Глава 33. Чёртова Русалочка

Эдвард чувствовал себя прекрасно. Вечеринка была в самом разгаре, и немного погодя он собирался тихо раствориться в коридорах отеля по направлению к номеру Изабеллы. Каждую секунду этого вечера он ощущал в кармане брюк жёсткую прямоугольную карточку от номера, в котором, он знал, его ждёт Изабелла. Воздействие этого куска пластика на его восприятие происходящего было сродни тому, как если бы это был пакетик кокса. Он получал удовольствие от своей вечеринки и всё с большим нетерпением жаждал приступить к её особенной, приватной части. Девчонки одна за другой, как сговорившись, не выпускали его за пределы танцпола. Некоторые недвусмысленно намекали на возможное продолжение вечера. Эдвард с удовольствием дарил им свою беспечную благосклонность: некоторым из них он действительно задолжал последний танец...
Ему удалось, наконец, поговорить с Джессикой, которая совсем расклеилась к вечеру. Эдвард думал, что она не заслужила тех страданий, которые, судя по её виду, затопили её. Он знал, что в их короткой истории они были легкомысленны оба, но расплачивалась своим сердцем она одна. Джессика всегда старалась быть ему другом, и сегодня он был с ней нежен: это был вечер прощания.Эдвард был возбуждён предстоящим свиданием с Изабеллой, и девушки, прижимавшиеся к нему и соблазнявшие его в танце, только распалили его.
Неожиданно из клубящегося, подсвеченного искусственного тумана перед ним возник силуэт Хейла:
- Ты не видел Элис? - спросил он.
- Нет, а с какой целью интересуешься? - Каллен знал, что вопрос звучит как издёвка, но про себя он считал, что Хейл заслужил это. Эдвард не одобрял того, как Джаспер повёл себя с Эли.
Все знали, что последние месяцы Джаспер и Элис не были вместе. Они расстались, потому что по-разному представляли своё будущее: у Элис были большие амбиции, которые Хейл не разделял. Она собиралась уехать учиться в колледж, а Джаспер оставался в Форксе. Отец Хейла злоупотреблял алкоголем и пережил инсульт. Доктор Каллен вшил ему кардиостимулятор, и с тех пор он скрывал своё пьянство от медицинских работников, боясь лишиться страхового обслуживания. Дела его были в крайнем беспорядке, и Джаспер боялся оставлять отца одного. Кроме этого, он сам ещё не понял, чем хочет заниматься в жизни. Да и денег на колледж тоже не было. Выпускной класс пролетел слишком быстро, и Джаспер отпустил от себя Элис без единого усилия, не предложив ни одного варианта, чтобы сохранить их отношения. Сегодня бывшим возлюблённым было особенно трудно, потому что это был последний вечер, когда они могли находиться рядом, пусть и не вместе.
- Я потерял её. Видел час назад. Она танцевала с Кроули. Потом куда-то пропала, - сказал Хейл.
- Ну, и что? Ты против?
- Нет, наверное. Просто хочу знать, где она.
- А где МакКартни? - поинтересовался Эдвард.
- Возле бара. Пытается выпить всё спиртное.
- Пойдём найдём его. А Кроули здесь? Я слышал, у него есть номер..., - сказал Эдвард.
- Ты намекаешь, мудила, что...
- Остынь, Хейл. Пойдём посмотрим во дворе.
Они забрали Эммета и вместе прошли все закоулки лаунжа, потревожив попарно уединившихся в укромных местечках, затем посмотрели во дворе. Эммет, присев на корточки, заглянул даже в ярко подсвеченный бассейн. Вода притягивала его, и он рисковал стать единственным купальщиком под дождём в этот вечер.
Джасперу стало не до шуток, когда и в соседнем, основном баре, Элис не оказалось. Он был серьёзно обеспокоен так как видел, насколько сильно была расстроена его бывшая девушка с самого начала, и боялся, что она натворит каких-нибудь глупостей в отместку или в доказательство его несуществующей вины.
- Надо пересчитать всех наших мудаков и всех девчонок и поспрашивать, кто и когда видел её, - предложил Эммет минут через двадцать безуспешных поисков.
Эдвард, воспользовавшись паузой, решил подняться к Изабелле. Не желая маячить в холле, он не стал дожидаться лифта и поднялся по лестнице. Волнуясь и сдерживая дрожь в пальцах, Эдвард провёл картой по сплотеру и вошёл в номер. В холле и в спальне было темно и холодно, ветер играл занавесками распахнутого балкона. Эдвард включил свет в ванной и убедился, что в номере Изабеллы нет. Он присел на кровать, набрал номер, и её телефон немедленно вспыхнул и тревожно завибрировал в тёмной тишине среди складок покрывала.

Покинув бар, Изабелла вернулась в номер. Необходимость оставаться в нём показалась ей отвратительной, как вчерашняя еда после пищевого отравления. Ей стало невыносимо быть там, она чувствовала непреодолимое желание убраться из отеля. Нервно сжимающиеся мышцы её тела ныли от необходимости движения, алкоголь гудел в крови и стучал в висках. Изабелле достало трезвости обуздать немедленное желание сесть за руль своего автомобиля и помчаться по ночному шоссе в сторону Форкса. Вместо этого она надела плащ и, стараясь выглядеть спокойно и невозмутимо, вышла на улицу.
Это была одна из самых коротких ночей в году, и она не была тёмной. Низкая облачность и почти абсолютная влажность вместе с паром, исходящим от земли, делали границы небес и земли неразличимыми. На востоке небо было светлее несмотря на клубящиеся тучи и туман. Матово-серый залив шелестел тихими волнами, и Изабелла пошла вдоль берега прочь от отеля. Побережье в том месте не было предназначено для купания или прогулок. Острые неотшлифованные камешки, кучи водорослей и выброшенного морского мусора мешали ходьбе. Изабелла была всё ещё обута в свои прекрасные туфли. Она удивилась, что думает об обуви, но ей было жаль "убивать" её, да и передвигаться по песку и камням на каблуках было фактически невозможно. Изабелла хотела почувствовать что-то другое, кроме тоски и и разочарования. Поэтому она сняла обувь и, босая, пошла быстрее, вскоре перейдя на бег.
Морось охотно липла к её лицу и волосам, делая их тяжёлыми и неуправляемыми. Она бежала, а может, уже летела в тумане, как одинокая морская птица. Изабелла думала в движении, как она уже привыкла во время своих длительных пробежек. Она проговаривала мысли внутри себя, приручая их и находя формулировки и объяснения.
«Как я оказалась на этом чужом берегу ночью, одна, босиком? Как это могло произойти со мной? Как долго я избегала этого. Я пошла за своими чувствами — и вот я здесь! Но ведь не он гнал меня на улицу. Я ушла сама. Могла бы остаться, не загоняться, иначе реагировать, могла бы отказаться в самом начале. Почему я принимаю от него всё? И всё оправдываю? Это не его вина. Он сейчас там и с теми, с кем и должен быть. Это его вечер. Он должен танцевать, обжиматься с девушками. Это нормально. Дело во мне. Это я никак не могу понять, что не вписываюсь в его жизнь. Мне нет места в ней. Я могу быть с ним только у себя дома и в лесу — и больше нигде. Я устала. Я сдаюсь. Как больно».
В серой мгле острый камень, осколок или щепка разодрали её ступню. От чулок на ногах уже почти ничего не осталось. Боль была сильной, но Изабелла знала, что после будет ещё хуже. Она остановилась и приподняла ногу, осматривая рану. Рассечённая ступня кровоточила. Другую ногу она тоже исцарапала в темноте. Изабелла оглянулась вокруг, и ей стало немного страшно оказаться обездвиженной в этом суровом месте. Она поняла, что хочет вернуться назад.
Идти было больно, она старалась двигаться как можно осторожнее, и это занимало всё её внимание. Изабелла подумала, что могла бы пройти вот так, смирившись с болью, много миль, если бы вдали её ждало счастливое решение её проблем. «Как чёртова Русалочка»*, - усмехнулась про себя Изабелла.
Подходя к отелю, она постаралась, как могла, привести себя в божеский вид: сняла чулки и засунула их в карман плаща, затем, поёживаясь, вошла в воду, чтобы ополоснуть ноги в холодной воде. Ступив на твёрдое покрытие перед отелем, Изабелла поняла, что обуться нет никакой возможности, и подошла к дверям босиком. Она тихо вошла в холл, успокаивающе улыбнулась пожилому ночному портье и проскользнула на цыпочках к лифту, стараясь ступать по коврам, чтобы не оставлять кровавых следов на светлом полу.

* Белла имеет ввиду сюжет сказки Андерсена "Русалочка", где злая колдунья дала Русалочке ноги, чтобы она могла выйти на сушу и встретиться с принцем, которого полюбила. Взамен Русалочка лишилась голоса, и при ходьбе чувствовала такую сильную боль, как будто "сто ножей одновременно вонзались в её ступни".
 

Автор: Иринет

Дорогие-любимые!
Мы приближаемся с эмоциональной кульминации нашей истории. Белла находится на пределе своих переживаний, и её "бегство" является не только частью сюжета, но и довольно ёмкой метафорой тех страданий, которые мы испытываем, когда осмеливаемся полюбить.
Все согласные и несогласные с такой трактовкой - прошу на http://robsten.ru/forum/29-1631-13#1144545  форум, где заодно оцените новую душевную обложку от Мары.