Любую новость нужно переспать. Я пересыпала новость, что у ночного-продавца-не-гея-не-женатика-аппетитная-задница есть ребенок, больше двух недель. Семнадцать ночей, если быть точной. За это время мной был опробован вибратор – три раза, с прежним результатом – три. Верхняя коробка упала на мою голову – пять раз. От последнего у меня остался довольно существенный след рядом с глазом. И мне приснилась задница ночного продавца – два раза. Есть улыбка Чеширского кота, которая появляется сама по себе, у меня была персональная аппетитная задница, которая тоже появлялась сама по себе в моих снах. Она приходила не одна… Собственно, после этого и был пущен в ход вибратор.

Зайдя через пару дней в магазинчик, я не знала, чего мне ожидать, кроме серых глаз, конечно же. Их я ожидала увидеть, но вот как себя вести? Видимо, продавец что-то ждал или, наоборот, не ждал, в любом случае, чувствовала я себя крайне растерянно, по пути прокручивая наш потенциальный разговор. Конечно, я бы предпочла не говорить, а целоваться, но в итоге мы так и не поцеловались и даже разговаривали очень мало.

- Привет, - говорил он. - Как дела? – продолжал. - Что желаешь?

Я говорила, что желаю, опустив, что я желаю на самом деле, и шла домой, где на меня падали и падали коробки из икеи. Наконец, устав от бесконечных вздрагиваний и ударов по голове, было что-то загадочное в том, что куда бы я не водружала эту коробку – она падала на меня, я купила стеллаж, куда и намеривалась убрать эти коробки, тем самым освободив себе пару метров жилой площади, которая не была лишней.

В компании, где я купила стеллаж, меня заверили, что он очень легко собирается, и мне не понадобятся услуги сборщика мебели, а также он легок и удобен в транспортировке.

Нет ничего невозможного для человека с интеллектом, решила я и отказалась от сборщика. Оплатив только доставку до подъезда, стала ждать свой стеллажик. Я не на секунду не сомневалась в успехе своего предприятия, ведь я в прошлом – чемпион области по робототехнике, неужели я не справлюсь со сбором полок? – думала я. Ровно до того момента, как бравые грузчики, а отчего-то эти ребята всегда имеют вид бравый и придурковатый, причем второе явно напускное, оставили меня один на один с тремя огромными коробками, которые они все же подняли на лифте до общей лестничной площадки, оставив меня перед входом в общий коридор. Конечно, собрать мебель – задача посильная для чемпиона по робототехнике, но не тогда, когда эта мебель весит больше чемпиона. В мыслях, как же мне затащить эти коробки в квартиру, прошел час, пока я не услышала бархатное. Греховно бархатное и абсолютно неуместное, потому что я не могла бросить свой стеллаж и отправиться к своему новому жужжащему другу, который хоть на троечку, но справлялся со своей функцией, в отличие от обладателя бархатного голоса, который вовсе и не торопился сдавать мне зачет…

- Что ты делаешь? – спросил бархатный.

- Да, что ты делаешь? – услышала я откуда-то снизу. Посмотрев вниз, я увидела, что продавец был не один, а с дочкой, наивным ребенком, которому пообещали живого Пегаса и которому еще только предстоит разочароваться в Деде Морозе… Мне стало жалко девочку, себя, Деда Мороза и особенно Пегаса.

- Собираюсь растопить камин этими дровами, - ответила я, потом, посмотрев на округлившиеся глаза девочки, добавила: - у меня нет камина.

- Тогда тебе не нужны дрова, - ответила девочка, она явна была смышленой, ну... я так думаю.

- Так что ты делаешь, Василина? – еще раз бархатное.

- Думаю, как его, - показала рукой на коробки, - занести в квартиру и потом собрать…

- Ага, - услышала я в тот момент, когда коробка поехала у меня перед глазами как раз в сторону моей двери. Потом другая коробка и третья. Пока я не вышла из ступора от вида самопередвигающихся коробок и не услышала:

- Может, ты откроешь дверь?

Я открыла и смотрела, как коробки продолжали двигаться, пока не оказались лежащими вдоль моего матраса, реклама гласила, что он ортопедический.

- У тебя есть карандаши? – спросил деловой детский голос, пока маленькая девочка снимала куртку и сапожки.

- Неееет, - у меня действительно не было карандашей, - но у меня есть фломастеры и маркеры, дать? И, подожди, почему ты раздеваешься?

Я ничего не имела против маленькой девочки, но что я буду с ней делать? Я имею ввиду, ведь детей кормят чем-то? И их укладывают спать или еще что-то…

- Дать! Зачем бы я тогда спрашивала? – сказала девочка, пожимая плечами, - я раздеваюсь, потому что, когда папа собирал шкаф – это было очень долго, два дня или три недели.

Вариант с тремя неделями в одной квартире с её папой мне понравился больше, я обдумывала возможные варианты времяпрепровождения с продавцом на моем матрасе, пока не поняла абсурдность ситуации: самопередвигающиеся коробки, маленькая девочка, красные оборки, маркеры, раскраска в руках…

- Давай я помогу тебе, - тихое-тихое, бархатное, где-то над головой.

«О, Боже, да, помоги мне…», - хотелось сказать, но, похоже, всякая способность говорить покинула меня.

- Василина?

- Василина?

- Василина? - пальцами по лицу, по следу от коробки, которая упала ночью. - Больно?..

- Нет… - так же тихо. Возможно у меня пропал голос.

Через два часа мы сидели вокруг деталей из ДСП, причем я сидела на матрасе, а продавец на коленях на полу и быстро крутил шестигранником. Было прекрасно, что он сидел ко мне спиной, ведь так я имела отличный вид не только на аппетитную задницу, резинку трусов, которая на этот раз была темно синяя с какими-то причудливыми надписями, но и на плечи, которые тут, вблизи, были еще шире, чем за прилавком, и на руки, и на пальцы… пальцы, на этом месте мне показалось, что у меня заслезились глаза, потому что, что бы не писалось в любовных романах, имеет значение не размер детородного органа, а форма рук и пальцев. Пальцы продавца были идеальны. Плечи были идеальны, хотелось поднырнуть под руку и начать с того места, на котором мы однажды закончили…

- У тебя есть прокладки? – услышала я из-за стола, за которым сидела маленькая Вася с раскраской.

- Да, конечно, - ответила я. Это случается постоянно, даже точно зная приход этих дней, обязательно все случится не вовремя и именно тогда, когда у тебя нет с собой прокладки, поэтому для одной женщины попросить прокладку у другой женщины так же естественно, как для мужчины знать устройство двигателя внутреннего сгорания.

- А какие?

Тоже вполне уместный вопрос, не просто так производители тратят массу времени на тест группы, «каждой женщине – своя прокладка» – должно стать девизом следующего столетия. Одни слишком большие, другие слишком маленькие, третьи со слишком грубым верхним слоем…

- Котекс, - честно сказала я. У них все нормально с размером и верхним слоем, и дизайном тоже, хотя это не имеет большого значения.

- Ага… - услышала я от стола с раскрасками.

«Ага», – подумала я, потом подумала: «Я конечно не очень разбиралась в детях, но четырехлетним девочкам точно не нужны прокладки, она вообще не должна знать про прокладки». Интересно, а что она уже должна знать в этом возрасте, например, столицу Австралии должна знать? А где находится Австралия? И кстати, что там со столицей-то…

Из этих мыслей меня выдернул взгляд продавца, глаза которого округлились… и он, наклонив голову, смотрел на меня.

- Что? – прошептала я. - Она спросила, я ответила.

- Ничего…

Вот именно «ничего». Нормальный разговор… Или нет? Может это шокировало продавца, я не уверена, но мама мне говорила, что мужчины – очень хрупкие создания, и хотя продавец не производил впечатление хрупкого существа, я уточнила на всякий случай.

- Ты же знаешь, что женщинам нужны прокладки? Ну… у тебя же есть ребенок, я имею ввиду…, и я у тебя их покупала, вообще-то! – привела я последний аргумент в свою пользу.

В хорошенькой девушке скрыты гены прабабушки – это всем известный факт, и сейчас эти гены вырвались наружу вместе со словами:

- И презервативы тоже!

- Я помню, - ответил продавец, - ребристые.

- Дааааа? – удивилась я, в тот день я не слишком рассматривала свое приобретение.

- Не заметила?

- Увлеклась!

Продавец уткнулся в доску ДСП и продолжал крутить шестигранник, пока я не попыталась продолжить светскую беседу.

- Послушай, а зачем ей прокладки? – я старалась говорить тихо, хотя Вася сидела в некотором отдалении, и работал телевизор, все же не очень прилично говорить о ком-то в третьем лице, если это лицо присутствует в помещении, а я воспитанная женщина.

- Садик, - сказал продавец.

Это должно было все объяснить. Но не объясняло.

- Что садик?

- Это модная тема в садике. Готов поспорить, - сказал он еще тише, практически мне в шею, рядом с ухом, - в её личном рейтинге ты поднялась пунктов на десять… примерно до Авроры…

Я понятия не имела, кто такая Аврора, если только это не крейсер, которому вечно что-то снится, но подниматься в рейтинге всегда приятно, особенно когда с одной стороны у твоей шеи находятся губы продавца, а с другой – рука с идеальными пальцами.

Еще через час стеллаж был собран, и Егор упал на матрас, раскинув руки, и все, кто находились в комнате услышали «жжжжжжжж» из-под покрывала.

Мой жужжащий дружок решил заявить о своем присутствии во всеуслышание. Видимо его обескуражил вид лежащего продавца, потому что меня он точно обескуражил, особенно, когда синий свитер задрался, и я увидела дорожку волос, уходящую под ремень с причудливой пряжкой, которую захотелось тут же расстегнуть.

Продавец быстро встал, смотря на одеяло так, будто оттуда сейчас вылезет Франкенштейн или Человек Паук, я же в это время прикидывала, стоит ли мне залезть под одеяло и отключить, или сделать вид, что ничего не случилось.

- У тебя есть заводной петушок? – услышала я Васино восторженное.

Так его еще никто не называл, похоже, меня только что лишили секса и на твердое «удовлетворительно» с жужжащим реалистиком, потому что делать это с «заводным петушком» я не смогу никогда в жизни.

- Покажи! – требовал голосок.

Показывать не входило в мои планы. И в планы продавца тоже, который быстро сказал:

- Петушок болеет.

- Чем?

- Ветрянкой. Помнишь, ты болела ветрянкой и была заразной…, поэтому петушок прячется под одеялом, а нам нужно скорей домой, чтобы тоже не заболеть.

Так моя современная модель с семью скоростями и вращающейся головкой стала заводным петушком, заразным петушком, в пятнах зеленки.

- Спасибо, - быстро сказала я у двери, все же я была воспитанной женщиной, пока продавец практически выталкивал из моей просторной квартиры Васю, которая рассказывала про заводных петушков, которые есть у её подружки, про интерактивную кошку, следы от ветрянки и как весело рисовать зеленкой цветочки.

Еще через пару дней, зайдя в магазинчик в раздумьях как же мне отблагодарить ночного продавца, ведь не каждый день тебе собирают стеллаж... Собственно, у меня был вполне определенный план, но была одна существенная недоработка в моем гениальном проекте – не похоже, чтобы продавец обрадовался бы моему плану. Я всерьез обдумывала свое предложение, потому что дорожка из волос под широкий ремень с причудливой пряжкой превратили мою проблему в практически неразрешимую, а мой жужжащий друг был закинут в дальний угол моей просторной квартиры, потому что… покажите мне женщину, которая захочет секса с заводным, больным ветрянкой петушком?

В мыслях о том, насколько уместно будет мое предложение заняться сексом прямо на витрине и выдержит ли стекло мой вес в пятьдесят кг, я уткнулась взглядом в макушку продавца, чьи идеальные пальцы сейчас перебирали стопку накладных, в то время, как идеальные губы, которые мне очень хотелось съесть, что-то шептали себе под нос. Подняв на меня серые глаза в самой греховной оправе для очков, которую я только могла бы себе представить, продавец сказал:

- Привет, Василина, - и отложил накладные в сторону.

Я поняла, что сегодня мне приснится не только аппетитная задница и дорожка волос, требующая срочно сдернуть ремень с её обладателя, но и очки. Разве может мужчина в очках выглядеть сексуально? – мелькнула мысль. Конечно, - вторила ей другая. - Как адская сковорода, на которую прямо сейчас уселся твой зад!

Перебрав ногами для лучшей устойчивости, я всерьез опасалась за свою координацию, когда пожирала глазами продавца в очках, серой футболке и, Боже, его греховно аппетитную задницу, которую, конечно же, не было видно, потому что он стоял ко мне лицом, но я уже довольно давно с ней знакома, поэтому мне не нужно её видеть, чтобы представить. Я старалась собрать всю свою силу воли, если таковая изначально входила в мой комплект при рождении, чтобы перестать откровенно пожирать глазами продавца, потому что мои мысли неслись со стремительной скоростью, которая все равно не успевала за воображением и… кажется, у меня сейчас подкосятся ноги. Продавец сглотнул, я проводила взглядом его кадык и, кажется, прикусила себе губу. Ситуация стремительно выходила из-под контроля, если он был, конечно.

- Что это? – спросила я, ткнув рукой в накладные. Я прекрасно знала, что это, ведь мои две работы непосредственно были связаны с такими накладными, формы «торг 12». Но что-то я должна была говорить, и на данный момент я гладила себе по голове и ставила мысленно «отлично» за то, что не попросила его язык в свое горло.

- Накладные, - растерянное бархатное, глаза по-прежнему смотрят куда угодно, только не на меня. Со мной что-то не так? …

- И что ты делаешь? С накладными, я имею ввиду, - на всякий случай уточнила я, ведь я совсем другое подразумевала под этим вопросом. Например, «что ты делаешь сегодня ночью?». Или «что ты делаешь с клитором, когда он попадает под твои идеальные пальцы рук?..»

- Их надо ввести, - ответил продавец, и это прозвучало, как приглашение. Кажется, я чертыхнулась про себя, или это был продавец, трудно сказать.

Чтобы хоть как-то исправить ситуацию, потому что, клянусь, никогда еще мой мозг не посещало столько эротических ведений на яву, я выпалила первое, что пришло в голову.

- Я могу это сделать, ввести, я могу, - проследив за языком продавца, который медленно облизал нижнюю губу, я уточнила, зачем-то… зачем? – накладные в базу… У тебя установлен TeamViewer?

- Неет, - как-то тихо.

Мне захотелось взять его рот и провести им по своем уху, конечно же, чтобы лучше расслышать. Покопавшись в своей сумке, я кинула на прилавок флешку, нисколько не подумав о её содержании, но точно помня, что там есть нужная программа. Я быстро схватила стопку накладных и практически выбежала из магазина, потому что мне совсем не хотелось попасть за решетку за попытку изнасилования ночного продавца. Не уверена, что есть такая статья в уголовном кодексе, к тому же наличие сексуальных очков меня бы наверняка оправдало, сделав из насильника - жертву, но все же это осталось бы темным пятном на моей светлой биографии.

Придя домой, сделав то, что я не могла не сделать, я все же сообразила, что у меня нет номера телефона продавца, и что я даже не спросила его, готов ли он, чтобы я «запускала руку» в базу данных его магазина, в конце концов, это еще более интимная сфера, чем мои сны о нем.

Поэтому мне пришлось спуститься, выяснить пару рабочих моментов, заверить пятнадцать раз, что мне это не сложно, и даже один раз обидеться, у меня высшее экономическое образование, его неверие в мои способности даже как-то оскорбительны.

По истечении трех часов, отложив последнюю накладную в сторону, я, открывая на его компьютере вордовский файлик, пишу ему:

«Все!»

«Спасибо. Что я тебе должен?»

Долго думаю, насколько приемлемо попросить расплатиться натурой, в итоге пишу:

«Брось, ты собрал мне стеллаж, все поровну »

В итоге он спрашивает меня откуда я. Я отвечаю.

Он спрашивает про моих родителей, про друзей, где я люблю бывать и даже что я люблю на завтрак.

Общение в TeamViewer отличается от виртуального тем, что у тебя нет второго шанса. В любом онлайн общении ты можешь передумать перед тем, как отправить сообщение. Но тут все на виду. Ты пишешь букву – её видят. Это сродни обнажению мыслей. Надо или очень быстро думать или отвечать честно. В итоге, к пяти часам утра мы играем в ассоциации, он смеется над тем, что у меня арбуз ассоциируется с белым хлебом, а я хихикаю над его рядом из клубники и квадрацикла.

К шести утра я засыпаю, на работу мне только к вечеру, к вечерникам, так что у меня есть время выспаться и подумать. Подумать над тем, нравятся ли мне знания о том, что клубника у продавца ассоциируется с квадрациклами, а черный чай – с ночью.

Последующие недели мы общаемся почти так же. Я спрашиваю, как он собирается выходить из положения с новогодним подарком, ведь очевидно, что Пегаса крайне сложно найти. Он отвечает, что сторговался на Блум с Энчантиксом... я не спрашиваю что это. Или кто. Звучит ужасающее.

Проходя мимо детской площадки днем, я увидела своего продавца и маленькую Васю, все же есть что-то удивительное в том, что мы почти тезки. Вася старательно собирает снег зеленой лопаткой, строя что-то наподобие снежной крепости, по форме больше напоминающей неровный сугроб, а продавец, сидя на лавочке, широко расставив ноги, опустив голову, смотрит попеременно на свои ботинки, потом на телефон, потом снова на ботинки.

- Привет, - сказала я.

- Привет, Василина, - услышала в ответ.

- Что делаешь?

- Гуляем, - ухмыляется, - перед поездкой… к бабушке.

Сажусь рядом.

- Давай вместе гулять…

- Давай, - все так же глядя на свои ботинки.

Отчего-то хочется провести рукой по скуле продавца. Мы сидим какое-то время, каждый глядя на свои обувь.

- Пап, ты взял Маню? – выводит от задумчивого лицезрения обуви.

- Эм… Вася, может без Мани?

- Пааааааппп… …

- Давай лапку, детка, пошли за Маней.

- Я не хочу идти, у меня домик.

- Домик, - шепчет продавец…

- Кто такая Маня? – спрашиваю я.

- Её медведь. Плюшевый. Боюсь, без него она не сядет в машину и откажется спать.

В словах продавца есть смысл, если бы у меня был свой медведь, я бы тоже отказывалась спать без него, но у меня есть только свой заводной петушок, и тот болен ветрянкой.

- Сходи за Маней… я посмотрю за Васей, - говорю я раньше, чем понимаю, что не имею ни малейшего понятия, как смотреть за четырехлетними детьми. Я имею ввиду, нужно делать что-то особое? Возможно, нужна какая-то лицензия или что-то в этом роде.

- Хорошо, - быстро соглашается продавец. - Спасибо, - звучит слишком бархатно.

- Детка, - вставая, идя к маленькой девочке, садясь рядом с ней, глядя в глаза, что-то объясняя, на ходу поправляя варежки и шапочку. Начинаю жалеть, что у меня нет варежек.

Егор уже почти отошел от детской площадки, как я в ужасе вспоминаю нечто важное о детях, что конечно же надо выяснить прямо сейчас, пока папа маленькой девочки не ушел далеко.

- Егор, - кричу я, - аа… у Васи есть аллергия? – когда меня отправляли в детский лагерь или санаторий, в анкете для родителей всегда была такая графа, так что вопрос мне кажется существенным.

Он возвращается, глядя ровно на меня своими серыми глазами, подходит близко, еще ближе, совсем близко и в губы, проводя прохладными пальцами по моей шее:

- Непереносимость лактозы. У Василисы непереносимость лактозы, но шансов, что она найдет на детской площадке продукты, содержащие лактозу, не так и велики, правда, Василина? - его губы почти на моих губах, двигаются в такт моим «не так и велики». И, быстро развернувшись, уходит.

Так или иначе, но к нам мчится Новый год, в обнимку с Дедом Морозом, снегурочкой, снегом, салатом оливье и желанием под бой курантов. Ни у кого никогда не сбываются эти желания, но все их загадывают, я думаю, это оттого, что все загадывают невозможное.

Волшебную палочку или билет в Хогвартс – во всяком случае, я загадывала это в течение многих лет, сейчас я хочу Пегаса. Живого. С размахом крыльев метра полтора. Пегаса-пони, чтобы он мог поместиться в моей просторной квартире, я буду расчесывать его гриву и кататься ночью под облаками, когда станет теплей, конечно же. Но пока у меня нет личного Пегаса, я заказала билеты домой на Новый год и стояла на крыльце дома, ожидая курьера, который должен был появиться с минуты на минуту. Он появился вместе с Егором, который шел, держа за руку Васю, неся в руках санки-ледянки и плюшевого Маню. Оказалось, что Маня вовсе не девочка, потому что бантик у него не на голове, а на шее, правда до этого я считала, что признаки половой принадлежности все же немного другие, но Васина версия с бантиком мне тоже очень нравится, ей она поделилась, когда я была в няньках у Васи второй раз.

Выйдя из лифта, почти ночью, я была более чем удивлена встретить Егора, в это время он почти всегда в магазинчике, еще больше я была удивлена виду продавца. Его серые глаза почти всегда улыбались, даже когда он говорил «покажите ваш паспорт, пожалуйста» его глаза улыбались, сейчас кто-то слизал улыбку из глаз Егора – это было грустно…

- Что случилось? – спросила я.

- Васька, она заболела… - делая шаг в лифт.

- Я могу чем-то помочь? – вырвалось у меня прежде, чем я поняла, что не имею понятия, чем я могу помочь…

Егор остановился, будто обдумывая что-то.

- Знаешь, я такой болван, всегда надо иметь жаропонижающие… всегда, я не купил, забыл, теперь она там, - кивок в сторону двери, - одна… ей четыре года, у неё тридцать девять… может, ты побудешь с ней? Я быстро… Она смотрит мультик…

- Какой мультик? - спросила я, будто это решало что-то или избавляло меня от страха перед четырехлетней девочкой с температурой и её непереносимостью лактозы, к тому же страшный Блум вызывал вопросы…

- Ты не должна это делать, Василина, - услышала я бархатное, успокаивающее, теплое, как рука на моей щеке…

- Так что с мультиком? – прошептала я.

- Губка Боб.

- Оу, с Бобом я справлюсь, - быстро проговорила я, выхватывая ключи из рук продавца.

В тот момент, когда я заходила в неизвестную мне квартиру, где меня ждала встреча с больной четырехлетней девочкой, Егор заходил в лифт с антивандальными стенами, выпущенными фирмой Otis. Интересно, бывают ли лифты других фирм?

Вася никак не отреагировала на мой приход, крепче обняла медведя и продолжила смотреть мультик. Так мы и смотрели на квадратные штаны, подпевая «Кто проживает на дне океана. Спанч Боб», пока Вася не забралась ко мне на руки, рассказывая про Маню, который все же был мальчиком, и про мальчика Антона, на котором она хочет жениться, но вчера он целовался с Дашкой под горкой, что очень разозлило Васю, и теперь она будет жениться на Вите или на Мане, а еще лучше она женится на папе. Я решила не рассказывать папе о планах Васи, у девочек свои секреты.

Так что можно сказать, что с Васей мы были закадычными друзьями, я имею ввиду, после откровений, что мне тоже нравится её папа, и её сна на моих руках, который закончился моими сырыми брюками, нас же можно считать подружками… Тем более с подругами, после появления в моей жизни трех работ, пяти остановок и просторной квартиры-студии, у меня было не густо…

- Что делаешь? - спросил бархатный голос Егора, его глаза улыбались, кто-то вернул ему улыбку, от этого хотелось улыбнуться и мне.

- Уже ничего. Забирала билеты у курьера.

- Едешь домой?

- Да...

- Это хорошо…

- Хорошо… - с каждым словом все тише и тише…

- Пойдем с нами, Василина?

- А куда вы? – словно это имеет значение.

- Тут недалеко, в парк, на горки…

- Пойдем, Вася! – маленькая ручка дернула меня за рукав.

- Пойдем.

Зря я много лет загадывала билет в Хогвардс, не было в этой школе волшебников ничего особенного. Особенно было – кататься на санках, быстро, на скорости летя вперед ногами, потом спиной, потом боком, потом падать спиной, переворачиваться на спину, загребая полные рукава снега, а потом, сидя, запыхавшись, откинувшись спиной к дереву, есть снег. Ведь теперь никто не скажет, что нельзя этого делать. А снег – он вкусный.

- Пошли, - сказал Егор, показывая глазами на высокую ледяную горку, откуда неслись с большой скоростью взрослые и дети, собираясь в конце в большую кучу из рук и ног, напоминая собой неуклюжего, огромного осьминога, это казалось опасным и привлекательным.

- Стоя? - спросила я.

- Хорошо, - чем-то блеснула серость в глазах.

- Держись за меня, - устраивая мои руки на своей пояснице, держа меня крепко, - я удержу тебя, - тихо, почти неслышно… - Поехали.

И мы поехали. И ехали. И лед скользил под ногами. И руки держались крепко. И деревья мелькали перед глазами, там за широким плечом, пока я не закрыла глаза, крепче ухватившись за поясницу, пока мы не стали частью неуклюжего осьминога. Я – лежа на спине, и под моей спиной плавился не только снег, но и земля, и Егор, который не отпустил меня ни на секунду, как и обещал, дыша мне в губы, закрывая глаза, будто щурясь на солнце, потом перемешивая наше дыхание, пока я не услышала свое:

- Поцелуй меня.

И его.

- Василина… - перед тем, как смешалось уже не только дыхание, и мои руки так и не отпустили поясницу…

Потом, стоя в общем коридоре, ища ключи в карманах, Егор держал на руках спящую Васю, я практически видела мурашек, которые бежали по моим ногам под теплыми, спортивными штанами, реклама гласила, что они для сноуборда.

- Зайдешь? - услышала я шепот, когда сильные руки перекладывали маленькую девочку с одной руки на другую, когда как малюсенькие ладошки не отпускали шею папы не на минуту. Я понимала эти ладошки.

- Ааааааа?

- Давай, сегодня выходной, у тебя есть планы?

- Нет, на самом деле… - у меня действительно не было никаких планов, собрать чемодан для поездки домой займет не более часа, так что, я ответила: - Зайду.

В прихожей, которая была на целых полтора метра больше моей, но заставлена санками, велосипедом и огромным зайцем, отчего казалась меньше, Егор шепнул:

- Раздевайся, я сейчас, - и ушел в сторону комнаты, неся Васю.

Я не знала, что мне делать, я уже была в этом доме, но что-то сейчас повисло в маленькой прихожей, я пыталась понять, что это. И поняла, когда из комнаты вышел ночной продавец, на нем все еще были эти теплые спортивные штаны, которые надевают на горнолыжных курортах, флисовую кофту он снял, и сейчас на нем была только трикотажная футболка с длинным рукавами, которые он закатал.

Все знают, что девочка Алиса упала в кроличью нору перед тем, как попасть в зазеркалье. Но девочка Алиса сама двигалась к норе, в моем случае нора надвигалась прямо на меня. Она надвигалась, пока, опустившись на колени, Егор расстегнул мои сапоги и снял их, надвигалась, когда поднялся надо мной и, проведя совсем неслышно рукой по моим губам, прошептал.

- Василина, останови меня, сейчас, пожалуйста.

- Но я не хочу, чтобы ты останавливался, - и это была моя последняя сознательная озвученная мысль, потому что нора накрыла меня от кончиков пальцев ног до макушки.

Мои ноги поднялись на сильных руках, пока мои руки судорожно хватались за шею, а зубы, кажется, кусали губы.

Судорожно снимая его футболку, свою, заворожено глядя на его идеальные пальцы, которые дергают молнию на моих брюках, а потом одним рывком стаскивают их с моих ног, вдруг оказавшихся голыми и широко расставленными, под бедрами продавца, пока его руки держат меня за талию, и кажется одного обхвата руки хватает, чтобы обнять меня целиком, крепко вжав в уже голое тело.

Его губы целуют и шепчут, и снова целуют, и снова шепчут, его руки, кажется, оказываются одновременно по всему моему телу, пока я не оказываюсь обнаженной окончательно, и мне бы засмущаться, но я не могу, потому что в это время я заворожено смотрю на пальцы, которые ныряют под резинку мужского белья сдергивают его, бросая куда-то.

Мои губы целуют и шепчут, и снова целуют, и снова шепчут. Мои руки поглаживают, обхватывают и под своё судорожное «пожалуйста, пожалуйста» вводят, и это в триллионы раз лучше пластика.

Мое тело выгибается, пока руки цепляются, ногти царапают, а языки встречаются и встречаются ровно в такт бедер, под мое «пожалуйста, пожалуйста» …

Я сверху, мне нравится этот вид, его глаза почти черные, рот приоткрыт, его руки держат мои бедра, направляя моё «пожалуйста», пока я не падаю грудью на грудь и слышу «да, господи, да», и я готова ощутить себя господом, потому что в этот момент я вижу Бога перед собой и топлю свой вскрик в идеальной руке… …

Проснулась я от негромкого «вы наш гость, вы наш гость, позабудьте грусть и злость». На экране телевизора забавная посуда развлекала девушку, тогда как не менее забавная девочка в желтых колготках и розовой футболке с изображением не менее розового слона подпевала забавное песенке «вы наш гость, вы наш гость, позабудьте грусть и злость». Я тоже начала подпевать, вспомнив откуда-то слова, чем обратила на себя внимание маленькой Васи, вдруг поняв, что хоть я и под одеялом, но одежды на мне так уж и много.

- Проснулась? – спросила Вася.

- Да, – я же проснулась.

- Пааааап, она проснулась! - укладываясь со мной рядом, обнимая горячими ладошками, - это хорошо, что ты не описалась… папа никогда не ругается, но это довольно конфузливо, - прошептала мне в нос Вася.

На какое-то время она замолчала, развернувшись к экрану, оставив меня один на один с моими мыслями. Я, безусловно, была рада, что не описалась… и Вася, конечно, права, это было бы весьма конфузливо… Поток моих мысленных рассуждений прервал Егор, который вошел в комнату, где стоял разобранный диван, под одеялом лежала я, а рядом лежала Вася, поднимая ноги вверх, выписывая ими балетные па. Он отложил кухонное полотенце, которое было у него в руках, в сторону, усадил Васю на руки со словами «не смотри телевизор лежа» и, придерживая её одной рукой, смотрел на меня, пока не закончилась песенка, и я не услышала:

- Вася, обед готов, хорошо? – в затылок с кудряшками.

- Хорошо.

- Беги, мой ручки, я сейчас приду, - ссаживая с колен желтые колготки, которые, собрав по пути пару игрушек, все же вышли из комнаты.

- О чем ты думал, сейчас? – спросила я.

- О том, что я сижу между двух Вась и могу загадать желание …

- Тогда не говори, не сбудется…

- Если я не скажу, тем более не сбудется, - укладываясь рядом со мной. - Останься со мной, сегодня, Василина? Этой ночью, - осыпая поцелуями лицо.

- Эй, подожди, мне нужно кое что выяснить…

- Что?

- Как часто в твоей постели писаются женщины?

- Оооооооооо, уже довольно редко, на самом деле, только когда болеют или у них замерзают ножки… как у тебя сегодня… так что тебе пришлось лечь спать, чтобы согреть ножки, девочки всегда спят днем… - забираясь под одеяло, проводя по моим ногам. - Останься со мной, Василина, - и это звучит больше, чем приглашение остаться на ночь.

Я осталась. И мне приходилось быть тихой, насколько это возможно, пока губы шептали причудливые узоры мне в губы, а пальцы проводили по местам, где до этого ни разу не прикасались мужские руки…отчего-то. «Ты левша, Василина, это довольно очевидно».

Утром мне нужно было на поезд. По договоренности, Егор разбудил меня раньше, и я убежала в свою квартиру собирать чемодан и ощущать себя беспардонно счастливой. Мой продавец сказал, что отвезет меня на вокзал, мне надо зайти к нему в магазин, когда я буду готова.

Все что случилось потом, конечно чистая случайность, но какая случайность! Случайность, которой хочется выдернуть ноги. Её идеальные, стройные, длинные ноги.

Я уже знала, что сестра Егора Настя жила в этом доме, двумя этажами выше, в такой же просторной квартире, как у меня, но никогда не встречала её больше после того злополучного дня у лифта. В этот раз, зайдя в лифт, я увидела не только Настю, которая, конечно, не знала меня, но и её подругу, с такими же ногами. «Может их клонируют?», -подумала я, пока нажимала кнопку первого этажа. Ехать с восемнадцатого этажа на первый не так и долго, но этого вполне достаточно, чтобы расколошматить вдребезги твое хорошее настроение, а потом вернуть тебе самооценку.

- Так что там твой брат? – вторые стройные ноги.

- Да нормально. Интересуешься? – игриво.

- Ну… он… горячий…

- Если тебя интересует на раз, добро пожаловать, только потом не жалуйся.

- А что, есть недовольные? - со смехом.

- Алииина, я тебя умоляю, какие недовольные? Все предельно ясно, на раз. Без обязательств, ты первый год знаешь моего брата? Но недовольных нет. Иначе откуда бы этот шлейф марин-ирин-галь…

- Он, наверное, скрывает недовольных, а? - продолжая смеяться.

- Слушай, я деталей не знаю, но Аленка мне рассказывала кое-что, и это бомба. Просто. Нахрен. Бомба.

- Нааасть, ты офигела, он твой брат, - смеясь уже в голос

- И что? Я знаю, что у него яйца в штанах, - продолжая смеяться.

Конечно, любую новость надо переспать, любую новость надо обдумать, но мне некогда обдумывать или спать. Просто о таком предупреждают. На Раз. Отлично! Я не против на раз, у меня даже было пару раз на раз, но тогда меня предупредили. Перед тем, как играть в мафию, всегда объясняют правила игры, мне не объяснили, значит сейчас объяснят. Мне же уже нечего терять, правильно? Правильно. Мой раз уже был. Собственно, не один раз, если быть откровенной... и это был отличный не один раз, но, может, стоило меня предупредить, что на этом – все, выдача абонементов окончена…

Оставляю чемодан прямо рядом с витриной, ловя губами губы:

- Привет.

Борясь с желанием ударить, борясь со слезами.

- Ничего не хочешь мне сказать, перед тем, как я уеду…

Серые глаза ищут что-то в моих, видимо ничего не находят, бросают через плечо:

- Я вернусь через пару часов, - беря меня за руку, хватая чемодан другой рукой, ведет молча на парковку, открывает дверь «Октавии».

Прекрасно.

- Василина, что случилось?

- Да ничего нового для тебя, на самом деле. У тебя же все «на раз», без обязательств, у тебя шлейф марин-ирин-галь, ты же просто бомба, нахрен. А теперь отвези меня на вокзал, как и обещал, иначе я опоздаю на поезд, а я не собираюсь опаздывать из-за твоих разовых бомб!

- Василина? Вася… я не понимаю…

- Не врубай идиота, не на экзамене, из жалости тройку не ставят. Поехали.

- Василина! Сейчас ты скажешь, какая муха тебя укусила, а потом я тебя отвезу. Потом. Пока ты не скажешь, я не сдвинусь с этого места... и, - нажимая кнопку, - ты тоже не выйдешь отсюда, двери заблокированы.

Делать нечего, мы играем честно.

Я говорю.

Он молчит.

Я молчу.

Он молчит.

Вздыхает.

- Василина, я мужчина, а не монах. У меня есть шлейф марин-ирин-галь на раз, без обязательств. Есть. Я пытался… Я хотел… но ничего не получается, никогда не получается, всегда очень сложно. Поэтому мой формат всегда «на раз», без обязательств.

Ловлю губами воздух, да, я хотела услышать правду, хотела, но не хотела, мне не нужна такая правда. Не нужна. Сейчас главное – не заплакать. Не заплакать до станции метро, потом я просто нырну и растворюсь в метро, где затхлый воздух кондиционеров заберет моё удушье.

- Послушай, послушай меня. Я не хочу с тобой на раз. Понимаешь меня? – он смотрит на меня, я не вижу его. - Не с тобой на раз. Я не хочу сказать, что ты особенная, все женщины особенные, наверное, я не знаю уже… Просто… ты мне нравишься, Василина. Я хочу попробовать с тобой не на раз, наверное, мне это необходимо. Я знаю, что просить тебя попробовать эгоистично, но я прошу тебя, давай попробуем, Вася?

- Я тебе нравлюсь? – решаю уточнить я.

- Очень, Василина, очень… - его глаза такие глубокие, руки невероятно горячие, губы нежные, и они все шепчут и шепчут мне в шею, в губы, в волосы… - нравишься, пожалуйста, давай попробуем, не отвечай сейчас, подумай, по приезду скажешь, но боже, ты мне нравишься, так сильно…

Я решаю, что подумать будет нелишним.

Дом пахнет домом, шарлоткой и лекарствами. Мой папа педиатр, он почти всегда на работе, но приходя домой он усаживается рядом, я ныряю ему подмышку, и он спрашивает:

- Как вы, девочки?

Моей маме сорок пять, и она девочка для моего папы, я вижу, как она проводит рукой по его поседевшим волосам, вижу, как он щипает её за попу, это немного смущающее, но вызывает улыбку. Наверное, я бы хотела остаться в доме своих родителей навсегда, но у меня есть своя просторная квартира, и мама очень гордится тем, что я смогла её купить, она говорит, что я – настоящая молодец, и папа ей вторит.

Все каникулы я борюсь с желанием написать продавцу, загадывая на Новый год, под бой курантов, встретить следующий Новый год с самыми идеальными руками, аппетитной задницей и сексуальными очками. Я загадываю, что если он встретит меня, то я попробую…

В последний вечер дома папа спрашивает меня, отчего я такая грустная, я не кажусь себе грустной, но он мой папа, ему всегда видней, когда я грустная, так всегда было, я задаюсь вопросом, всегда ли так будет…

Я рассказываю ему о продавце, о Васе, о непереносимости лактозы, о том, что он просит попробовать, и я ему нравлюсь, и даже о том, что провела с ним ночь… для полноты картины, мне нужен максимально точный совет от папы, но он не дает мне никакого совета, говорит только, что вовсе не так представлял себе молодого человека, который войдет в мою жизнь, но решать нужно мне. Рассказывает, что такое лактоза, и что непереносимость чаще всего перерастают. Он говорит, что большинство родителей понятия не имеют, что делать с ребенком, когда он приходит в их жизнь, так что мне не нужно бояться сделать что-нибудь не так для Васи, и что мне даже повезло, потому что рядом есть человек, который уже знаком с этой девочкой. А также я могу звонить папе по любому вопросу. Но решать все равно мне. Я ничего не могу решить. Я думаю, что все решит случай, если Егор меня встретит, я попробую. И я верю в это. Стараюсь верить. Потому что… каждую ночь мне снится аппетитная задница, греховно аппетитная, такую задницу нужно запретить законом!

Выныривая из вагона, я увидела Егора, он стоял немного поодаль, молча подойдя ко мне, поправив шапку и варежки, взял чемодан в одну руку и мою ладонь в другую.

В машине я достала блокнот.

«Я знаю, что такое непереносимость лактозы»

«Есть специальное молоко»

«Я не знаю кто такой Блум и Энчактикс»

«Ты мне нравишься»

«Давай попробуем»

Егор, читая, складывает листочки на торпеду, потом молча смотрит на меня, выдыхает и притягивает мои губы к своим.

Мы решаем попробовать. Не на Раз.

Дорогие читатели не забывайте благодарить автора – Наташу  и редактора - Свету.
Ну вот, на пока маленько разобрались "Не на Раз"))) Как вы думаете справится наша Вася с маленьким семейством? Выяснит кто такая Блум и её крылатые подружки?)))
Большое спасибо всем, кто пишет отзывы. Это всегда большой стимул для Автора. Мы ждём вас на Форуме.