Глава 5. Колыбельная

Песня к главе: - «Which To Bury, Us Or The Hatchet» - Relient K

Столкновение с Эдвардом в классе открыло мне глаза на многие вещи, главная из которых то, что я не в состоянии провести и пары минут в его присутствии, не потеряв голову. Было ясно как божий день, что из-за глупой нехватки моего самообладания, любой вид контакта между нами был более чем неблагоразумен. Поэтому мне нужно было принять единственно логичное и доступное для меня решение, дабы сохранить работу, здравомыслие и не развалиться на кусочки – держаться от Эдварда настолько далеко, насколько возможно.

Именно так началась первая из последующих за ней недель целеустремленного избегания Эдварда. Учитывая, что прежде я редко оставалась в учительской, предпочитая коротать время перерывов за ее пределами, теперь же это место стало моим убежищем – единственным, где, я была уверена, не увижу Эдварда. Когда же мне приходилось покидать свое прибежище, чтобы присутствовать на уроках, я старалась следовать самыми непредсказуемыми маршрутами, придерживаясь тех проходов, вероятность использования Эдвардом которых была минимальна. Я пошла даже дальше: тайно залезла в компьютерную базу школы и сделала копию расписания Эдварда, чтобы выбирать маршруты обхода его кабинетов на всей территории школы.

Но тот факт, что я была полна решимости избегать Эдварда, видимо, не означал, что он тоже готов оставить меня в покое. И, не смотря на мои тщательно распланированные пути отступления, он то и дело пытался загнать меня в угол в перерывах между уроками. Но, не смотря на то, что мне всегда удавалось скрыться от него, либо забежав в учительскую, либо окружив себя толпой свидетелей, из-за которых ему не удавалось со мной заговорить, шансы на спасение таяли буквально на глазах с каждым прошедшим днем.

Теперь появилась необходимость быть осторожной не только в школе, но и дома. Я не была уверена, распространялось ли желание Эдварда поговорить со мной за ее пределы, но в любом случае решила быть немного более осторожной. Я постоянно проверяла, чтобы окна были закрыты и зашторены, а так же старалась не выходить на улицу без сильной надобности, только если сходить в магазин. Я стала много времени проводить в гостиной, выглядывая в окна и прячась за занавесками, едва на дорогу моей улицы из-за угла выезжала какая-либо серебряная машина. В большинстве случаев это было не что иное, как торопящийся на работу бизнесмен, хотя пару раз мне казалось, будто напротив дома останавливалась какая-то спортивная машина, а после безумно быстро срывалась с места и уносилась вниз по дороге.

А потом начались телефонные звонки. В первый раз это произошло в десять тридцать вечера в блаженно-солнечный день отсутствия Эдварда в школе. Я была в душе, когда зазвонил телефон, и к тому времени, как подоспела к трубке, чуть не упав по дороге и не разбив голову о раковину, вызов переключился на автоответчик. Поначалу я подумала, что аппарат сломан: красная лампочка мигала, показывая, что сообщение записывается, но в спикере не было слышно ни слова. Прислушавшись, я смогла услышать тяжелое дыхание, говорящее о присутствии на другом конце собеседника. Автоответчик записывал сообщение в течение пяти или около того минут, пока на другом конце, в конечном счете, не повесили трубку. Я старалась не бросаться в крайности и не делать поспешных выводов, оправдываясь тем, что это мог быть обычных сбой в системе… пока это не произошло снова… а потом еще раз. Каждый вечер в одно и то же время у меня звонил телефон, и звонил до тех пор, пока не включался автоответчик. Но звонящий никогда не заговаривал и не оставлял хоть какое содержательное сообщение, лишь тихо ждал.

Конечно, у меня не было ни единого шанса узнать, действительно ли это был Эдвард. Это мог быть кто угодно, и я была бы не я, если бы волновалась из-за каждого пугающего молчания в трубку. В конце концов, это мог быть просто грабитель, который пытался узнать, пуста ли квартира. И все же, я не боялась. Я даже как-то больше успокаивалась, думая, что это Эдвард звонит мне каждый день. А если очень постараться, я могла бы сама себя ввести в заблуждение, что он звонил не за тем, чтобы снова порвать со мной.

Но силы моего заблуждения было недостаточно, чтобы убедить меня хоть раз поднять трубку и заговорить с Эдвардом. У меня уже вошло в привычку постоянно выжидать, пока любой звонок не переключался на автоответчик, и не отвечала, пока не услышу голос собеседника. Подобной странностью я ввела Джейкоба в полное недоумение. С момента приезда Эдварда, он названивал мне раза по три-четыре дня в день. И хотя пытался убедить меня в другом, для меня было все кристально ясно: он проверял, не ввязалась ли я снова в любовную связь с Эдвардом Калленом. А через пару дней он вовсе перестал утруждать себя придумывание хоть каких-либо причин своих вечных звонков, а спрашивал напрямую, разговаривала ли я с Эдвардом.

Спустя где-то две с половиной недели после начала семестра, в понедельник вечером, когда это произошло в тридцать восьмой раз, я просто вышла из себя.

- Джейкоб Блэк, клянусь, если ты спросишь меня об этом ЕЩЕ ОДИН РАЗ, я вернусь обратно в Форкс и угроблю этот телефон…

- Прости, ну прости! – незамедлительно ответил Джейкоб. – Господи, женщина, я же просто забочусь о тебе!

- Я не нуждаюсь в заботе! – проворчала я, капризно пнув стену, и тут же пожалела об этом, чувствуя, как боль пронзила ногу. – Мне двадцать… четыре… года, - охая от боли в ноге продолжила я. – И мне не нужна нянька, тем более в виде щенка-переростка, живущего за тысячу миль отсюда!

На другом конце повисла тишина, и я тут же почувствовала укол совести:

- Прости, Джейк, - забормотала я. – Это было грубо, но я просто хочу, чтобы сейчас ты позволил мне самой набивать свои шишки. К тому же, мы говорим об Эдварде…

- … Да, о кровожадном, сбежавшем, сердце-разбивающем, жизне-разрушающем вампире…

- … который никогда не представлял опасности для меня, - закончила я, предпочитая не вспоминать о нашей самой первой встрече на биологии. Но Джейкоб фыркнул, явно не соглашаясь со мной. – Пожалуйста, Джейкоб, в моей жизни итак слишком много стресса и разочарований, чтобы ты мог приводить один и тот же аргумент каждый божий день. Просто верь мне, когда я говорю тебе, что избегаю Эдварда, ладно?

Поворчав еще немного, он, наконец, согласился «снизить количество названиваний, поскольку даже Эмбри уже считает его сталкером», и повесил трубку. Опустошенно вздохнув, я положила трубку на место и отвернулась от телефона. Потирая виски, я направилась в сторону своей комнаты, но не успела и трех шагов пройти, как телефон снова зазвонил. Громко выругавшись, я резко схватила трубку:

- СЕРЬЕЗНО, Джейкоб, я не шутила по поводу телефона! ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ СЕЙ… - я замерла, так и не закончив предложение. А все потому, что мой взгляд упал на электронные часы на автоответчике - 22.30.

О нет.

Чувство абсолютного ужаса сковало ледяным кольцом мое горло, когда я услышала пораженный бархатный голос на другом конце провода.

- Белла?

Не раздумывая ни секунды, я бросила трубку на базу с такой силой, что она упала на пол и чуть не вырвала штепсель из стены. Пошатнувшись, я наклонилась, чтобы поставить базу на место, и отошла от нее на пару шагов, стараясь не смотреть на трубку. Ну, по крайней мере, ты теперь знаешь, что это не грабитель, - послышался голосок в моей голове. Я была слегка потрясена своей реакцией, но, казалось, тело действовало словно рефлекторно. Когда же я бросила взгляд на телефон, он снова зазвонил. Я отошла от него на пару шагов, остановившись лишь тогда, когда мой путь преградил диван, на который я и упала с облегчением. После мгновений, показавшихся вечностью, звонок затих и зажегся красный огонек ЗАПИСЬ. Затаив дыхание, я напрягла слух и стала ждать, заговорит ли он снова или продолжит дышать.

И тогда я услышала это. Тихую, звучащую на заднем плане, знакомую игру на фортепиано… Я шокировано ахнула и упала с дивана на колени, завороженно уставившись на черный автоответчик. Напряженная мелодия, которую я не слышала уже много лет, доносилась из динамиков, внезапно возвращая меня на сотню миль отсюда и несколько лет тому назад, в холодный и туманный день, к красивому мальчику за фортепьяно…

Музыка полилась медленнее и мягче, незаметно превратившись в уже знакомую мне колыбельную, исходившую из-под сложных манипуляций его тонких пальцев.

- Ты вдохновила меня на это, - мягко отозвался он, и мелодия стала невыносимо сладкой.

Всхлип вырвался из моей груди и слезы, которых я не заметила, потекли вниз по моим щекам. Моя колыбельная, он играет мою колыбельную. Не могу поверить, такое ощущение, будто я провалилась в один из моих снов. Звуки из динамиков начали нарастать и вскоре заполнили всю комнату, одновременно разрывая мое сердце и успокаивая боль. Я не слышала эту мелодию с того самого момента, как прослушивала ее на CD, который Эдвард записал для меня на мой восемнадцатый день рождения, всего за час до того, как он оставил меня навсегда. И все же я тут, сижу на холодном полу своей квартиры, в то время как музыка заполняет каждый ее уголок своими сладкими звуками. Внезапно мне захотелось снова услышать голос Эдварда, заговорить с ним, сказать, насколько сильно люблю его. Я неуверенно наклонилась вперед, чтобы взять трубку, но как только кончики моих пальцев коснулись шнура, песня закончилась, выводя меня из транса. Я оставалась неподвижна, едва осмеливаясь вдохнуть, ожидая, что он скажет что-нибудь, хоть что-то, что могло бы объяснить его поведение. В динамиках автоответчика повисла долгая пауза, а затем все смолкло.

Я продолжала сидеть в давящей тишине своей квартиры и не могла прийти в себя. Эдвард играл мою колыбельную. Что он хотел этим сказать? Почему из всех мелодий в мире он сыграл мне именно мою колыбельную? Могло ли это значить, что… но нет, я даже не могу позволить себе подумать об этих словах. Я просто не могла вынести их, не после того, как он подтвердил мои опасения две недели тому назад. Он больше не думал обо мне, по крайней мере, не так много. Но тогда почему он так старательно пытался сделать все наоборот? Почему он так все усложняет? Возможно, Эдвард и понятия не имеет о том, насколько много для меня значит колыбельная, возможно, для него это всего лишь еще одна мелодия среди тысяч других ею подобных. Это должно быть единственным объяснением, никакое другое просто не имеет смысла. В моем мозгу крутилось столько вопросов, пока я переодевалась ко сну, и когда, наконец, заснула, меня мучили ужасные сны, в которых меня преследовала музыка и горящие топазы глаз.

Утро вторника встретило меня ярко и солнечно, успокаивая расшатавшиеся после событий предыдущей ночи нервы. Всю дорогу в школу я чувствовала себя более уверенно, чем обычно: я возлагала большие надежды на то, что солнце продержится на небе как минимум до полудня, тем самым убивая любую возможность встретиться с Эдвардом. Но, к четвертому уроку, стало ясно, что этот день не станет моим счастливым днем, когда толстые, громовые тучи заволокли небо.

Фантастика, обиженно подумала я, идя через всю территорию школы на урок к младшему классу старшей школы, прикрываясь папкой от дождя. Было абсолютно ясно, что мне никак не удастся избежать сегодня Эдварда и, конечно же, когда я дошла до аудитории, совсем не удивилась, увидев его среди других студентов. Я проигнорировала неизбежно образовавшуюся и ставшую такой знакомой за последние несколько недель боль в груди, которая появлялась каждый раз, когда я видела Эдварда. Не уделяя ему и секунды внимания, я обозначила классу их задание.

Сегодня они должны были написать эссе на тему «Леди Кэтрин дэ Бургх» и ее важной роли в романе, а учитывая их подготовку задание не должно быть таким уж сложным. Как бы то ни было, судя по паническим выражениям лица, большинство учеников не разделяло мою точку зрения. Уверена, лицо Эдварда является исключением, но я не решилась посмотреть на него, чтобы проверить это.

Вместо этого я прочистила горло, заставляя затихнуть вспышку тревожной болтовни, и обратилась к классу:

- Ладно, ребята, успокойтесь. У вас есть всего один час на написание, а затем я соберу ваши эссе, чтобы проверить их. Поэтому соберитесь и, пожалуйста, прекратите болтать. На моем столе лежит бумага, если вам нужно, если нет – можете начинать, - в классе начался дружный звук отрываемых листков, клацанье открывающихся ручек, шелест просматриваемых лекций и тихое бормотание. А через пару секунд все затихло, и были слышны лишь царапанье ручек и редкое покашливание.

Я села на свой стул и приготовилась к тихому уроку, посвященному проверке домашних работ своих учеников. Краем глаза я заметила движение и, подняв глаза, увидела, как Эдвард поднялся на ноги, задвинул стул и тихо, словно кошка, направился ко мне. Я напряглась, и ручка в моей руке замерла в воздухе на полпути, оставляя оценку «4» недописанной. Глубоко вздохнув, я оторвала взгляд от Эдварда и начала нервно писать. Возможно, он просто возьмет бумагу, - с надеждой подумала я, игнорируя закрытую тетрадь на его столе. Я продолжала всматриваться в свои бумаги, хотя в действительности не могла разобрать ни слова, продолжая ждать, пока не произойдет что-нибудь.

Затылком я чувствовала на себе сосредоточенный взгляд Эдварда, который повернулся спиной к аудитории и наклонился, будто бы чтобы взять бумагу с моего стола. В процессе он провел своей рукой по моей, и я тут же дернулась, почувствовав знакомый электрический разряд от его прикосновения. Мне пришлось приложить все усилия, чтобы сдержать свои руки при себе, жаждущие коснуться его, будто их тянуло к нему магнитом. А затем была вынуждена усилием своей итак шаткой воли отодвинуть стул от стола, бесполезно пытаясь увеличить расстояние между нами. Сейчас у меня не было ни единого шанса сбежать, я была продуманно и успешно загнана в угол. Моя единственная надежда заключалась в двадцати тихо сидящих студентах передо мной. Конечно, Эдвард же не настолько сумасшедший, чтобы устраивать сцену прямо перед столькими свидетелями, ведь так?

Внезапно я почувствовала себя жутко неуютно.

- Что ты делаешь? – зашипела я, про себя молясь, чтобы ни один из студентов не поднял взгляда от своей работы.

- Мне нужно поговорить с тобой, - Эдвард ответил тихим голосом, похожим на урчание, которое едва можно было расслышать. Я недоумевающе посмотрела на него. Он когда-нибудь слышал фразу про «время и место»? Видимо, нет.

- Не сейчас, Эдвард, - отчаянно прошептала я, стараясь не выказать паники в голосе. Потому что если я начну паниковать, проблем с дыханием не огрести.

Эдвард сердито посмотрел на меня.

- Тогда когда? Ты игнорируешь меня в классе, не отвечаешь на звонки и убегаешь каждый раз, когда я приближаюсь к тебе. Когда я, по-твоему, должен поговорить с тобой?

Я молча посмотрела на него. Поверить не могу, что все снова повторяется таким же образом. Мы же уже однажды разговаривали и, поглядите, как все повернулось. Он сбежал от меня, а не наоборот.

- Не о чем нам больше разговаривать, - наконец, выдавила я из себя. Я же уже сказала, что не буду бегать и вымаливать признаний, чего же он еще от меня хочет?

- Нет, есть, Белла, если ты только выслушаешь меня! – к концу предложения его голос стал громче, и я заметила, как некоторые студенты уставились на нас. Эта не хорошая ситуация грозила стать ужасающей. Мне нужно взять все под контроль.

- Сядь, Эдвард! – проговорила я, пытаясь придерживаться тона учителя, упрекающего ученика.

- Нет, - ответил он так же спокойно, как и раньше, неотрывно глядя на меня. Его глаза были чуть темнее, чем обычно, более карамельно-коричневыми, а не светло-медовыми. Очевидно, он охотился не так часто, как надо бы.

- Я сказала, сядь, - выдавила я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как сжимаются мои кулаки.

Эдврад посмотрел мне прямо в глаза пристальным и не устрашающим взглядом, а затем медленно, будто смакуя каждую букву, произнес:

- Н-Е-Т.

Мои щеки тут же загорелись от шока и возмущения. Я прекрасно осознавала, что наша беседа становилась громче и громче с каждым новым выпадом, и теперь как минимум половина аудитории следила за нами. И без того слабое влияние, которое у меня было, таяло буквально на глазах.

- Мистер Каллен, если вы сейчас же не сядете, - начала было я, пытаясь ухватиться за соломинку.

Эдвард засмеялся, и этот звук просто поразил меня: это был не тот обольстительный смех, который я так любила. Этот смех был холодным и горьким, пославший мурашки по спине.

- И что ты тогда сделаешь? – спросил он, и безрадостный смех все еще звучал в его голосе. – Оставишь меня после уроков?

От этих слов по классу прошлись смешки и ахи. Теперь уже никто даже вида не делал, что пишет: все были слишком увлечены разворачивающейся у них на глазах драмой.

Когда мои глаза оторвались от развлекающихся студентов на неприятное лицо Эдварда, я почувствовала, будто что-то изменилось во мне, а в сердце прокралось некое новое чувство. Впервые с момента возвращения Эдварда я буквально обезумела. И это был не просто гнев, нет, я была куда более чем просто зла, я была жутко зла. Да как смеет он врываться в мой класс и подрывать мой авторитет? Кто дал ему право вообще вернуться в мою жизнь и снова разрушать то мнимо-построенное счастье, которое я собирала по кусочкам? Будто не достаточно того, что я прохожу через все муки ада, просто видя его каждый божий день и зная, что он не любит меня. И что он делает сейчас? Он лишь все усложняет, явно пытаясь добиться моего увольнения. И все это именно тогда, когда я только подумала, что выбралась из тьмы, когда только начала забывать о чувствах к Эдварду. И вот он вернулся и сделал все в сто раз хуже. Во мне все буквально вскипело; я не позволю, чтобы ему это вот так просто сошло с рук. Вскинув подбородок, я посмотрела ему прямо в лицо, пытаясь передать глазами свою леденящую ярость.

- Выйди из класса, пожалуйста, – спокойно сказала я.

- Что? – спросил Эдвард, хотя мы оба знали, что расслышал он мои слова великолепно.

- Пожалуйста, выйди, сейчас же.

Но он закатил глаза и понизил голос, чтобы остальная часть класса не могла его слышать:

- Да ладно тебе, Белла, не будь такой…

Но я прервала его громким и не терпящим возражений голосом:

- Вы не имеете право подрывать мой авторитет, мистер Каллен. Это не вашего ума дело диктовать мне, как управляться с классом, и я не собираюсь терпеть ваше высмеивание на своем уроке. Сейчас я предлагаю вам покинуть мой класс и явиться в офис мистера Делани прежде, чем я пошлю кого-нибудь удалить вас насильно, - звенящая тишина отозвалась эхом после моих слов, и я почувствовала, как весь класс шокировано уставился на меня. Оно и понятно, я еще ни разу ни на одно ученика так не злилась. Понизив голос так, чтобы его мог слышать только Эдвард, я продолжила. – Я не знаю, какую игру ты там затеял, но для заметки – я не играю. Я… - дыхание сперло, и следующие слова буквально застряли у меня в горле. Я хотела было проглотить их, но потом передумала. Что я теряю от этого? Взглянув в его шокированные глаза сквозь ресницы, я произнесла. – Я не буду одним из твоих «развлечений», Эдвард, - он неотрывно смотрел на меня в течение нескольких невозможно долгих мгновений, а затем медленно повернулся и вышел из класса, даже не потрудившись собрать свои вещи. Я не была удивлена тому, что он уйдет (в конце концов, что еще ему оставалось делать?), но все равно почувствовала боль утраты, едва он исчез за дверью. Повернувшись обратно к притихшим студентам, я увидела, что они смотрели на меня наполовину взволнованно, наполовину осторожно, будто ждали, что я еще что-то сейчас вытворю. Но я их крайне разочаровала, сев на свое место и вернувшись к прежнему занятию, лишь раз подняв глаза, чтобы проверить время. – У вас осталось сорок пять минут, чтобы закончить ваше эссе.

Я, конечно, знала, что наша стычка с Эдвардом не пройдет незамеченной, особенно после того, как я его буквально выпихнула в кабинет Патрика, но определенно не ожидала, что она привлечет к себе столько внимания со стороны студентов. Реакция моих коллег была более-менее сочувствующая, если вдруг до кого доходили слухи об этом инциденте – в свое время каждый из них имел дело с такими дерзкими студентами, так что новость о том, что я выгнала Эдварда Каллена из своего класса не возбудила в них восторженного интереса. Что же касается студентов, то тут было все совсем иначе. Казалось, все они были крайне оскорблены тем фактом, что я сделала выговор Эдварду – круглому отличнику с модельной внешностью, так что вскоре этот предмет стал основной темой для школьных сплетен. Каждый раз, когда я выходила из спасительной учительской и проходила по коридору, я чувствовала, как они перешептываются за моей спиной, что, конечно, невероятно расстраивало меня.

- …Да, мисс Свон и Эдвард Каллен, это то, что мне сказали…

- …они НЕНАВИДЯТ друг друга…

- …Ты бы видела это, Кэти, клянусь, я думала, что она УБЬЕТ его…

Наверно у меня просто паранойя, ведь я не первый учитель, который наказывает своих студентов и глазом даже не ведет, но тут все проявили экстраординарный интерес к моей явной неприязни к Эдварду. Может все потому, что он новенький (а студенток он еще и симпатичный), а может из-за моей всем известной неприязни к конфликтам, но в течение нескольких дней наша ссора буквально не сходила с языков. К счастью для меня оставшуюся часть недели вовсю светило солнце и, в связи с отсутствием Эдварда в эти пару дней, когда все ожидали новых ссор между нами, напряжение заметно спало. А к пятнице у меня появились более важные вещи, о которых стоило волноваться.

В старшей школе Сайкрамор Гроув существовала школьная политика для учителей, заключавшаяся в помощи новичкам и поддержании связи с их родителями в их первый семестр. Так вот, первая встреча была назначена в эту пятницу вечером, третью неделю января, и никакие связи в преподавательском составе не помогут избежать этого. Но лично я не была сильно уж огорчена потерей вечера пятницы, – как говорится, нет личной жизни, нечего и терять, - но все же не сказала бы, что я сильно уж рвалась на трехчасовую беседу с родителями в школьном зале. Вечера успехов были одним из тех моментов, которых я жутко боялась: нехватка уверенности, исчезавшая во время уроков, возвращалась ко мне с утроенной силой при разговоре с родителями. Так что мне было не удивительно то чувство благоговейного страха, которое я испытывала, когда брала свой список учеников и их родителей из школьного офиса в пятницу в шесть вечера.

По дороге к залу, в котором и должна была произойти встреча, я просматривала список стандартных вопросов, которые мы должны будем задать родителям. Все они были в основном обыденными, и мое присутствие как учителя английской литературы не требовалось, но было обязательно как представителя школы. После инструкций был список учеников с именами их родителей, с которыми мне лично придется разговаривать. Их было всего восемь, и все они были разных возрастов и из разных классов. Бегло прочитав имена новеньких, я пыталась вспомнить, как они выглядели. Но когда дошла до восьмого имени, чуть не подавилась. Боже, да вы, наверное, шутите. Но, нет, все это было правдой, напечатанной черным по белому.

ЭДВАРД КАЛЛЕН

Либо это лишь чрезвычайно неудачное стечение обстоятельств, либо кто-то в офисе, услышав о моем инциденте с Эдвардом на этой неделе, решил сыграть со мной злую шутку. Так или иначе, я уже начала волноваться. И почему весь мир буквально назло все снова и снова подстраивает мне встречи с Эдвардом?

В течение нескольких секунд я раздумывала о том, чтобы пропустить этот вечер вообще, но потом поняла, что не смогу это сделать. После того инцидента во вторник с Эдвардом я старалась не привлекать лишнего внимания к себе или нашим сомнительным отношениям. А преднамеренное отсутствие на встрече с его родителями явно не поспособствует выполнению этого плана.

Хотя, я не уверена, придут ли вообще Карлайл и Эсме. Не было похоже, что успеваемость Эдварда нуждалась в обсуждении: он оканчивал старшую школу не один раз и всегда имел безупречные оценки. Да и, уверена, он сам не захочет больше видеть меня, не после того урока во вторник, так что сомневаюсь, что семейство Калленов появится здесь сегодня. Присоединившись к еще дюжине учителей, занимающих свои места, я села за выделенный мне стол. Вечер тянулся мучительно долго, заставляя то и дело поглядывать то на часы, то на дверь. Время, выделенное для сбора семей, в числе которых были и Каллены, наконец, подошло к концу. Я сидела на краю своего стола, притворяясь будто пью кофе, хотя на самом деле сканировала комнату на предмет наличия в ней Эдварда и его родителей. И когда мои глаза в сотый раз переместились к двери, я увидела их.

Они выглядели точно так же, как и шесть лет назад. Такие же красивые, такие же невообразимо молодые. С вспышкой воспоминаний я вдруг поняла, что теперь даже старше того возраста, когда был обращен Карлайл. Они нерешительно стояли в дверном проеме, будто не могли решиться, войти ли им или нет. Рука Карлайла мягко коснулась спины Эсме, он что-то пробормотал ей на ухо, на что она согласно кивнула, а затем оглядела комнату, где небольшими группами стояли учителя и родители. Наконец, ее глаза остановились на мне. Время будто замерло, пока мы смотрели друг другу в глаза, а затем медленно теплая улыбка расплылась на ее лице, позволяя смягчить взгляд янтарных глаз. Я сама не была уверена, должна ли подойти к ней или вообще хоть как-то пошевелиться, когда буквально в мгновение ока мое тело несколькими быстрыми шагами перенесло меня через всю залу и бросилось в ее распростертые объятия. Ее руки крепко обняли меня, отдавая дрожью признательности, когда я положила щеку ей на плечо и вдохнула восхитительно знакомый аромат. Впервые за долгие годы я почувствовала себя целой и в безопасности; как бывает, когда возвращаешься домой.

- Ох, моя девочка, - прошептала она, заботливо гладя мои волосы. – Я так по тебе скучала.

- Я тоже по тебе скучала, - тихо ответила я, разорвав ее объятие, и, отстранившись, улыбнулась. – По вам обоим.

Я посмотрела на Карлайла, радужно улыбающегося мне сверху вниз, и отметила, что это сделало его лицо еще более привлекательным, чем когда-либо. Вряд ли я это услышала, но была готова поспорить, что несколько ассистенток в паре столов от нас буквально упали в обморок.

- Здравствуй, Белла, - пробормотал он, дружелюбно пожимая мою руку. – Рад видеть тебя.

- И я тоже, - я шире улыбнулась в ответ им обоим. Это правда, я скучала по семье Эдварда почти так же сильно, как и по нему самому. Карлайл и Эсме были мне как родители, хотя и намного моложе, чем нужно, и куда более привлекательнее, чем предполагается быть. Мой взгляд метался между их лицами, когда я увидела еще одну фигуру, появившуюся в дверном проеме. Эдвард. Не то чтобы я была удивлена увидеть его в вечер встречи с родителями и учениками, но, тем не менее, это был не самый удачный момент. Прочистив горло, я постаралась сдержать при себе свои претензии, чтобы выглядеть достойно при всех окружающих нас людях, которые могли бы на нас смотреть. – Добрый вечер, Эдвард, - формально отозвалась я, едва кивнув головой в его сторону, прежде чем снова перевести взгляд на Карлайла и Эсме. Они наблюдали за нами с одинаковым выражением осторожного беспокойства, от которого я была настроена избавить их. – Итак, - невозмутимо начала я, надевая маску поддельного оживления. – Думаю, нам лучше сразу перейти к делу.

Карлайл быстро переглянулся с Эсме и, переведя взгляд на меня, поспешно вставил тихим голосом:

- В этом нет необходимости, Белла, ты не обязана ничего делать, если…

Я твердо покачала головой.

- Нет, должна, Карлайл, это моя работа. Сюда, пожалуйста, - я указала им на свой стол и стремительно направилась к нему, пока кто-нибудь еще не возразил. Сев, я выжидающе наблюдала за тем, как Карлайл и Эсме снова обменялись быстрыми взглядами и заняли места напротив меня. За ними подошел и Эдвард и, за исключением короткого «Здравствуй», продолжал молчать. Но я знала, что это лишь вопрос времени, когда он снова перейдет в наступление. И, конечно же, он открыл свой рот именно тогда, когда я начала говорить.

- Бел…

- Итак, - громко начала я, прерывая Эдварда, пока тот не договорил мое имя. – Мы сегодня здесь с вами собрались, чтобы обсудить успехи Эдварда в Сайкрамор Гроув, - я невинно посмотрела на Эсме и Карлайла, при этом полностью игнорируя Эдварда. – Прежде чем мы начнем, у вас есть какие-нибудь замечания, о которых вы бы хотели поговорить? – Эсме не ответила, посмотрев на меня огорченным взглядом, а Карлайл лишь покачал головой, слабо улыбаясь и изо всех сил пытаясь замаскировать складку волнения, пролегшую между его бровей.

- Нет, ничего такого, что стоило бы обсудить. Только что учитель Английской литературы у Эдварда превосходный.

Я коротко улыбнулась его шутке, чувствуя себя слабачкой, и с деланной живостью перешла к следующему вопросы, игнорируя заявление Эдварда.

- Это становится совершенно нелеп…

- Итак, - так же громко продолжила я. – Надеюсь, Эдвард не испытывал никаких затруднений с усвоением новой программы? Как я вижу, у него хорошие отзывы о его учебе в Сан-Франциско.

Теперь же улыбка Карлайла полностью исчезла, и он хмуро посмотрел на меня:

- Нет, у него не возникло никаких затруднений, - медленно ответил он, искоса глядя на Эдварда, которого буквально распирало от недовольства.

- Черт подери, Белла! – проворчал он угрожающе. – Прекрати говорить так, будто меня тут вообще нет, я...

- Что же касается его оценок, то он идет довольно неплохо, - продолжила я, будто бы совсем не слышала слов Эдварда. – Мы обычно предполагаем небольшой спад успеваемости новых учеников в первые две недели, пока они знакомятся с новой средой, но ваш сын оказался приятным исключением из этого правила: за все время, что он тут – он получал только высшие оценки по всем урокам. Вы хотели бы видеть распечатку его результатов? – Эсме лишь покачала головой, печальное выражение так и не сходило с ее лица. Мне было больно понимать, что сама причиняю ей боль, но не могла посмотреть наверх и утешить ее, боясь встретиться взглядом с Эдвардом, который снова начал шипеть на меня.

- Теперь ты закончила? Готова снова начать вести себя как взрослый человек?

- Правда, у нас были некоторые проблемы с дисциплиной Эдварда… - продолжила я; мой голос становился все громче и громче с каждым произнесенным словом, которым я пыталась заглушить Эдварда.

- Почему ты даже не слушаешь меня? – он так же повысил голос, от чего мы практически начали кричать друг на друга через весь стол.

- …но он должен был поговорить с мистером Делани и, я надеюсь, мы сможем уладить эти недоразумения, пока они не стали слишком большой проблемой. К тому же…

- Ты просто жалка, Белла, понимаешь ты это?

- …я надеюсь, что он вступит в какие-нибудь наши внеклассные занятия, которые в широком спектре предоставляет наша образовательная программа и предла…

- РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО! – взорвался Эдвард, отшвыривая свой стул и с молниеносной скоростью вставая, пока наши лица не оказались на одном уровне. Его глаза были жутко устрашающими: черные, как уголь, в них четко читался неподдельный гнев. – Ты хотя бы слышишь себя сама? В чем, ЧЕРТ ПОДЕРИ, твоя ПРОБЛЕМА? – меня буквально парализовало от шока. Единственное, что я могла пока осознать, это гробовая тишина, повисшая в зале, и свой тревожный взгляд, направленный на Эдварда.

- Эдвард, - совершенно незнакомый голос вывел меня из оцепенения, и я перевела взгляд на Карлайла, который выглядел зловеще твердым, обращаясь к приемному сыну. – Я не потерплю, чтобы ты говорил с мисс Свон в таком тоне. Пожалуйста, выйди на улицу и остынь.

Эдвард непонимающе уставился на него:

- Это что, какая-то шутка, Карлайл? Разве ты не слышал, как она говорила со… - он запнулся, наконец заметив, как весь зал шокировано наблюдает за ним. Неохотно на его лице проступило понимание, и он покорно выпрямился. – Да, отец, - натянуто произнес он и развернулся, чтобы покинуть комнату. Когда он уходил, его взгляд, в котором трудно было не прочитать одолевшие его эмоции, зацепился за мой. В них был гнев и негодование, но и что-то еще, что было сложно опознать. Сожалел ли он? Но понять это мне было не суждено, поскольку он выбежал из комнаты, оставляя за собой лишь звенящую тишину. Как бы то ни было, через несколько мгновений в холле стал нарастать гул, и вскоре все свидетели нашей небольшой драмы нагло начали сплетничать о произошедшем.

Внезапно я поняла, что меня всю колотит мелкая дрожь, будто я получила удар под дых, от чего пришлось опустить голову на руки и попытаться восстановиться дыхание. Чувствуя на себе взгляды Карлайла и Эсме, мне стало плохо от мысли об их жалости ко мне, ведь я ее не заслужила. Я сама спровоцировала эту ситуацию, сама вывела Эдварда из себя, вот и получила то, на что нарывалась. Он был прав, мне должно быть стыдно за себя, ведь даже в семнадцать лет я была гораздо выше того, чтобы устраивать публичные сцены.

- Ты должна простить моего сына, - проник сквозь мое отчаяние мягкий голос Карлайла. – Он не всегда отдает отчет своим действиям, - сожаление в его голове повисло между нами, и я поняла, что это относилось не только к сегодняшнему поведению Эдварда. Я заставила себя поднять глаза и всмотреться в лица родителей, которые когда-то почти стали моими родными. Мне так много хотелось им сказать, но я не могла подобрать нужных слов.

- П-прости, Карлайл, - прошептала я, чувствуя, как признание своей вины сжало мне горло и обожгло глаза подступающими слезами.

Но он покачал головой:

- Нет, это я должен извинятся. Не стоило нам уезжать. Мне нужно было воспротивиться этому и поставить точку своим словом. Возможно, если бы я так и поступил, ничего из этого бы не произошло бы, - но я не видела в этом никакой разницы: Эдвард в любом случае устал бы от меня, не зависимо от того, что бы сделал Карлайл. Но я не хотела сейчас говорить об этом, слишком уж это болезненно.

Вздохнув, Карлайл встал и повернулся к выходу, но Эсме так и не двинулась с места. Когда он взглянул на нее, она положила свою руку на его и тихо сказала:

- Я присоединюсь к тебе через секунду. Иди, найди Эдварда, у меня предчувствие, что сейчас ему как никогда необходим кто-то, кто успокоит его. А я хочу поговорить с Беллой, - Карлайл кивнул, нежно коснувшись ее плеча, и грациозно вышел из комнаты, сопровождаемый взглядами и вздохами все тех же ассистенток.

Когда он скрылся за дверью, я осторожно посмотрела на Эсме. Как бы сильно я ее ни любила и не уважала ее мнение, сейчас у меня не было никакого желания говорить об Эдварде. Особенно, после нашего ужасного инцидента. С материнской тревогой в глазах она изучила меня, и беспокойство буквально пронизывало все ее тело.

- Ты и правда в порядке? – первым необдуманным желанием было солгать, ведь я знала, что в любом случае Эдвард прочтет в ее мыслях каждое слово, что я скажу. Казалось, Эсме поняла мое нежелание откровенничать и прищурилась. – Послушай, я обещаю, что не позволю Эдварду услышать что-либо из того, что ты скажешь. Я сделаю все что угодно, чтобы закрыть от него свои мысли, даже если мне вечно придется повторять теорию относительности Эйнштейна, - даже в моем плаксивом состоянии я выдавила из себя бледную улыбку от ее неукротимости. Сейчас она как никогда была похожа на львицу, охраняющую одного из своих детенышей. То, как она старательно готова была сохранить в тайне мои слова, не смотря на то, что нас больше ничего не связывало, растопило мне сердце.

Я просто должна была отплатить ей тем же, сказав правду… ну, или хотя бы ее часть.

- Нет, - печально отозвалась я. – Я не в порядке. Да и как вообще могу быть?

Глаза Эсме сузились, будто все ее подозрения сполна подтвердились:

- Я знала это, заметила это еще из твоей реакции на него. Хотя, конечно, он, - ее голос стал угрожающе сердитым. – В настоящее время слишком упрям, чтобы увидеть это. Я много раз говорила, да мы все умоляли его не уезжать из Форкса, но разве он нас слушал? – она замолчала и раздраженно выдохнула, заставляя ее карамельного цвета локоны подпрыгнуть на плечах. В течение долгой секунды я наблюдала за ней, пока, наконец, до меня не дошло, что она неправильно поняла мои слова.

- Нет, постой, - торопливо начала я, желая скорее поправить ее. – Когда я сказала, что я не в порядке, я имела в виду только что произошедшую ссору с Эдвардом. И это все, - конечно, это все была ложь, но ей это знать было не обязательно. Не зависимо от ее обещания сохранить мои слова в тайне, я все равно не могла позволить ей верить, что все еще люблю Эдварда. Было слишком рискованно раскрывать степень моих чувств вообще кому-либо.

Эсме озадаченно посмотрела на меня.

- И это… все? – спросила она, и в ее глаза вернулось выражение крайнего беспокойства.

- Да, - твердо сказала я, надеясь, что она не увидит правду сквозь всю мою браваду. Я почувствовала острый укол боли от растущего выражения поражения на ее лице, и поспешно отвела взгляд, сменяя тему. – Слушай, у меня, эм, еще есть несколько родителей, с которыми мне нужно увидится сегодня, поэтому, боюсь, я… - я запнулась, стараясь игнорировать неприятное чувство вины, и стала надеяться, что до нее дойдет смысл моих слов, и она уйдет. К счастью для меня, это не была абсолютная ложь – неподалеку от моего стола уже собралась небольшая толпа терпеливо дожидающихся своей очереди родителей.

- Ой! Конечно, простите, что задержала вас, мисс Свон, - проговорила Эсме самым сладким голосом, какой только могла сделать, и оглянулась на ждущих меня родителей. – Я… я надеюсь, что мы еще увидимся, - повернувшись ко мне, продолжила она тем же милым голосом. Бросив на нее взгляд, я не отводила его в течение нескольких секунд, а затем смущенно опустила вниз. На секунду помедлив, она повернулась и, уходя, я увидела проблеск неудовлетворенного выражения на ее лица. Неловко взглянув в свои бумаги, я даже не потрудилась посмотреть фамилию следующего ученика и имена его родителей, севших передо мной. Когда же я снова вернулась к стандартным вопросам, в мой голове крутился лишь один единственный вопрос, обращенный самой к себе.

Что же я наделала?