Жанр: Дружба
Рейтинг: 6+
Пейринг: Эдвард
Саммари: А суждено ли Эдварду и Белле быть вместе? Танец, прогулка, поцелуй… и вот уже будущего не изменить.

Чикаго
Сентябрь 1918 г.

Танцы устроили в зале при церкви. Оркестрик играл, молодёжь танцевала, а взрослые, бдительно приглядывая за юными, не спеша обходили зал по периметру. Эдвард Мейсен и его друг Уильям встали в уголке.

– Она по-прежнему не сводит с тебя глаз. – Эдвард ухмыльнулся. Уильям, нервно крутя в руках чашку с лимонадом, смотрел куда угодно, только не на девушку с большими карими глазами, которая следила за ним с противоположной стороны комнаты.

– Давай, не трусь, – широко улыбнулся Эдвард. – Иди и пригласи её на танец.

Уильям покачал головой.
– Нет.

– Почему нет?

– А вдруг она откажет?

– А вдруг не откажет?

Уильям обдумал это.
– Знаешь, это может быть ещё хуже.

Эдвард собрался было возразить, но передумал.
– Вообще-то я видел, как ты танцуешь. Возможно, ты прав.

Уильям сердито сверкнул на него глазами. Эдвард ухмыльнулся.

– А что же ты-то никого не приглашаешь? – спросил Уильям с вызовом.

– Ещё до твоего прихода я приглашал Милисент Армстронг.

– Врёшь.

Эдвард засмеялся.
– А вот и правда. Мы танцевали фокстрот.

Уильям тут же уставился на Эдварда с восхищением.
– Вот так запросто взял, подошёл и пригласил?

– Да.

– И нисколько… не знаю… не волновался?

– Ужасно волновался, – признался Эдвард с улыбкой. – Буквально коленки подгибались. Один раз на ногу ей наступил, но, кажется, она не заметила.

– Она тебе нравится?

Улыбка Эдварда немного поблекла. Он опустил взгляд и уставился на свои ботинки.
– Она очень милая.

– Ты же понимаешь, о чем я. – Уильям слегка подтолкнул друга плечом. Эдвард, по-прежнему не поднимая глаз, слабо улыбнулся.

– Не знаю, – сказал он.

Он взглянул в другой конец зала и обнаружил, что голубые глаза Милисент следят за ним поверх чашки с лимонадом. Она улыбнулась и покраснела. Эдвард невольно ответил улыбкой на улыбку. Весь вечер его преследовало какое-то ожидание, предвкушение… Как будто впереди его ждало что-то особенное. И вот сейчас он представил себе это: Милисент позволит ему проводить её до дома… а может быть, даже подержать за руку.

– Смотрю на вас двоих, и аж противно, – проворчал Уильям. Эдвард в шутку ткнул его локтем под рёбра.

Отвернувшись от друга, Эдвард двинулся через зал.

– Ты куда? – спросил Уильям ему вслед.

– Танцевать.

Уворачиваясь от топчущихся по залу парочек, он и не заметил, как спустя всего несколько секунд оказался перед Милисент Армстронг.

С надеждой улыбнувшись одним уголком губ, он протянул ей руку, приглашая.

– Может, потанцуем ещё раз? – спросил он.

Милисент отдала свою чашку стоявшей рядом с ней девушке и взяла Эдварда за руку.

– А может, подышим лучше свежим воздухом? – Она бросила на него взгляд из-под ресниц и немного ими похлопала. Сердце Эдварда сильнее забилось в груди.

Он сглотнул, быстро взглянул на дверь и подумал о том, как важна для девушки её репутация.

– Думаешь, это хорошая идея?

Милисент хихикнула и кивнула.
– Это же просто прогулка вокруг церкви, Эдвард. По-твоему, я имела в виду что-то другое?

– Нет, что ты, – быстро сказал он. – Я не… – Он умолк и сжал её руку.

Вместе они вышли наружу.

– Ах, тут гораздо лучше. – Глубоко дыша, она наслаждалась свежим воздухом. Стараясь не глазеть куда не следует, Эдвард всё же краем глаза отметил, как движется вверх-вниз под платьем её грудь. – Там было так душно. – Она улыбнулась и посмотрела ему в глаза.

Он улыбнулся в ответ.
– Ну что, пройдёмся?

Она кивнула, и они направились к задней части церкви. Ночь была облачной, очень тёмной, лишь пара звёзд светилась в небе. Эдвард осторожно поддерживал Милисент, чтобы она не споткнулась и не упала. Маленькая и хрупкая, она едва доставала ему до плеча.

– Ты очень хороший танцор, – неожиданно сказала она. – Гарри Грейнджер мне все ноги оттоптал.

– Мне жаль это слышать.

– Жаль слышать, что ты хороший танцор?

Эдвард коротко усмехнулся.
– Нет, что Гарри оттоптал тебе ноги. Хотя, кажется, я тоже на них потоптался.

Она покачала головой, и в темноте он отметил, как по обе стороны её лица закачались каштановые кудряшки.

– Ты лишь слегка задел мою лодыжку, это не считается.

– О.

Милисент тихонько шмыгнула носом, а затем по-женски деликатно чихнула. Эдвард немедленно протянул ей льняной платок, на наличии которого всегда настаивала его мама.

– Спасибо, – сказала Милисент, изящно промокнув носик.

– Оставь себе, – ответил Эдвард. – Наверное, нам надо вернуться? Ты не простужена?

Она покачала головой.
– Нет, вряд ли. Я чувствую себя хорошо. Может, просто пыль от танцев поднялась.

Эдвард не понял, откуда снаружи могла взяться пыль от танцев, но не стал задерживаться на этой мысли.

Пройдя мимо крохотного сарайчика (хранилища садовых инструментов), они приблизились к низкой каменной стене, служившей оградой для церковного кладбища. Облака в небе тронулись с места и приоткрыли кусочек лунного диска.

Милисент уселась на стену. Эдвард сел рядом.

– Жутковато здесь, правда? – прошептала она.

– Можем посидеть где-нибудь ещё, – предложил Эдвард.

– Да нет, ничего. Ты же меня защитишь, если что? – Она хихикнула, и Эдвард сквозь рукав пиджака почувствовал, как её пальцы слегка сжали его руку. Его сердце забилось быстрее.

– Не знаю, смогу ли я чем-нибудь помочь, если на нас нападёт призрак. – Он ухмыльнулся, посмотрел на землю, а затем внезапно вскинул руки и воскликнул:
– Бу!

Милисент взвизгнула и отшатнулась от него.

– Милисент!

Эдвард рванулся к ней – быстро, но всё же недостаточно. Она упала, глухо стукнувшись о землю. Эдвард, в панике бормоча под нос ругательства, перескочил через стену. Она лежала на спине; ноги торчали вверх, а юбки, задравшись до самой талии, накрыли её лицо.

– Прости! Прости, пожалуйста! – бормотал он, лихорадочно ища среди белья и кружев её руку и при этом старательно отводя взгляд.

– Помоги мне встать! Это так… так… – Она пыталась одновременно подобрать и юбки, и подходящее слово. – Так… недостойно! – выпалила она наконец.

– Не двигайся! Где твоя рука? Никак не могу найти… тут слишком темно, и ты всё время двигаешься! Дай же мне руку…

Её бледная рука внезапно появилась – резко поднятая вверх, она чуть не ударила его в лицо. Эдвард схватил руку Милисент и осторожно помог ей встать на ноги.

– Прости меня, пожалуйста. Ты в порядке?

Он хотел отряхнуть её, но не знал, куда ему позволительно прикасаться, а куда нет, поэтому сунул руки глубоко в карманы. Милисент пришлось отряхнуться самой. Затем он очень аккуратно помог ей перелезть обратно через каменную стену, пристально следя за её лицом и гадая, отчего она так бледна – от испуга или от лунного света.

Милисент молчала, положив руку на грудь и часто дыша.

– Ты в порядке?

Она сурово посмотрела на него, но затем в уголке её рта заплясала нежная улыбка.

– Вот уж не думала, что мне потребуется защита от тебя, – мягко упрекнула она.

Эдвард с облегчением заулыбался и провёл рукой по своим волосам.

– Прости. – Он продолжал улыбаться. – Это задумывалось как шутка.

– Шутка?! Напугать меня до полусмерти?

– Я думал, ты посмеёшься.

Чуть-чуть нахмурившись, она покачала головой.

Эдвард тяжело вздохнул.
– Извини меня. Хочешь вернуться в зал?

Как ни странно, она снова покачала головой.

– Пока что нет. Может, пойдём посидим где-нибудь в другом месте?

Они направились в противоположную часть церковного двора. Там болтались на верёвках качели. Малыши обожали качаться на них после занятий в воскресной школе.

– Хочешь, подтолкну тебя? – спросил он, и Милисент засмеялась.

– Думаю, ты это уже сделал – только что.

Эдвард тоже коротко рассмеялся.
– Никакого толчка не было. Ты сама упала.

Она пристально посмотрела на него.
– Полагаю, это было очень похоже на толчок, Эдвард.

– Ну, может быть.

Она уселась на деревянное сиденье, и Эдвард осторожно потянул за верёвки, а затем отпустил их. Она хихикнула и стала раскачиваться, двигая ногами взад-вперёд, а он мягко подталкивал сиденье.

– Выше! – воскликнула она, и Эдвард подтолкнул её повыше.

– Быстрее! – крикнула она, и он подтолкнул с ускорением.

– Когда-то мне нравилось спрыгивать с качелей прямо на лету… хочешь, покажу как?

– Нет! – Эдвард тут же бросился вперёд с намерением, схватив за верёвки, остановить качели, но в его сторону уже летело пустое сиденье. Он получил сильнейший удар в подбородок.

– О-ох!..

…Он почему-то лежал на земле.

– Эдвард!

Милисент сидела рядом, а его голова лежала у неё на коленях.

– Прости, пожалуйста! Что ж ты так? Нет, не разговаривай. Ты вообще говорить можешь? Ничего не сломано? Нет, не говори ничего, просто лежи спокойно.

Если б только мир перестал вращаться, Эдвард был бы абсолютно счастлив и дальше лежать так же, как сейчас. Колени Милисент были мягкими и тёплыми. У него почти получалось не обращать внимания на пульсирующую в лице боль. Он медленно шевельнулся и приподнялся.

– Ой. – Он поморщился, но когда подвигал челюстью взад-вперёд, то выяснил, что вроде бы всё в порядке. Провёл языком по губам – крови не было. Начинала болеть голова, но это было ожидаемо.

– Зачем ты это сделал? – спросила Милисент.

– Ты же могла пораниться, прыгнув, – с трудом пробормотал Эдвард. Было такое ощущение, что рот заполнен мрамором. Челюсть, казалось, вылетела со своего места и двигалась сама по себе. Он снова проверил её, чтобы убедиться, что это ему только кажется.

Ощупывая пальцами лицо, Эдвард размышлял о том, что флирт гораздо опаснее, чем он предполагал. Интересно, подумал он, всем ли так «везёт в любви», как ему.

– Ты волновался обо мне, – шепнула Милисент. – Спасибо.

– Не за что, – снова с трудом пробормотал он.

Милисент погладила его по волосам, пропуская их между пальцами, и это было так приятно, что даже головная боль показалась не такой уж серьёзной.

Несколько минут они сидели не двигаясь, слушая звуки музыки и танцев и весёлые голоса людей.

Через некоторое время Эдвард привстал, отодвинулся от Милисент и сел в сторонке. Он уже чувствовал себя лучше. Не дело, если сейчас кто-нибудь выйдет на улицу и обнаружит, что он лежит, положив голову на колени Милисент Армстронг.

Милисент села рядом с ним и взяла его за руку. Как и когда это случилось, Эдвард не помнил… Ну и ладно, зато не пришлось дожидаться, когда танцы закончатся и он пойдёт провожать её домой. Он переплёл её пальцы со своими.

– Я люблю, когда на воскресных службах наступает твоя очередь играет на органе, – сказала она.

– Правда?

Она кивнула.
– У других вся музыка звучит скучно и бесчувственно, но у тебя – нет.

– Спасибо. – Он улыбнулся. – А ты на чём-нибудь играешь?

Внезапно он понял, что очень мало знает о Милисент. Она ходила в другую школу и жила на другой улице; только благодаря церковной активности они узнали о существовании друг друга. Но вот уже несколько недель он наблюдал за ней во время служб, и ему казалось, что она за ним тоже наблюдает.

– Играю на фортепиано, как и ты, – сказала она. – Но не очень хорошо. Мне больше нравится скрипка, но мама говорит, что, если буду постоянно прижимать её подбородком, заработаю кривошею. – Она изобразила это, для большего эффекта скорчив унылую рожицу, и Эдвард засмеялся.

– Это было бы ужасно, – сказал он. – У тебя такая красивая шея. И лицо.

Она быстро опустила голову. В темноте было не очень хорошо видно, но Эдварду показалось, что она покраснела.

– Спасибо, – тихо сказала она. Повисла опасная тишина. Эдвард остро осознавал, что держит руку Милисент в своей и их пальцы сплетены. Его сердце снова забилось сильнее.

– Как твоя голова? – спросила она.

– Хорошо. А как твоё достоинство? – Он сразу же пожалел, что ляпнул это, но Милисент засмеялась.

– Полностью восстановилось, – сказала она. – Один очень милый молодой человек помог мне справиться с неловкостью.

– Я рад. А что случилось с тем невежей, который стал причиной этой неловкости?

– Я отомстила ему. Стукнула по голове сиденьем качелей.

Оба рассмеялись, хотя Эдварду было больно смеяться. Он потёр подбородок.

– Прости, – снова сказала она и осторожно провела пальцами по его челюсти. Он наслаждался её прикосновением. – Наверное, будет ужасный синяк.

– Твоей вины тут нет, – сказал он. – Это мне не стоило подходить к качелям.

Она улыбнулась ему.
– Пожалуй, не стоило. Но и мне не следовало говорить, что я спрыгну. Ты прав, я же могла получить травму. В последний раз я делала это в семилетнем возрасте.

Она отпустила его руку и принялась теребить юбки.

– Будешь на следующий год поступать в колледж? – внезапно спросила она, и Эдварду потребовалось мгновение, чтобы сообразить, куда вдруг скакнул разговор.

– Нет, если у меня будет выбор, – сказал он и немного откинулся назад. Он прислонился спиной к огромному старому вязу, своей тенью укрывшему их от луны, потянул за собой Милисент, и та тоже прислонилась к стволу древнего дерева. – В будущем году мне исполняется восемнадцать, и я собираюсь вступить в армию.

– Хочешь быть военным?

Он кивнул.
– Идет война, и я не хочу оставаться в стороне.

– Мой отец говорит, что война почти закончена, – мягко сказала Милисент. – Если так и случится, ты всё равно пойдёшь в армию?

Эдвард обдумал это.
– Думаю, да. Это то, чего я хочу. – Он взглянул на неё и пожал плечами. – Но родители хотят, чтобы я помогал отцу в его юридической фирме. – Эдварду эта идея не нравилась, и они с отцом уже не однажды спорили по этому поводу.

– Иногда я мечтаю научиться предсказывать будущее, – задумчиво произнёс Эдвард. – Тогда бы я имел возможность перестать спорить с родителями. Мог бы просто говорить им: «Вот как это будет, понимаете?»

– Каким бы ты хотел видеть своё будущее? – спросила Милисент. Она смотрела на него… с восхищением?

– Не знаю. – Эдвард провел рукой по подбородку, но это был жест задумчивости, никак не связанный с только что полученной травмой. – Возможно, это… карьера в армии. Путешествия.

– Путешествия? – без всякого энтузиазма переспросила она. – Куда бы ты поехал? У нас же и здесь всё есть.

– Разве тебе не интересно увидеть Эйфелеву башню или Лондонский Тауэр? – удивился Эдвард. – Или Великую китайскую стену? Пирамиды?

– Не особенно. Я могу посмотреть картинки в книгах. Кроме того, путешествия слишком опасны. – Её тело слегка напряглось. – У меня тётя плыла из Англии на «Титанике».

– О, мне жаль. – Эдвард не знал, что ещё сказать.

– Она спаслась, – уточнила Милисент. – Но всё равно, для неё это был такой ужас.

– Конечно.

– Я просто думаю… нам стоит оставаться там, где мы есть. У Америки есть всё. Есть же поезда, на них можно ездить по всей стране. Отец подумывает о покупке автомобиля, так что мы, вероятно, сможем попутешествовать и на нём.

– Автомобиль? Мне бы очень хотелось когда-нибудь заиметь свой, – с восторгом подхватил Эдвард. Он надеялся, что и его отцу захочется купить автомобиль, но Эдвард Мейсен-старший до сих пор сопротивлялся.

– Думаю, этого мне достаточно, – сказала Милисент. – Автомобили, поезда. И никаких кораблей.

– А что насчёт аэропланов? – с улыбкой спросил Эдвард. Милисент вздрогнула.

– Аэропланы – это вообще неправильно! – воскликнула она. – Люди не приспособлены для того, чтобы летать. – Она покачала головой. – Так, пожалуй, следующее поколение решит, что можно слетать на Луну. Или перемещаться под водой.

Эдвард улыбнулся, но не стал соглашаться с ней.

– Я бы хотел полететь на Луну, – сказал он, глядя в небо. В этот момент яркая круглая луна полностью вышла из-за туч и осветила всё вокруг.

Милисент хохотнула.
– И как бы ты туда попал?

– Не знаю.

– А что бы ты там делал?

Эдвард пожал плечами.
– Не знаю, – повторил он. Но, взглянув на серебряный шар в небесах, почувствовал странную уверенность в том, что когда-нибудь это станет возможным.

Милисент проследила за его взглядом.

– На каком она вообще расстоянии, эта луна?

– Не знаю. Очень далеко.

Он склонил голову, пытаясь рассмотреть тени на поверхности луны.

– Когда-то люди думали, что мир плоский, – тихо пробормотал он. – А сейчас мы знаем, что это не так.

Он почувствовал на себе любопытный взгляд Милисент.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Просто… то, что кажется нам невозможным или почти невероятным, может таким и не быть.

– Говорят, луна сделана из сыра.

Эдвард коротко усмехнулся.
– Подозреваю, что и это не так.

Милисент негромко засмеялась.
– Ты что-то стал слишком серьёзным, – сказала она и поменяла тему. – Надеюсь, завтра будет хорошая погода, и я смогу погулять в парке.

Она сделала паузу, и Эдвард понял: это сигнал, она ждёт он него предложения сопровождать её.

– По утрам я играю в бейсбол, – сказал он. – Но если ты планируешь прогуляться днём и не против моей компании…

– Это было бы прекрасно, – сказала она и слегка сжала его пальцы. Эдвард опустил взгляд на их руки, но потом снова посмотрел на луну, которая казалась сейчас такой яркой и близкой – протяни руку и дотронешься.

– Приближается полнолуние, – сказал он. – Знаешь, есть всякие истории о полнолуниях.

– Что за истории?

Эдвард пожал плечами.
– Я на самом деле не знаю ни одной. Однажды учитель рассказывал нам, что некоторые народы луне поклоняются. Или в определённые дни лунного месяца боятся её и ночами запираются в домах.

– Почему? Что, по их мнению, может случиться?

– Даже и не знаю. Может, они думают, что у луны есть над ними особая власть.

– Что ещё за власть? – Она с тревогой взглянула в сторону кладбища. А потом опять чихнула.

– Будь здорова, – сказал Эдвард после того, как она вновь воспользовалась его платком. – Ты замёрзла?

– Нет.

Но он всё равно снял пиджак и накинул ей на плечи. Она улыбнулась и поблагодарила. Потом тоже подняла взгляд к небу.

– Разве полнолуние уже не наступило? Луна выглядит полной.

– Не совсем. Вот, посмотри, если представить, что диск луны – это циферблат часов, то около цифры десять она немного ущербная.

Указывая на луну, он склонился к ней, и их головы чуть соприкоснулись.

– Ой, вижу. Но когда же полнолуние?

– Через день или два. Раз сегодня тринадцатое сентября… то, пожалуй, пятнадцатого.

Милисент кивнула.
– Ты действительно веришь, что люди когда-нибудь полетят туда?

– Да, – сказал он. – Верю. – А затем улыбнулся. – И у каждого будет собственный автомобиль. И аэроплан. И специальные машины, которые будут выполнять всю работу, а люди будут просто весь день валяться, читая книжки и поедая мороженое.

– А не будет машин, которые станут вместо нас читать и есть мороженое?

– Ну уж нет! Зачем нам лишать себя удовольствий?

Милисент закатила глаза и хихикнула.
– И когда же всё это случится, Эдвард?

– Не знаю.

– Не при моей жизни, – сказала она. – И не при твоей.

– Может, и нет. Но кто знает.

– Я думаю, ты ненормальный.

Эдвард подумал, что она, возможно, права.

Милисент придвинулась к нему поближе и снова переплела его пальцы со своими.

– Я всегда верила, что в этом мире у каждого есть своя половинка – тот, кто предназначен ему судьбой, Скажи, а в этом твоём новом мире, в том будущем, которое ты воображаешь, люди всё ещё женятся и заводят детей, или этим тоже занимаются машины?

– Семьи там останутся, – улыбнулся Эдвард. – И любовь останется.

Он слышал тихое дыхание Милисент, но не смотрел на неё, когда произнёс это – он не отрывал глаз от луны и звёзд. Милисент ещё что-то говорила, но он её почти не слышал. Глядя вверх на серебристую луну и звёзды, сияющие россыпями алмазной крошки, он почти ощутил, как земля медленно отдаляется от него, падая вниз – или, может быть, как он покидает её, поднимаясь вверх. Эдвард не понимал, откуда взялось это чувство, но внезапно ощутил, что он больше не здесь. Он был там, но не знал, где именно там. Он почувствовал, что вселенная сместилась, и он внезапно выпал из общего потока – словно свернул за угол, пока весь остальной мир без него пошёл дальше вперёд. Это было очень тревожно.

Эдвард осторожно покачал головой. Несомненно, это просто последствия столкновения с качелями. Ему всего лишь нужно снова сосредоточиться на Милисент.

– Ты в порядке? – спросила Милисент.

– Да, – сказал он и наконец-то посмотрел на неё. – Прошу прощения, я был… – [/i]Где-то в ином мире[/i]. Так и не закончив предложение вслух, он пожал плечами.

Протянув руку, она снова коснулась его челюсти. Он чуть-чуть подался навстречу её руке.

– Больно?

– Не очень.

Встав на колени, Милисент очень нежно поцеловала Эдварда в челюсть. У него перехватило дыхание. Это было больше, чем он ожидал. Гораздо, гораздо больше.

Она медленно отодвинулась. Он сидел, не шевелясь.

– Теперь легче? – прошептала она.

– Я… думаю, что да.

– Хочешь ещё? – Она прикусила губу, и её руки нервно дёрнулись.

Эдвард сглотнул и чуть заметно кивнул.

– Думаю, что да.

На сей раз он тоже наклонился к ней, так что они встретились на полпути, но он не совсем понимал, что же ему следует делать. Не совсем понимал, чего хочет она. Не совсем понимал, чего хочет он сам. Не совсем понимал, следует ли ему вообще делать хоть что-нибудь.

Его взгляд упал на её губы, затем переместился на её глаза. Он обнаружил, что она смотрит на его рот. Он улыбнулся, сердце гулко застучало в груди, ладони вспотели, он закрыл глаза, она тоже… и их губы соприкоснулись.

Прижавшиеся к его рту губы Милисент были мягкими, теплыми и приятными. Эдвард ждал фейерверка, взрыва… чего-то такого, о чём читал в книгах. Но ничего не произошло. Вместо этого они столкнулись носами, и его шея чуть слышно хрустнула, согнувшись под странным углом. Когда поцелуй закончился, он был разочарован.

Милисент, хмурясь, прикоснулась к своим губам.

– Ты когда-нибудь целовался раньше? – спросила она.

– Нет. А ты?

– Конечно, нет!

– Извини, я не то хотел сказать… – Он действительно не нашёл в поцелуе ничего романтического.

– Всё в порядке, – сказала она.

Эдвард гадал, что же должно произойти дальше. Он только что поцеловал в губы Милисент Армстронг. Полчаса назад он был бы в полном восторге, был бы готов подпрыгнуть аж до самой луны, но сейчас почему-то не чувствовал ни восторга, ни прилива сил.

Наверное, решил он, это из-за удара по голове, а вот завтра он будет чувствовать себя по-другому.

– Вот интересно, всегда ли так, – пробормотала Милисент.

– Как «так»?

Милисент покачала головой.

– Эдвард?

– Да.

– Я только что вспомнила, что завтра договорилась навестить кузину. Я не смогу пойти на прогулку.

Её слова звучали обыкновенно, но Эдварду показалось, что за ними скрыто нечто большее. Она не смотрела на него.

– Я тебя обидел? – спросил он, внезапно ужаснувшись тому, что мог всё неправильно понять, и его поцелуй расстроил её.

– Нет, вовсе нет, – поспешно сказала она. – Просто я…– Она нахмурилась сильнее, и лунный свет лишь подчеркнул тени на её лице. Она глубоко вздохнула. – Эдвард, мне очень жаль, но сначала я подумала, что ты… а теперь я так не думаю… – Милисент замолчала. Эдвард был смущён и немного испуган.

– Я сделал что-то неправильное?

– Нет, нет, ничего такого. Но… – Она снова вздохнула. – Не было… – Она неопределённо помахала руками. – Или было?

На секунду Эдвард почувствовал себя в полной растерянности, но, когда Милисент снова бессознательно прикоснулась к своим губам, догадался, что она имеет в виду.

– О. Нет… – сказал он. – Не было. – Он тоже слегка взмахнул руками. И вдруг, удивив этим самого себя, испытал облегчение.

– Я думаю… думаю, ты – не моя половинка. – Она пожала она плечами. – Или я не твоя.

Он ответил ей сокрушённой улыбкой.

– Извини, – сказал он.

– Нет, нет, не извиняйся. – Она медленно и глубоко вздохнула, а потом улыбнулась. – Но, когда найдешь свою половинку, Эдвард, не толкай её через кладбищенскую стену.

Он тихонько рассмеялся.

– Ладно. А ты, когда найдешь свою половинку, не лупи его качелями.

Милисент рассмеялась в ответ и взяла руку Эдварда в свои. Это был дружеский жест, и он ужасно обрадовался, что она не льёт слёз и не восклицает что-нибудь типа «О, Эдвард!».

Музыка в зале смолкла.

– Похоже, танцы закончились. – Милисент вздохнула. – Не мог бы ты, пожалуйста… не рассказывать никому про…

– Конечно, не буду, – улыбнулся Эдвард.

Он помог ей подняться.

– Давай, я провожу тебя домой, – предложил он.

И они, держась за руки, направились обратно в церковный зал.

Эдвард почувствовал, что ожидание и предвкушение вернулись. Но теперь они были сильнее. Сегодня вечером к нему пришла уверенность, что у вселенной есть для него план – некое будущее, которое он даже не в состоянии вообразить.

Милисент снова чихнула.

– Будь здорова.

– Спасибо.

– Уверена, что ты не заболела?

– Нет, нет, не заболела. По крайней мере… я надеюсь.

-----------------------------------

От автора:
Дата, которую Эдвард упоминает, говоря о полнолунии, знаменательна – это день рождения Беллы, 13 сентября… до которого осталось всего-то семьдесят лет.
А у Милисент, кстати говоря, начинается испанка. Пожалуй, не стоило Эдварду целовать её.