжечь азарт. Она вообще часто видела в этих двух действиях невыносимое сходство, но смешивать их не пыталась. Никогда не трогала тех, с кем спала. Ни до, ни после. Но сейчас, наблюдая за тем, как он открывает ключом двери квартиры, отвернувшись к ней спиной, ее посетило безумное желание осторожно снять с него футболку, провести языком по шее, чуть-чуть дотрагиваясь зубами кожи, а потом немного прикусить, чтобы почувствовать на губах вкус его крови.

Едва они зашли в темный холл, как она тут же вновь оказалась в его объятиях. Его ладони гуляли по ее спине, нежно, но требовательно, в то время как поцелуями он покрывал ее шею. Белла откинула голову назад, полностью отдаваясь его ласкам. Тихо застонала, запуская пальцы в его волосы, и когда Эдвард вновь вернулся к ее губам, она не удержалась и слегка прикусила его язык.

Он подхватил ее на руки, продолжая целовать, и через несколько секунд она почувствовала под собой мягкую кровать, а на себе тяжесть его тела. Она перевернулась, так, чтобы оказаться сверху, и крепко сжала его бедрами. В просторной комнате было темно, но в отличие от него она все прекрасно видела. И раз уж ей так повезло, и на сегодняшнюю ночь он всецело достался ей, она собиралась с ним поиграть. Наиграться вдоволь, чтобы даже спустя несколько дней помнить его прикосновения, и его губы, и его кривую улыбку. Чтобы утонуть и захлебнуться в этих воспоминаниях, как сейчас она тонет и захлебывается в нем. Ей практически стало неважно, что будет завтра, и будет ли это завтра вообще. Она испытывала горькое, как полынь, желание к этому мальчику. Такое, что хотелось кричать и сходить с ума, как гребанный кот от валерьянки.

Секс и кровь давно стали ее наркотой, только зависимость была похлеще, чем от опиатов и коки, впрочем, удовольствия она испытывала больше, но и ломку переносила в несколько раз тяжелее. А главное, не было никаких шансов от этого избавиться.

Она стянула с него футболку, провела ладонями по гладким мышцам пресса, добралась до застежки джинсов и, наклонившись, расстегнула ее зубами. Резкий вкус холодного металла смешался со вкусом его кожи — теплой и чуть соленой. Она хотела было опуститься еще ниже, но он быстро перехватил ее руки и притянул к себе. Белла тихо рассмеялась, передавая ему инициативу. Как она оказалась на коленях, стоя спиной к нему, девушка так и не поняла. Почему-то в последние несколько минут она вообще перестала что-либо понимать, чувствуя только его горячие и сухие губы на своих плечах. Прелюдия, сладкая и томительная, яркая и дурманящая, как маки в августе под палящим солнцем. Он был ее солнцем, солнцем полуночи. Горячим, желанным и одноразовым. Его ладони на ее бедрах, ее пальцы, сжимающие простыни. Его губы на линии позвоночника, и она на линии фронта, готовая сдаться и умолять о пощаде.
Когда он вошел в нее, она едва сдержала тихое рычание. Какие к черту бабочки внизу живота, о которых пишут люди в своих книгах? Какие электрические разряды по коже, волны по телу и калейдоскоп в мозгах? Какая нежность, когда хочется орать, кусаться и царапаться, и все это только от того, что кто-то слишком близко и слишком глубоко. Что каждое движение, как атомный взрыв, который разносит твое тело на куски, и уже нет никакой возможности дышать вдруг ставшим искусственным кислородом. И все слова тонут в надрывном шепоте у самых губ, на кончике языка. Когда хочется иметь, обладать, целовать до крови, а потом сдохнуть со счастливой улыбкой. В такие моменты ей было действительно жаль, что она не может этого сделать, только потому, что смерть давно перестала для нее существовать.

- Что ты делала в этом клубе? Я никогда тебя раньше не видел, да и не похожа ты на любителей ночной жизни, - произнес он после того, как первая волна страсти схлынула, и они лежали, обнявшись, на кровати. За окном сияла бархатная ночь, тонкий серп месяца лениво проплывал сквозь облака, отбрасывая на их лица молочную тень. Белла пошевелилась и, положив голову ему на плечо, улыбнулась.

- А ты знаешь всех, кто там тусуется? - насмешливо протянула она.

- Обычно там один и тот же контингент, - пожал плечами Эдвард. - Мой друг – музыкант, и часто выступает по просьбе владельца клуба, а так как заведение небольшое и не пользуется особой популярностью, то лица немного приедаются.

- Тогда, может быть, ты знаешь, как выглядят любители ночной жизни? - она даже не стала скрывать в своем голосе издевки. Уж если кто-то и знает о ночной жизни, то точно не больше нее. Она изучила ее вдоль и поперек, а также по диагонали.

- Могу точно сказать, что не так, как ты, - усмехнулся он, проводя ладонью вдоль ее позвоночника, от чего девушка выгнулась и сильнее к нему прижалась. - Чем ты занимаешься?

Белла быстро перебрала в уме возможные варианты ответа, и так как ее мозг находился в приятной расслабленности, то она не стала придумывать что-то новое и честно ответила:

- Работаю официанткой в небольшом ресторанчике во Французском Квартале на Ривер Стрит, - это было почти правдой. Когда-то она действительно там работала. Недолго. Около месяца, а потом ей надоело, и она ушла. - Знаешь, ничего примечательного. Если будет желание, то можешь как-нибудь зайти, я сварю тебе отменный кофе, - ее голос интимно понизился, в то время как ладонь путешествовала по низу его живота.

- Только кофе? - улыбнулся он, повернулся к ней и притянул для поцелуя. От его улыбки внутри все замерло, а голова закружилась. Ей захотелось слизать эту улыбку кончиком языка, попробовать на вкус, и так, чтобы она навсегда сохранилась в ее памяти. Белла второй раз поймала себя на том, что ее желания выходят за рамки простой любовной игры. Такое случалось с ней редко. Она дотронулась языком до его губ, опустилась ниже к шее, где тихо бился учащенный пульс. Боже, как же хорошо она слышала этот ровный ритм, так, будто он принадлежал ей, и ее собственное сердце отсчитывало удары.

- О, нет, не только, - прошептала она, касаясь зубами его кожи. Всего одно движение - сомкнуть челюсти и послать на хрен к праотцам этого мальчика.

Она подняла голову и внимательно посмотрела ему в глаза. Только сейчас она заметила, что они цвета абсента, изумрудные и очень глубокие в отсветах луны. Они сияли в темноте и были наполнены отголосками пережитой страсти. А она ведь может сделать так, что эти глаза потухнут навсегда, и самоуверенная мальчишеская улыбка исчезнет, и его сердце, наконец, заткнется, а значит, она перестанет думать о том, что его кровь пахнет миндалем. Словно почувствовав ее напряжение, Эдвард притянул ее к себе. Его горячие ладони легли ей на плечи, лаская безупречные линии тела.

- В чем дело? - тихо спросил он, целуя ее вдруг ставшие сухими губы. - Устала? Прости, но это еще не конец.

Белла заставила себя непринужденно рассмеяться, однако ей самой было совсем не до смеха.

- Нет, просто я хочу тебя... Очень хочу...

Она не договорила готовые сорваться с языка слова. Да, она хотела. Его. Всего. И это было гораздо больше, чем он мог ей предложить. Его тело, его кровь, его жизнь. Всего без остатка. Она хотела быть заласканной его руками и его языком. Она хотела быть сытой от его поцелуев и от его крови. Чтобы получился коктейль, замешанный на любви, страсти, жажде, смерти, приправленный тягучей и сладкой кровью.

Белла стиснула зубы, пытаясь справиться с собой. Да что с ней такое происходит? Почему ей так трудно сдерживаться, чтобы не прибить его? Это же были ее правила — никогда не трогать того, с кем она проводила ночь, и она никогда не нарушала их. Вето, блядь. Запрет. Табу. И то, что ее никто не мог контролировать, еще ничего не значило. Прежде всего она запретила это сама себе. Черт возьми, это было нечестно, сначала страстно предаваться любви, а потом безжалостно убить того, кто подарил тебе ночь наслаждения.

По-хорошему надо было немедленно уходить отсюда. Высвободиться из его рук, отпустить от себя жар его тела и молча убраться на все четыре стороны.

Но как отказаться от таких ласковых и нежных губ?

Пожалуй, это было еще сложнее, чем удержаться от соблазна прокусить ему горло. И все-таки ее страстная натура победила, девушка прильнула к Эдварду, горячо и отчаянно целуя его. Словно хотела вложить в этот поцелуй всю силу своего желания. Одного и другого. И он отвечал ей, ничуть не уступая, а иногда даже превосходя. Обхватив ее бедра ладонями, прижал к себе, однозначно давая понять, что эта ночь еще не закончена.

За окном забрезжили первые признаки рассвета, комната наполнилась мягкими прозрачными тенями, рассеивая темноту. Она лежала на боку, закинув одну ногу на него. Рука Эдварда покоилась на ее бедре, нежно поглаживая гладкую кожу.

Воздух был набит тугой тишиной, которую нарушало только их дыхание.

- Давай сходим завтра, то есть уже сегодня, куда-нибудь, - вдруг нарушил молчание он, и рассеяно добавил: - нельзя же, чтобы все начиналось так...

Белла улыбнулась. Улыбка тронула уголки ее губ и глаз.

- Ты приглашаешь меня на свидание? - тихо уточнила она. - Будь осторожен, еще немного – и я влюблюсь в тебя. А если серьезно, то почему нет? Например, в кино. По-моему, не плохое место встречи с умеренной долей романтики.

- Мне еще никогда не приходилось ходить с девушкой в кино, - рассмеялся он, притягивая ее к себе. - Кстати, что плохого, если ты в меня влюбишься?

- Плохого? - протянула она, лениво потягиваясь. - Абсолютно ничего.

Его пальцы легли к ней на шею, играясь с тонкой цепочкой, которая невольно притягивала взгляд.

- Занятная вещица, - заметил Эдвард, покрутив украшение. - На вид старинная. Откуда она у тебя?

- Досталась в наследство, - отмахнулась девушка. - Говорят, защищает от темных сил, а по мне так полная ерунда. А еще когда-нибудь по этой фамильной реликвии меня найдет богатый дальний родственник и отпишет мне замок с приведениями. Так что не рискую пока ее снимать, вдруг действительно сработает.

- Если тебе и вправду перепадет замок, а ты испугаешься остаться лицом к лицу с нечистой силой, я помогу тебе пережить пару самых страшных ночей.

Она улыбнулась тепло и без всякого притворства в глазах.

- Не сомневаюсь, - понизив голос, произнесла девушка. – Дело за малым. Дождаться родственника.

Она закрыла глаза и поудобней пристроила голову на его плече. Почувствовала легкое прикосновение его губ к своему виску и слабо улыбнулась. Ее тело было полностью расслабленно, имитируя сон, однако разум оставался ясным и бодрым. Слух чутко улавливал любой шорох, любой посторонний звук, но сосредоточилась она на дыхании Эдварда, и когда оно стало ровным и глубоким, Белла осторожно выскользнула из его объятий.

Быстро осмотревшись, она подобрала с пола свою разбросанную одежду. Стараясь не издавать ни единого звука, натянула джинсы и майку, сверху накинула куртку. Затем нашла его джинсы и вытащила из заднего кармана портмоне. Прикусив нижнюю губу, она опасливо посмотрела на спящего парня, раскрыла бумажник и тихо присвистнула.

- Хороший мальчик, богатый мальчик, - довольно протянула она шепотом, вытаскивая из отделений все банкноты и убирая их к себе в карман куртки, но потом, секунду подумав, вернула одну десятку обратно. В конце концов, она не изверг, чтобы совсем оставлять человека без денег. Вернув назад кошелек, Белла снова порылась в его джинсах, на сей раз достав ключи от машины.

За окном разгорался алый рассвет. Лучи солнца настойчиво пробивались сквозь плотно опущенные жалюзи, явственно подтверждая, что день выдастся погожий. А значит, у нее не было шансов добраться до своей машины, да к тому же она понятия не имела, где та осталась.
Как это ни печально, но солнце приносило ей некоторые неудобства. В частности головную боль и неприятное жжение кожи, и чем дольше она находилась под прямым лучами, тем сильнее становились эти неудобства. Спрятав ладони в рукава куртки и натянув на голову капюшон, Белла тихо вышла из просторной комнаты, но на пороге замерла и обернулась. Ее взгляд остановился на Эдварде. Всего на минуту, но за эту минуту она навсегда сохранила в памяти его правильные черты лица, красиво очерченные скулы, упрямый подбородок... и губы. Губы, от прикосновений которых ее кожа до сих пор горела. А еще она навсегда запомнит цвет его глаз. Цвет абсента.

Девушка улыбнулась и поспешно закрыла за собой дверь.

Без труда отыскав на стоянке его машину, она щелкнула сигнализацией, села внутрь и с интересом обвела взглядом салон. Заглянула в бардачок, вытащила оттуда солнечные очки и примерила их, с любопытством осматривая свое отражение в зеркале. Оставшись довольной увиденным, она включила магнитолу, и когда по салону разлилась тягучая и глубокая музыка, недовольно фыркнула.

- Дерьмо, - прошипела она, выключая звук, - унылое дерьмо для фортепиано с оркестром.

В ее распоряжении было несколько часов, приблизительно пять-шесть, до того, как проснется Эдвард, поймет, что его машину угнали, и заявит в полицию. Через семь-восемь часов каждый дорожный патруль получит сведения о пропаже серебристого «вольво», следовательно, у нее есть время до вечера, чтобы убраться из города как можно дальше. Она прикинула в уме карту США, мысленно прокладывая свой дальнейший маршрут. Если она будет ехать без остановок, то вполне может добраться до Атланты, а в Атланте можно уже будет подумать о путешествии в Майами. Кажется, она давно там не была. Хороший город, хоть и солнечный, зато с белоснежными набережными, соленым морским воздухом и вечным праздником на улицах. Да, Майами. Прекрасный выбор.

Девушка поправила темные очки, завела мотор и осторожно выехала на шоссе, держа курс на разрывы в облаках, откуда лился бледный солнечный свет.

Источник: http://robsten.ru/forum/20-1002-1#581543