Глава 13. Повезло

Песня к главе: «Here I Stand» - Madina Lake
От себя хочу добавить песню, которая безумно помогла мне в переводе мыслей Эдварда в середине главы - «Heart of stone» - IKO.

Эдвард

Элис вела как сумасшедшая, точно говорю. До больницы Стронг Мемориал езды минут на двадцать. Учитывая манеру езды Элис, я разделил это время пополам, но даже при этом каждый раз сокращал возможное время сначала до восьми, потом до семи с половиной и, наконец, остановился на семи с небольшим минутах, за которые мы могли бы добраться. Никогда бы не поверил, что такое возможно, если бы сам не увидел. Стараясь вести как можно аккуратнее, Элис выжимала все соки из машины скорой помощи. Парамедики до сих пор не заметили, что она не была одной из них - одетая с головы до пят в такую же, как у них, спецодежду, я благодарил Господа Бога за то, что она не выделялась на их фоне. В противном случае, с ее скоростью за рулем никто бы не смог сравниться.

Вскоре, впереди за лобовым стеклом, я стал замечать, как покрытие снегом деревья сменяются на близко стоящие друг к другу здания, а относительная тишина пригорода - сливается с дребезжащими звуками шумного города.

Но единственное, о чем я по-настоящему беспокоился, так это о том, что происходило внутри машины скорой помощи. Все, о чем я по-настоящему беспокоился, так это о Белле.

Я склонился над ее носилками, крепко вцепившись своей рукой в ее, пока парамедики суетились вокруг, поправляя Белле кислородную маску, вкалывая обезболивающее и отслеживая жизненные показатели. Мы все знали, что они просто делают самое простое и очевидное, пытаясь хоть как-то помочь до прибытия в больницу, в которой они с нетерпением хотели оказаться, чтобы передать Беллу и позволить врачам начать действовать более основательно.

И вскоре их желание было исполнено. Машина скорой помощи завернула за угол на территорию больничного комплекса, и все вокруг вдруг внезапно закрутилось.

Элис надавила на тормоз, заставляя машину оглушительно завизжать колесами против льда, заглушая даже рев сирены и, наверное, доходя до самого дальнего корпуса. В ту же секунду я бросился открывать задний проход; рядом остановился Мерседес, четыре двери распахнулись одновременно и остальные члены семьи тут же выпрыгнули из машины.

Вместе с парамедиками я аккуратно вывез носилки с Беллой, а Элис, все еще полностью одетая в спецодежду, бросилась внутрь больницы, чтобы поднять тревогу. Тем временем Карлайл занял место у головы Беллы и начал кричать, поспешно толкая каталку вперед и узнавая у парамедиков о том, что изменилось с момента, как они покинули место аварии. Взяв полный контроль над ситуацией, он привел своими приказами весь медицинский персонал в движение. Несколько коллег Карлайла явно опешили от того факта, что Доктор Каллен ворвался в больницу в сопровождении всей его семьи в восемь тридцать вечера в его выходной. Но вскоре они отошли от шока, и начали действовать, окружая носилки Беллы, которые мы с Карлайлом катили так быстро по коридору, как только позволяла человеческая скорость. В окружении хирургов, медсестер и простого больничного персонала, мы буквально пролетели через всю больницу в отделение интенсивной терапии.

Войдя в операционную, я будто попал в другой мир, населенный странными, одетыми в зеленые медицинские халаты для операций, существами и заполненный громоздкими, пугающими машинами, которые издавали зловещие пикающие и свистящие звуки от мониторов из нержавеющей стали.

Едва мы вошли через дверь, носилки с Беллой были буквально вырваны из моих рук, а меня самого оттолкнули в сторону. Несколько хирургов и их помощников бросились вперед, поправляя по пути только что надетые халаты. Я вдруг внезапно осознал, что произойдет, если кто-то заметит меня. Паника и путаница от шокирующего прибытия Беллы и ее нестабильного состояния пока что еще мешали людям понять, что я получил доступ в часть здания, строго изолированную от общественности. Но, я знал, что осталось не так много времени, прежде чем меня заметят и выставят вон. Тот факт, что я - сын Карлайла Каллена, не играл никакого значения. У меня все равно не было веского оправдания для доступа к этой части больницы.

Я должен быстро думать.

Используя всеобщую отвлеченность в свою пользу, я бросился с вампирской скоростью в угол, схватил комплект одежды со стены и надел ее через голову. Не прошло и нескольких секунд, как я оделся, фактически оставшись незамеченным для всех, кроме Карлайла. Конечно, моим намерением было сойти за одного из врачей, чтобы остаться в операционной и проследить, что с Беллой обращаются должным образом. Возможно, даже самому выполнить часть операции. Я не мог заставить себя уйти и оставить ее с этими незнакомцами, позволить им касаться ее, резать, причинять ей боль…

Лишь подумав об этом, я поспешил вперед, отчаянно желая вмешаться. Во мне пробудился инстинктивный порыв; необходимость помочь, не просто предложить эмоциональную поддержку, а на самом деле сделать что-то. Я не мог просто стоять и смотреть на это.

Но едва я дошел до Беллы, чья-то широкая фигура заблокировала путь. И мне не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, кто это был.

- Уйди с дороги! - я попытался проскользнуть слева, но снова натолкнулся на препятствие.

- Эдвард, - тон Карлайла был решительным, и не трудно было не догадаться, чего он добивается.

- Дай мне пройти, - приказал я, игнорируй его тон. Заглянув ему за плечо, я увидел, как люди готовились переложить Беллу с носилок на операционный стол. Инстинктивно я попытался подойти к ним и помочь, но Карлайл схватил мое плечо и с удивительной силой и настойчивостью удержал на месте. Про себя я выругался на него. - Что ты делаешь?! Отпусти меня!

Нет, Эдвард. Мысли Карлайла были спокойны и расслаблены. Он казался совершенно равнодушным к моей враждебности.

- Что это значит, «нет»?! Я хочу помочь...

Не делай глупостей.

- Глупостей? Кто из нас сейчас делает глупости?! - набросился я на него. Глупостей?! - Мы ведь говорим о Белле!

Вот именно, мысленно отозвался он. Не можешь же ты действительно думать, что я позволю тебе делать ей операцию. Ты не в состоянии справится с самим собой, не говоря уже о твоей возлюбленной. Будет кровь, очень много крови. Нам нужно удалить металл из ее руки, а это значит, что рану придется расширить, а затем спаять все кровеносные сосуды и сшить жизненно важные вены и артерии воедино....

- Я ходил в мед. школу, отец, - зарычал я слишком громко. Несколько голов обернулись в нашем направлении, а затем вернулись к Белле, когда некая машинка издала серию громких предупредительных сигналов. Испугавшись, я снова попытался подойти к койке, но Карлайл просто оттолкнул меня, не обращая внимания на людей, и громко прошептал:

- Я знаю, что ты был в мед. школе, но это ничего не меняет. В лучшем случае, у тебя недостаточно практического опыта, а поскольку ты никогда не проходил интернатуру, у тебя почти нет опыта и в экстренной хирургии. Сейчас не время отрабатывать навыки или испытывать свой самоконтроль, стоя над свежей, текущей из раны, кровью Беллы!

- У нее уже шла кровь в скорой помощи! - воспротивился я, игнорируя его слова о своем опыте. Он был прав, но я не хотел признавать этого.

- Да, но это было лишь на непродолжительный период времени и от небольшого количества ран, - рассудил Карлайл. - Для того, чтобы прооперировать Беллу нам нужно будет сделать разрез несколько больше и начать переливания крови.

Я сник, стараясь найти хоть какой-нибудь изъян в его аргументе.

- Прошу тебя, Эдвард, - умолял меня Карлайл. - Чем больше мы спорим, тем меньше остается у нее шансов. Я люблю вас с Беллой слишком сильно, чтобы позволить тебе испытывать вину за неудавшуюся попытку спасти ее. Пожалуйста, просто сделай так, как я говорю, и уйди, вернись к остальным в комнате ожиданий.

- Но... - я бросил взгляд на Беллу, лежащую на холодном операционной столе в окружении людей, пока ей устанавливали капельницу для переживания крови. Глубоко внутри я знал, что Карлайл прав, но просто не мог заставить себя взять и уйти, оставив Беллу тут одну. Тем не менее, каждую секунду, что я стоял тут и спорил, я не давал Карлайлу лечить ее. А он, очевидно, самый лучший кандидат для этой задачи. И я готов был доверить Карлайлу жизнь Беллы, без сомнения, готов.

- Ладно, - наконец, пробормотал я и шумно выдохнул.

Слава Богу, подумал Карлайл, заметно расслабляясь всем телом. Он мимолетно похлопал меня по плечу, прежде чем в голос, не громче своего обычного тона, произнести:

- Элис, - двери с шумом распахнулись, и та встала у меня под локтем. Должно быть, она была все это время прямо за дверью. - Уведи, пожалуйста, отсюда Эдварда, - приказал Карлайл, снова решительно встречаясь со мной взглядом. Я горжусь тобой, сын. И, потом, явно не желая больше тратить время впустую, не работая над Беллой, он развернулся на пятках и быстро направился к ней, заставляя людей расступиться перед ним и пропустить вперед.

Я же по-прежнему стоял на своем месте, несколько мгновений наблюдая за ним, пока не почувствовал, как кто-то тронул меня за запястье. Это была Элис. Пойдем, Эдвард, подумала она, взяла за руку и потянула к выходу. Взглянув последний мучительный раз на Беллу, которая теперь была скрыта от меня спинами врачей, я повернулся и неохотно последовал за Элис к дверям, ведущим из операционной к коридору.

Но едва прошел десять метров, начал сожалеть о принятом решении. Элис всеми силами убеждала меня в обратном, все время разговаривая успокаивающим и обнадеживающим тоном, который можно было сравнить с тем, как разговаривают с человеком, пожелавшим свести счеты, спрыгнув с двадцати четырех этажного здания.

К моменту, как мы дошли до комнаты ожидания, я раза три угрожал вернуться обратно, дважды кричал на Элис и бесчисленное количество раз необъяснимо останавливался посреди дороги. Когда же мы подошли к последней двери, я снова остановился.

- Белла, - глупо, но это было все, что я сказал. Считайте это запоздалой реакцией, но весь масштаб ситуации только сейчас начал обрушиваться на меня. Внезапно, я почувствовал себя таким беспомощным. - Я не могу оставить ее, - пробормотал я Элис хриплым, не знакомым даже для самого себя, голосом.

- Эдвард, - твердо произнесла Элис, с новой силой дергая меня за руку. - Мы уже проходили через это. - Белла с Карлайлом. Она сейчас в более чем профессиональных руках. Ты ничем там не сможешь помочь. Пожалуйста, пошли внутрь.

Я закрыл глаза, будто пытаясь заблокировать рациональность ее мыслей. Неудивительно, но это не сработало.

Тебе нужно успокоиться, притормозить и взять себя в руки, продолжила она. Ты пошел напрямик сквозь ОГОНЬ, помнишь? Огонь! И это тебя не остановило. Поэтому, пожалуйста, просто войди внутрь, чтобы ты смог привести свои мысли в порядок...

Не дожидаясь ответа, Элис открыла дверь в комнату ожидания и протолкнула меня внутрь. Я повиновался ее действиям, но только лишь потому, что чувствовал себя настолько эмоционально опустошенным, что был не в состоянии спорить.

В комнате находилась вся моя семья и Таня. Даже без сверх способностей Джаспера можно было легко уловить их напряжение. Позабыв о больничных стульях, они все рассредоточились на небольшие группки по всей комнате и разговаривали обеспокоенными голосами на приглушенных тонах. Едва же мы с Элис вошли, все тут же замолчали и повернулись к нам с полными самых страшных опасений выражениями лиц.

- Что там произош... - начал было Эмметт, но тут же замолчал, когда получил локтем в ребра от Розали. Внимательно присмотревшись к моему выражению лица, она тут же поняла, что мне было не до ответов на вопросы. На этот раз я не мог быть более чем благодарен ей за это. Опустив глаза вниз, я медленно подошел к окну, не говоря никому ни слова. Вглядываясь в темноту улицы, словно подающий там снег, на меня обрушился поток их любознательных и тревожных мыслей.

Бедный Эдвард... Боже мой, он снова сломлен... Я чувствую себя таким беспомощным... Пожалуйста, пускай с Беллой все будет в порядке...

Наклонившись вперед, я закрыл глаза и прислонился щекой к холодной оконной раме. Я старался сосредоточиться на воспоминаниях о Белле в наши более счастливые времена, пытаясь заглушить шумные мысли людей вокруг. Случайные картинки из памяти начали возникать у меня перед глазами.

... Белла, одетая в роскошный атлас, когда я помогал ей выбираться из автомобиля на выпуском вечере, и лишь уродливый гипс на ноге портил всю картину ее изумительной красоты; мы вместе сидим на скамье за фортепиано в моем доме в Форксе, из краешка ее глаз капают слезы, когда я представляю ей ее колыбельную; бег через лес с Беллой у меня на спине ...

Некоторое время спустя, я услышал шепот Эмметта, по-видимому, не обращенный к кому-либо в частности:

- Может, нам нужно попытаться поговорить с ним?

Никто не ответил ему, чему я был рад. Разговоры - лишь препятствие к моим мечтам.

... Белла смеется в столовой над одной из шуток Эмметта, совершенно не понимая своей изысканности, которой я был будто загипнотизирован; мой первый поцелуй с ней; она спящая на постели; она смотрит на меня, пока я вырываю с корнем деревья, сверкаю на солнце и ношусь вокруг нашего луга, пытаясь доказать, каким ужасным монстром являюсь ...

- Пойду, посмотрю, нет ли каких новостей, - пробормотала Эсме уже глубоко за полночь. Ее мысли были обращены ко мне, будто она ждала, что я попрошусь выйти с ней. Но я знал, что все это бессмысленно. Если бы были новости, Карлайл уже давно вышел бы к нам. Я похоронил себя в глубинах своей памяти, где обнаружил более мрачные, не такие счастливые, воспоминания, омраченные последними событиями.

... Первый урок биологии, где я решил, что Белла была Ангелом и Демоном, присланным свыше, чтобы пытать меня; второй урок, где я почувствовал электрические импульсы, от простого ее прикосновения ко мне; все, что последовало за моими попытками игнорировать ее, лишь сильнее усугубляло положение; жгучая, неконтролируемая ревность, которую я чувствовал к Ньютону, когда тот долго смотрел на нее; игра в бейсбол; Белла на снегу; фургон Тайлера, безостановочно мчащийся к ней по льду ...

Пошло еще несколько часов - небо за окном начало светлеть, и я едва различимо стал замечать проблески розового на горизонте. Почему операция Беллы тянется так долго? Единственный ответ, который я мог дать на подобный вопрос, это что все оказалось намного сложнее, чем предполагалось изначально. Но, будучи верным своей натуре, я предпочел обманывать себя, игнорируя подобные мысли. Затолкав их обратно поглубже в себя, я в который раз сосредоточился на безопасной реальности своих воспоминаний.

... То, как Белла пахнет под дождем; то, как она смотрит на сумерки; первый раз, когда я увидел ее в столовой; то, как смотрел на нее спящую, плененный звуком ее бившегося сердца; то, как нес до медицинского кабинета после определения группы крови; то, как представлял своей семье в самый первый раз; то, как пристегивал ремнями безопасности в джипе Эмметта в ночь, когда мы убегали от Джеймса; предательство и опустошенность в ее глазах, когда я сказал, что не люблю ее; Белла в моем доме; Белла в лесу; Белла на ее заднем дворе; Белла; Белла; Белла ...

Было ранее утро, когда я вновь вернулся из своих мыслей. Только наступил рассвет, и бледный свет солнца просачивался через окно, вызывая слабое мерцание от моей кожи на стены.

По прошествии времени, количество людей в комнате сократилось. Ушла Таня и, как я только что понял, не было Эсме. Розали сидела у двери, невидящим взглядом уставившись в противоположную стену. Эмметт был рядом с ней, слегка ссутулившись в попытках вписаться своим большим телом в одно из неудобных синих сидений. Выражение его лица было отрешенным, а одной секунды внимания к его мыслям было достаточно, чтобы понять, что он всеми силами пытается сосредоточиться на подсчете напольной плитки. Я мог лишь только предполагать, что подобный тип деятельности служил для него способом избавления от разочарования и стресса, накопившихся за последние двадцать четыре часа.

Элис и Джаспер сидели вместе на низком обшарпанном диване, стоящем у окна рядом со мной. Глаза Элис были закрыты, ее голова безнадежно покоилась на коленях Джаспера. Тело парня было напряжено, но кроме этого не было заметно ни единого признака или намека на беспокойство. Он нежно игрался с волосами Элис, медленно лаская пальцами ее черный ежик. Должен признаться, тот факт, что он был в состоянии контролировать свою жажду крови в больнице, был поразительным для меня. Если бы я не был так выбит из колеи в последние несколько часов, я бы непременно прокомментировал это.

Но, к сожалению, я был не в состоянии соответствующим образом поздравить своего брата с его новообретенным самоконтролем. Теперь, когда я «проснулся» от некого странного транса (который, как я теперь думаю, почти наверняка был делом рук Джаспера), я оказался в абсолютном эмоциональном потрясении.

Я вскочил на ноги и испустил низкий изумленный стон, похожий наполовину на проклятия, наполовину на рыдания. Подлетев к двери, я и обнаружил, что она заперта. Вот тут я действительно выругался. Обернувшись, я уставился на своих братьев и сестер.

- Что за чертовщина? - зарычал я, чем заставил Джаспера послать поспешную волну спокойствия по всей комнате, но сам я отмахнулся от нее и потребовал ответа. - Почему дверь заперта?!

Дернув ее от себя, я услышал металлический звук, признак того, что дверь поддавалась моей силе. Она была огнеупорной, а, значит, металлической. В противном случае я бы ее уже выломал. Не обратив внимания на то, что вслух никто не ответил на мой вопрос, я понял, что не слишком-то в этом нуждался - все было ясно из их мыслей. Они закрыли ее, чтобы остановить меня и не дать выйти на поиски Беллы, пока она находилась в операционной. Взбесившись, я снова на них на всех выругался и во второй раз надавил на дверь. В ответ она оглушительно хрустнула.

- Эм, - отозвался Джаспер, с опаской глядя на дверь. - Тебе, наверное, не стоило делать этого.

Ругательства, которые я бросил в него, могли бы заставить мою мать перевернуться в могиле. Даже Эмметт казался слегка шокированным. С заключительным БАМ я вырвал дверь, проделывая кулаком дыру и позволяя бесполезному куску металла упасть на пол.

- Эдвард! - с упреком закричали Элис и Розали слегка шокированным тоном.

- Отлично, - с сарказмом пробормотал Эмметт. - Теперь нам еще придется придумывать историю и для прикрытием выломанной двери.

Проигнорировав его, я бросился в коридор... где натолкнулся на остановившегося в проходе Карлайла.

Мы посмотрели друг на друга и наши взгляды встретились. А расстояние в пару метров друг от друга позволили прочитать мысли Карлайла в виде серий изображений и слов, показанных на невероятной скорости.

Белла лежит на операционном столе, ей делают переливание крови... мне пришлось сглотнуть образовавшийся во рту яд от вида ее открытых вен, даже не смотря на то, что видел я их через призму воспоминаний Карлайла. Он определенно с самого начала был прав; даже задним числом мне было трудно сопротивляться ее крови. Смена картинок воспоминаний продолжилась. Карлайл, в окружении медицинского персонала, который, без исключений, затаив дыхание, смотрел за тем, как он склонился над поврежденной рукой Беллы. Осколок металла застрял глубоко в длинной ране, откуда шло сильное кровотечение. Рука Карлайла двигалась с огромной осторожностью, делая еще один надрез рядом с раной, чтобы без последствий удалить осколок.

Я резко покачал головой, избавляясь от этих воспоминаний. Я мог бы остановиться на подробностях операции Беллы позже, сейчас же меня больше волновало, все ли с ней в порядке.

- Просто скажи мне, как она, - потребовал я, не в силах больше справляться с напряжением. Я наблюдал за его лицом, затаив дыхание, чувствуя, как сжимается горло.

Но затем лицо Карлайла преобразилось усталой, но радостной улыбкой.

- С ней все будет в порядке, - на этих словах мои братья и сестры испустили вздох облегчения, но я не мог принять так просто его заявление.

- Ч-честно? - неуверенно продолжил я. Я просто не мог в это поверить; я должен быть абсолютно уверенным. - Она не умрет?

- Нет, - улыбнулся Карлайл. - Она не умрет.

Облегчение захлестнуло меня с ног до головы, и я слегка покачнулся, чувствуя нестерпимый наплыв эмоций. Я закрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Кожей чувствовалось, как семья собирается вокруг меня, их мысли были радостными и возбужденными. Но я поднял руки и остановил это. Я не мог разделить их счастье, когда даже не знал, что конкретно было сделано.

Белла не умрет, подумал я, с ней все будет в порядке.

Она не умрет.

Если только не станет вампиром.

Последняя мысль пришла, на мой взгляд, абсолютно незванно, чем очень поразила меня. Если бы я не знал лучше, решил бы, что это Элис вдолбила ее мне в голову. Это шокировало меня, что я стал думать подобным образом.

Хотя... по идее, не должно было. Я ведь уже принял решение по поводу обращения Беллы. Я даже поделился с Джаспером своими намерениями две ночи тому назад, сразу после родительского собрания, когда мы следили за домом Беллы. Я думал, что это лучший план действий. Самый логический.

Но почему же я тогда сейчас так не уверен? Что изменилось с того времени, что я стал сомневаться в собственных убеждениях? Не потому ли, что теперь я окончательно понял, что разбил сердце Беллы? Возможно, потому, что теперь, глубоко внутри, я знал: обращение в вампира не сделает ее счастливой. Нам обоим еще через многое предстоит пройти, прежде чем это случиться, а обращение не сделает это путь короче или легче. Мне нужно заново собрать ее сердце, прежде чем смогу остановить его навечно.

Внезапно я понял, что так и не ответил на заявление Карлайла. Я открыл глаза. Размышление над событиями, которым еще предстоит произойти в будущем, я мог бы оставить на потом, но сейчас самое важно - исцеление Беллы.

- Я хочу увидеть ее, - тихо сказал я Карлайлу.

- Конечно, - кивнул он, но я успел заметить, как удовлетворенное выражение исчезло с его лица из-за моего мрачного вида. Чтобы попытаться реабилитироваться в его глазах, я изобразить неясную улыбку.

- Спасибо, Карлайл. Спасибо, что позаботился о ней, - он склонил голову в безмолвном согласии, прежде чем заключить меня в крепкие объятия. На какое-то мгновение я почувствовал себя намного моложе своих 112 лет. Внезапно, я стал подростков. Сыном, которого утешает его родной отец, а не вампиром, которого обнимает его создатель.

После того, как Карлайл отпустил меня, он молча развернулся к двери, и я последовал за ним, лишь на секунду остановившись, чтобы бросить мимолетный, полный безмерной благодарности, взгляд на остальных.

Вскоре, после этого, я последовал за Карлайлом вниз по длинному больничному коридору, ориентируясь на его костюм, пока он не остановился у синей двери.

Мы пришли, подумал он, настороженно оглядываясь на меня янтарными глазами. Замерев на месте, я стоял очень тихо и пристально смотрел на выкрашенную в синий древесину. Что за чувство я испытывал? Оно казалось таким неуместным, таким непривычным. И тут я понял, что это был страх. Я боялся этой комнаты и того, что может скрываться в ней.

Это был самый настоящий ступор, потому что, в отличие от большинства людей, я не боялся больниц. Когда я учился в медицинском, то никак не мог понять, почему столько много пациентов и их родственников боялись больниц. Для меня это было еще одно здание, как у всех стены, пол, двери и потолок. Даже я думал, что у меня было больше оснований опасаться больницы, чем у большинства - в конце концов, это место было связано с некоторыми самыми худшими моментами моей жизни, - но понять, почему они ненавидят эти длинные коридоры и команду людей, чьей единственной задачей является спасение жизней, для меня было невообразимо.

Несмотря на все это, сейчас я вдруг оказался не в состоянии даже войти в палату Беллы. Даже учитывая то, что Карлайл сказал, что все будет в порядке, я не очень-то верил в это.

Должно быть, поняв это, он открыл передо мной дверь, а затем положил руку на плечо и нежно направил в комнату.

Там и была Белла. Она лежала на больничной койке, посреди комнаты, к ее телу было присоединено столько проводов и трубок, спиралью закрученных друг вокруг друга и идущих к разным аппаратам и мониторам, что казалось, будто я попал в какой-то ужасный научно-фантастический фильм.

За секунду я пересек всю комнату к Белле, упал перед ней на колени и взял ее за руку.

- Белла, - прошептал я ее имя, прежде чем потянуться свободной рукой к ее лицу и убрать свалявшиеся пряди волос с ее закрытых глаз. Ее кожа была холодной и влажной на ощупь, и едва я прикоснулся к ее лицу, она беспокойно перевернулась во сне, а дыхание участилось и затруднилось. Я тут же отдернул руку, испугавшись сигналов от пикающей машины, следящей за сердцебиением Беллы, которое сейчас внезапно ускорилось. Конечно, стоило мне убрать ее, оно тут же пришло в норму.

С минуту или две я наблюдал за ней, а потом выпрямился и повернулся к Карлайлу. Теперь я готов был выслушать детали.

- Расскажи мне все, - сказал я ему, оглядываясь на Беллу. - Как сильно она пострадала?

Кивнув, Карлайл подошел ближе и встал рядом со мной у койки Беллы.

- Три ребра Беллы были сломаны, а левое плечо вывихнуто – следствие того, что мотоцикл упал на нее, - спокойно начал он. - У нее было несколько явно глубоких ран на руке, вызванных взрывом грузовика, а это значит, что она потеряла много крови. Мы сделали ей несколько переливаний. Так же у нее пару ожогов второй степени, многочисленные синяки и ушибы по всему телу.

Меня всего передернуло от тяжести травм Беллы. Когда Карлайл сказал, что с ней все будет в порядке, я не ожидал, что будет столько много исключений.

- Она была без сознания все это время? - спросил я.

Карлайл покачал головой.

- Она пришла в себя лишь раз - спустя минут двадцать после приезда в хирургию. Но мы почти сразу же после этого положили ее под наркоз, чтобы можно было начать операцию.

- И с тех пор она не открывала глаза? - снова спросил я, замечая панические нотки в собственном голосе.

- Нет, но это нормально, Эдвард, не о чем волноваться. Этого следовало ожидать. Белла очень много всего пережила, ее тело нуждается в отдыхе. Лишь отдохнув, она сможет окончательно выздороветь, - на секунду он замолк, но после снова продолжил. - Знаю, сейчас это так не кажется, но Белле действительно невероятно повезло.

Я возмущенно повернулся лицом к Карлайлу.

- Повезло?! Ты называешь это везением? - я указал на Беллу, в бессознательном состоянии лежащую на кровати. - Сломанные ребра, вывихнутое плечо, сильно раненная рука, ожоги и синяки, а ты считаешь, что Белле повезло?!

- Да, считаю, потому что все могло бы быть намного хуже, - ответил Карлайл. А затем мысленно продолжил: Она могла умереть.

Я вздрогнул и коротко кивнул. Карлайл прав, я забываюсь. Белла жива. Она жива.

И даже если бы она не умерла, продолжил Карлайл, все могло бы закончиться гораздо трагичнее для Беллы.

Я резко обернулся.

- Что ты имеешь в виду?

Карлайл указал на правую руку Беллы, в настоящее время перемотанную бинтами.

- Осколок от грузовика застрял буквально в паре сантиметров от правого плечевого сплетения Беллы.

У меня перехватило дыхание от слов Карлайла. Проучившись в мед. школе, я знал, что «плечевое сплетение» - это термин, используемый для группы пяти важнейших нервов, контролирующих чувствительность и двигательную активность руки. Если это нерв каким-либо образом повреждается, результат может быть катастрофическим. Я сосредоточился на словах Карлайла.

- Уверен, мне не надо говорить тебе, - серьезно продолжил он, - что если бы осколок засел еще хоть чуть-чуть глубже, эти нервы были бы полностью разорваны. Их никогда бы не удалось соединить должным образом, чтобы они могли бы работать как раньше. А это значит, правая рука Беллы была бы полностью парализована.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что я вовсе перестал дышать. Карлайл выжидающе смотрел на меня, и, когда же я вновь обрел способность говорить, я даже не узнал собственного голоса.

- Парализована? - это все, что я смог произнести.

- Да.

Я чувствовал, как нечто мрачное и страшное накатывает на меня, прибивая к полу в том самом месте, где я стоял. Белла могла бы быть парализована. Ее жизнь могла бы быть разрушена.

И все это из-за меня.

Я все еще чувствовал на себе взгляд Карлайла, и, судя по его следующим словам, мог бы поклясться, что он тоже может читать мысли.

- Эдвард, прекрати винить себя.

- Что?

- Ты ничего не смог бы сделать, ты не смог бы остановить это. Если быть честным, все это является результатом твоих стремительных действий и мужества. Именно они спасли Беллу от смерти. Если бы тебя там не было, ты бы не спас ее, и она наверняка умерла бы.

- Если бы меня там не было, она бы изначально не попала бы в аварию, - поправил я его. - Она бы никогда не поехала на мотоцикле по ледяной дороге в темноте и при снегопаде. Она бы изначально не приехала бы к нам в дом, а сидела бы тогда у себя в квартире: сухая, теплая, живая.

Счастливая.

Если бы она только никогда не знала меня.

Из мыслей Карлайла было ясно, что он вот-вот начнет не соглашаться со мной, но я не хотел слушать его протесты. В глубине души я знал: вина за состояние, в котором сейчас была Белла, целиком и полностью лежала на мне. И понимание этого убивало меня.

- Пожалуйста, могу я немного побыть наедине с Беллой? - быстро спросил я, не давая Карлайлу заговорить. Он нахмурился, пытаясь понять мое выражение лица, но потом просто тяжело вздохнул и согласно кивнул.

- Ладно, - ответил он. - Если тебе что-то понадобится...

- Я знаю к кому обратиться, - закончил я. - Спасибо.

Кинув на меня последний любопытный взгляд, Карлайл удалился, оставляя меня наедине со сжигающей от вины совестью и предоставляя кучу времени для размышлений о том огромном списке вещей, в которых я облажался с Беллой.

Слова Карлайла эхом звучали в моей голове. «Ты ничего не смог бы сделать, ты не смог бы остановить это... Если бы тебя там не было, ты бы не спас ее, и она наверняка умерла бы». В некотором роде он был прав. Даже я мог понять это. По крайней мере, сейчас случай с Беллой был именно таким. Сейчас это было по-другому, чем когда на нее напал Джеймс. Сейчас это был пьяный водитель и покрытая льдом дорога, а не вампир, жаждущий ее крови. Сейчас ее обидчиком был самый обычный человек, который мог бы встретиться ей и в любой другой момент ее жизни. Авария была неизбежна, вне поля моих возможностей проконтролировать ее наличие или отсутствие. Это была не моя вина.

Только, конечно, все это не правда. Я был виноват, во всех отношениях. Независимо от того, как я пытался объяснить произошедшее, факт оставался фактом: кровь Беллы пролилась из-за меня. Будучи в расстроенном состоянии, она уносила ноги из моего дома. Она пыталась сбежать от меня, а не от кого-либо другого. Ее чуть не парализовало из-за того, что я сделал. А точнее, из-за того, что я не сделал. В который раз она пострадала из-за того, что я недоглядел за ней. И в который раз это я не приложил достаточно усилий для того, чтобы спасти ее.

Я вздохнул и безнадежно пробежался рукой по волосам. Что с нами сейчас будет? У Беллы было уже предостаточно причин ненавидеть меня, а, учитывая последние события, не удивлюсь, что она вообще никогда больше не посмотрит на меня. Как я тогда вообще смогу все исправить?

И хотя я глубоко задумался об этом, слегка дрогнувшие веки Беллы, лишь мимолетно затрепетав, тут же привлекли мое внимание. В течение нескольких секунд я пристально вглядывался в ее лицо, задаваясь вопросом, не приходит ли она в себя. И хотя я больше, чем когда-либо в жизни, желал увидеть, как она открывает глаза, я был жутко напуган тем, как она может отреагировать, увидев меня. Однако, через некоторое время, она слабо вздохнула, и я опустился обратно на стул, понимая, что она все еще спала.

Я упал обратно на стул и закрыл глаза, отдаваясь во власть времени. На следующие несколько часов, как мне казалось, оно то неслось куда-то вперед, перепрыгивая через секунды, то тянулось целую вечность. Мои мысли то и дело возвращались к словам Беллы, сказанным перед моим домом... к ее слезам... к ее обвинениям... ее любви, ненависти и разбитому сердцу... к теплу ее поцелуя...

На несколько секунд я затаил дыхание, растворяясь в воспоминаниях ощущения ее теплых губ, пока меня не отвлек звук открывающейся двери. Я тут же признал в посетителе Эсме.

Выпрямившись, я открыл глаза. Надо же, я чуть не забыл, что моя семья все еще была в больнице. Они держались на расстоянии, почтительно предоставляя Белле время для отдыха. Не удивлюсь, если инициатором этой просьбы был Карлайл.

Я посмотрел на часы на экране одного из аппаратов у кровати Беллы. Они показывали девять часов десять минут. Палата почти полностью была заполнена зимним солнечным светом, придавая бледной коже Беллы неземной, почти полупрозрачный вид... Чувство вины и ненависти к самому себе, отошедшие на последний несколько часов на второй план во время такого своеобразного транса, теперь вернулись с удвоенной силой, едва я посмотрел на спящую девушку. Она была неподвижна, выглядела потрепанной, хрупкой, разбитой...

Звук легких шагов по линолеуму оповестил меня о том, что Эсме подошла ближе и села рядом со мной.

Как ты себя чувствуешь? Ее мысли не внушали ничего, кроме доброты и спокойствия, чем очень тревожили меня - мне не нужна была ее жалость.

Я притворился, будто не слышал ее вопроса, не отрываясь, продолжая смотреть на неизменный показатель сердечных сокращений Беллы на одном из мониторов. Но руки мои не поддавались контролю эмоций: пальцы сильно впились в подлокотники сиденья, продавливая пластик. И прежде чем смог нанести еще больше непоправимый вред мебели, я почувствовал чье-то прикосновение к запястью. Резко повернув голову, я оглянулся и увидел руку Эсме, лежащую на моей. Ее глаза были печальны, чувство великой скорби прочно засело в медовых оттенках. Не надо, Эдвард.

- Что? - спросил я ее, хотя уже знал ответ. Так странно было говорить. Я был потрясен, как закостенело и плоско звучал мой голос. Такое ощущение, будто прошло несколько лет с нашей беседы с Карлайлом, хотя умом я понимал, что это было лишь несколько часов.

Прекрати изводить себя, ответила Эсме, это не твоя вина.

На этих словах, я тут же стряхнул ее руки и встал на ноги, подходя к окну. Я стоял под лучами солнца, тупо глядя на сверкающий блеск, отражающийся от моей кожи.

- Ты ошибаешься, Эсме. Ты и понятия не имеешь, на сколько.

Тогда скажи мне. Она все еще сидела на стуле, с болью в глазах наблюдая за мной. В ее мыслях ощущалось отчаяние, вызывавшее во мне еще один укол раскаяния от того, как сильно эта ситуация сказывается на ней. Ну вот, еще один пунктик к моему списку, о чем приходится сожалеть, подумал я.

- Нет, - прошептал я, качая головой и закрывая глаза. - Ты не поймешь, ты слишком хороший человек. Тебе никогда не приходилось испытывать такое чувство вины, потому что ты никогда не причинила кому-либо столько боли.

Даже мне самому эти слова показались занудством поддавшегося гормонам подростка: боль, которую никто не может понять, чувства, которые никто никогда не испытывал. Типично угнетенно-депрессивное поведение подростков всех времен и народов. Тем не менее, в данном случае, это было как никогда близко к истине. Эсме всегда была так сострадательная, добра и заботлива... удивительно, что ее мысли не омрачило одно мое присутствие.

Я столького стыжусь в отношении Беллы. Я опустошил ее морально шесть лет назад, и чуть не уничтожил физически прошлой ночью.

Повисла долгая пауза, в течение которой я продолжал смотреть в окно невидящим взглядом. Я мог чувствовать пристальный взгляд Эсме, но предпочитал делать вид, что игнорирую его. Я знал, что она ждет, кода начну говорить. Но я не мог. Наконец, она прервала молчание.

Но ты не собираешься снова уезжать. Это был не вопрос, а утверждение.

Я знал, нет никакого шанса избежать разговора с Эсме о своих планах. Какая-то часть меня даже наслаждайтесь этой возможностью. Может так я смогу освободиться хоть от небольшого количества накопившейся во мне горечи.

- Нет, - вздохнув, я повернулся лицом к Эсме и бросил взгляд на все еще спящую Беллу. Даже не смотря на все эти трубки и провода вокруг ее хрупкого тела, она по-прежнему была очень красива. - Я не могу снова оставить Беллу. Не могу поверить, что вообще смог это сделать тогда, - я встретился взглядом с Эсме. - Я люблю ее, - просто приговорил я. – Я люблю ее всем сердцем. Сейчас гораздо сильнее, чем прежде, хотя и не верил, что так можно. Она для меня все. Она притягивает меня, даже не коснувшись, не сказав ни слова, не используя никаких магнитов. Одного взгляда, одного вздоха достаточно, чтобы удержать меня. Я не могу существовать без нее... сейчас я это знаю, - я замолчал и отвел взгляд вдаль, вдруг осознав, что мои руки бьет крупная дрожь. Было ощущение, будто стены сдвигаются, связывая по рукам и ногам и загоняя меня в ловушку. Когда же я, наконец, смог продолжить, я едва ли мог избавиться от трепета в голосе.

- Как я могу жить без нее? - спросил я скорее себя, чем кого-либо еще. Повисло долгое молчание, но Эсме продолжала просто смотреть на меня. - Скажи мне, как оставить ее, Эсме, - в конце концов, прошептал я. - Скажи мне, как я могу спасти ее, - мой голос потихоньку начал повышаться, в нем появились нотки отчаяния... а затем снова сник и понизился практически до шепота. - Пожалуйста...

Она не ответила, но я и не ждал этого от нее.

- Я не могу существовать без нее, - вздохнул я после практически бесконечной паузы. - А еще я не знаю... Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь восстановить тот ущерб, что нанес ей. Я облажался в стольком многом в отношении нее, причинил ей такую сильную боль как физическую, так и моральную, что степень этого вреда только-только начинаю постигать. Я хочу навсегда остаться с Беллой, но не могу понять, как... к-как все вообще может быть все, как и прежде, между нами после всего того, что я сделал.

Мой голос дрогнул, и я проглотил рвущийся наружу всхлип, поднимая глаза к верху, будто пытался остановить подходящие к глазам слезы. Все это был чисто подсознательный, непреодолимо человеческий акт, одна из немногих привычек, которые я сохранил со своей предыдущей жизни. Это говорило многое о том молодом человеке, которым я был. Я был тем, кто жаждал похвалы отца и признания всего мира, где, прежде всего, ценились рассудительность, сила и храбрость. Я был подростком, который мечтал о накрахмаленной униформе, блестящих медалях и фанфарах. Тот мальчишка бы никогда не пролил и слезинки, если мог бы сдержаться, и, не смотря на то, что я больше не опасался проявления подобной слабости, как слезы, я сохранил в себе тот порыв сдерживать их любой ценой.

- Ох, Эдвард... - вздохнув, Эсме одним плавным движением за секунду оказалась около меня, заключая в крепкие сострадательные объятия. Я прильнул к ее рукам, пытаясь ответить тем же, но удивленно обнаружил, что буквально онемел, не в силах ответить взаимностью на ее прикосновение. - Не нужно оставлять ее, - пробормотала Эсме в мое плечо. - Белла не хочет, что бы ты оставлял ее. Она любит тебя, она нуждается в тебе. Разве ты не слышал, что она сказала прошлой ночью?

- Слышал, но еще она сказала, что ненавидит меня, - неуверенно ответил я, медленно отстраняясь из объятий Эсме.

- Да, но она все еще любит тебя, - успокаивающее поговорила та. - Она чувствует себя преданной, Эдвард. Преданной, разбитой и - не удивлюсь, если это так, - немного смущенной. Она провела шесть лет, свято веря в то, что ты не любишь ее, что твои чувства к ней остыли. Ты можешь представить, как это должно быть болезненно?

Я уже открыл было рот, чтобы ответить – конечно, я знал, через что она прошла, я испытывал то же самое, - но Эсме опередила меня:

- Нет, конечно, я не хочу преуменьшать степень твоих страданий, - быстро поговорила она. - Я знаю, что... что ты едва выжил без Беллы.

Ее взгляд тут же стал тверже, и в ее мыслях я увидел себя в самом убитом горем состоянии, когда перестал откликаться на любые раздражители мира. Эсме покачала головой, легонько сжимая мое предплечье от воспоминаний, и я в тысячный раз поймал себя на угнетающих меня мыслях о том, насколько ранил ее.

Спустя несколько секунд Эсме ослабила руку и продолжила.

- Я... я видела тебя страдающим каждый божий день, каждый час... и это разбивало мне сердце, когда видела тебя в подобной... агонии. Но - и это очень большое НО, Эдвард, - ты, по крайней мере, знал, что Белла все еще любит тебя. Тебе никогда не приходилось столкнуться с разъедавшим чувством боли от того, что она отвергла тебя, или если бы она сказала, что разлюбила тебя. А Белла прошла через это. Как мы видели прошлой ночью, она по-настоящему поверила в твою ложь. Она ведь совсем не знала, что это было для того, чтобы защитить ее. Она никогда не переставала верить твоим словам. И, тем не менее, не смотря на все это, она никогда не переставала любить тебя. Вот почему она злится, Эдвард. Не потому, что ненавидит тебя, или хочет, чтобы ты уехал.

Я не мог ответить. Я просто не знал, что сказать. Слова Эсме столько всего прояснили, что мне казалось жутко грубым возразить им. Но в то же время я едва ли мог позволить себе поверить, что не все окончательно разрушил с Беллой. Я хотел знать, что Белла все еще любит меня. Я хотел верить, что она будет продолжать любить меня, даже не смотря на эту аварию. Но это было так трудно сделать после всего того, что случилось.

- Я не могу обещать, что сейчас все так легко и просто войдет в норму, - продолжила Эсме, мягко потирая мою руку. - Особенно после аварии. Но я так же и не думаю, что все у вас будет четко и ясно. Любовь - не является любовью, если на ее пути вы не столкнетесь с трудностями или препятствиями. Могут пройти месяцы или даже годы, чтобы ваши отношения стали такими, какими были раньше... но, в конце концов, они такими станут, обещаю. А так, кто знает, может, вы с Беллой станете от этого только сильнее, и ваши чувства будут крепче, - она тихо закончила свою речь, не разбрасываясь громкими словами или заключениями. Просто проявила немного скромной честности и нежного сочувствия.

- Спасибо, - пробормотал я, целуя ее в щеку. Мне не нужно было говорить, за что это. Эсме всегда знала, что мне нужно бы услышать в тот или иной момент. Называйте это материнским инстинктом, или же просто годами практики и наблюдения за моим настроением. Независимо от причин, время от времени она всегда доказывала мне, что является моей скалой, за которую можно спрятаться.

Эсме с улыбкой покачала головой, а затем произнесла:

- Даже и не благодари, - она снова сжала мою руку, а затем отпустила ее и посмотрела на дверь.

- Иди, - сказал я, уверенно указывая на дверь. Я видел, она хочет вернуться к Карлайлу. Она колебалась, но я просто кивнул и заверил ее. - Со мной все будет в порядке. Скоро увидимся.

Молча поблагодарив меня, она быстро удалилась из палаты, оставляя меня одного, чтобы я мог переварить все только что ею сказанное.

Я по-прежнему был напуган и охвачен чувством вины. Я все еще сожалел о своих действиях и винил себя почти во всем, что случилось между мной и Беллой. Я знал, что во многом наше будущее представлялось в очень мрачном и нестабильном варианте.

Как бы то ни было, разговор с Эсме прояснил для меня несколько вещей. А именно то, что я больше не позволю себе когда-либо еще потерять Беллу. Я нуждался в ней и жаждал ее больше, чем что-либо и когда-либо в своей жизни. Больше чем войны, больше чем человечности или даже крови. Будущее без нее было немыслимо; жизнь без нее - невероятна.

Это давало мне лишь один выход из ситуации.

Я проведу всю оставшуюся часть своего существования, только чтобы попытаться искупить то, что сделал. Я бы сделал все, что требовалось бы, только чтобы убедить Беллу в том, что она может снова доверять и любить меня. Я был так неправ. Я не должен был стремиться изменить Беллу, снова «завоевывать» ее или соблазнять, я должен был сделать себя достойным ее. Никогда больше я не буду видеть в ней объект, который нужно завоевать. Надо было слушать себя, когда я говорил Эмметту, что возвращение Беллы - это не игра.

Еще столько всего нам с ней предстоит сделать, над стольким поработать, но, по крайней мере, теперь я знал - у нас есть надежда. Далекий огонек в ранее казавшейся непроглядной темноте.

Я встал со стула и подошел к окну, ощущая обманчивое тепло зимнего солнечного света на своей холодной коже. В первый раз после аварии я заметил, как ныло мое тело, а в некоторых местах, на неприкрытых участках тела, можно было явственно различить слабые признаки того, что я прошел через огонь, дабы добраться до Беллы. Конечно, все пустяки, уже завтра они, скорее всего, исчезнут.

Но, затем, произошедшее снаружи, привлекло мое внимание.

В окне я увидел грязный серый автомобиль, сворачивающий из-за угла на автостоянку больницы. Даже со своего места, тремя этажами выше, я мог без труда прочитать голубую круглую надпись на двери автомобиля: Аэропорт Рочестера Такси-Лимузины 247-7678.

Это показалось мне странным. Что делало такси, подвозящее людей от и до аэропорта, делает на парковке госпиталя? Кроме того, почему оно приехало к заднему входу - тому, к которому подъезжают только машины скорой помощи?

Мне в голову пришли только три возможных ситуации: водитель заблудился, он везет кого-то раненного или же просто торопится, не заботясь о правилах дорожного движения. Заинтересовавшись, я продолжил наблюдать за машиной, намереваясь выяснить, кто выйдет с пассажирского места. Но прежде чем она остановилась, сотрудник госпиталя выбежал из здания и направился к водительской двери, указывая на знак «ТОЛЬКО В ЭКСТРЕННЫХ СЛУЧАЯХ». Водитель высунул голову из окна, и медик ту же накинулся на него с криками. Пристыжено, первый вернулся обратно на свое сидение и на максимальной скорости откатил назад. До меня дошли его ворчливые мысли:

Как будто я сам хотел так заезжать... Я бы и спокойно приехал к главному входу, но этот хотел заехать именно таким образом... Заставил меня гнать под 230 от самого аэропорта... Это не стоит тех чаевых, что он мне дал... Если в компании услышат об этом, они лишат меня лицензии...

Я отмахнулся от его мыслей, окончательно опешив. По видимому, водителю заплатили, чтобы тот привез своего пассажира к больнице так быстро, как только можно, не обращая внимания на риск и опасность. Я всецело погрузился в мир этой маленькой драмы, разворачивавшейся передо мной, мне даже стало интересно узнать больше.

Я попытался настроиться на «голос» пассажира такси. Но было трудно распознать его мысли. Отчасти потому, что они были мне абсолютно незнакомы, отчасти - потому, что сейчас он находился вне моего поля зрения. Я мог сказать точно лишь то, что он был крайне раздражен, что еще больше усложняло задачу. Разочаровавшись, я всеми силами сосредоточился на прочтении неуловимых мыслей, когда дверь в палату Беллы распахнулась.

Я резко обернулся, отрываясь от поиска мыслей таинственного незнакомца. В дверях стояла Элис, а на ее лице застыло крайне обеспокоенное выражение. Я был настолько поглощен этим действом, что даже не услышал ее шагов или мыслей, пока она бежала к палате Беллы.

- Что слу... - начал было я, но не закончил, погружайся в водоворот мыслей Элис, состоящий из паутины переплетающихся нитей воспоминаний из прошлого и видений из будущего. Это было не сравнимо ни с чем, что я когда-либо до этого испытывал. Было ощущение, будто способности Элис были зашкаливали. Ее мозг работал так быстро, что я едва успевал разбирать, что именно она мне показывает. Как будто она пыталась показать одновременно и воспоминание и видение, делая это так быстро, будто на счету была каждая секунда. Но как такое могло быть возможным?

Прошлое: мы прибываем в больницу.

Настоящее: «Эдвард, у нас серьезная проблема.»

Будущее: крики позади безликого мужчины, бегущего по лестнице.

Прошлое: мы сидим неподвижно в приемном покое, ожидая, пока Карлайл выйдет из хирургии.

Настоящее: «Тебе нужно держать себя в руках.»

Будущее: кто-то приближается к нам, темнота сгущается с каждым его шагом, будто мир вокруг по крупице исчезает...

Мой мозг разрывался от давящего количества информации. Я пытался остановить поток изображений, возникающих перед глазами, чтобы понять, что именно нужно выискивать.

- Элис, я не...

Прошлое: медсестра сидит за компьютером, глазами пробегаясь по базе данных, и нажимая на имя "БЕЛЛА СВОН"; звонок стационарного телефона.

Будущее: возмущенные крики; рычание; звук борьбы, а ЗАТЕМ...

Меньше чем за секунду, все оборвалось. Будто кто-то вытащил провод соединения и прервал видение Элис. Задыхаясь, мне пришлось схватиться за подоконник, в попытках справится с натиском видений. Краем глаза я видел, как Элис упала на колени, сжимая руками свою голову. Я все еще мог слышать ее мысли, но любой намек на будущее исчез. Вместо этого появилась лишь бесконечно черная пустота.

Паника огромным комом начала подниматься вверх по моему горлу.

- Ч-что только что произошло? - дрожа, спросил я ее.

Не поднимая взгляда и не вставая с пола, Элис сгорбилась и дрожала всем своим маленьким тельцем.

- Я н-не з-знаю, - скрежещем голосом ответила она. - Я никогда не... чувствовала... ничего подобного.

Она яростно закашляла, и у меня возникло непреодолимое желание утешить ее, но прежде всего мне было очень важно узнать, что происходит.

- Что ты имела в виду до этого, когда говорила, что «у нас серьезная проблема»? - потребовал я от нее. - Что это значит? Зачем ты мне показала все эти воспоминания.

Элис подняла глаза и встретилась со мной неистово-отчаянным взглядом.

- Одна из медсестер позвонила отцу Беллы, - хрипло ответила она.

Если бы я был человеком, мое сердце точно бы пропустило удар.

- Она позвонила Чарли?! - в ужасе переспросил я.

Элис кивнула, пожимая плечами.

- Никто и не подумал изменить данные Беллы, а Чарли, все-таки, является ее родственником. Ему позвонили сразу же после того, как доставили Беллу, но Карлайл узнал об этом только сейчас.

Теперь настало моя очередь думать на пределе своих возможностей. Если они позвонили Чарли, то он уже знает о том, что она пострадала, а, значит, и ее мать тоже... и... и...

- О Боже, - приговорил я, когда все кусочки паззла сошли для меня в одно целое.

Вот именно, ответила Элис.

Такси из аэропорта. Не доступный для меня незнакомец. Безликая фигура, чье присутствие вызвало провалы в видениях Элис.

Это могло значить лишь одно.

Нас почтил визитом сам Джейкоб Блэк.