Глава 2. ОТКРЫТАЯ КНИГА

Следующий день был лучше и… хуже.

Он был лучше – потому что с утра не шёл дождь, хоть тучи и висели плотной беспросветной пеленой. Он был проще – потому что я знал, чего от него ожидать.

На уроке английской литературы МакКайла села рядом со мной, а затем проводила до следующего класса, сопровождаемая хмурым взглядом Эрики из клуба зануд, что немного потешило моё самолюбие.

Народ уже не глазел на меня так упорно, как вчера. За обедом я сидел в большой компании, куда входили МакКайла, Эрика, Джереми, Аллен и ещё нескольких человек, чьи имена и лица я уже помнил. Постепенно я начинал чувствовать себя так, будто держу голову над водой, а не иду ко дну.

День был хуже – потому что я чувствовал себя уставшим: так и не смог уснуть под стук дождя по крыше дома. Он был хуже – потому что на тригонометрии мисс Уорнер вызвала меня, несмотря на неподнятую руку, и я ответил неправильно. Он был паршивым – потому что пришлось играть в волейбол, и один раз я, не сумев увильнуть от удара по мячу, отбил его так, что угодил по голове сразу двум членам своей же команды. Наконец, он был хуже – потому что Эдит Каллен вообще не пришла в школу.

Всё утро я старался не думать о большой перемене, не желая вспоминать её полные ненависти взгляды. Какая-то часть меня хотела подойти к ней и потребовать объяснить, чтó во мне так сильно её не устраивает. Лёжа ночью в постели без сна, я даже воображал, что именно ей скажу. Но я знал себя слишком хорошо – вряд ли мне хватит на это духу. Только не с такой феноменально красивой девушкой.

Но когда мы с Джереми вошли в столовую, и моя попытка не искать её глазами потерпела сокрушительную неудачу, оказалось, что четверо её, условно говоря, братьев и сестёр сидят вместе за тем же столиком, но её с ними нет.

МакКайла перехватила нас и увлекла к своему столу. Джереми, похоже, был от такого внимания в полном восторге, а его друзья тут же к нам присоединились. Я старался внимать их непринуждённой болтовне, но в ожидании прихода Эдит всё же чувствовал себя неуютно. Я надеялся, что, войдя, она просто меня проигнорирует, чем подтвердит надуманность всех моих подозрений.

Она не появлялась, и моё напряжение только росло.

Обед закончился, она так и не пришла, и на биологию я шагал уже более уверенно. МакКайла, начинавшая, как бы помягче выразиться, вести себя так, будто я её собственность, на которую окружающие норовят покуситься, следовала за мной по пятам, не отходя ни на шаг. В дверях класса я чуть помедлил, но Эдит Каллен не было и здесь. Я выдохнул и направился к своему месту. МакКайла шла за мной, расписывая предстоящую поездку на пляж. Она так и простояла, облокотившись на мою парту, пока не прозвенел звонок, после чего с сожалением мне улыбнулась и отправилась на своё место, по соседству с каким-то парнем с брекетами и стрижкой под горшок.

Не желая мнить о себе лишнего, я всё же начал всерьёз подозревать, что МакКайла запала на меня. Ощущения при этом были странными. Дóма девушки не очень-то меня замечали. Я спросил себя, хочу ли я её симпатии. Она была хорошенькой, и всё такое, но от её внимания я чувствовал себя немного неуютно. Почему? Может, потому что это она выбрала меня, а не наоборот? Что за глупость. Получалось, что моё раздутое эго, отбившись от рук, возомнило, что ему принадлежит право первого выбора. И всё же это было не так глупо, как другой пришедший мне в голову вариант. Как бы мне ни хотелось надеяться, что причина этому не та, по которой я вчера столь упорно глазел на Эдит Каллен, боюсь, дело было именно в этом. А это, пожалуй, и вправду было запредельной глупостью. Если я так реагирую на девушек из-за того, что они не наделены внешностью Эдит, то я полный кретин, живущий в мечтах, а не в реальности.

Я должен быть доволен, что Эдит отсутствует, и вся наша парта в моём полном распоряжении, вновь и вновь напоминал я себе. И всё же не мог избавиться от раздражающего чувства, что причина, по которой она пропала, – во мне. Это было смешно и опять попахивало раздутым самомнением. Глупо думать, что я в состоянии произвести на кого-то столь сильное впечатление. Это невозможно. Но мысль о том, что всё именно так и есть, не переставала меня терзать.

Когда последний урок наконец-то закончился, и с моего лица понемногу стала сходить краска стыда за инцидент на волейболе, я поспешил вновь натянуть джинсы и толстый свитер и торопливо выскользнул из раздевалки. Удачно избежав на сей раз встречи с МакКайлой, я быстрым шагом направился к автостоянке. В эти минуты там было полно народу – ученики стремились покинуть школу. Забравшись в кабину своего пикапа, я порылся в рюкзаке, чтобы убедиться, что ничего не забыл.

Я отлично знал, что кроме яичницы с беконом Чарли мало что в состоянии приготовить. Вчера вечером я спросил его, не взять ли мне на себя – на время моего пребывания здесь – все наряды по камбузу, и он охотно передоверил мне бразды кухонного правления. Быстрый поиск показал, что еда в доме отсутствует, поэтому сейчас я, со списком необходимых нам припасов и некоторой суммой наличности, взятой из стоявшей на кухне жестянки с надписью «Деньги на еду», направлялся в «Трифтвэй» [всеамериканская сеть недорогих универсамов со стандартным расположением отделов].

Я завел свой оглушительный двигатель и, делая вид, что не замечаю поворачивающихся в мою сторону голов, задним ходом встроился в очередь машин, ожидающих возможности выехать с парковки. Пока я ждал, пытаясь притвориться, что терзающий барабанные перепонки рёв исходит не от моего пикапа, увидел, как оба Каллена и близнецы Хейл идут к своему автомобилю. Это был сверкающий новый «Вольво». Ну, конечно же.

До этого момента, чересчур заворожённый их лицами, я не обращал внимания на одежду. Теперь, когда я присмотрелся к ней внимательнее, стало очевидно, что любая из их вещей, скорее всего, стоила дороже всего моего гардероба, вместе взятого. А ведь с их-то привлекательностью они могли бы одеться в лохмотья с помойки и стать основоположниками нового модного тренда. Казалось, это уже слишком – иметь и то, и другое, и внешность, и деньги. Но насколько я мог об этом судить, жизнь почти всегда именно так и устроена. И не похоже было, что это сочетание принесло им хоть сколько-нибудь популярности у местных жителей.

Однако я и сам не мог в это всерьёз поверить. Должно быть, изоляция стала их собственным выбором. Я не мог вообразить, чтобы их красота не отворяла перед ними любые двери.

Когда я проезжал мимо них, они, как и все остальные, посмотрели на мой громыхающий пикап.

Вот только не были они такими, как все остальные – ни разу не были. Я взглянул на высокого блондина, Ройяла, должно быть. Будем считать, что Ройяла. Короче, рука этого Ройяла привычно покоилась на бедре той высоченной кудрявой брюнетки, которая выглядела так, словно не хуже, чем он, была знакома с качалкой.

Он был выше меня на добрую пару дюймов, но над ней возвышался не более чем на полдюйма. И хотя он, несомненно, обладал изрядной уверенностью в себе, я всё же слегка поразился тому, с каким спокойствием он позволяет себе так с ней обращаться.

Не то чтобы она не была горячей – она была супер-мега-горячей – но выглядела она как-то… неприступно. Пожалуй, даже сам Дуэйн «Скала» Джонсон не рискнул бы одобрительно присвистнуть ей вслед, если вы понимаете, о чём я.

Вторая девушка, блондинка, заметила мой взгляд, и то, как она прищурилась, заставило меня развернуться строго вперёд лицом и вжать ногу в педаль газа, что ничуть не прибавило пикапу скорости – лишь громче взревел мотор.

«Трифтвэй» находился недалеко от школы, у шоссе, всего в нескольких кварталах к югу. Внутри было уютно и привычно. Дóма большинство покупок делал именно я, поэтому и сейчас легко погрузился в знакомое занятие. Потолки магазина были достаточно высокими, и я, не слыша стучащего по крыше дождя, даже не вспоминал о том, где именно нахожусь.

Добравшись до дома, я выгрузил все покупки и заново, со смыслом, распределил на полках кухонных шкафов всё то, что у Чарли хранилось где попало. Надеюсь, он не станет возражать и не окажется настолько же одержимым кухней, как я. Организовав всё с удобством для себя, я принялся готовить ужин.

Какой-то внутренний голос напомнил мне о маме. Ставя залитое маринадом мясо в холодильник, я сообразил, что ничего не сообщил ей о том, как прошёл вчерашний день. Она там, наверное, с ума сходит.

Перепрыгивая через две ступеньки, я поспешил в свою комнату, где включил старый компьютер. Потребовалась минута, чтобы он, издав вздох, пришёл в сознание; затем пришлось ждать, пока загрузится интернет. Войдя в почту, я обнаружил там три входящих е-мейла. Первое было помечено тем днём, когда я был ещё в пути.

«Бо, – писала мама. – Напиши мне, как только приедешь. Расскажи, как прошёл твой полёт? Идёт ли дождь? Я уже по тебе скучаю. Почти закончила собирать вещи для Флориды, но не могу найти свою розовую блузку. Не знаешь, куда я её задевала? Тебе привет от Фила.

Мама»

Вздохнув, я открыл следующее письмо. Оно было отправлено через шесть часов после первого.

«Бо!

Ты почему мне до сих пор не ответил? Чего ждёшь?

Мама».

Последнее датировалось сегодняшним утром.

«Бофорт Свон.

Если сегодня в 17:30 я не получу от тебя ответа, то звоню Чарли!»

Я проверил время. У меня оставался час, но матушка славилась тем, что любила делать всё преждевременно.

«Мама,

Успокойся. Уже пишу. Не делай ничего безрассудного.

Бо».

Я отослал это письмо и принялся за следующее. Начал я с вранья.

«Мама,

У меня всё отлично. Естественно, тут идёт дождь. Я ждал, когда будет о чём написать. В школе всё неплохо, только программа немного повторяется. Познакомился кое с кем, хорошие ребята, встречаемся на большой перемене, садимся обедать вместе.

Твоя блузка в химчистке. Её надо было забрать в пятницу.

Чарли купил мне пикап, представляешь? И он отпадный! Старый, но очень надёжный, что для меня, сама понимаешь, хорошо. Тоже по тебе скучаю. Позже еще напишу, но не собираюсь проверять почту каждые пять минут. Расслабься, дыши ровно. Люблю тебя.

Бо».

Я услышал, как хлопнула входная дверь, и поспешил вниз, чтобы вынуть из духовки картофель и поставить жариться мясо.

- Бо? – окликнул отец, услышав, что я сбегаю по лестнице.

«Кто ж ещё-то», – мысленно произнёс я.

- Привет, пап. Добро пожаловать домой.

- Спасибо.

Он повесил на вешалку ремень с кобурой и стал разуваться, а я отправился в кухню. Насколько я знал, он ни разу в жизни не применил на работе оружие. Но всегда следил, чтобы оно было в порядке. Когда я приезжал к нему в детстве, он вынимал обойму, едва войдя в дом. Наверное, теперь, подумал я, он считает меня достаточно взрослым, чтобы не выстрелить в себя случайно, и недостаточно депрессивным, чтобы сделать это нарочно.

- Что на ужин? – осторожно спросил он. Мама, если уж и принималась за готовку, то подходила к ней исключительно творчески, и её творения не всегда были съедобными. Я удивился и расстроился, подумав, что он, кажется, всё ещё помнит об этом, после стольких-то лет.

- Мясо с картофелем, – ответил я. На его лице отразилось облегчение.

Ему явно неуютно было стоять на кухне, ничего не делая; он неловко проковылял в гостиную и, пока я готовил, смотрел там телик. Думаю, так было удобнее для нас обоих. Пока жарилось мясо, я сделал салат и накрыл на стол.

Когда ужин был готов, я позвал его. Он вошёл в кухню, с одобрением принюхиваясь.

- Вкусно пахнет, Бо.

- Спасибо.

Несколько минут мы молча ели. Это не вызывало неловкости. Мы оба скорее молчуны. Во многих смыслах мы были друг для друга подходящими соседями.

- Ну, как тебе школа? Уже завёл друзей? – спросил он, наложив себе добавку.

- Ну, у меня несколько общих уроков с парнем по имени Джереми. За обедом сижу с ним и его друзьями. Есть ещё одна девушка, МакКайла, дружелюбная такая. Вроде бы там все довольно славные.

С одним, из ряда вон выходящим исключением, мысленно добавил я.

- Должно быть, это МакКайла Ньютон. Славная девчушка – славная семья. У её отца свой магазин товаров для спорта и туризма, прямо на выезде из города. Стрижёт купоны со всех этих любителей походов, которые едут в наши места.

Ещё минуту мы ели в молчании.

- А семью Калленов ты знаешь? – спросил я, стараясь говорить небрежным тоном.

- Семью доктора Каллен? Конечно. Она превосходная женщина.

- Её дети, они… немного… не как все. Похоже, не очень-то вписались в коллектив.

К моему удивлению, Чарли покраснел – такое бывало с ним, когда он злился.

- Ну что за люди в этом городе? – проворчал он. – Доктор Каллен блестящий хирург, и могла бы работать в любой больнице мира, зарабатывая в десять раз больше, чем здесь, – продолжал он, повысив голос. – Нам повезло заполучить её, повезло, что её муж захотел жить в маленьком городке. На таких людях, как она, мир держится; и дети у неё вежливые и отлично воспитанные. Когда они только переехали, я и сам чуток сомневался: столько приемных детей, и все подростки – как бы не было беды. Но они все очень зрелые, и ни с одним из них у меня ни разу не было проблем. Чего не скажешь про кое-кого из детишек тех, кто живёт в этом городе уже не одно поколение. И держатся они дружно, как подобает семье – раз в две недели, по выходным, всей семьёй ходят в походы. Только потому, что они здесь приезжие, людям обязательно надо распускать о них сплетни.

Это была самая длинная из речей, которую я когда-либо слышал от Чарли. Должно быть, это сильно его задевало.

Я сдал назад.

- Мне они как раз показались довольно симпатичными. Просто я заметил, что они держатся особняком. И все они очень красивые, – добавил я, чтобы хоть за что-то их похвалить.

- Ты ещё докторшу не видел, – хохотнув, подхватил Чарли. – Хорошо, что она счастливо замужем. Стоит ей появиться рядом, и многие сотрудники больницы с трудом могут сосредоточиться на своей работе.

Мы вновь умолкли и промолчали до конца ужина. Потом я вымыл посуду, а он в это время убрал со стола. Затем он вернулся к просмотру телика, а я, вручную надраив тарелки (посудомоечной машины не имелось), отправился к себе наверх, делать домашку по математике. Возникало ощущение, что у нас формируется некая традиция.

Этой ночью наконец-то было тихо. Измотанный, я быстро уснул.

Остаток недели был небогат событиями. Я постепенно втягивался в школьную повседневность, и к пятнице уже помнил если не имена, то лица почти всех учеников. На физкультуре ребята, играя со мной в команде, научились не пасовать мяч в мою сторону. Я старался им не мешать.

Эдит Каллен больше не появлялась в школе.

Каждый день я, стараясь, чтобы этого никто не заметил, наблюдал, как все остальные Каллены входят в столовую без неё. После этого я мог расслабиться и присоединиться к разговорам за своим столом. Главной темой была поездка на берег океана, в Национальный парк Ла-Пуш, которую через пару недель планировала МакКайла. Меня тоже пригласили, и я согласился, но больше из вежливости, чем реального желания поехать на этот пляж. В моём представлении пляжам полагается быть жаркими и – за пределами их водной части – сухими.

К пятнице я уже вполне спокойно входил в класс биологии, перестав беспокоиться о появлении Эдит. Судя по всему, она бросила школу. Я старался не думать о ней, но всё же не мог полностью избавиться от беспокойства, что несу ответственность за её затянувшееся отсутствие, сколь бы нелепым это ни казалось.

Первые выходные в Форксе тоже прошли без неприятных происшествий. Чарли почти всё время пробыл на работе. Я написал маме ещё несколько наигранно бодрых е-мейлов, наперёд переделал все домашки и прибрался в доме – Чарли явно не страдал болезненным стремлением к чистоте. В субботу я съездил в библиотеку, но даже не стал заводить читательский формуляр – там не было ничего интересного, чего бы я ещё не читал; следовало поскорее выбраться в Олимпию или Сиэтл и найти там приличный книжный магазин.

Я прикинул, сколько бензина потребуется для этого моему пикапу… и содрогнулся от этой мысли.

В выходные дождь лишь слегка моросил, а не барабанил по крыше, так что я смог выспаться.

В понедельник утром народ на школьной парковке уже вовсю со мной здоровался. Не все имена я помнил, но всем в ответ улыбался. Сегодня утром было холоднее, но хотя бы не дождило. На литературе МакКайла окончательно пересела за мою парту. Нам без предупреждения устроили контрольную по «Грозовому перевалу», оказавшуюся, сверх ожиданий, очень лёгкой.

В целом, я чувствовал себя более комфортно, чем сам от себя к этому моменту ожидал. Более комфортно, чем в принципе мог ожидать от Форкса.

Когда после контрольной мы вышли на улицу, в воздухе повсюду мельтешили белые крупинки. Все возбуждённо перекрикивались. Ветер обжёг мне щёки и нос.

- Ух ты, – сказала МакКайла. – Снег идёт.

Я взглянул на крошечные комочки – на вид они были как вата, вихрились над пешеходными дорожками и отчаянно кружились у моего лица.

- Фу-у. – Снег. Прощай, хороший день.

Она выглядела удивлённой.

- Тебе не нравится снег?

- Снег означает, что для дождя слишком холодно. – Ясен пень. – И потом, я думал, что он должен падать снежинками, ну, знаешь, каждая не похожа на другие, и всё такое. А эти выглядят как клочки ваты.

- Ты, что, никогда раньше не видел, как падает снег? – недоверчиво спросила она.

- Конечно, видел, – я сделал паузу, – по телику.

МакКайла засмеялась. А затем большой и мокрый снежный ком угодил ей в затылок. Мы оба повернули головы туда, откуда он прилетел. Мои подозрения пали на Эрику, которая спешно удалялась от нас, причём совсем не в том направлении, где у неё был следующий урок. МакКайле, видимо, пришла в голову та же мысль. Она нагнулась и принялась сгребать в кучу белую кашицу.

- Увидимся на большой перемене, окей? – не останавливаясь, предложил я. Последнее, чего я хотел, это внезапно заполучить за шиворот шматок грязного льда, который весь остаток дня будет там таять.

Она лишь кивнула, не отрывая глаз от спины Эрики.

Я бдительно следил за воздушной обстановкой, когда после испанского вместе с Джереми направился в столовую.

Повсюду летали мокрые комья, слепленные из белой холодной массы. Я держал в руках твёрдую папку, готовый использовать её в качестве щита. Джереми счёл это шуткой, но что-то в выражении моего лица остановило его от того, чтобы самому запустить в меня снежком.

В дверях к нам, хохоча, подскочила МакКайла. Её волосы, обычно блестящие и ухоженные, сейчас, намокнув, превратились в сосульки. Стоя в очереди за едой, они с Джереми принялись оживленно обсуждать план снежной баталии. Я по привычке бросил взгляд на столик в углу. И застыл на месте.

За столиком сидели пятеро.

Джереми тронул меня за рукав.

- Эй, Бо? Что будешь брать?

Я опустил глаза, мои уши горели. У меня нет никаких причин для смущения или стыда, напомнил я себе. Я не сделал ничего плохого.

- Что это с Бо? – спросила МакКайла у Джереми.

- Ничего, – ответил я. Догнав очередь, от которой отстал, я схватил бутылку газировки.

- Не проголодался, что ли? – спросил Джереми.

- Что-то неважно себя чувствую, – ответил я.

Он отступил от меня на пару шагов.

Дождавшись, пока они возьмут еду, я последовал за ними к столику, стараясь смотреть куда угодно, кроме дальнего угла столовой.

Я медленно пил газировку, желудок скручивало. МакКайла дважды с излишней заботливостью поинтересовалась, как я себя чувствую. Я ответил, что со мной всё в порядке, но мысленно прикинул, не следует ли в самом деле притвориться больным и вместо следующего урока сбежать в медпункт.

Но это смешно. Я вовсе не должен убегать. С каких пор я стал таким трусом?

Что страшного в том, что на тебя будут смотреть? Она же не станет метать взглядами ножи по-настоящему.

Я решил позволить себе один взгляд в сторону столика, где сидела семья Калленов. Просто чтобы разведать обстановку.

Не поворачивая головы, я скосил на них глаза. Никто из них в нашу сторону не смотрел. Я чуть повернул к ним голову.

Они смеялись. Волосы Эдит, Джесамины и Элинор были осыпаны тающим снегом.

Арчи и Ройял отшатнулись от Элинор, которая, махнув в их сторону своими мокрыми волосами, оставила на их куртках дугообразный след капель от разлетевшихся брызг. Они наслаждались снежным днём, как и любой из присутствующих здесь, – только в их исполнении всё это гораздо больше, чем у остальных, походило на тщательно разыгранную сцену из фильма.

Однако, кроме смеха и игривого настроения, в них изменилось что-то ещё, и я никак не мог понять, в чём же отличие. Я внимательнее присмотрелся к Эдит. Её кожа была не такой бледной (я решил, что это влияние игры в снежки), круги под глазами – почти незаметными. Волосы, сейчас более тёмные и влажные, ниспадали волной.

Но было и что-то ещё. Отбросив скрытность, я всматривался в неё в стремлении точно определить, в чём заключалась перемена.

- На что уставился, Бо? – спросил Джереми.

Именно в этот момент Эдит подняла глаза и встретилась со мной взглядом.

Я тут же всем корпусом развернулся к Джереми – и головой, и плечами. Тот подался назад, удивлённый моим внезапным вторжением в его личное пространство.

Однако я был уверен, что в то мгновение, когда наши с Эдит взгляды встретились, она не испытывала ни злости, ни отвращения, как в прошлый раз, когда я её видел. Она опять выглядела просто заинтересованной и чем-то неудовлетворённой.

- Эдит Каллен разглядывает тебя, – сказал Джереми, глянув мне за плечо.

- Она не злится, я надеюсь? – не удержался я от вопроса.

- Нет. – Сначала Джереми выглядел озадаченно, а затем внезапно улыбнулся. – Ты, что, пригласил её на свидание?

- Нет! Я с ней вообще никогда не разговаривал. Просто… мне кажется, я ей не нравлюсь, – признался я. Я всё ещё сидел, подавшись к Джереми, но буквально всей спиной ощущал на себе её взгляд – ощущал вплоть до мурашек по шее.

- Калленам никто не нравится… вернее, они просто ни на кого не обращают достаточно внимания, чтобы решить, нравится он им или нет. Но она на тебя всё ещё смотрит.

- Кончай её разглядывать, – велел я ему. Он ухмыльнулся, но в конце концов перестал туда смотреть.

Тут нас перебила МакКайла – после уроков она планировала великую битву снежками на школьной парковке и звала нас присоединиться. Джереми с энтузиазмом согласился. То, как он смотрел на МакКайлу, не оставляло почти никаких сомнений: он поддержит всё, что та предложит. Я молчал, раздумывая, сколько же лет я должен прожить в Форксе, чтобы от скуки начать относиться к воде в твёрдом агрегатном состоянии как к источнику развлечений? По-видимому, гораздо больше, чем я планирую.

Оставшуюся часть обеда я провёл, очень тщательно следя за тем, куда смотрю, ограничив зрительное поле пределами происходящего за моим собственным столиком.

Эдит больше не выглядела так, будто планировала моё убийство, а значит, сходить на биологию – не такое уж и сложное дело. Мой желудок скрутило при мысли о том, что я снова буду сидеть рядом с ней.

Сегодня мне не очень-то хотелось идти к классу вместе с МакКайлой, как бывало обычно, – похоже, она была популярной мишенью для снежных снарядов, – но когда мы подошли к выходу на улицу, все вокруг меня застонали в один голос. На улице лил дождь, смывая остатки снега в холодные прозрачные ручейки по краям пешеходных дорожек. Чтобы скрыть улыбку, я надел капюшон. После физкультуры можно будет спокойно отправиться прямо домой.

Всю дорогу до четвертого корпуса МакКайла изливала на меня поток жалоб.

Войдя в класс, я с облегчением увидел, что стул Эдит пока что пуст. У меня была пара минут в запасе, чтобы морально подготовиться.

Миссис Баннер обходила класс, ставя на каждый стол микроскоп и коробку с набором предметных стёкол. До начала урока оставалось ещё несколько минут, и комната гудела от голосов. Заставляя себя не смотреть на входную дверь, я вяло чертил на обложке тетради бессмысленные узоры.

Я четко услышал, как отодвинули соседний стул, но продолжал внимательно разглядывать узор, который рисовал.

- Привет, – произнёс негромкий мелодичный голос.

Я поднял взгляд, поражённый тем, что она со мной заговорила. Она сидела так далеко от меня, как только позволяла ширина стола, но её стул был развёрнут в мою сторону. С распущенных по плечам волос стекала вода – но она всё равно выглядела, словно на фото с обложки глянцевого журнала. Её идеальное лицо было открытым и дружелюбным, на полных розовых губах играла лёгкая улыбка. Однако глаза были насторожёнными.

- Меня зовут Эдит Каллен, – продолжила она. – На той неделе у меня не было возможности представиться. Ты, должно быть, Бо Свон.

Голова пошла кругом – я ничего не понимал. Может, мне всё показалось? Сейчас она вела себя вполне вежливо. Я должен был что-то сказать – она ждала – но не мог придумать ничего толкового.

- О-откуда ты знаешь моё имя? – запинаясь, пробормотал я.

Она мягко засмеялась.

- О, думаю, твоё имя знают все. Тут весь город дожидался твоего приезда.

Я нахмурился, хотя и сам предполагал примерно то же самое.

- Нет, – как идиот, стал настаивать я на своём, – я имел в виду, почему ты назвала меня «Бо»?

Казалось, она растерялась.

- Ты предпочитаешь «Бофорт»?

- Ни за что на свете, – сказал я. – Но, думаю, Чарли… то есть папа… должно быть, он именно так меня за глаза и называл… поэтому все, вроде как, знали именно это имя.

Чем больше слов я произносил в попытке объясниться, тем бóльшим кретином себя ощущал.

- О, – проронила она и замолчала. Я почувствовал неловкость и отвернулся.

К счастью, в тот момент миссис Баннер начала урок. Я попытался сосредоточиться на её объяснениях про сегодняшнюю лабораторную работу.

Предметные стёкла в коробках лежали в неверном порядке. Работая вдвоём с партнёром – своим соседом по парте – мы должны распознать, какая фаза митоза представлена на каждом из предметных стёкол с препаратами из клеток, взятых с кончика корня репчатого лука, и записать свои ответы в соответствующих строчках специального бланка. Учебниками пользоваться не разрешалось. Через двадцать минут она пройдёт по рядам и посмотрит, кто сделал всё правильно.

- Приступайте, – скомандовала она.

- Ну как, партнёр? Пропустишь даму вперёд? – спросила Эдит.

Я поднял на неё взгляд – она улыбалась. Улыбка с ямочками была настолько идеальной, что единственное, на что я оказался способен – уставиться на неё как придурок. Она приподняла бровь.

- А… д-да, конечно. Начинай, – выпалил я.

Я заметил, как вспыхнули её глаза при виде неровных пятен румянца, проступивших на моих щеках. И почему это моя кровь не может спокойно оставаться на своём месте, где-нибудь поглубже в венах?

Она резко отвернулась и передвинула микроскоп на свою сторону стола.

Четверть секунды – а может, и меньше – она рассматривала под микроскопом первое стекло.

- Профаза.

Она вынула стекло, чтобы заменить его следующим, затем помедлила и взглянула на меня.

- Или хочешь меня проверить? – с вызовом спросила она.

- А… нет, я тебе верю, – ответил я.

Она аккуратно вписала слово «Профаза» в верхнюю строку нашего бланка. Даже её почерк был совершенным, словно она окончила какие-нибудь курсы каллиграфии. Разве кто-нибудь в мире ещё занимается каллиграфией?

Едва взглянув в микроскоп на второе стекло, она написала в следующей строке слово «Анафаза», начав его с изысканно выписанной буквы «А», словно то было свадебное приглашение. Мне пришлось готовить приглашения на мамину свадьбу. Я напечатал их текст на компьютере, затейливым «рукописным» шрифтом, который не шёл ни в какое сравнение с элегантным почерком Эдит.

Она вставила в микроскоп третье стекло, а я, воспользовавшись тем, что она отвлеклась от меня, рассмотрел её более внимательно. Я находился так близко, что мог бы разглядеть малейший недостаток – какой-нибудь прыщик, пропущенный волосок идеально очерченных бровей, расширившиеся поры, хоть что-нибудь. Но ничего такого не было.

Внезапно она повернула голову к учительскому столу, и сразу после этого миссис Баннер окликнула её:

- Мисс Каллен?

- Да, миссис Баннер? – отозвалась Эдит, одновременно пододвигая ко мне микроскоп.

- Может быть, вы дадите мистеру Свону возможность чему-то поучиться?

- Конечно, миссис Баннер.

Эдит повернулась ко мне, её взгляд говорил: «Давай, теперь твоя очередь».

Я склонился над окуляром, чувствуя, как она за мной наблюдает. И хотя она имела на это полное право, учитывая то, с каким жадным любопытством я сам на неё до этого глазел, я чувствовал неловкость, как будто мою неуклюжесть заметят, если я всего лишь наклоню голову.

По крайней мере, определить препарат оказалось несложно.

- Метафаза, – сказал я.

- Не против, если я взгляну? – спросила она, когда я стал вынимать стекло, а её рука коснулась моей, останавливая это движение.

Пальцы были ледяными, будто она всю перемену продержала их в сугробе. Но вовсе не поэтому я отдёрнул руку так стремительно. Её прикосновение обожгло меня, словно низковольтный электрический разряд.

- Прости, – пробормотала она, быстро отведя руку, но продолжая протягивать её к микроскопу. Слегка ошеломлённый, я наблюдал, как она снова изучила препарат за какую-то долю секунды.

- Метафаза, – согласилась она и снова подвинула мне микроскоп.

Я попытался заменить препарат, но – то ли предметные стёкла были слишком малы, то ли мои пальцы слишком велики – в итоге я уронил оба стекла. Одно, упав на парту, там и осталось, а второе соскользнуло с края стола, но Эдит поймала его раньше, чем оно коснулось пола.

- Уфф, – выдохнул я с облегчением. – Прости.

- Ну, с последним-то препаратом и так всё ясно, – сказала она, явно сдерживая смех. Ну, вот. Я снова выставил себя дураком.

Эдит красиво выписала в последних строчках бланка два слова – «Метафаза» и «Телофаза».

Мы закончили намного раньше всех остальных. Я видел, как МакКайла и её сосед вновь и вновь сравнивали два препарата, а двое других открыли под столом учебник.

И мне не оставалось ничего другого, как только стараться не глазеть на неё… безуспешно. Я снова взглянул на неё: она тоже смотрела на меня, всё тем же странным взглядом, в котором смешались разочарование и досада. Внезапно я сообразил, что именно изменилось в её лице.

- Ты носишь линзы? – выпалил я.

Казалось, мой неожиданный вопрос озадачил её.

- Нет.

- О, – пробормотал я, – а мне показалось, вроде бы в твоих глазах что-то изменилось…

Она пожала плечами и отвернулась.

Но я точно знал: кое-что изменилось. Я не забыл ни одной детали с того первого раза, когда она смотрела на меня так, будто хотела убить. Я ясно помнил пугающе чёрный цвет её глаз, так контрастировавший с бледной кожей.

Сегодня её глаза были совершенно другого цвета: странно золотистого, темнее, чем цвет жжёного сахара, но того же тёплого оттенка. Я не понимал, как это возможно, если только она по какой-либо причине не врала про линзы. Или, может быть, Форкс сводил меня с ума в буквальном смысле этого слова.

Я опустил взгляд. Её руки снова были сжаты в кулаки.

Тут к нашей парте вновь подошла миссис Баннер. Взглянув через моё плечо, она заметила, что мы заполнили таблицу в бланке, и присмотрелась к ней внимательнее, проверяя ответы.

- Что ж ты, Эдит... – начала миссис Баннер.

- Бо определил половину препаратов, – сказала Эдит, не дожидаясь, когда она закончит.

Теперь миссис Баннер скептически смотрела на меня.

- Уже делал эту лабораторную работу раньше? – спросила она.

Я пожал плечами.

- Не на луковом корне.

- На сиговой бластуле?

- Ага.

Миссис Баннер кивнула.

- Изучал в Финиксе расширенный курс биологии?

- Да.

- Что ж, – немного подумав, сказала она, – пожалуй, это хорошо, что вы двое будете партнёрами пo лабораторным работам.

Пробормотав что-то ещё (я не расслышал, что именно), она отошла, а я снова принялся разрисовывать узорами обложку тетради.

- Жаль, что со снегом так вышло, да? – спросила Эдит. У меня появилось странное чувство, что её слова сказаны не случайно, а с каким-то определенным умыслом. Как если бы она собиралась поймать меня на нестыковках, подслушав наш разговор с Джереми на большой перемене.

Но это же полная чушь. Я становлюсь параноиком.

- На самом деле, нет, – честно ответил я, вместо того, чтобы притвориться нормальным и таким, как все. Я всё ещё пытался отделаться от дурацких подозрений и, отвлекшись на это, не смог поддерживать образ, соответствующий ожиданиям местного социума.

- Ты не любишь, когда холодно, – это прозвучало не как вопрос.

- Или когда мокро, – отозвался я.

- Должно быть, жить в Форксе для тебя нелегко, – задумчиво заметила она.

- Ты себе даже не представляешь, насколько,  – мрачно пробормотал я.

Казалось, что-то в моём ответе приковало её внимание – непонятно, по какой причине. Её лицо так меня отвлекало, что я старался не смотреть на него дольше, чем требовала элементарная вежливость.

- Зачем же ты тогда сюда приехал?

Ещё никто не спрашивал меня об этом так, как она сейчас – требовательно и напрямую.

- Это… не так-то просто.

- Думаю, я смогу понять, – настойчиво возразила она.

Я довольно долго молчал, а затем сделал ошибку – встретился с ней взглядом. Её удивительные глаза цвета тёмного золота сбивали меня с толку, и я необдуманно выпалил всё как есть:

- Моя мама снова вышла замуж.

- Звучит не так уж и сложно, – не согласилась она, но её интонация неожиданно смягчилась. – Когда это случилось?

- В прошлом году, в сентябре, – я не смог скрыть некоторую печаль, прозвучавшую в моем голосе.

- И он тебе не нравится, – предположила Эдит, по-прежнему доброжелательным тоном.

- Нет, Фил ничего. Может, чересчур молодой, но он нормальный парень.

- Почему же ты с ними не остался?

Я не мог понять причин такого её интереса к моим проблемам, но она продолжала разглядывать меня таким пытливым, пронизывающим взглядом, словно история моей скучной жизни была чем-то жизненно-важным для нее.

- Фил почти всё время в разъездах. Он профессиональный бейсболист, – я слабо улыбнулся.

- Я о нём слышала? – спросила она, улыбнувшись в ответ ровно настолько, чтобы обозначились ямочки на щеках.

- Скорее всего, нет. Он не великий игрок. Всего лишь вторая лига. Приходится много разъезжать.

- И мать отправила тебя сюда, чтобы иметь возможность ездить вместе с ним, – она снова произнесла это не как вопрос, а как утверждение.

Я автоматически расправил свои опущенные до этого момента плечи.

- Нет, не отправила. Я сам себя отправил.

Её брови сошлись вместе.

- Не понимаю, – призналась она и почему-то выглядела слишком расстроенной этим фактом – сильнее, чем должна была.

Я вздохнул. И зачем я всё это ей объясняю? Она же смотрела на меня, ожидая ответа.

- Она оставалась со мной, но скучала по нему. Поэтому была несчастлива… так что я решил, что пришло время пожить с Чарли, – к концу фразы мой голос звучал довольно угрюмо.

- Но теперь несчастлив ты, – завершила она.

- И что? – спросил я с вызовом.

- Это кажется несправедливым, – она пожала плечами, но по-прежнему пристально всматривалась в мои глаза.

Я хмыкнул:

- Ты ещё не слышала? Жизнь – штука несправедливая.

- Полагаю, я уже слышала что-то подобное, – сухо согласилась она.

- Вот так-то, – подвёл я черту, гадая, почему она продолжает смотреть на меня с прежним выражением.

Её голова склонилась набок, а взгляд золотистых глаз, казалось, проник мне прямо под кожу.

- Здóрово притворяешься, – медленно произнесла она. – Но ты наверняка страдаешь больше, чем хочешь показать.

Я пожал плечами.

- Опять же, и что с того?

- Я просто не совсем понимаю тебя, вот и всё.

Я нахмурился.

- С чего бы это тебе хотеть меня понять?

- А вот это очень хороший вопрос, – пробормотала она, так тихо, что я предположил, что она говорила это себе, а не мне. Однако после нескольких секунд молчания я понял, что другого ответа уже не получу.

Просто смотреть друг на друга было неловко, но она не отводила взгляда. Я хотел продолжать рассматривать её лицо, но побоялся, что она сочтёт меня каким-нибудь извращенцем, поэтому, в конце концов, отвернулся и уставился на классную доску.

Она вздохнула. Я снова взглянул на неё: она всё ещё смотрела на меня, но выглядела при этом немного иначе… в выражении её лица читалась не то досада, не то раздражение.

- Прости, – поспешил сказать я. – Ты злишься на меня?

Она покачала головой и улыбнулась уголком рта так, что обозначилась одна ямочка.

- Нет, если уж на то пошло, то злюсь я на себя.

- Почему?

Она склонила голову набок.

- Понимать людей… обычно у меня это легко выходит. Все равно, что читать книгу. Но у меня не получается прочесть… то есть мне сложно понять тебя. Смешно, да?

Я постарался стереть улыбку.

- Скорее… неожиданно. Мама всегда зовёт меня своей открытой книгой. Если верить ей, ты можешь запросто читать мои мысли, ведь они написаны прямо у меня на лбу.

Её улыбка исчезла, и она всмотрелась мне в глаза, не со злостью, как раньше, а просто внимательно, словно изо всех сил пытаясь найти и прочесть на моём лице ту распечатку, которую оно, будто принтер, выдавало моей маме.

- Похоже, я переоценила свои силы.

Я не знал, что и сказать.

- Что, прости?

Она рассмеялась – её смех напоминал музыку, хотя не знаю, из какого инструмента можно было бы извлечь такие звуки. Её зубы были безупречны – кто бы сомневался – и сияли белизной.

Тут миссис Баннер потребовала тишины в классе, и я с облегчением переключил внимание на неё. Общение с Эдит требовало слишком много сил. Я ощущал какое-то странное головокружение. Неужели я действительно только что в подробностях рассказал про свою скучную жизнь этой странной красавице, которая меня то ли ненавидит, то ли нет? Казалось, она только что – с интересом почти чрезмерным – ждала, что же я скажу, но теперь краем глаза заметил, что она снова от меня отстранилась и с очевидным напряжением вцепилась пальцами в край стола.

Я старался сосредоточиться на слайдах, которые с помощью проектора демонстрировала миссис Баннер, но мои мысли были далеки от урока.

Когда прозвенел звонок, Эдит сорвалась с места так же стремительно и грациозно, как и в прошлый понедельник. А я опять, как тогда, уставился ей вслед с отпавшей челюстью.

Почти с такой же шустростью к моей парте тут же подскочила МакКайла.

- Это было ужасно, – сообщила она. – Они все выглядели абсолютно одинаковыми. Тебе-то повезло, ты получил в партнёры Эдит.

- Ага, похоже, она неплохо разбирается в луковых корешках.

- Сегодня она была довольно дружелюбной, – отметила МакКайла, когда мы надевали плащи. Непохоже было, что этот факт её осчастливил.

Я постарался ответить как можно безразличнее:

- Сам удивляюсь, что на неё нашло на прошлой неделе.

По пути к спортзалу я с трудом мог сосредоточиться на болтовне МакКайлы, да и на самой физре не было ничего такого, что могло меня сильно заинтересовать. Сегодня МакКайла была в моей команде. Она меня успешно прикрывала, играя за двоих, так что мое внимание требовалось лишь тогда, когда я оказывался на подаче, и моя команда уже знала, что в такие моменты лучше быть начеку и вовремя уворачиваться от мяча.

Пока я шёл к автостоянке, дождь лишь слегка моросил, однако, добравшись до пикапа, я всё-таки умудрился прилично вымокнуть. Я включил обогреватель на максимум, впервые не стесняясь зверского рёва своего двигателя.

Я посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что могу ехать, и заметил неподвижную фигуру. Через три машины от меня, прислонившись к передней дверце «Вольво» и пристально глядя в мою сторону, стояла Эдит Каллен. Она больше не улыбалась, но и выражение «сейчас я тебя прикончу» тоже исчезло – по крайней мере, пока. Я отвернулся и, слишком резко дав задний ход, едва не врезался в ржавую «Тойоту-Королла». К счастью для «Тойоты», я вовремя нажал на тормоз. Этот автомобиль мой пикап наверняка превратил бы в груду металлолома. Я глубоко вздохнул и осторожно возобновил движение, по-прежнему не глядя туда, где стоял «Вольво». На этот раз проблем не возникло.

Проезжая мимо автомобиля Калленов, я смотрел строго перед собой, но боковым зрением успел заметить, что она смеялась.

Перевод: leverina
Редакция: bliss_

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды. Копирование и распространение запрещено.