Глава 19. Монстр и Ангел

Я понял, что Белла начала просыпаться, когда уловил ее слабые движения. Я мгновенно оказался у кровати и лёг рядом. Если она, как и раньше, будет пускать меня сюда или хотя бы в свою комнату, я не упущу такой возможности. Мне стало так хорошо, когда я обнял её мягкое, теплое и манящее тело, но тут же напомнил себе, что такой монстр как я лежит рядом с прекрасным ангелом. Мне представилось, что мой ангел лежит, сияя своим великолепием, со мной рядом, от чего тускнеет его светящийся ореол и покрываются пятнами белые, словно снег, крылья. Монстр и ангел, лежащие рядом… Мне лишь остаётся подождать, когда ангел сбросит меня с кровати.

Она глубоко вздохнула, перебивая мои мечты и надежды. Видимо, начала просыпаться, поэтому я нежно поцеловал её в лоб… Возможно это последний поцелуй, который она мне позволит.

Белла вздохнула перед тем, как приоткрыть глаза. Её реакция на увиденное вызвала у меня тревогу. «О!» - её дыхание затруднилось, а ладони закрыли глаза.

Очевидно, что она была поражена, увидев меня, поэтому и не открывала глаз. Возможно, если я дам ей некоторое время приспособиться, то станет лучше. Я ждал, пока она откроет глаза, а потом спросил:

- Я тебя напугал?

Она пристально посмотрела на меня, так, словно впитывала глазами моё лицо. Если бы я только знал, о чём она думает, мне было бы легче успокоить её.

- Вот дерьмо. – её голос был хриплым, словно она сорвала его.

Она явно была чем-то расстроена или волновалась о чём-то, поэтому я спросил:

- Что-то не так, Белла?

Её взгляд был полон страдания, и она простонала:

- Я мертва, верно? Я и вправду утонула. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Это же убьёт Чарли!

Я не помнил, чтобы Белла использовала столь грубые выражения раньше. Возможно, это новые друзья оказывают на неё плохое влияние? И почему она думает, что мертва?

- Ты не мертва.

Она вскинула брови, оспаривая правду:

- Тогда почему я не просыпаюсь?

- Потому что ты не спишь.

Так почему она думает, что спит или мертва? Она расстроена тем, что я рядом? Она всё ещё не оттолкнула меня, и это был обнадёживающий знак. Но если она предположила, что спит, и что ещё хуже – мертва, то, она думала, что я сейчас растворюсь в воздухе.

- Да-да, конечно, - она с недоверием покачала головой. – Ты хочешь мне это внушить. А потом будет хуже, когда я действительно проснусь. Если я проснусь, в чем сомневаюсь, потому что умерла. Это ужасно. Бедный Чарли. И Рене, и Джейк…

- Я еще могу понять, что ты спутала меня с кошмаром.

Я бы понял, почему она воспринимает меня как кошмар, особенно после того, как поняла, каким монстром я являюсь на самом деле. Мысль вызвала у меня мимолётную улыбку, но почему она представила себе, что может быть мертва? Понятно же, по крайней мере, для меня, что мы бы никогда не оказались с ней в конце в одном и том же месте.

- Но не могу представить, что ты совершила что-то, чтобы оказаться в аду. Сколько убийств ты совершила, пока меня не было?

- Ни одного, естественно. Будь я в аду, тебя бы не было рядом.

«Удивительно», - подумал я. «Она видит такого монстра как я в раю, и такого ангела, как она в аду. И как она только пришла к этому?» Иногда я не мог понять откуда или от кого она получает такие странные убеждения. Как она только могла предположить, что я могу попасть в рай. Ведь я говорил ей, что большинство из нас никогда не смогут попасть на небеса – само это понятие было чуждо мне.

Белла отвела от меня взгляд и посмотрела на открытое окно. Она сожалела о том, что открыла его? Она хочет, чтобы меня здесь не было? Ей было бы легче, если бы я не был рядом с ней? Казалось, она думает о чём-то, но мой дар не распространялся на неё, и я мог лишь догадываться о ее мыслях. Я хотел спросить её, когда она заговорила:

- Так всё это было на самом деле? – она уставилась на меня, не веря происходящему, её голос был полон скепсиса.

- Это зависит от того, что ты имеешь в виду, - я попытался улыбнуться, но сомневался, что это сработает. Было очень трудно несерьёзно отнестись к тому, что она была так близка к смерти в Италии. – Если ты говоришь о том, что нас чуть не растерзали в Италии, то да.

- Как странно… Я действительно была в Италии. А ты знал о том, что я не была нигде восточнее Альбукерки? – Она так спокойно воспринимала всё это, как будто они с Элис полетели туда лишь для шопинга, а не для того, чтобы подвергнуть опасности свою жизнь, спасая мою.

Как странно работал её разум… Я заинтересовался её неустойчивыми и даже бессвязными мыслями. Может быть, во всём виновата нехватка сна. Могла ли она пострадать от этого? Элис говорила о том, что она не спала во время всей поездки, и в ту, и другую сторону.

- Может тебе следует ещё немного поспать? Ты болтаешь чепуху.

- Я не устала. Сколько сейчас времени? Как долго я спала?

- Второй час ночи. Получается, ты спала около четырнадцати часов.

Я ощущал, как она потягивается рядом со мной, и её движения посылали импульсы по всему моему телу. Я наслаждался её близостью. Если она выгонит меня из своего мира, как мне быть?

- Чарли?

- Спит.

Пришло время сказать ей об изгнании меня из её дома. Конечно, рассказав ей правду, я рисковал тем, что она может согласиться с решением Чарли. Я не узнаю этого, пока не скажу.

- Думаю, ты должна знать, что прямо сейчас я нарушаю правила. Хм, формально нет, ведь он же сказал не переступать порог дома, а я вошёл через окно… Но я думаю, что его замысел ясен.

- Чарли запретил тебе входить в дом? – она выглядела немного расстроенной поступком Чарли, это меня приободрило.

«Может быть не всё потеряно?» - подумал я, но не был уверен в этом. Да и у Чарли были причины ненавидеть меня.

- А чего ты ждала?

- Какова история?

- О чём ты?

Она спрашивала, почему Чарли запретил мне входить в дом? Я думал, что причина будет очевидна для неё.

- Что я должна сказать Чарли? Как мне объяснить моё исчезновение на… Сколько дней меня не было?

- Лишь три дня.

Этот вопрос имел гораздо большее значение для меня, поэтому я позволил себе немного улыбнуться. На самом же деле очень плохо, что я не подумал об этом.

- На самом деле я надеялся на тебя. Я не придумал ровным счётом ничего.

- Прекрасно!

Она была недовольна, поэтому я предположил:

- Ну, возможно Элис что-нибудь придумает.

- Итак. Что ты делал до того, как отправился в Италию?

Она снова сменила тему разговора, и мне не хотелось думать почему. Пока Белла позволяет мне оставаться здесь и говорить, я буду тешить себя надеждой на то, что она разрешит мне остаться навсегда.

Но задумавшись над тем, стояло ли что-то за её вопросом, я решил честно ответить:

- Ничего особенного.

- Ну конечно же нет, - пробормотала она и сгримасничала.

Я расстроил её или она думает, что я вру?

- Зачем ты делаешь такое лицо?

- Ну… Если ты только сон, то это то, что ты точно бы и сказал. Моё воображение исчерпано.

Я действительно не хотел ей рассказывать о прошлых месяцах. Они были неплодотворны и закончились полным провалом, ведь я так и не достиг своей цели. Но если это заставит её осознать, что все это – не кошмар, то рассказать обо всём – единственное, что мне остаётся делать.

- Если я расскажу, ты, наконец, поверишь, что это не кошмар?

- Кошмар!

Из-за её тона я снова спросил себя, о чём она думает. Почему она так удивлена словом «кошмар»? Как иначе назвать то, что ей снится монстр, лежащий рядом с ней? Я решил подождать, что она ответит, прежде чем продолжить говорить.

- Возможно, если расскажешь.

- Я… охотился, - нерешительно ответил я.

- Это всё, что ты можешь сказать? Этот ответ не доказывает того, что я не сплю.

Говорить дальше мне было сложнее, чем я представлял себе:

- Я не охотился для еды… На самом деле я пробовал свои силы в… слежке. И у меня не очень хорошо получалось.

- Что или кого ты преследовал?

Я привлёк её внимание, но сейчас колебался, раздумывая над тем, что я мог рассказать.

- Ничего стоящего.

- Не поняла.

- Я, - глубоко вдохнув, я ещё раз подумал о том, как мне трудно говорить об этом. Я мог думать только о своей вине перед нею. Если бы я не потерпел неудачу в своих выслеживаниях, Белла бы не была в ещё большей опасности. Теперь их три: волки, моя семья и Вольтури.

- Я должен извиниться, - я знал, что неправильно выразил мысль, поэтому мне пришлось переиначить. – Нет, конечно же, я должен тебе больше, гораздо больше, чем это. Но ты должна знать, - слова выливались бесконечным потоком, и я по-настоящему начал признавать свою ошибку – мой отъезд. – Что я и понятия не имел. Я не осознавал, какой беспорядок оставил за собой.

Я думал, что ты будешь в безопасности здесь. В полной безопасности. Я и не думал, что Виктория… - я подавил рык, поднимающийся из моей груди, когда подумал о той, что угрожает любви всей моей жизни. – Вернётся.

Я снова подумал о той встрече на поляне, где мы играли в бейсбол. Я помнил всю троицу, которая вышла из-за деревьев, но главным образом я сосредоточился на Джеймсе и его мыслях.

- Признаю, что видел её лишь однажды, и тогда я уделял внимание лишь мыслям Джеймса. Но я и думать не мог, что она способна на такое. Я даже не увидел, как сильно она привязана к нему. Я думаю, понял почему: она была так уверена в нём, что не сомневалась - удача будет на их стороне.

Излишняя самоуверенность заслоняла её чувства к Джеймсу, и не позволила мне увидеть силу её привязанности. Я не оправдываюсь, ведь ты со стольким столкнулась в одиночку! Когда я услышал историю, которую ты рассказала Элис, и она поведала мне о том, что видела, я понял, что тебе пришлось доверить свою жизнь оборотням – незрелым юнцам, которые опасны ничуть ни меньше Виктории.

Лишь мысль о том, что могло произойти, заставило моё сердце сжаться. Боль предстоящей потери уже начала показывать себя во всей красе. Я понимал это. Сколько раз, с того моего рокового отъезда, я чуть не потерял ей навсегда? Лишь только такой дурак, как я мог подумать, что расставание уничтожит опасности, с которыми она сталкивалась. Эмметт был прав. Я был идиотом, думая, что мой отъезд вызовет у неё что угодно, только не боль. Но не только из-за меня, а из-за опасностей, что подступали к ней, она (п.п: боль) снова вернулась в жизнь Беллы.

Моя любимая столько всего прощала. Будет ли она готова простить меня в очередной раз?

- Пожалуйста, знай, что я ничего не знал об этом. Я ужасно скучал, моё сердце нестерпимо болит даже сейчас, когда я вижу тебя и держу в своих объятиях. Всё, что я сделал, непростительно…

- Прекрати.

Её слова вызвали во мне тревогу. Я знал, что настало время. Сейчас она собирается сказать мне, что я ранил её сердце слишком сильно, и она не хочет, чтобы я был рядом. Всё, что я мог сделать – дождаться её финального приговора. Ожидая, я представил, как мой собственный мир будет крушиться и биться на миллионы невосполнимых частей, когда она запретит мне входить в её мир.

Гораздо хуже было то, что её лицо не отражало того, что она собиралась сказать.

- Эдвард, остановись, пожалуйста. Не нужно думать так обо всём этом. Ты не можешь позволить этому чувству… этому чувству вины… управлять своей жизнью. Ты не можешь взять на себя ответственность за всё, что произошло со мной здесь. Поэтому если я упаду прямо перед автобусом или чем-то ещё в очередной раз…

Я чувствовал себя неуверенно, пока она не сказала «в очередной раз». До этого я не дышал, и лишь сейчас позволил себе выдохнуть. Я медленно начал понимать, что происходит, когда мой разум задал вопрос: «В очередной раз… Что она имела ввиду, говоря это? Теперь, когда я всю свою жизнь буду за её спиной, разве я позволю случится чему-то опасному? Она может отказаться от всего этого, лишь сказав, что не хочет больше видеть меня. Конечно же, я бы и тогда был бы рядом – я просто не мог существовать там, где нет её.

- Пойми же, наконец, что это не твоя работа – постоянно принимать на себя чужую вину. Не беги в Италию только потому, что тебе будет плохо оттого, что не спас меня. Даже если бы я прыгнула со скалы, это был бы мой выбор, а не твоя вина. Я знаю, это твоя… в этом весь ты, ты всегда винишь себя во всём, но это не должно заставлять тебя идти на такие крайние меры! Это безответственно – только подумай о Эсме, Карлайле, и…

- Изабелла Мари Свон, - мягким шёпотом прервал я её. В который раз спросил себя, понимает ли она, каким красивым именем обладает, и как часто я хотел, чтобы оно слетало с моих губ. После этого я немного рассердился её мыслям о том, что я искал своего уничтожения из-за чувства вины. Вина – чуть ли не последняя причина, из-за которой я способен причинить боль моей семье. Продолжение существования без неё – вот что было невыносимым для меня. Разве она не понимает, каким несчастным и убитым горем я буду без неё?

- Ты думаешь, что я попросил Вольтури убить меня лишь из-за чувства вины?

Я ждал её ответа, но получил лишь ясный пристальный взгляд. «Она действительно так думала!» - эта мысль поразила меня.

Наконец она ответила:

- А разве не так? – взгляд её был красноречивее любых слов. Она не понимала, по какой причине я все это совершил.

Я ещё раз спросил себя, почему она думала, что вина заставила меня сделать это. Эмметт возможно бы сказал на это: «Черт возьми, да!» - но я не счёл бы это ответом. Конечно же я чувствовал вину, но не достаточно сильную, чтобы прекратить своё существование…

Если бы я знал, какие ошибки сотворил, то сделал бы всё, чтобы их исправить. Но я бы ничего не смог исправить, если бы она на самом деле умерла. Я решил, что настало время раскрыть ей некоторые мысли о своих действиях и о себе. Возможно, если она поймет всё это, то сможет простить меня. Я чувствовал, что сначала нужно решить эту проблему с её представлением о моём чувстве вины.

- Чувствую ли я себя виновным во всём этом? Конечно же, да. Сильнее, чем ты думаешь.

- Тогда… О чём ты говоришь? Я не понимаю.

Я любил этот её взгляд. Он говорил о её замешательстве, о желании понять что-либо, и в нём, как я хотел надеяться, была любовь.

- Белла, я поехал к Вольтури, потому что думал, что ты мертва.

Когда-нибудь она поймет, какой ужас вызывают у меня эти слова? Существование длиною в вечность, без неё, значит, что я никогда не смогу обнять её, поцеловать или хотя бы сказать о том, как сильно люблю. Одна лишь мысль об одиночестве отозвалась болью в моём сердце.

- Даже если я и не был виноват в этом – из-за этих слов всё внутри меня задрожало от ненависти к самому себе. Существовать без моей Беллы я не мог, даже теперь. Даже если это не была бы целиком и полностью моя вина, я бы всё равно полетел бы в Италию. Ясно, что я должен был быть более осторожным. Я звонил, но нужно было звонить не домой Белле, а на телефон Элис. Очень многие вещи, о которых я не знал, превратили мои действия в ошибки.

- Мне нужно было поговорить с Элис, вместо того, чтобы принимать эту информацию через вторые руки, через Роуз. Но что я должен был подумать, когда этот парень сказал мне, что Чарли на похоронах? Какое мне тогда до этого было дело? – я делал одну ошибку за другой, не проверяя достоверность информации, которую получал.

«Забавно, как это всё закончилось», - подумал я.

- Разногласия… - пробормотал я, вспомнив о том, как мы сидели в гостиной и я критиковал Ромео, против которого также сыграли обстоятельства.- Эти разногласия всегда выступают против нас… И надо же, ошибка за ошибкой.

Плохо, что я ничему не научился у него. Особенно это касается восприятия речи посыльных, что говорят неправду. Я всегда думал, что ситуация не была бы такой идиотской, если бы Ромео пошел сразу к Лоренцо и потребовал от него объяснения всему, что произошло. ( п.п.: тут имеется ввиду, ситуация, когда Ромео находит Джульетту и думает, что она мертва. Он должен был сразу обратиться за разъяснениями к Лоренцо – францисканскому монаху, давшему Джульетте склянку с ядом. Тогда он бы узнал, что она не умерла, а только впала в сон, схожий с летаргическим, когда все функции организма замедляются, а пульс практически не прощупывается. Он не убил бы себя, а в последствии и она осталась бы жива – цепочка обстоятельств.)

Но я был точно таким же идиотом. Я поверил Роуз, которая была словно испорченным передатчиком, рассказывая мне о видении Элис, которая тогда ещё сама не успела разобраться в нем. Кто мог предположить, что её видения прекратятся с вмешательством вервольфа во всё это? Я был точь-в-точь как Ромео, который послушал неверного гонца.

- Я больше никогда не буду осуждать Ромео.

- Но я всё ещё ничего не понимаю. Почему это так подействовало на тебя? – она вела себя серьёзно, и я был крайне удивлён тому, что она спрашивала о подобном.

- Прости, что? – если она действительно пытается высказать мне свои мысли, значит она считает, что её смерть ничуть бы не озаботила меня?

- И что такого, если бы я действительно была мертва?

Она так думала. Я был крайне потрясён, что она не понимает всего. Как жаль, что она не видит меня насквозь и не знает о том, что творится в моём сердце. Как она могла только подумать, что я был таким бесчувственным: сначала говорил о своей любви, а потом быстро и безболезненно избавился от неё? Это просто невероятно. Она с готовностью согласилась с идеей о том, что я никогда не любил её.

Я теперь даже не знал, что причиняет мне больше боли: то, что я чуть не потерял её, или ее предположение, что я настолько жесток, говоря о любви, которую на самом деле не чувствовал. Я помню, что пытался внушить ей, что не люблю её, но затем понял, что не могу существовать без неё, а она всё это время продолжала думать, что я никогда не любил её? Я не мог представить себе, что она так легко поверит этому…

- Неужели ты не помнишь того, о чём я говорил тебе перед этим? – о любви, в которой я открыто, искренне и честно признавался ей.

- Я помню всё, о чём ты говорил мне.

Я видел, как наполняются болью и горем мои любимые карие глаза. Её губы слегка надулись. Я нежно и осторожно провёл пальцем по нижней губе. О, как я хотел поцеловать их и показать Белле, как сильно я её люблю, но сдержался.