BPOV

 

– Эсми, это что-то, правда, ведь?

 

Я сидела за обеденным столом, разговаривая по телефону с мамой. Я улыбнулась обожанию в ее голосе. Рене за последнюю пару недель успела оценить элегантные вкусы Эсме и Элис.

 

– Она – такая удача для Эдварда, а он для нее.

 

– Хорошо. Я довольна тем, что Эдвард понимает, чем он обладает в ее лице. – Она мгновение поколебалась. – Так, какая у нее история? Как они с Карлайлом познакомились? Почему они усыновили так много детей? Я имею в виду, она такая удивительная. Смелая.

 

– Мам, разве уже не два часа ночи? Это долгая история. Может, лучше оставить ее до завтра. Или сегодня на попозже, я думаю. – Когда Эдвард сможет быть здесь и подсказать мне. Иногда идеальная вампирская память бывает [i]очень даже[/i] к месту.

 

– Неужели уже так поздно? – пробормотала она, вздохнув.

 

– Боюсь, что да. – Эдвард опаздывал больше чем на полчаса, и я начала подозревать, что это потому, что моя мама все еще висела на телефоне. – Нам обеим пора спать.

 

– А ты… спишь одна?

 

– Мам, – заскулила я. – Папа опередил тебя, и, уж, поверь мне, он отправил бы меня домой во Флориду, если бы это было не так.

 

– О, – она заикнулась, притормаживая. – Я просто… ну… Для меня это так недавно, быть помолвленной и…

 

О, пожалуйста, пусть в дом сейчас ударит молния, или что-нибудь.

 

– У меня завтра примерка, – сымпровизировала я. – Мне, правда, надо идти, мам. Прости.

 

– Нет, все замечательно, милая. – Она проговорила с облегчением, хватаясь за брошенный мною спасательный круг. – Я люблю тебя.

 

– Я тоже тебя люблю, мама. Спокойной ночи.

 

– Спокойной ночи.

 

Я положила телефон и устало поднялась по ступенькам, качая головой по поводу моей матери. Эдвард терпеливо ждал в кресле-качалке. Я присоединилась к нему, с удовольствием разместившись у него на коленях.

 

– Пока я не забыла, мне нужна официальная история для прикрытия Эсми прежде, чем мама снова позвонит. – Ну, вот и все. Теперь он может ослеплять меня, сколько его душе угодно.

 

– Я могу написать тебе шпаргалки, если ты хочешь.

 

Я засмеялась.

 

Он легко меня поцеловал, а затем встретился со мной взглядом, его лицо помрачнело.

 

–Никакой хандры, – автоматически сказала я.

 

Он расплылся своей красивой кривоватой улыбкой. – Никакой хандры. Но… – Он посмотрел вниз, пряча глаза. – Помнишь, что ты сказала пошлой ночью, по поводу снижения чувствительности?

 

– Да. – Я мысленно сжалась, ожидая, что он выйдет из себя. Вот оно, наконец. Я весь день ждала плохого настроения или высокомерного отказа или, хуже, расторжения им нашей сделки.

 

– Я думаю, может, стоит попробовать. – Он не поднял глаз.

 

– О. – И он говорит мне об этом потому…? Я ждала, что он скажет больше, но он смотрел на меня осторожно, краем глаза, может быть, ждал от меня чуть большей реакции. Это было невероятно неловко. Как же, интересно, мы собираемся справиться с настоящим медовым месяцем?

 

Пытаясь нарушить неудобную тишину, я спросила, – Просто любопытно, что заставило тебя передумать?

 

Эдвард встретился со мной взглядом и пожал плечами. – Мне кажется, у меня было время поразмыслить. – Затем, смущенный он снова посмотрел вниз. – Это было нелегкое решение. Я никогда не посмел бы… – Он отвернулся, борясь с тем, что пытался сказать. – Это было бы словно открытие ящика Пандоры*. Я не хочу недопонимания с твоей стороны: если я вдруг замру, или заторможу или … или попытаюсь схватить тебя. Я, правда, не представляю …

 

Он не знал. Это пугало его. Ему не терпелось вступить в бой с ордой новорожденных, но он боялся даже подумать о близости со мной. Я взяла его за руку, и он замолчал. Спустя мгновение, он взглянул на меня.

 

– Просто попробуй, – мягко сказала я.

 

Увернувшись от моего взгляда, он выдал свою красивую кривоватую улыбку. – Ты должна понять, мне нужно сдерживаться, когда это будет, и причина даже не в этих… вопросах секса. Жажда, ее тоже нужно держать под сильным контролем. Контроль не должен ослабнуть под влиянием моих эмоций. Можешь ты представить, что случится, если я потеряю контроль в школе?

 

Я попыталась это представить – Эдвард просто потеряет его среди нас мелких, хилых, дурашливых подростков – и тогда я вспомнила лед в его голосе, когда он однажды признался, что у него были проблемы со сдерживанием гнева. Он колебался между слежкой и убийством людей.

 

Майк точно был бы не жилец.

 

«Джейкоб,» – прошептал слабый голос в моей голове. Я мысленно шикнула на него.

 

Чарли тоже, он был так груб с Эдвардом последнее время.

 

Никогда прежде он и пальцем не трогал людей, даже вечером в Порт-Анжелесе.

 

Его слабая улыбка была почти грустной, и понимание отразилось на моем лице. – Я так крепко связан во многом. Если я ослаблю, я не уверен, что вылетит. Попытка – это самое лучшее, что я могу обещать.

 

Я кивнула, скрывая свое удивление его честностью и тем, что он таки согласился попробовать. – Это все, что я прошу.

 

Очень торжественно он взял мою руку в свою, мгновение поколебавшись, поцеловал кольцо. Когда взгляд его цвета жженого сахара глаз, излучавших нежность, оторвался от моего, дыхание мое сбилось. Его красивое лицо приняло очень серьезное выражение. Он изучал меня, напряженный взгляд бродил по моему лицу, задержался на волосах, на моих плечах. Даже не смотря на мою неопытность, в его глазах нельзя было не распознать голод.

 

Я судорожно вздохнула. Я почти чувствовала жар его взгляда, когда он скользил вниз по моему телу вплоть до моих ступней. Мои щеки загорелись пожаром, и мне было интересно, о чем он думает, но затем я пришла к своим собственным мыслям.

 

Он посмотрел вверх, от изумления выражение его лица смягчилось. – Я люблю тебя, Белла.

 

Медленно, осторожно он взял мое лицо в свои ладони. Я задержала дыхание, когда он наклонился вперед и прижался ко мне губами.

 

Я знала. Я, действительно, знала. И я пыталась вести себя хорошо. Мои руки сжались в кулаки, пытаясь удержаться от желания немедленно обнять его. Быстро вдохнув, я жадно прижалась к его губам.

 

Реакция Эдварда стала сюрпризом. Неожиданно он закрыл глаза и медленно отклонился, удерживая мое лицо. Он прижался ко мне лбом.

 

– Я люблю тебя, Белла, – он повторил, слова были полны боли.

 

Я коснулась рукой его мраморной щеки, – Я люблю тебя, Эдвард.

 

Он открыл свои полные муки глаза, их выражение смягчилось, когда он встретился с мной взглядом. – Поэтому я здесь.

 

– Поэтому мы здесь, – исправила я. – Партнеры, не забыл?

Я подняла другую свою руку к его щеке и слегка наклонилась вперед. Его глаза немного расширились, но он быстро подавил в них страх. Его ледяные руки опустились мне на плечи, и я слегка коснулась его губ своими.

 

Когда я отстранилась, он смотрел на меня почти осторожно.

 

– Ты сможешь сделать это, Эдвард.

 

– Возможно, ты права. – Согласился он, слегка улыбнувшись, – но не сразу.

 

– Ты не обязан, – напомнила я ему. – Я могу дать тебе еще сорок две ночи.

 

Он ухмыльнулся. – Как щедро с твоей стороны.

 

– С удовольствием.

 

В его глазах тлели огоньки. – Да, так и будет.

 

Он отнес меня на кровать. Мое сердце подскакивало и заикалось, когда он осторожно положил меня на бок и подоткнул вокруг одеяло. Затем он встал на колени рядом с кроватью и взял мою левую руку в свою. Он поцеловал кольцо, ладонь, запястье. Его нос скользнул вдоль моего предплечья. Я не была уверена, отчего у меня появились мурашки: от его холодного дыхания, или от него. Его губы двигались по внутренней стороне моего локтевого сгиба, принося наслаждение и оставляя меня бездыханной, я закатила глаза. Его язык кружил над точкой моего пульса, я задохнулась прежде, чем он продолжил вверх по моей руке.

 

– В последнее время я говорил, как замечательно ты пахнешь, Белла?

 

Я подняла ту самую руку к его щеке, направляя его к моим губам. Его аромат кружил мне голову.

 

Удар сердца, и он был на мне, сверху, его тело с восхитительной требовательностью двигалось супротив моего. Мое бегущее сердце пустилось вскачь.

 

Тут внезапно он пропал.

 

Я моргнула, дезориентированная, и попыталась выровнять дыхание. Эдвард съежился – другим словом и не опишешь – на кровати подальше от меня. Его спина опиралась на стену, его руки сжались в кулаки и были прижаты ко лбу.

 

Он дрожал.

 

– Эдвард?

 

Его дыхание выходило странными шумными короткими рывками. Он не отозвался, даже когда я осторожно коснулась его предплечья. Если бы я не знала, что это невозможно, я бы подумала, что он вот-вот заплачет.

 

– Эдвард, что случилось?

 

Он глубоко втянул носом воздух и вздрогнул, но его кулаки не отрывались от лица. Когда он заговорил, его мягкий голос был резким. – Я люблю тебя, Белла. Правда. Ты ведь знаешь это?

 

– Да?

 

– Тогда…– он шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы. – Не паникуй, любимая, но мне нужно уйти. Немедленно.

 

Ящик Пандоры. Я слишком сильно на него надавила. Но он не причинил мне боли. Она даже близко к этому не подошел.

 

–Ты уверен?

 

Он тяжело сглотнул и оторвал руки от лица. Его глаза были темны. – Да. Но ненадолго.

 

Эдвард поцеловал кольцо на моей руке и исчез.

 

Вот так, я спустилась с небес на землю. Я легла обратно на подушку. Все было неправильно. Назад. Мне тревожно холодно было внутри и слишком жарко снаружи. Я стерла раздражающие слезы – я отказалась выплакать все, пока не засну, и перевернулась.

 

Прошло много времени прежде, чем я уснула.

 

Я не помню многого о том, что было позже этой ночью. Все еще было темно, но я не знаю, который это был час. Я не помню сна, от которого проснулась. Я помню только, как позвала его, и его мягкий шепот: «Я здесь, Белла».

 

Только потом я погрузилась в глубокий сон.

 

* Ящик Пандоры – в древнегреческой мифологии ларец, хранящийся в доме Эпиметея, брата Прометея, в котором хранились все беды, и открывать его было запрещено. Пандора, жена Эпиметея, из любопытства нарушила запрет, и беды обрушились на мир. Когда она закрыла ларец на днем его осталась только надежда.