Ауттейк 6. Эарсил. Часть 2

Хижина была небольшая, две комнаты, в одной из которых, большей, располагался очаг, стол, несколько лавок. Душный воздух высушенных трав и снадобий витал в ней, смешиваясь с запахом ягод и цветущих лугов. Во второй стояло лишь небольшое ложе без полога и чан для умывания.

Войдя через низкую дверь, Эарсил увидел склонённую голову девушки, которая перебирала ягоды, что и издавали аромат по всей хижине. Девушка не подняла голову и не повернулась в сторону вошедшего человека, всё, что услышал Царевич:

- Биоввена на озере.

Тут же повернувшись, он вышел и пошёл уже изведанной, не единожды хоженой тропой к озеру, вода в котором была тепла, несмотря на глубину, и чиста настолько, что можно было пить её, когда вода в реке была черна из-за пролитых дождей или было не подойти к ней. Он сразу увидел ту, которую искал, и улыбнулся, хоть и должны его мысли быть скрыты от глаз чужих.

- Биоввена.

- Я ждала тебя, Эарсил.

- Ты знала, твоя мать провидица?

- Так и есть, Царевич, твои уста говорят правду.

- Что делаешь ты?

- Чистила рыбу, - Биоввена подняла глаза и увидела Царевича совсем рядом с собой, он возвышался над ней, смотрел на движения её рук внимательно, как всегда, словно разгадывал загадку. – А сейчас буду чистить себя.

- От чего же?

- Я вся покрыта чешуёй, - она тряхнула руками, вытерев их об тряпицу, собирая рыбу в сеть из тонких и крепких стеблей плетущихся растений, - тебе не следует смотреть на меня сейчас…

- Духу моему  необходимо смотреть на тебя, Биоввена, - Эарсил протянул руку к девушке, прижимая к себе, когда его губы привычно нашли её губы.

Когда Эарсил впервые коснулся губ её своими губами и услышал вздох у лица своего, разум его исчез, оставив место только желанию, что поглотило тело Эарсила с такой невиданной силой, что бороться с ним не было сил. И он не стал, проведя губами по щеке и шее, слыша, как быстро, словно крылья бабочки, бьётся сердце девушки и сбивается дыхание её. Сейчас, сколь часто и как подолгу не целовал бы Биоввену Эарсил, желание его не становилось меньше, лишь усиливалось, как дождь во время непогоды. Но не было у Царевича ни сил, чтобы оторваться от губ той, кому отдал сердце своё, ни желания делать это.

Эарсил продолжал целовать девушку, его руки блуждали по телу её, когда почти ставшим привычным движением он дёрнул за пару тесёмок, и верхнее платье из простой и даже грубоватой ткани упало к ногам Биоввены, свернувшись серым бесформенным комком. Оставив на теле её нижнее платье из тонкого льна, без изящных вышивок и кружев, без ряда хитроумных крючков, с которыми, уверен Эарсил, он бы не справился, тем более – сейчас, когда руки его дрожали, и разум с трудом возвращался к Царевичу.

Биоввена отталкивала его, но не сразу понял он или почувствовал это, даже с силой вдавливая в себя девушку, он словно не ощущал её сопротивления.

- Мне надо отмыться от рыбы и приготовить её… - Щёки девушки горели алым, грудь, очертания которой были видны сквозь тонкую ткань нижнего платья, вздымалась, голос звучал тихо, словно воздух покидал тело Биоввены, и не имела она возможности вздохнуть ещё раз.

- Иди, - Эарсил отступил на шаг, потом ещё на несколько, так, чтобы не дать себе возможность протянуть руку и снова отвлечь Биоввену от дел её.

Она сделала так же пару шагов от Царевича, смотря на него с улыбкой, которую не мог разгадать Эарсил, да и не пытался, он стоял на месте своём, не шелохнувшись, застыв, подобно каменному изваянию, потому что любое его движение сняло бы путы с разума и тела Эарсила.

К удивлению, Биоввена не отошла в сторону, дальше по берегу, туда, где был пологий берег с ярким песком, цвет которого был похож на каменья, что называют «янтарь». Эарсил хотел бы осыпать золотистыми каплями, что часто хранят в себе память о былых мирах, Биоввену, но она не принимала подарки, отвечая, что главный подарок он уже сделал ей – жизнь брата её. Она шла спиной к берегу, не отводя глаз своих от Эарсила, пока не остановилась на берегу, у кромки воды, и рука её не потянулась к тесьме у горловины платья.

- Пойдём, вода тёплая, Царевич, - Эарсил не мог дышать, воздух обжигал лёгкие его, словно кипящая смола, не мог он сделать и шага в направлении Биоввены и воды, что, по словам её, обещала быть тёплой и ласковой, омывая тело его. Взгляд Эарсила метнулся к светлой ткани, которую переступила Биоввена, и обратно, медленно, по нагому телу девушки, не имея сил и желания отрывать взгляда своего от того, что видел он. От груди её, что порой задевали руки его, но всегда под платьем, от талии, что была тонкой, от живота, заканчивающегося…

- Царевич! – Эарсил не сразу понял, что Биоввена уже в воде, лихорадка охватила тело его, дух и разум. Не мог он думать или вспомнить имени своего.

- Царевич! Что же ты застыл, уж не боишься ли ты простудиться? Воду тебе греют рабыни, и благовониями натирают тело твоё? Думаешь, вода в этом озере недостаточно тепла для тебя, и ты заболеешь, подобно младенцу, что нерадивые родители оставили раздетым на морозе?

- Биоввена…

- Эарсил, иди сюда. - Он видел, как прозрачная вода стекает по волосам, груди девушки, животу, лаская своими струями то место, где должно мужу входить в жену свою.

Он быстро снял одежды свои и вошёл в воду по грудь, смотря, как Биоввена становится рядом, и от этого вода из тёплой превратилась в горячую. Девушка подошла вплотную, так, что телом своим он ощутил мягкость груди её, и обвила руками своими шею его, он приподнял её для поцелуя, чувствуя, как скользит она, нагая, по телу его. Движения его рук становились хаотичными, казалось, злой дух вселился в Царевича, дух вожделения, который руководил его мыслями, его лихорадкой, что сжигала Эарсила и возрождала снова.

- Биоввена, что ты делаешь?

- Хочу, чтобы ты вошёл в меня, как муж входит в жену свою.

- О… да, я хочу этого тоже.

- Не в воде?

- Нет, - Эарсил нашёл в себе силы сдвинуться с места, целуя девушку, лаская там, где поутру мог только мечтать. Он нашёл силы донести девушку, что, казалось, не весила ничего, до мягкой травы, и бросить свою тунику из мягкого льна, настолько мягкого и тонкого, что не ощущалась на теле его.

Губы его и руки не оставили на теле Биоввены места, которое не целовал бы, не ласкал или не прикасался. Эарсил ощущал горячие ладони и губы Биоввены там, где и мечтать не смел, но порой позволял разуму своему заходить в этих мечтаниях настолько далеко, что теперь, когда всё становилось реальностью, а не сном – он не верил в это.

 Эарсил знал достаточно о том, как устроено тело женщины, но всё же замер в неуверенности, хотя дух желания завладел всеми помыслами, дыханием и телом Эарсила, он остановился, чтобы разглядеть лицо девушки. Нежная кожа лица покрылась ярким румянцем, сердцебиение было видно по венке на шее, по которой с невероятной скоростью, неслась кровь. Сама же шея была окрашена в бледно-розовый цвет, который смешивался с молочной белизной шёлковой кожи груди и живота.

Эарсил провёл несколько раз пальцами там, где мужу полагается входить в жену свою, лаская снаружи и внутри, так и не решаясь сделать то, что требовал дух его и тело, сдавливая в тисках, подобных пыточным, плавя и удушая желанием.

- Я выбрала тебя, сделай меня своей, - его пальцы ощущали так много влаги, такое сильное желание и сжатие, - сделай…

Он не смог бы отказаться. Теперь.

Ты не во дворце, и Биоввена не наложница тебе, и никогда ею не будет.

Это было жарко и тесно, казалось, его охватил жар, лихорадка, казалось, всё тело мучается в тесноте своей оболочки. Это было лучшее, что когда-либо ощущал, делал, думал или мечтал Царевич Эарсил, сильнее боли и сильнее страха, сильнее любых законов, но не сильнее любви, что ощущал он в сердце своём к Биоввене.

Эарсил ощущал, что не удержит вес свой, что с каждым толчком он словно слабеет, даже глаза его видели плохо и слух притупился, он перевернулся на бок и увлёк за собой девушку, делая пару толчков, ощущая, как семя его покидает тело его, чтобы оказаться в теле Биоввены.

Первое, что услышал Эарсил, были птицы, второе, что ощутил – соль под губами его.

- На щеках твоих слёзы, Биоввена, - он не чувствовал себя обеспокоенным, он не чувствовал ног своих, рук и тела, - почему ты плачешь?

- Я не знаю, - девушка улыбнулась, - это неведомо мне.

- Надо встать, земля жёсткая для тебя.

- Она не была такой уж жёсткой, - улыбнулась.

- Знаешь, Аралан однажды сказал, что он не терпит в покоях своих наложниц или рабынь, когда они перестают ублажать тело его… Он сказал, что обнимать потом женщину – мучение для мужчины, но я не чувствую такого, я хочу обнимать тебя, целовать, я хочу…

Биоввена улыбнулась, позволяя  целовать себя и целуя в ответ.

- Я знаю, чего ты хочешь, Царевич, но я ощущаю боль…

- О чём ты говоришь? Я сделал больно тебе?

- Я выбрала тебя, Эарсил, - когда Эарсил смотрел на пятно на белом льне и нежной коже бедра Биоввены.

- Ты говорила, что…

- Что я позаботилась о духе и теле многих воинов, Царевич? Никто не задаёт таких вопросов женщине, даже если ты сын Царя Горотеона, ты не можешь задавать мне подобных вопросов.

- Надо было сказать…

- Тогда бы ты никогда не сделал меня своей, Эарсил!

- Откуда тебе ведомо? Сделал бы…

- Моя мать провидица, забыл?

- Я помню это, Биоввена, - Эарсил привлёк к себе девушку, - я люблю тебя, Дарующая жизнь, сердце моё, дух и помыслы принадлежат тебе.

- А тело?

- Тело моё неразделимо с помыслами.

Листва деревьев становилось яркой, сочная трава высохла под невыносимо жгучим солнцем, а потом припала к земле под струями дождей.

- Ты велел воинам возвращаться и оставил только свою стражу, Эарсил, если бы я не говорила с тобой и не видела, что твой разум светел, я бы сказала, что ты обезумел!

- Разве что-то угрожает мне в лесах этих или горах? Здесь не осталось ни одного мятежника.

- Ты не можешь этого знать! Это опасно… и это…

- Воины выражали недовольство, я не мог больше держать их здесь, среди этих гор, давно я должен был покинуть место это, но не ведаю, как покинуть тебя. Скажи, когда сойдут снега, ты ещё будешь здесь? Я найду тебя, когда вернусь сюда?

- Ох, Царевич, ты не вернёшься, здесь ты словно затерянный дух, и разум твой забыл то, кем был рождён ты, и долг свой, но переступив ступени дома своего, дворца Горотеона, разум твой и сердце скоро найдут успокоение, как и тело твоё. Во дворце довольно рабынь, и скоро у тебя появятся наложницы, а потом, когда придёт время…

- Биоввена разум твой не ведает того, что говорят уста твои. Скажи, найду ли я тебя, когда вернусь сюда?

- Нет, не найдёшь. Как только ты покинешь места эти, мы перейдём горы, и след наш затеряется. Безумие оставаться здесь в сезон буранов. Моя мать жила в этой хижине, недалеко было поселение, но и она перебралась туда, невозможно представить себе жизнь здесь, среди снегов и диких зверей.

- Я заберу тебя.

- Наложницей? Ты, верно, лишился разума, и не ведаешь, что говорят уста твои. Я не стану наложницей.

- Жизнь наложницы не так и плоха… Много возможностей откроет она для тебя, всегда будет сыто тело твоё и удовлетворён дух, много камений будет у тебя и украшений, что радуют дух женщин.

- Возможностей?! Возможность сидеть взаперти, в покоях своих, и ждать, пока господин, - с пренебрежением, - призовёт меня, чтобы удовлетворить тело его, и смотреть, как следующие ночи он призывает другую, и так из-за дня в день, пока я не надоем своему господину? - с издёвкой. - И он не велит бросить меня на потребу воинам или на растерзание оголодавшим зверям, или, если будет добр, найдёт мне мужа и даже заплатит монеты ему за позор его? Ты совсем не знаешь меня, Царевич, если предлагаешь такое!

- Я не могу позволить тебе уйти! – глаза Эарсила темнели, и он, как никогда, понимал брата своего и то, как охватывает Аралана гнев, и как сложно противиться силе этой  человеку.

Эарсил был рождён Царевичем в стенах дворца отца своего Горотеона и не ведал отказа ни в чём, даже более брата своего, которого воспитывали в строгости и страхе перед законами  Дальних Земель и Главной Богини.

Аралана учили поступать так, как требует долг его, и не думать о нуждах своих или желаниях, только о долге своём по праву рождения, всё реже его охватывал гнев такой силы, что он был не в силах совладать с ним. Эарсил же впервые столкнулся со злостью духа своего и разума, и без бессилен перед ним.

Давно отпустил он воинов, оставив лишь немногочисленную стражу, и даже командиру их приказал находиться в поселении неотлучно, где лишь ветер да дикие коты бродят по улицам, а сам ушёл в хижину на берегу озера, затерянную в предгорье, в сырых лесах и цветастых полянах.

Его руки сильно сжали плечи Биоввены, так, что слёзы проступили на глазах её, и девушка начала оседать, не в силах оказывать сопротивление. Сдавливал, наблюдая, как руки его, помимо воли его, двигаются к шее с молочной шёлковой кожей.  Он не мог отпустить её.

- Я не позволю тебе уйти или… убью тебя.

- Если ты убьёшь её, брат мой, это не принесёт успокоения сердцу твоему. - Эарсил смотрел перед собой и видел брата своего, Наследника Аралана, а поодаль, за спиной его, всадника Кринда, недалеко были и другие всадники, в этом не было сомнений, Аралан не передвигался с одним всадником. Всегда они и стража его сопровождали Наследника.

Аралан был в походной одежде, длинный плащ его был в дорожной пыли и внизу, у ног, в сырых листьях, что прилипли от влаги, когда Аралан спешился и прошёл остаток пути своего ногами своими.

- Гнев снедает тебя, Эарсил, и сложно тебе бороться с ним. Поверь, если бы смерть этой девушки успокоила дух твой, тело и разум, она была бы уже мертва от руки моей, но этого не случилось.

- Что ты делаешь в месте этом? – Эарсил спрятал застывшую в ужасе Биоввену, каждая мышца в теле которой напряглась так, что она с трудом смогла сделать пару шагов и вцепилась в гладкий шёлк туники Царевича мёртвой хваткой.

- Эарсил, ты верно обезумел! Права эта девушка, кем бы она ни приходилась тебе, ты отправил всех воинов в гарнизон, сам прячешься в лесах, забыв о долге своём и праве рождения, неужели ты думал, что поведение такое останется незамеченным?! У воинов есть глаза, уши и языки! Слух о ведьме или чаровнице, что опутала сердце твоё и разум, дошёл даже до дворца и взволновал мать нашу, Правящую Царицу. Поэтому я здесь, стою перед тобой, иначе бы я и дальше дал тебе разбираться с сердцем своим и духом.

- Но как ты нашёл меня здесь? Эти горы несчётны, леса огромны, тропу эту я не указал на картах и в записях своих.

- Ты плохой воин, - Наследник усмехнулся. – Ты знаешь законы Дальних Земель и можешь судить, если долг требует от тебя этого, но сердце твоё слабо, оно неспокойно, когда выносишь приговор – смерть. Но воин ты ещё худший, даже медведь оставляет меньше следов, по ним я и нашёл тебя, и любой из моих всадников нашёл бы… Так ты хочешь забрать эту девушку во дворец?

- Да.

- И она не желает быть наложницей твоей?

- Нет.

- Это не должно тебя удивлять, кому, как не тебе знать нравы, по которым жили эти люди…

- Это не удивляет меня, но бесконечно злит дух мой. Я бы хотел взять в жёны её, если бы существовала такая возможность.

- В жёны? Видно, разум твой покинул тело твоё! Невозможно взять в жёны женщину только потому, что тело твоё познало её! Подумай, сколько раз был бы женат я или любой из всадников моих! Это безумие ещё большее, чем отправить войско, а самому остаться в местах этих.

- Это то, чего хочет разум мой, сердце и дух.

- Твоё сердце и тело отдано ей?

- Аралан!

- Простой вопрос, ответь на него прямо, твоё сердце и тело отдано этой девушке, кем бы она ни была?

- Да.

- Тогда повяжи себя шёлковой лентой с девушкой, и вопрос будет решён.

- Это возможно? - Эарсил отвёл глаза, Аралан лишь усмехнулся на это.

- О, это возможно. Ты не Наследник, в правах своих ты наравне со всадником моим, а значит, ты можешь ввести в дом свой женщину из любой семьи, если отец наш не будет против. Он не будет.

Эарсил кинул короткий взгляд на Наследника.

- Продолжай, брат мой.

- То, как жил ты, всегда удивляло меня и разум мой, не думаю, что от того, что тело твоё познало женщину, мысли твои, чаяния и устремления изменились. Я рад, что нашлась женщина, что смогла заинтересовать ум твой, в первую очередь, и  уверен, что не найдётся больше женщины, подобной той, что стоит сейчас за спиной твоей, так введи её в дом свой на правах жены своей и порадуй сердце отца своего, матери и моё.

- Разве не планировал отец брак мой?

- Это не слишком важно для Земель наших, ни я, ни отец наш ещё не вели разговоры о браке твоём, видя, как мало тебя интересуют женщины, к бесконечному удивлению нашему. Так  свяжи же себя шёлком до того, как появилась надобность в брачном договоре с любым из соседей наших.  - Аралан улыбнулся. – Уверен, наша мать ждёт не дождётся внуков, и ей неважно, кто та женщина, что подарит ей их, если младший сын её будет счастлив. Она всегда потакала тебе, Эарсил.  У меня никогда не было выбора, я всегда должен был поступать согласно законам Дальних Земель и требованиям Главной Богини, но ты имеешь возможность поступить так, как требует сердце твоё. Я помогу тебе, как брат и как Наследник Дальних Земель.

- Я уже познал её тело, и тебе известно это. Разве не запрещает закон?..

- Кому станет известно об этом, брат мой? Твоя Царевна не обязана проходить через брачную ночь при свидетелях. Никто из всадников моих не проронит и слова, ты знаешь это, я тоже буду молчать о том, что видели глаза мои, а… Верховная Жрица слишком далеко отсюда, мы проведём обряд в храме, в городе, и там же и состоится брачная ночь.

Поутру свидетельствовать о невинности Царевны буду я и всадник мой Кринд, никто не посмеет даже в мыслях своих сомневаться в этом, что бы ни говорили уста воинов, что вернулись из мест этих. А как только молва разнесёт по Дальним Землям, что ты повязал себя шёлковой лентой с этой девушкой, поверь мне, любой предпочтёт забыть, что думал он, видели глаза или слышали уши его.

- Биоввена? – Эарсил вопросительно смотрел на девушку, губы её побелели, не было краски в лице её, руки были ледяными, она не была похожа на себя.

Аралан же отметил, как красива была эта ведьма, чаровница или просто девушка. Он не верил в чары, но в то, что брат его способен отдать своё сердце и тело лишь единственной женщине – верил.

- Жизнь жены твоей немногим отличается от жизни наложницы, Царевич. Если смерть не настигнет меня сейчас, я уйду из мест этих, и ты не найдёшь меня.

- Биоввена…

- Эарсил, женщине надо дать то, в чём она нуждается больше, чем в тебе, тогда она станет твоей, и не будет мыслить жизни своей без тебя.

- Её не интересуют драгоценности, шелка и монеты.

- Есть то, что заинтересует её. Биоввена? – он обратился к побледневшей, и от того ещё более прекрасной девушке. Её одежда была проста, волосы не только не прикрыты, но и не собраны в косы, а струились по плечам её, искрясь в побивающихся сквозь листву лучах солнца. Синие глаза смотрели настороженно, а черты лица были нежны и тонки, словно была рождена она не простолюдинкой, а во дворце. – Разум твой нуждается в новых знаниях и навыках, иначе бы мой брат не полюбил тебя, это так? Ты хочешь узнать то, что неведомо тебе, понять природу многих явлений, как устроен мир этот, выучить наречия других Земель и письменность Дальних Земель и других стран?

- Да, я хотела бы это.

- Много знаний скрыты в книгах, чьё количество бесчисленно в библиотеке при дворце, есть старцы, что поделятся с тобой знаниями, а если бы ты видела покои, где брат мой проводит опыты свои, и какие удивительные изобретения там есть… какие удивительные растения он посадил в оранжерее своей, трубу, через которую звёздное небо видно так близко, словно оно находится в покоях твоих, или прибор, что приближает строение предмета так близко, как не увидит глаз человека. - Аралан улыбался, когда говорил всё это.

- Мне будет позволено увидеть всё это?

- Это не запрещено законами Дальних Земель, а у Царевны во дворце есть такая возможность. Только муж твой сможет запретить тебе, но уверен, его сердце, разум и любопытство не позволят ему скрыть от тебя новые знания. Жизнь во дворце не будет такой вольготной, как ты привыкла, но и многие знания доступны только там. Выбирай.

Биоввена бросила короткий взгляд вглубь леса, словно спрашивала совета у кого-то, и осторожно кивнула головой, давая своё согласие стать женой Царевича Эарсила.

Она понимала, что жизнь её изменится, и никогда больше не станет прежней, во многом перемены эти были не по духу ей, но то, что пообещал ей Наследник Аралан…

- Будем ждать вас на выходе с тропы этой,  в городе мы должны быть под покровом ночи, на рассвете Жрица повяжет вас шёлковой лентой, - коротко сказал Аралан и развернулся к всаднику Кринду, чьё лицо было пугающе сурово и казалось каменным.

- Ты ведь согласилась, потому что сердце твоё любит меня, а не из-за книг? – Эарсил улыбнулся, приподнимая Биоввену, чтобы потом опуститься с ней в траву и целовать её губы так долго, пока не закончится дыхание у него, давая лишь секундные перерывы для вздоха ей и себе.

- Трудно ответить на вопрос твой, Царевич. Сердце моё и тело любят тебя, но разуму мало тех знаний, что поделился ты и ещё можешь поделиться. Скажи, Эарсил, Наследник не обманет? Всё, что я знаю о нём – что он беспощаден и жесток… Мне сложно верить словам его, и ты напугал меня сегодня.

- Впервые столкнулся я с гневом, и я благодарен, что брат мой появился и остановил меня, уверен, теперь, когда я знаю, какова сила гнева моего, я смогу сдерживать себя. В сердце Аралана мало жалости, молва людская не врёт,  но он не обманет меня, а значит, и тебя.

- Дух мой напуган, как и сердце, чувствуешь? – она приложила руку Эарсила к груди. – Мне очень страшно, и брат мой хоть и дал согласие своё, я не знаю, как оставить его.

- Пойдём, поговорим с Меаглором, он заждался, ты же видела его, там, в глубине леса?

- Да.

- Я всегда знал, что ты рождена для этого, - сказал Меаглор. – Как только ты появилась на свет, даже раньше, я знал это.

- Твоя мать провидица? – Биоввена улыбнулась, плача и обнимая брата.

- Нет, сестрёнка, она никогда не была провидицей. Она понимает природу некоторых явлений, умеет лечить простые хвори и принимать детей, как и большинство лекарей, но она не провидица. Я - тот, кто видит будущее. Не всегда и не каждого человека, и я не могу приказывать своим видениям исчезнуть, когда они мучают меня,  поэтому мы долго скрывались в этой хижине, но людская молва не оставляла нас. Когда я научился скрывать, что предвижу будущее, чтобы люди не досаждали постоянно, ведь я никак не влияю на то, что открыто мне, а человеку лучше не знать судьбы его, мы перебрались в поселение. Но молва уже решила, что мать наша провидица, и так считается по сей день. Твоя судьба была известна мне… тебе нечего опасаться, иди туда, куда ведёт тебя сердце твоё и предназначение.

- А ты?

- Мы уйдём, как только ты покинешь места эти.

- Мы увидимся, скажи? 

- Это неведомо мне.

- Меаглор?

- Твоя мать провидица, сестра моя, - засмеялся Меаглор, - разве ты не ведаешь этого?

Спасибо всем читателям. 

ФОРУМ

Бета