31.

Они поднялись на четвертый этаж. Ольга открыла дрожащими руками дверь и пропустила Гену вперед.
- Эй, ты, крокодил хренов, что за дрянь ты ширяешь, от нее же никакого кайфа, - громко, словно навеселе позвал он, оглядываясь вокруг.
Крохотная прихожая, проходная комната, где свежий воздух мешался с ароматами пепельницы и туалета. Скудная мебель, рваные занавески.Антураж, отметил Генка про себя красивое слово и потер левую половину груди. Арчи прошмыгнул вперед, сел у входа в спальню и зарычал.
- Псинка, - прохрипел Хан, не поднимаясь с дивана. - Хорошая моя. Ты был лучший из помета. Твоя мамка была вообще лучшей из лучшей сук.
- Привет, Хан, - обогнала замершего у входа Генку Ольга и поставила сумку на старый, видавший лучшие виды стол, заваленный шприцами, колбами, бутылочками из темного аптечного стекла. – Тут продукты, деньги и лекарства. Меня не будет два месяца, к тебе будет приходить твой приятель, он уже в курсе, что тебе нужно и зачем.
- Псинка, - почти просипел Хан. Его лицо было покрыто влажными каплями пота, губы посинели, левый уголок рта провисал и слюна тонкой струйкой вытекала изо рта.– Псинка, хорошая моя…
Арчи вдруг подошел к нему, положил голову на диван и заскулил. Хан закрыл глаза и словно всхлипнул.
- Гена, - растеряно обернулась Ольга, - что это…

Гена вдруг рассмеялся.
- А ведь он всегда любил животных. И они тянулись к нему, всегда.
- Гена ты о ком?
- О Денисе. – Он подошел к Ольге, крепко и ласково обнял ее за плечи. – А теперь, детка, ты вызываешь скорую. Две бригады. Он – не наркоман. Он играл роль наркомана перед тобой, а вот гнойники- настоящие. И бакэндокардит у него сейчас тоже настоящий. Он при смерти, слышишь? У него инсульт, сердечная недостаточность и еще Бог весть что.
Ольга зарылась в поисках телефона в объемной сумке.
- А вторая?
- А вторая - мне.
Генка медленно оседал, лениво поглаживая ее тело и  шептал что-то несвязное  синеющими губами.

 

32.

 
Илья сердито пнул пластиковый стул, он отлетел к бассейну и замер в паре сантиметров от него. Очередной день. Отдых. Ненавистное слово. Безделье. Отупение. Мерзкое теплое пиво. Он так и дошел к морю. Все, что попалось на глаза ему в Дубровнике – красные черепичные крыши, белые стены, магазинчик за поворотом улицы, где продавали это самое пиво, бассейн с теплой мерзкой водой, смоковницы и магнолии вокруг него. Он даже не осознавал, откуда это мерзкое раздражение, плескавшееся внутри. Наверное, это был тот самый отдых, о котором он так мечтал. Наверное. Чего-то не хватало. Может быть, нелепой способности Ольги из любого угла сотворить дом. Так было в общежитии, где она когда-то жила, так стало в его доме, куда она переехала. Так было в пансионате, где они отдыхали той осенью. Цветы. Разбросанные вещи, подушка- думка, с которой она не расставалась. Детские вещи, которые кочевали теперь по его квартире. Мышка спала в дальней комнате, которая затенялась большим деревом с красивыми резными листьями. Cпала почти все время, пьянил морской воздух, смешанный с ароматами цветов и трав. Ела, недолго игралась на расстеленном одеяле в беседке,увитой виноградом и клематисами, снова засыпала. Марта спала в той же комнате, и он ее почти не видел. Шныряла темной тенью по дому, ворковала над девочкой, снова пропадала в детской. За три дня они едва перемолвились десятком слов. От пива, бесконечных салатов с оливками и морскими тварями у него мутило в животе и в голове. Ольга звонила несколько раз в день, щебетала, отсчитывалась о том, что сделала, спрашивала как девочка, подолгу разговаривала с Мартой. От скуки и безделья ему жутко хотелось сделать что-то пакостное. Стул давно уже нелепым буйком плавал в синей, лениво колышущейся воде бассейна, а раздражение никуда не уходило…

33.

- Илья, - вдруг вывел его из отупения голос Марты, когда на смену полуденной жаре пришла прохлада вечера. – Почему ты не идешь к морю?
- Не хочу. – Грубо рявкнул он. Потом лениво, почти нагло растянул губы в подобие улыбки. Таки женщина. Голубые, прозрачные глаза, высокая грудь под хламидой.– А ты почему не идешь?
- Что мне там делать? – устало усмехнулась Марта. – Пугать окружающих своей прекрасной фигурой?
На миг ему даже стало стыдно. Но пиво, плескавшееся в крови, не отпускало.
- Чего же сразу пугать? - дотронулся он к ее плечу.
- Ты пьян, да? – она ласково провела рукой по его руке. Он поежился, настолько прохладным и нежным оказалось прикосновение. – Видишь, даже тебе со мной плохо. Хотя ты мой друг. Ведь друг же?
Илья встал со стула и, взяв ее за руку, потянул в дом.
- Друг.
У лестницы его кольнула странная мысль: а будет ли ей больно, если он поднимет ее и по лестнице пронесет на руках…. А пусть будет. Он подхватил ее, и не обращая внимания на испуганные глаза потащил на верх.
На какое-то время тоска отступила. Потом отступил стыд. Потом стало даже интересно. Потом откуда-то затопило нежностью, и она уже не могла бы вырваться даже, если б хотела. Но она не хотела. Он точно это знал.

34.

Накатила ночь. В воздухе смешался шум прибоя с трелями цикад. Мышка накормлена, вымыта. Марта, уложив ее спать, уже не в мужской футболке, а в привычном балахоне вернулась в комнату наверху. Илья лежал на спине, закинув руки за голову.
- Уснула? – спросил он.
- Да. – Она неловко, как-то боком, опустилась в кресло у окна.
- Хочешь сделать вид, что ничего не случилось? -проговорил в темноту он.
- А получится? – усмехнулась Марта вопросом на вопрос. Потом замялась всего на миг. – Я просто хотела сказать, что чтобы не случилось, я всегда буду помнить. А ты? – и предвидя, а может, боясь его ответа, добавила. – Есть что такое, что ты будешь всегда помнить? Или может быть кого?
Вроде ничего не изменилось ни в его позе, ни в выражении лица, но когда он ответил ей стало по-настоящему больно.
- Мне было шесть года, родители с друзьями встречали Новый год на даче. Я гулял. Сам гулял, зима тогда красивая была. Однажды дошел до дамбы. Там гуляли девчонки, не на много старше меня. Одна из них шла по льду и провалилась. Долго потом еще барахталась. Подружка побежала за ней и тоже проволилась,  я подполз к ним, пытался вытащить. Она просто выпрыгнула из воды, а вторая... Она ухватилась за мою руку ладошкой, а вот вытянуть – у меня не хватило сил. Вот это я буду помнить. Ледяную руку в моей руке. Я ее не вытащил.
Он легко поднялся с кровати, подошел к Марте.
- Я всегда думал, что смерть однажды так и утянет меня- ледяной рукой, вниз, в воду.
- А для меня смерть всегда была обездвиженностью. Просто невозможностью шевельнуться.
Илья опустился перед ней на колени, уткнулся в подол лицом.
- Если ты сейчас начнешь извиняться, я в серьез обижусь, - в ее голосе застыли напополам смех и слезы.
- А я и не думал, - всего лишь подыграл Илья. – Пошли купаться?
- А Мышка?
- Раньше часа она не проснется, так ведь? А у нас вся ночь впереди…

 

35.

 

Ключ дважды выскальзывал из Ольгиных рук, пока она открывала дверь. Ввалившись в квартиру, она медленно осела у порога. Самая долгая ночь в ее жизнь. Бесконечная. Даже страшнее, чем было раньше. Тогда, когда ребенком она скручивалась под одеялом и вздрагивала от каждого шороха, считая, что они за ней еще придут. Думала ли она тогда, что они, эти мальчишки, казавшиеся ей тогда настоящими монстрами, тоже терзаются? Нет, никогда. Ей и потом было страшно поверить в это. Но терзать их оказалось совсем не так приятно, как ей когда-то мечталось. Оба, в больнице. Восковой Хан, в подвале, в реанимации, по-настоящему зеленый Гена – в кардиологии, под пищащим монитором. Она долго стояла на лестнице, от безделья и тоски, гипнотизируя телефон, чтоб позвонил Илья, но с чего бы он звонил ей ночью? Гипноз лучше удавался ей с кофейным аппаратом, безропотно выдававшим ей стакан за стаканом эспрессо, так что к утру сердце колотилось во рту вне зависимости от мыслей в голове. Мыслей вообще не было. Галина Васильевна решила не звонить Марте, но кому-то нужно было звонить. Что-то делать. Опустошение, свалившее Ольгу с ног, оказалось сильнее. Арчи принес ей тапки и поводок. Сбросив опостылевшие туфли, она повела его на улицу. Так рано они давно не гуляли. С тех самых пор, пока они вернулись из пансионата, и она дохаживала свою беременность. Мышка. Странно, за все это время она о ней так и не вспомнила. Как же она хотела ребенка, а сейчас. Что она за мать? И Илья…Воспоминание, терзавшее ее много месяцев подряд. Как наваждение, несравнимое ни с какой болью. Неужели он еще и убил кого-то? Неужели она больше никогда не узнает правды? Хотя, когда-то она самой себе не верила, что может быть матерью, что кого-то может впустить в свое поруганное тело. Вдыхая неожиданно свежий, вкусный аромат просыпающего города, Ольга придумала, где еще ей может повести найти ответ.

 

 36.

 

Веселые клумбы с маргаритками и анютиными глазками сменили ржавые розы, у детских площадок разливался заливистый хохот, велосипеды со свистом носились вокруг. Жизнь кипела. Едва она припарковалась у обочины, выплыла дородная администраторша. Так же хала на голове, платье, похожее на застиранный халат, красный лак с щербинкой на большом пальце. Сколько ей лет? Под слоем свежей утренней штукатурки, кажется, что не так много, как она сначала думала.

- Оленька? – странно, что она не удивилась. Ольга отперла дверь Арчи, и кротко приказала.

- Сидеть.- потом потрепала его по загривку и добавила.- Я скоро.

- Здравствуйте, Инна Леонидовна. Инна кивнула, и иронично усмехнулась.

- Что ж, проходите.

Кабинет благоухал свежим ремонтом и пионами и огромной вазе на боковом столике.

- Чаю хотите?

 - Нет, спасибо. Я…- Ольга замялась на секунду. Так и не понимая, что за отношения связывают эту женщину с Ханом, она не знала – говорить ей о случившемся или нет. Но у него не было с собой документов, а у нее – иной возможности узнать правду, ведь он, скорее всего умрет.

 - Я знаю, Оленька. – женщина все-таки включила чайник и доставала чашки с полки в шкафу. – Вы хотите знать правду?

Ольга растерялась и послушно опустилась на стул.

- Да, пожалуй….Но.

- Я знаю, что он в больнице. И что скоро умрет – и это будет только справедливо, он и так много… - Инна замялась на секунду, но продолжила заваривать чай. – Пожалуй, он меня не поймет, но я отвечу на ваши вопросы.

 

 - Почему?- внезапно охрипшим голосом уточнила Ольга. Ее до смерти напугала такая реакция. Она была готова к скандалам, истерикам, но не к этой располагающей к себе беседе. Инна по-детски надула губы.

 - Я была против, чтоб он снова лез в вашу жизнь.

- Почему? – повторила Ольга, пытаясь собрать разбегающиеся мысли в кулак.

- Потому что он рушил нашу собственную.

 

 37.

 

 - Знаете, Оленька, мне просто жаль вас. Вы тут – совсем не причем, но расхлебывать пришлось вам пришлось больше, чем другим.

 - Вы знаете? – Ольга отпила чай и успокоилась. Чай, пионы, детский смех, доносящийся с улицы. Ночь в больнице, два часа в пути. Все казалась нереальным. Она просто забыла, что значит пить чай с приятельницей.

- Да. Вы - случайная жертва. Тогда просто так совпало. Денис давно настраивал ребят сделать что-то противозаконное, а вы попались под руку.

- Даже так?- ухмыльнулась Ольга, словно ей стало обидно. – Я уже все это пережила, правда, я…

 - Не перебивайте меня, хорошо? Просто случайте, пейте чай… Денис- больной человек…Нет, физически- он вполне здоров, а вот душевно… Я когда-то водила к его к психиатру, он заверил меня, что все в порядке, просто слишком рано он столкнулся с болью и поэтому его рассудок …несколько закостел, упростился. Он хорошо учился, но в том, что его увлекало достигал невиданных высот. Прекрасный химик, биолог. Даже в мелочах…Вы же заметили, насколько предан и понятлив ваш пес? Это тоже его наработки. Он хотел идеальную служебную собаку, но Арчи влюбился в вас. Полюбил, так правильнее…

Она простецки, с шумом отхлебнула из чашки, и уставилась в окно.

- Он был одержим идеей мести, но настолько изощренной, что мне бывало страшно. Сначала приручал вашего мужа, потом внушал эти странные идеи, водил по шлюхам, потом они встретили вас. Потом Илья уехал, он тяжело перенес эту трагедию. Он оказался сильнее, чем Денис думал. Я думала, что все затихнет. Так и было.

- Вы знакомы были тогда? – на Ольгу накатывали волны сонливости.

- Да, я его всю жизнь знаю. Несколько лет они не виделись. Илья учился, Денис тоже они несколько раз встречались в городе, но особой близости уже не было. Он был один, с головой в работе, с которой не все ладилось. Денис был доволен. У нас все было в порядке, пока вы не приехали сюда.

- Почему?- выдохнула Ольга, борясь с подступающей усталостью. Слишком монотонным и успокаивающим казался ей этот голос, зачем-то безропотно расставляющий все точки над и.

- Илья вам не рассказывал?

- Нет. Когда Денису было 5, погибла его сестра. Она была на год младше, похожа на ангелочка. Она гуляла там, у дамбы со мной, съехала с холма вниз. Я кинулась за ней и тоже упала в воду, под лед. А Илья это видел. Меня он вытащил, а Лизу- нет…Она ушла под воду, утонула. Пока я бегала за родителями, Илья пытался ее вытащить, но что можно требовать от ребенка в этом возрасте? Но Денис ему не простил. Илья с родителями часто приезжал в наш городок, и он решил подружиться с ним. И калечил его жизнь, как мог.

 

Ольге казалась, что под ее ногами разверзлась ледяная пропасть. Медленно колыхающая в пропасти вода была цвета зеленого чая, остывающего в зеленой дешевой кружке. Он не убийца. Не насильник. Не игрок. Отец ее ребенка, ее любимый, ее муж. Господи…

 - Я не знаю, как вас благодарить, Инна, - та усмехнулась ей и снова уставилась в окно. – Вы меня возвращаете к жизни. И… я верю, что в вашей жизни еще тоже все наладится.

- Да, конечно, - безжизненно ответила женщина. – Еще наладится.

Ольга встала и бегом выбежала из комнаты. Споткнулась и упала у выхода, едва успев ухватиться за косяк двери. Арчи с любопытством поглядывал на столпившихся вокруг него мальчишек.

- Поехали домой, да, хороший мой? – погладила его Ольга. – Домой, домой, домой!!!

 

38.

 

Илья со злостью швырнул сумку в прихожей и недоуменно уставился на валяющиеся шпильки Ольги. Дорогие, предмет ее гордости, да и просто она никогда не разбрасывала обувь. По квартире гулял сквозняк. У подоконника на полу два сваленных горшка с ее одной ее гордостью – ярко-желтой и почти черной орхидеей. Цветоносы сломаны, кора нелепыми грудками рассыпана на белом ковре. Что-то тревожно сжалось в груди. В спальне надорвался городской телефон.

 

- Илья Андреевич?

-Да, это я.

 - Вас беспокоят из больницы скорой помощи. Ольга Анатольевна…- шум. Странный шум в трубке…или это его хрип. Или что там стучит так в голове. Оля.- ….Машина свалилась в кювет, собака вытащила вашу жену, но она очень сильно обгорела и пес не подпускал нас к ней, пришлось вызвать ...усыпить его и .... но травмы очень тяжелые…и собака просто….вы слышите меня, Илья Андреевич? Але…

 

Погремушка на туалетном столике. Резинка для волос. Россыпь думок на кровати. Халат. Шеренга духов. Резиновая косточка…

- Але……………

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

 

 

 

 

 Подчас мы живем с убеждением, что это все не настоящая жизнь. Так, черновик. То, настоящее, ради чего стоит жить – впереди. О нем только стоит мечтать и не более.
Ну, не глупцы ли?
Время неумолимо. Разве мы можем остановить его ход? Замедлить или ускорить? Счастливые мгновения на то и мгновения, что горестные оставались с нами надолго.
Но не навсегда. Потому что « навсегда» – нет, не было и не будет.