Глава 5.

Утро следующего дня началось слишком рано, с головной боли и отёкшего лица. Татьяна умылась как можно более холодной водой, морщась и недовольно фырча, и спустилась вниз, чтобы проведать Анну-Эльзу.

Там она встретила уже спокойного и, как всегда, по-деловому собранного Аксольда, который моложаво улыбнулся и ещё раз поблагодарил за оказание помощи его «душечке», а так же извинился за поведения своего сына. Обойдя при этом деликатную тему вчерашнего поведения Татьяны и её обман. 

Анна-Эльза чувствовала себя хорошо и была готова заняться своими обычными обязанностями, но Ложкина авторитетно заявила, что это невозможно, и она лично проследит, чтобы Анна-Эльза хотя бы несколько дней придерживалась постельного режима.

- Как же тяжело быть единственным не врачом в доме, - сокрушалась женщина, - вот и Леопольд зашёл с утра и прописал покой…

Ложкина проигнорировала имя Леопольд и молча нащупала пульс, заметив, что он немного выше нормы.

- Он поехал в аптеку, - продолжила Анна-Эльза.

Ложкина молчала, решив ещё раз измерить артериальное давление.

- По словам Аксольда, он ночевал в столовой, на раскладушке, но сегодня он переберётся в номер в гостевом доме… там есть небольшое помещение, мы редко его сдаём, окно выходит на пищеблок, к тому же оно тесноватое, но Леопольду будет достаточно места.

- Я могу туда перебраться, - тихо сказала Татьяна, - так будет честней.

- О чём ты, Танечка, ты наша гостья, и, как гостье, тебе полагаются лучшие условия. Леопольд – мужчина, так что в состоянии довольствоваться малым.

Татьяна ухмыльнулась про себя, решив промолчать про машину, квартиру в удобном районе и калиброванных Алён этого мужчины.

Пару дней прошли в напряжённом молчании между Ложкиной и Лёней. Каждый день, ближе к обеду, как раз к её пробуждению, он  приносил Татьяне завтрак в постель, она щурила полусонные глаза, но почти покорно съедала омлет и небольшие, ровно прожаренные кусочки мяса или бекона. Завершая свой завтрак кофе с круассаном и виноватым взглядом Лёни – самым вкусным.  

- Ложкина, я был неправ, обещаю исправиться, я уже исправился, - увещал каждый раз Лёня.

И каждый раз Ложкина одаривала Шувалова поистине королевским молчанием, которое ей начинало надоедать. Ей всегда нравилось общаться с Лёней, он был хорошим собеседником и слушателем, даже лучше Альки, которая тоже умела слушать.

К обеду третьего дня, когда все уже поели в почти гробовой тишине, под звуки вздохов Анны-Эльзы и корректного покашливания Аксольда, раздался сигнал авто.

Ложкина подняла взгляд и увидела Олега – приятеля Шувалова, который тоже стал свидетелем сцены с официанткой. Татьяна тут же занялась ремешком на босоножке. Делом, не терпящим отлагательств. Сначала она пыталась оторвать тонкую тесёмку из кожи, а потом думала, как её пришить, и зачем она вообще нанесла ущерб своей обуви, когда единственный, кто заслуживал ущерба, шёл с лучезарной и гостеприимной улыбкой навстречу Олегу, приглашая в дом.

Анна-Эльза засуетилась, но Татьяна быстро осадила женщину и, на всякий случай, измерила ей пульс, строго подняв бровь.

- Танечка, - пропела Женя, жена Олега, крашеная блондинка, немного полноватая, но её это не портило, - мы приехали пригласить вас на шашлыки.

При этом глаза Жени бегали с лица Татьяны к лицу Лёни, и она явно искала следы скандала. «Сучка», - резюмировала про себя Ложкина.

- Спасибо, - сказала вслух, - у меня, вот, - показала на оторванную тесёмку.

- Вы немного не вовремя, - тихо проговорил Лёня, но Ложкина услышала и продолжила медленно, чтобы не пропустить ничего, отходить от компании, но потом развернулась и встала рядом, мысленно отправляя Женю и, заодно, её мужа прогуляться… прям туда.

- Но почему же, - не унималась Женя, - у нас там пикничок такой замечательный намечается.

- Я занята, - отрезала Татьяна, – а он может идти, – махнула в сторону Шувалова, подающего глазами сигналы SOS своему приятелю.

- Спасибо, - раздался почти величественный голос Шувалова, «спасибо» было произнесено так, что даже у совсем недалёкого человека не останется сомнений в том, кто кому делает одолжение этим «спасибо», - но это исключено. Я – наказан. И, думаю, лучше Татьяну не злить.

Татьяна, которую лучше не злить, остановилась и в удивлении посмотрела на Шувалова в поисках признаков теплового удара.

- Мы думали, у вас всё на мази, - шепнул Олег, - вы… ну, нормально смотритесь, как не…

- Это видимость, - продолжил Лёня, - на самом деле у меня испытательный срок, и если я его нарушу, то Татьяна уедет, а я пообещал ей отдых. Поэтому я сейчас проживаю в восемнадцатом, - тут Олег присвистнул, - и абсолютно точно не поеду никуда без одобрения Татьяны.

- Да ты каблук, - засмеялся Олег, но как-то не зло.

- Да, - согласился Шувалов, - я виноват, и в моих интересах…

- Я фигею на этом паровозе.

- А не могли бы вы продолжить фигеть в другом месте, - не выдержала Татьяна.

Ей, конечно, нравилось, что Леопольд подчёркивал свою вину, но на самом деле и она, и Лёня знали, что никакой особой вины фон Хер Шувалова в сложившейся ситуации не было, и этот цирк стал надоедать Ложкиной.

Татьяна сидела на качелях и в задумчивости смотрела на гладь бассейна, которая была небесно-голубой.

- Может, ты хотела поехать? – Леопольд разглядывал лицо Ложкиной, словно там был скрыт секрет превращения свинца в золото.

- Нет, - отрезала Ложкина, она точно не хотела общаться с Олегом и изображать из себя «пару в ссоре», - но ты мог бы и поехать, неудобно как-то…

- Татьяна, - Шувалов поморщился, - не думаю, что… да и что я там не видел, собственно, или кого?

- Может, подвернётся пара официанток, - не смогла не съехидничать Ложкина.

- Это да, - усмехнулся фон Хер Шувалов. И Ложкина закатила глаза.

У Ложкиной никогда не было сомнений в способностях Лёни.

- Татя, раз уж ты со мной разговариваешь… - аккуратно начал Шувалов.

- Кто тебе сказал? – набычилась Татьяна.

- Я вижу, - Леопольд показал на свои глаза, - давай, я тебя свожу… куда-нибудь.

- Куда? – заинтересовалась Ложкина.

Как бы она ни злилась на Шувалова, а больше – на себя, провести остаток отпуска в напряжённом молчании ей не хотелось. В конце концов, не представь Лёня её своей девушкой, Татьяна бы посмеялась над сложившейся ситуацией, ещё там, за углом ресторана, она даже, Татьяна была в этом уверена, дала бы пару советов или отпустила ехидное замечание, не сходя с места.

- Придумаем что-нибудь, куда глаза глядят.

- Отличный план.

И они уселись в не менее презентабельное авто, чем сам хозяин, и направились «куда глаза глядят».
Они сначала смотрели в сторону моря, Шувалов привёз Татьяну на «дикий пляж», к которому пробираться надо было по узкой тропинке, вдоль колючих кустов и изгороди заброшенного, времён Советского Союза, санатория.

Ложкина, уже привыкшая к видам моря, всё равно буквально остолбенела от переливов ультрамарина, кобальта и лазури всех возможных оттенков.

- Если не смотреть за спину, - Шувалов подвёл Татьяну к краю обрыва, довольно крутого, - то вид, как на Сейшелах.

- Ты был на Сейшелах?

- Был, - Лёня пожал плечами, а Ложкина попыталась представить, что она на сказочных островах. Получалось плохо, но вид от этого не становился хуже.

- Пойдём? – Леопольд галантно подал руку и пригласил к сомнительного вида лестнице, которая крепилась ржавыми крюками прямо к скалистой породе и уходила вниз, к песчаному берегу.

- Ты с ума сошёл? – Ложкина глянула с сомнением на лестницу.

- Похоже на то, - фон Хер Шувалов странно посмотрел на Ложкину, и она почла за лучшее отвернуться и почему-то не стала спорить, а просто ступила на оказавшуюся весьма устойчивой лестницу.

- Раньше делали на совесть.

- Чьё это здание? – поинтересовалась Татьяна, кивая на дом, заросший кустами и деревьями, как в фильмах про апокалипсис.

- Не знаю, - Шувалов пожал плечами, - когда мы только переехали, тут был какой-то санаторий, потом говорили – его выкупили, ещё раз выкупили…

- Тут очень красиво, странно, что такое место пустует.

- Тут красиво, потому что пусто, Танюш. - Шувалов легко спрыгнул с последней ступеньки и подал руки своей спутнице, по какой-то причине ему показалось мало придержать девушку за руку, он приподнял её, удерживая одной рукой за талию, и только потом поставил её ноги в тёплый, даже горячий песок. – Тут бывают только местные и постоянные отдыхающие, и то нечасто. Неудобный подъезд, сама видела, идти далеко, да и мороженое с пивом не продают.

- Да уж, как же без мороженого, - хихикнула Ложкина.

- Да уж, не помешало бы освежиться.

Шувалов быстрым шагом прошёл к кромке воды, на ходу раздеваясь, и тут же ринулся в воду. Его примеру последовала Ложкина.

Они долго разговаривали под палящим солнцем и катались на волнах, находясь в самый разгар пляжного сезона, недалеко от популярнейших пляжей, при этом в полном одиночестве.

Шувалов умел удивлять. За этот, грозивший стать бесконечным, день, он ещё пару раз удивил Ложкину. Когда появился катер, как оказалось, вызванный Шуваловым, и они долго плавали в чистейшей воде, вдали от береговой линии. И когда, немного обгоревшую и уставшую Татьяну отвёз в ресторан, расположенный в тени деревьев, с видом на небольшой водопад, при этом «беседка» каким-то образом оказалась в отдалении от основной массы отдыхающих.

Если Шувалов ставил своей задачей соблазнить Татьяну, подумала вдруг Ложкина, он бы наверняка этого добился. Её никогда не удивляло количество калиброванных Алён в жизни фон Хер Шувалова, но теперь всё и вовсе становилось на свои места. В природе просто не могло существовать Алёны, которая устояла бы перед этим мужчиной. И это, Ложкина была уверена, он ещё не включал на полную мощность свою кобелиную натуру, «харизму», не для чего.

- Послушай, всё-таки надо с ними основательно поговорить, - сказала Ложкина, когда авто въехало во двор, и свет от фар осветил парочку Яна и Лили, которые уже успели отсесть друг от друга на приличное расстояние, однако вид обоих был не только смущённый, но и красноречивый.

- Хорошо, - Шувалов на редкость быстро согласился с Ложкиной и, открыв ей дверь, направился в сторону сына с подружкой.

Они немного поговорили о «погоде и природе», после чего Лиля попрощалась и двинулась в сторону калитки – домой.

- Ян, зайди потом ко мне, - кинул вслед Шувалов и, дождавшись утвердительного кивка, пошёл в сторону дома, проведать Анну-Эльзу, которая на все звонки сына в течение дня бодро отвечала, что чувствует себя превосходно, и клялась, что «не сдвинется с места без разрешения своего мальчика и Танечки».

Конечно, обещание она своё нарушила и даже не пыталась этого скрывать.

- Твой отец, - объяснила она спокойно, - абсолютно беспомощный, в некоторых аспектах бизнеса, человек, а я прекрасно себя чувствую и не собираюсь терять время на болезни.

Леопольд улыбнулся Анне-Эльзе, но спорить не стал.

Татьяна поднялась к себе, приняла душ, намазала себя кремом и даже вышла погулять с Алькой, которая уже отлично освоилась на чужой территории и, похоже,  считала её своей, а фон Хер Шувалов всё ещё беседовал с вернувшимся раньше сыном.

Ложкиной было интересно, но она держалась вдали, а потом и вовсе притихла, взяв на руки собаку, которая тут же уснула, и слушала цокот цикад.

Ей было на редкость спокойно, несмотря на усталость от длинного и насыщенного дня.

Это было немного странное чувство, Ложкина всегда волновалась. О том, как пройдёт следующая смена или прошла предыдущая, она волновалась, успеет ли на метро, успеет ли оплатить телефон или интернет, у неё часто всё было в последний момент, иногда Ложкиной казалось, что она начала бежать какой-то бессмысленный марафон, и она уже не помнит, куда и зачем она бежит, но сегодня вечером она остановилась.

Конечно, она не переосмысливала свою жизнь или ещё что-то в этом роде, просто впервые за долгое время Ложкиной не нужно было спешить и даже думать.

Это состояние было временным, но понравилось Татьяне. Шувалов, как и обещал – устроил ей отличный отпуск, и она, наконец-то, почувствовала себя на самом деле отдохнувшей.

- Ну, что? – спросила Ложкина подошедшего Шувалова.

- Что «что»?

- Поговорил?

- Как видишь, - он развёл руками.

- И?

- Татьяна, я не стану говорить с тобой об интимной жизни своего сына.

- Ах, ну да, «трепет первых прикосновений», - Ложкина фыркнула.

- Типа того.

Ложкина замолчала, положив голову на плечо Шувалова, он только обнял девушку, и она, почему-то благодарно, закрыла глаза и слушала ночь и дыхание мужчины рядом.

- Я почему-то не хочу спать, - сказал Шувалов тихо, - составишь мне компанию?

- Только у меня в комнате, а то прохладно, - зевнула Ложкина, но согласилась.

- Ты перегрелась немного, вот и знобит, пойдём.

В комнате, сидя на огромной кровати, утопающей в лунном свете из открытого окна и ворохе белых покрывал и простыней, Татьяна смотрела на Шувалова, который стоял посредине и рассказывал нечто увлекательное, малость фривольное и немного личное.

- Да просто секс должен быть разнообразным, - спорила Ложкина, - иначе любые отношения скатятся к нулю.

- Секс просто должен быть, - отрезал Шувалов.

- Ну, конечно, медленно, печально, в миссионерской позиции! – Ложкину передёрнуло.

- Ты так возмущаешься… а что ты имеешь против этой позиции?

- Это скучно, - сказала Татьяна, - просто поза унылого бутерброда.

- По-моему, это довольно удобная позиция, при которой партнёры имеют возможность дополнительной стимуляции друг друга, к тому же присутствует визуальный и тактильный контакт.

- Ой, сейчас заплачу, тактильный контакт…

- Он самый, Татьяна, важно ласкать женщину во время секса, и эта, так не любимая тобой позиция, открывает массу возможностей в этом плане.

Сама Ложкина сидела на кровати, подобрав под себя ноги, в короткой хлопковой рубашке, и смотрела на Леопольда в одних шортах. Загар делал его ещё привлекательней и даже притягательней.

- Знаешь, я только сейчас поняла, почему ты постоянно менял своих калиброванный Алён, это они тебя бросали, ты же зануда, даже в сексе, - Ложкина фыркнула.

- Ну, знаешь, что… Ложкина, это уже слишком, даже для тебя. Значит, говоришь, миссионерская позиция скучна и не может принести удовольствие?

- Скучна, - подтвердила Ложкина, - а удовольствие может принести если только с голодухи, и то, вяленькое такое… пффф, а не удовольствие.

- Ты хочешь секса? – вдруг спросил фон Хер Шувалов, Ложкина аж подпрыгнула от неожиданности, но прислушалась к себе.

- Нет, очевидно, нет, - ответила честно, как есть.

- Значит, никакой «голодухи» ты не испытываешь?

- Нет, - она смотрела с подозрением на Шувалова, - ты чего это?

- Мы сейчас займёмся сексом, - заявил Шувалов,- в миссионерской позиции, и посмотрим, насколько это занудно на самом деле, - добавил решительно.

- Вообще-то я не люблю тебя, - так же решительно заявила Ложкина.

- Татьяна, - Шувалов посмотрел на Ложкину так, что даже простынь под её попой поняла всю абсурдность этой фразы, - когда тебя это останавливало?

- Какое, однако, нелицеприятное утверждение, фон Шувалов.

- Я не отказываю тебе в здравомыслии, это комплимент.

- Ах, ну да. Давай. – Ложкина внимательно посмотрела на Леопольда, как бы примеряя на него новую роль, надо заметить, что роль села отлично, как будто так и было задумано, пока он медленно подходил к кровати, Ложкина мысленно раздела мужчину и осталась довольна. Тем более что сам Леопольд не стал долго думать и снял одним движением шорты, под которыми не оказалось белья…

Ложкина только ойкнула и в тот же момент оказалась вжата в матрас.

- Да? – уточнил Шувалов.

- Да, - подтвердила Ложкина и вцепилась руками в простыни, она была намерена доказать, что Шувалов зануда, и посему отвечать на его ласки не торопилась.

- Ты ведь не собираешься сделать мою задачу легче? - услышала у своего уха, и следом почувствовала лёгкие поцелуи на шее, груди и вокруг сосков.

- Нет, - она подавила собственный судорожный всхлип.

- Я так и думал, - в это мгновение, почему то уже оказавшаяся расстёгнутой рубашка отлетела в сторону, и Татьяна грудью ощутила горячее тело Лёни, а внутренней стороной бедра – эрекцию мужчины.

Его поглаживания были лёгкими, как и поцелуи, потом они плавно перетекали в более грубые и даже властные, так, что Ложкина забывала, что на самом деле она не собиралась отвечать Шувалову. Её тело отвергало план Татьяны, тело наслаждалось ласками и наглостью Лёни, подстраивалось под него и отвечало полной взаимностью.

Телу Ложкиной нравился Шувалов, и оно было радо тому, что самому Шувалову, похоже, очень даже нравилось тело Ложкиной и даже, что было странно – и сама Ложкина. Она чувствовала себя не только особенной, она ощущала себя единственной на всём белом свете, даже удивительной.

- Э, нет, - остановила Леопольда, когда его губы опустились очевидно ниже линии талии, - мы договаривались не об этом, - сама себя ругая за принципиальность.

- Нет, нет, нет, - усмехнулся Шувалов, когда Татьяна решила, вопреки договору, быть сверху, и она снова оказалась на спине.

Она даже поскуливала в нетерпении, а потом стонала, когда Лёня медленно входил в Татьяну. Она вздыхала и тяжело дышала, когда он менял угол и амплитуду, а потом, когда угадывались её желания – она могла только отвечать, а в конце, на пике, закричать громко, проигнорировав открытое окно.

- А теперь всё будет по-взрослому, - заявил Шувалов, когда закрыл окно, и нагло улыбнулся.

- Я уже кончила, - пискнула Таня.

- Я ещё даже не начинал.

И он начинал и начинал. И ни разу за всю ночь не изменил миссионерской позиции, и Ложкина поняла, как сильно ошибалась на счёт неё и Шувалова. 

Спасибо всем читателем. Молчаливым и комментирующим. И огромное спасибо за ваши голоса, это очень приятно. 
Спасибо большое. 

Бета Оксана 

Форум.