От Егора

За несколько дней до встречи с Василиной.

- Когда мы встретимся?

- В ближайшее время.

- Ты ведь можешь сказать конкретней?

Я могу сказать конкретней, тебе не понравится мой ответ.

- Прости, нет…

- Сегодня?

- Прости, я не могу.

- Слушай, попроси свою сестру посидеть с девочкой, пойдем... я говорила, будет весело!

Мне уже было весело с тобой…

- Не могу, послушай, я позвоню.

- Егор, попроси, ей же несложно… Пусть Настя с девочкой посидит.

- Мою дочь зовут Василиса, а не девочка, и что несложно моей сестре решать будешь не ты.

- Что?

- Это я тебя хочу спросить Что? Что тебе не ясно? Мы друг другу что-нибудь обещали? Что ты хочешь?

- Да пошел ты!

- С радостью, свет мой, с радостью.

Отлично. Достала. Все максимально просто, зачем усложнять…? Никогда не усложняй, никогда.

- Пааааап!

- Привет, детка, - единственная девушка, которая имеет право усложнять мне жить.

- Привет, братик, - а вот и вторая единственная девушка, которая имеет право на то же самое.

- Смотри, как крутится платье! – дочка.

- Смотрю.

Она смешная, со светлой челкой, только-только отросшей после самостоятельной стрижки, теперь я убираю ножницы еще дальше, чтобы Мане не пришло в голову еще раз подстричься.

- Пап, можно мне мороженое?

- Нет, детка, ты же знаешь, что нельзя.

- Ты вчера говорил, что скоро будет можно, скоро уже настало…

- Настало сегодня, детка, а скоро будет еще нескоро…, - какая-то ерунда, даже для меня.

Смотрю на нахмуренные бровки.

- Детка, обнимешь папочку?

- Да! – повисая на моей шее.

Детка. Девочка моя… Моя.

- Я помогу тебе, пап?

- Уверен, я без тебя не справлюсь. Видишь воооон ту коробку, перенесешь по одной упаковке в кабинет? Я потом посчитаю. Ты мне очень-очень поможешь!

- И Маня пусть считает.

- И Маня пусть считает…

- Как ты, Насть?

- Оу, ты же знаешь, как всегда, лучше всех...

Я знаю, что не лучше всех.

- Торопишься? Меня меняют через двадцать минут… я могу накормить тебя ужином…

- Там поем. Мне нужно привести себя в порядок, пока.

Все это неправильно. Противно. Так не должно быть.

- Настюша… я не знаю, подожди, для чего всё это? Зачем? Я имею в виду…

- Я знаю, что ты имеешь в виду. В чем смыл того, что я слышала десять минут назад?

- Что ты слышала?

- Эта девушка… которую ты так изящно отшил.

- Неизящно она не понимала… и это другое… я мужчина.

- Егор, давай ты не будешь причесывать меня шовинистической херней, а? Мне нужно трахаться так же, как и тебе, поэтому давай не будем! До завтра.

- До завтра.

Год назад.

- Открой дверь.

Тишина. Точно знаю, что она за этой дверью.

- Открой.

В телефоне гудки. Длинные гудки. Пип. Пип.

- Открой…

Пип…

- Открой…

Пип.

- Перестань стучать в дверь, - хриплый голос.

- Не перестану.

- Я вызову милицию.

- Насрать. Мне насрать, вызывай кого хочешь! Открой дверь или я вынесу её, нахрен!

- Пошел ты.

- Открой. Эту. Ебучую. Дверь.

Открыла. Ведьма. В этом жутком черном халате, с растрепанными волосами, заплаканным лицом, злыми глазами. Ведьма… Заплаканные глаза…

- Ну? – Скажи мне… Скажи, скажи, детка.

- Что?...

- Иди ко мне, - Просто сажусь рядом, в маленьком помещении, которое отчего-то называют прихожей. Твои ноги длинней этой прихожей… - Иди ко мне, я рядом, я рядом… я всегда буду рядом… иди сюда. – Всхлипываешь. - Я никогда не оставлю тебя…

- Я – некондиция, выбраковка… ошибка …

- Перестань… ты славная, добрая, умная, красивая…

- Красивая… я красивая…, - плачешь.

- Глупышка, обычно это считается бонусом.

- Обычно… Как мне жить теперь? – взрываешься в плаче.

Больно. Это больно. Мне больно от твоей боли. Отдай её всю… Отдай, мне уже не может стать больней.

- Ничто не стоит на месте… Наука, медицина… должны быть варианты…

- Ты знаешь, сколько стоит попытка такого варианта? И я уже пыталась…

- Не важно, это неважно, если это то, что ты хочешь… Я найду деньги. Иди ко мне… не плачь… Пожалуйста.

- Ты говоришь ерунду…

Не плачь. Не плачь. Отдай мне свою боль. Отдай.

- Это ты говоришь… Давай же… Давай не будем отчаиваться. Я с тобой, мы справимся…

- Ты со мной! Ты!

Я знаю, что тебе нужен не я, но я с тобой...

Ты плачешь. Злишься. Ругаешься.

Я уговариваю. Шепчу. Веду к себе.

- Тебе лучше?

- Да, прости меня.

- Всегда к твоим услугам. Давай горячий чай и спать…

Улыбаешься. Отдай свою боль.

- Где мне лечь?

- Где хочешь. Ложись на моем диване, я с Васькой посплю, все равно она под утро прибегает… говорят надо к невропатологу… как думаешь?

- Она прибегает к своему папе, с чего это ей надо к врачу… вспомни себя… или меня… не слушай никого.

- Стараюсь, спасибо тебе, за все.

- И тебе. Я спросить хотела?

- ???

- Нууууууу… Если Василиса… она… не твоя…

- Она моя. Моя. Посмотри на меня. Она моя…

- Просто я думаю... это единственный ребенок, который у меня будет… а вдруг она не твоя…

- Насть, у тебя обязательно будут дети. Обязательно. Мы справимся, неважно, сколько это стоит и насколько это сложно… Израиль. Германия. Марс… Но Васька – твоя родная племянница. Она моя родная дочь.

- Да. Прости меня. День сегодня… Все же он мудачелло.

- Хм, что есть, то есть, но ему локти кусать… Пошли спать, детка.

Почти четыре года назад.

Огромный дом. Музыка. Перегар. Дым.

Ты покачиваешься в такт музыки, выпуская изо рта сладкий запах, от которого сушит во рту – марихуана.

Что ты делаешь здесь?

Что я делаю здесь?

Отчего твоя кожа всегда холодная?

Ты – малина.

Такая колючая.

- Лёлька… пойдем домой.

- Иди, куда хочешь.

Ты худенькая, невесомая, ты сводишь с ума, твои губы так близко.

- Лёль…

- Не пойду… я устала, мне надоело, мне все надоело.

- Мне тоже, но у нас ребенок, надо.

- У нас?

Ты смеешься. Зло. Я знаю.

- У. Нас.

- Отстать от меня… нет у нас никакого ребенка.

- Ты просто устала, я читал, послеродовая депрессия или какая-то такая фигня. Пойдем…

- Я устала… Ребенок… Ребенок? Какой ребенок…

Ты все еще выпускаешь дым, который я ловлю губами с губ.

Какой ребенок? …

- Василиса. Наша дочь.

- Не нагнетай. Ты знаешь, что неизвестно… чья она дочь…

- Лёлька, ты себя слышишь?

- А ты себя видишь? Думал, я буду сопли на кулак наматывать? Иди-ка ты...

- Похрену на сопли. Я хочу сказать, что нам надо попытаться… просто давай не будем думать обо все этом. Обо мне. О тебе.

Малина. Я пью с твоих губ малиновый сироп – он пахнет травкой. Отличной травой.

Твои руки всегда прохладные. Обвивают. Обхватывают.

Твои губы влажные. Жаждущие. Не меня. Любого.

Сегодня - Любой я…

Твои соки – Яд.

Смогу ли я отказаться от яда… когда-нибудь?

- Подумай о Василисе, пожалуйста, давай попытаемся.

- Я подумала, отдай её в детский дом.

- Что?

- Отдай в детский дом, если ребенок не нужен… потому что мне не нужен… он все время орет… я не думала.

- Не он! Она! А какого хуя ты не думала? Если женщина беременна – она рожает, ни у кого там не остался! Я говорил тебе! Теперь Она тебе не нужна?

- Не ори… Не нужна… Не нагнетай, а…

Твои руки холодные. Дыхание мятное. Рваное. Умоляющее. Не меня. Любого.

Сегодня – Любой я.

Когда-нибудь я смогу отказаться от тебя…

- Где Настя?

- Я говорила, в ванной.

- Второй час?

- У женщин свои причуды.

- Лёёёоооль?

- Отвали.

- Алена, что моя сестра делает в этой блядской ванной второй час?

- Спроси её.

- Открой дверь.

Тихо.

Она просто слетает с петель.

Сраная хрущевка.

- Насть…

Пнули… Меня… Охр…

- Какого хуя? Настя? Что ты…?

- Это…

- Я знаю, что это за таблетки, я спрашиваю, почему их нахрен столько? С этим? – полупустая Джек Лейбл, сраный, - Блять, Настя, тебе не пятнадцать лет… Все проще делается.

- Иди ты…

- Давай вставай, я отвернусь.

Какой-то театр абсурда.

- Оно не действует.

- Ты столько в себя вогнала, что подействует, от такого количество дерьма ты могла умереть, повезло, блять, что ты попросту пьяная, а не мертвая!

- Врач недоучка…

- Одевайся, мы едем в больницу.

- Я тебе не морская свинка, что ты понимаешь…

- Была бы ты свинка, уже бы сдохла. Одевайся.

- Егор!

Блять…

- Не шевелись. Просто лежи…

Телефон.

Где мой телефон.

- Скорая?

Отчего стены всегда из голубого кафеля?

Холодные. Как кожа…

- Я брат.

- Да, подпишу.

- Нет, не знаю.

- Да, конечно.

- Да…

На все - Да. Живи.

Я был рядом. В сраной хрущевке – Рядом. Мне была важна малина. Холодная.

Что ты делаешь? Зачем…

- Прости меня, - такая бледная…

- Ничего, детка.

- Настюша, зачем? Все просто делается… двадцать первый век, Настя…

- Не знаю…

- Не знает она.

- Родителям не говори.

- Не скажу, но бабушка уже знает… без подробностей, естественно.

- Спасибо… Как ты?

- Как и ты. Не Знаю.

- Что ты будешь делать… с Лёлькой?

- Меня больше интересует, что я буду делать без неё… Когда-нибудь я смогу.

Продолжение  тут