Андрей был хреновым сыщиком. Несколько минут бесцельного блуждания по Лизиной квартире – и никакого ответа на вопрос.Он никак не мог подобрать слово, чтобы назвать то гнетущее чувство, которое поселилось у него внутри, едва он открыл дверь. Он никогда не испытывал такого раньше.  Тоска, обреченность, уныние, ожидание неизбежного… Обреченность? Так, наверное, уходят с кладбища, впервые осознав, что боль отступила, но счастливчик Андрей никого еще не хоронил.  Погрузившись в себя, он не заметил, что следы его туфель на блестящем полу вытерты, покрывало на кровати расправлено, чашки вымыты и убраны в шкаф. Он нашел ведро  и полироль, вытер пыль, бережно поглаживая пальцами редкие Лизины безделушки, вымыл пол, протер раковину и стеклянную дверь душевой кабинки, отгоняя те воспоминания, которые нахлынули на него. Он должен выдержать.

Все будет иначе.

Когда и без того чистая до обезличенности квартира засияла, он вынул бутылку с прокисшим молоком из холодильника, восхитившись Лизкиной выживаемостью на йогурте и сыре, снова вышел на улицу, выкинул мусор, осознав, что у него в квартире сейчас все намного более запущенно и наверняка воняет.  Он срезал путь к центральной площади  через сквер, как они всегда ходили, купил цветы и пирожные с орехами, мучительно осознавая, что не знает, как готовить то, что Лиза любит есть? Спросить у матери, как варить овсянку? Она притащит полный холодильник и не даст поцеловаться без того, чтобы не подать заявление в ЗАГС. Теперь   она еще больше хотела его женить - не самый плохой план. Посмеиваясь над собой, зажав цветы под мышкой, он словно на Голгофу вошел в новый супермаркет, методично  скидывал все привычные продукты в тележку, надеясь, что бутерброды с икрой и готовая еда из кулинарии зачтутся в его пользу.  Она всегда доедала его пирожные, после того, как он выберет оттуда орехи и съест – но делала это, потому что любила их или потому что он не давал ей выбора? Андрей долго разглядывал витрину с булками, чувствуя себя болваном, оттого что не знает, что еще купить. Кольцо?

У него заломило виски. Он вернулся к Лизиному дому и поднялся на третий этаж, усаживаясь у зеркала и готовясь ждать – Машка никогда не была добродушной, он был уверен, что ждать придется долго.

Он ошибся.

Потерял счет времени? Поход в магазин затянулся?

Лизка не ожидала его увидеть, потому что замерла, прямо на лестнице, и ее мордашку перекосило.  Да, Маша старалась, там даже был и макияж и что-то замысловатое с волосами, и маленькое синее платье с белой рубашкой, и синий плащ с  балетками, все это ей безумно шло. Сцена, достойная кино. Он будет вспоминать ее еще очень долго – то, как она медленно поднимается по ступенькам и неотрывно смотрит на него, то, как что-то громко стучит в его голове, пока он поднимается с трельяжа и пытается сдержать улыбку. Лиза ошалело рассматривает розы - желтые, которые он вытаскивает из-за спины, ее руки дрожат, пока она мнет пышную синюю юбку.

Андрей опустил пакет на пол и медленно, осторожно переплел их пальцы. Лизины - обычно прохладные и сухие - были непривычно теплыми и влажными, или это его собственные настолько горели?

Лиза потащила его наверх, и только в квартире, разувшись и открыв окна – то, что он к своему стыду не сообразил сделать, рассеяла молчание.

- Почему желтые?

Потому что все будет иначе, хотел объяснить Андрей, но у него во рту настолько пересохло, что он промолчал. Он отнес пакеты на кухню, налил себе воды из-под крана и, пытаясь совладать с собой, сел на маленькую табуретку в углу – наконец-то хоть что-то из прошлой жизни – его подарок Лене на 8 марта, когда он еще хотел что-то делать своими руками. Через несколько секунд, он услышал шуршание Лизиного платья – она села рядом с ним на пол, вытянув ноги и опустив голову ему на колени.

- Нам надо поговорить, - хрипло выдавил он, распутывая тонкую ленту, удерживающую Лизину косу.

- Потом? – неуверенно предложила она, не поднимая глаз на него и только осторожно обхватив его бедро руками. Его движения стали все более уверенными, волосы рассыпались по  ногам мягкой податливой волной. Он чувствовал, что Лиза улыбалась, в очередной раз, осознав свою власть над ним и наслаждаясь ею.

Он не был против.

- Ты давно видела свою мать? – спросил Андрей, когда с косой было покончено,  и его ладонь целиком зарылась в Лизины волосы.

Она напряглась, ощутимо, настороженно и быстро поднялась  с колен, словно дикая кошка, отскочив в сторону от опасности. Он почти слышал, как трещит в ее голове, сколько там недоумения и боли.

- Прошлой весной. Я ездила к ней в монастырь. Я не могла спать, после того, как Лена ум.. и она заставила меня соблюдать пост, и каждый день ходить на службу, и…

Андрей зачарованно уставился сквозь нее, представляя ее в платке и на коленях – Лизка была самой воинствующей атеисткой из всех его близких. Теперь мать точно не отступит от венчания, считая, что только так они замолят все свои грехи. Его грехи. "Греш-ни-ки", - иронично пропел он про себя.  

Лиза замкнулась и стыдливо отвела от него глаза.

Ему придется заново узнавать свою Лизку.

- Она что не приезжала на похороны? – Андрей был удивлен – и обрадован. Так было лучше. Так его план мог и сработать.

- Нет, у нее сейчас какое-то особое послушание в скиту, она не может и…она и ко мне-то вышла всего на несколько минут.  – Андрей еще помнил, что эта тема была больной и закрытой. Лена редко, но  говорила о дочери, словно она сейчас в другой комнате, Лиза   - рассказывала о матери, словно она была инопланетянкой, тщательно скрывая, что на самом деле она безумно любит ее.  - Почему ты спрашиваешь?

- Ты должна поехать к ней – завтра же и остаться там… на несколько дней, потом я закончу свои дела, и мы уедем куда-нибудь подальше – может, к Маше или просто на отдых.

Лизкино недоумение можно было пощупать, она была ошарашена, испуганна, но не роптала. Ее вопрос был просто уточнением. Дикая кошка снова влезла в свою домашнюю шкурку:

- Почему?

- Я расскажу тебе, я обещаю, просто… не сейчас.

Что-то хитрющее появилось в ее улыбке, пока она закидывала руки за спину и расстегивала молнию на платье. Андрей завороженно  проследил за ее движениями и покачал головой:

- Никакого секса, пока мы не поговорим.

- Говори, - нахмурилась Лиза, пытаясь скрыть свое разочарование и разом смущение за рассыпавшимися волосами, наклоняясь, чтобы подобрать пакет с продуктами, и выкладывая их на стол. Она иронично покачала головой, понимая, что из этого ассортимента ничего толкового не получится и полезла в шкаф за кастрюлей. – Пельмени будешь?

- Буду, принцесса, не сердись, просто я… - Андрей до конца и не понял, как он оказался стоящим и обнимающим ее, облегчение от того, что она зарывалась ладонями в его волосы и нежно потягивала за них, было столь мощным, что его пробила дрожь.   – Голодный?



Только, даже объевшись до дурнотиков и вжавшись  друг в друга на большой Лизиной кровати, они все равно оставались напряженными и взъерошенными, словно нашкодившие ежи.

-  Почему ты вернулся тогда? – едва слышно прошептала Лиза, уткнувшись в его плечо.

- Потому что не хотел уходить, - улыбнулся Андрей, быстрыми глотками вдыхая аромат ее волос и вытягивая длинные пряди на подушке, словно солнечные лучи. – Не мог больше уходить.

Он чувствовал ее слезы и горячее дыхание и ее тепло – и парализующий страх от того, что он мог бы обозлиться, как всегда  и не вернуться.

- Я должна тебе объяснить, - так же тихо невнятно прошептала Лиза, когда он почти уснул. Она оторвалась от его груди и сползла к изножью кровати, обхватив себя руками.

- Тот вечер, помнишь? Тот мужчина, он…

Боль словно разорвала его пополам, когда она опустила глаза, то отчаянье, что грызло его годами, заново вспарывало внутренности. Андрея вдавило в подушки, но он не пошевелился. Он словно застыл, как хмурое возбужденное изваяние в полу-расстёгнутой рубашке.

- Помнишь, я рассказывала тебе про мать? Она зачала меня на какой-то вечеринке на побережье, она больше никогда не видела моего отца, она описывала ту ночь, как «туман, заполонивший всю меня». Помнишь? Я ...так боялась этого. До жути - потому что с тобой никогда никакого тумана не было, я все контролировала и все равно сходила с ума. Тогда был мой туман, я ничего не соображала, что происходит, словно я была сильно пьяна, хотя я ничего не пила, кроме чая, понимаешь? Я даже облегчение почувствовала, когда все это случилось, и ты бросил меня, потому что ты был слишком чистым для…этого.

- Ты идиотка? – изумление почти вытеснило боль, и пара смешинок застряла у него под кадыком, прорываясь наружу. Потому что никого другого она не любила? Потому что даже если бы она сказала, что это было просто секс - он бы  принял это?

- Я просто… - Лиза уставилась в окно, на закипающую там весну, и саркастичная улыбка скривила ее губы. – Я не знаю, откуда он взялся и куда потом делся. Он вонял, как все остальные мужики и, наверное, только поэтому я не забеременела, как мать. Меня затошнило. Меня едва не вырвало на него, когда ты ушел. Меня потом всю ночь рвало в туалете.

Слезы текли из ее глаз ручейками, хотя голос оставался прежним - тихим и чуть срывающимся. Андрей хихикнул и тут же постарался вспомнить безотказно действовавшую на нее улыбку - старую, казалось, давно забытую. Он заставит ее забыть.

- Принцесса, - Лиза растерла слезы и тушь по щекам, снова не смотря на него, тогда он потянулся, резко впечатывая ее в покрывало и накрывая собой. – Я передумал.

- Ты опять уйдешь, да? – она крепко зажмурилась и попыталась съежиться, пока он рассматривал ее, открывая для себя заново крохотные веснушки и пару незнакомых морщинок на ее лице.

- Мы поговорим после…, - тихо пробурчал он почти в ее губы, быстро задирая ее платье и еще быстрее выпрыгивая из своей одежды.



Они не спали, даже когда сумерки сменились ночью и влажные простыни были скинуты на пол и заменены покрывалом, сплетенные в клубок, расслабленные, словно впавшие в анабиоз змеи.

- Тебе нужно спрятаться у матери, пока я не пойму, что это за хрень…потому что, когда я ушел, ты спала,… а когда вернулся, ты уже была без чувств и эта записка - ее все-таки кто-то написал,…  мало того, набрал на компе, на твоем ноуте, у тебя там есть что-то ценное?

-  Только новый дизайн-проект, за который мне еще не заплатили… Поверь мне, я никогда не хотела ни на кого смотреть, кроме тебе, все потому чтобы…

- Дурашка, мы тебя спрячем, а потом, когда все утрясется, хочешь свадьбу на берегу моря?

- Не хочу никакой свадьбы, я просто не хочу от тебя никуда уходить, не выгоняй меня к матери или Машке, я не хочу…

- Мне нужно пару недель до конца сделки, если отец продаст завод тому, кому он хочет – мы просто уедем отсюда, Лизка, я так хочу просто быть с тобой без всего этого проклятья, я устал до чертиков….

- Ты такой смешной ворчун, я сделаю все, как ты скажешь, только не уходи больше – пожалуйста…

- Я так испугался, когда увидел тебя на полу – это был словно дурной фарс, это было так нелепо, что я чуть не умер рядом, пока не понял, что ты еще дышишь…

- А я чуть не сошла с ума, когда поняла, что только засыпала дома, а проснулась в больнице с трубкой во рту… до сих пор горло дерет…



Андрей проснулся – запутавшийся в теплый Лизкин белый халат, отдохнувший и полный сил. Доносившийся тихий гул оказался ворчанием стиральной машинки,   куда были спихнуты простыни, кухня была убрана, на печке стояла еще теплая кастрюля с овсянкой, которую он едва ли не впервые в жизни был готов съесть с удовольствием. Лизы не было ни в душе, ни в туалете.

Андрей поел прямо из кастрюли с удивлением замечая, что это мало того что вкусно, так еще и приятно обволакивает внутри, в отличие от привычной яичницы. Он решил проверить – мог ли кто-то взломать по сети Лизин компьютер, и заодно проверить, что делается во внешнем мире.

В уже забытом чате, открытом для Рощиной, мелькало сообщение.

«Это я во всем виновата. Лизку не ищи, иначе все будет только хуже. Прости».