Kapitel 9. Müggelsee
Müggelsee (Мюггельзе) — самое крупное из берлинских озёр. Чтобы отличать его от соединяющегося с ним Малого Мюггельзе площадью 0,16 км², озеро также называют Большим Мюггельзе (нем. Großer Müggelsee). Озеро расположено в берлинском округе Трептов-Кёпеник. В 1961 году на озере была построена башня Мюггельтурм, с которой открывается великолепная панорама озера, окружающих лесов и даже силуэтов высоток Берлина. Озеро является популярным местом отдыха для восточной части Берлина
Müggelsee (Мюггельзе) — самое крупное из берлинских озёр. Чтобы отличать его от соединяющегося с ним Малого Мюггельзе площадью 0,16 км², озеро также называют Большим Мюггельзе (нем. Großer Müggelsee). Озеро расположено в берлинском округе Трептов-Кёпеник. В 1961 году на озере была построена башня Мюггельтурм, с которой открывается великолепная панорама озера, окружающих лесов и даже силуэтов высоток Берлина. Озеро является популярным местом отдыха для восточной части Берлина
Я прихожу в «Сияние» за двадцать минут до назначенного времени. Из угнетающей атмосферы дождливого осеннего вечера попадаю в теплое и, что немаловажно, сухое помещение. Панорамные окна, оживленные разговоры, аромат свежесваренного кофе и уютные темно-бордовые стены. Здесь, за небольшим столиком у бокового окна, в тихом уголке посреди бушующей болтовни веселого бара, я всегда чувствую умиротворение и радость. Это пятница. Это наши посиделки с Элис.
Впрочем, подруги ожидаемо еще нет. Я занимаю наш извечный столик, несколько упрятанный от других, а потому чаще всего свободный даже в самые посещаемые часы. Снимаю влажную куртку, убираю в невысокий хвост волосы, ставшие подвиваться от нескончаемой мороси и ветра, кладу сумочку к себе на колени. Она, темно-синяя, стала моим первым берлинским приобретением – прямо в аэропорту, еще толком не разобравшись, откуда отходит поезд в город, я наткнулась на небольшой магазинчик. С учетом того, что моя сумка порвалась в дороге, новая стала необходимой покупкой. Впоследствии синие вещи попадались мне все чаще, составив сумочке целый комплект. Мне хотелось верить, что все эти мизерные совпадения-случайности несут в себе какой-то смысл, обещая нечто хорошее. И, если учесть, что с этой сумочкой я отправилась в «Drive Forum» и встретила Эдварда, бонусы на ней просто копились для определенного момента.
Посмеиваюсь своим рассуждениям, боковым зрением заприметив Дамиано. Его фартук тоже темно-синий, что позволяет легко выделять бариста среди посетителей кофейного бара. Захватив карточку-меню со стойки, он размеренно, но изящно идет ко мне. Улыбается.
Дамиано двадцать три года, он студент математического факультета Берлинского университета и настоящий ценитель кофе. Он стал первым бариста, с которым я познакомилась в «Сиянии» тем дождливым ледяным вечером, и первым, кто не стал терзать меня немецкими приветствиями. Думаю, у меня на лице тогда было написано, что это бесполезно.
- Привет, Белла! – задорно приветствует он, легко убрав ниспадающую на лицо темно-русую прядь. Карие глаза блестят интересом.
- Привет, - усмехаюсь я. Если Дамиано улыбается, он делает это так очаровательно и естественно, что ты невольно отвечаешь ему тем же. И хоть выглядит молодой итальянец отнюдь не в стиле Габаны - подведенные черным карандашом глаза, легкий оттенок красной помады на губах и пирсинг в цветовой гамме татуировок на руках и шее, думаю, в Берлине у него хватает поклонниц. Заправский рокер, не иначе – я уже предлагала ему создать группу. Дамиано шутил, что в таком случае придется писать песни для Сан-Ремо и участвовать в Евровидении. А он еще не весь Берлин осмотрел.
- Ты сегодня наедине с собой или Маленькая Птичка присоединится?
Когда-то в инстаграме Элис ее профиль представляла радужная колибри, лакомящаяся нектаром. Элис тогда впервые увидела ее на выставке декоративных птиц и не могла сдержать ликования. А так как в то время Дамиано как раз занимался инстаграм-аккаунтом бара и размещал в сторис отметки Элис чаще любых других, дал ей это милое прозвище. К слову, Элис от него до сих пор в восторге.
- Птичка обещала прилететь, - я смотрю на парня с легкой выжидательностью. Но у него, в отличие от всех других бариста, глаза при упоминании Элис не зажигаются. Зато на меня сегодня он смотрит уж очень внимательно. Подрагивает приподнимающийся в улыбке уголок губ.
Оказавшись здесь через неделю после расставания с Керром – впервые выбралась куда-то не по работе – мне чудилось, я наберусь смелости и позову Дамиано на кофе вне бара. Но он в тот вечер ушел раньше, я так и не решилась, а идея потом отпала сама собой. При всей своей позитивности и запоминающемся образе Дамиано еще хочется веселья и незабываемых эмоций, поистине Jugendleben (молодежной жизни). А я, что отчетливо поняла чуть позже, хотела бы собственную семью. Элис тогда мудро рассудила нас – разные приоритеты. Как и с Керром. А с Эдвардом?..
- Начнем с флэт-уайта сегодня? Пока ждем Птичку? – очень кстати прерывая мои не туда зашедшие мысли, Дамиано наклоняется чуть ниже к столику и ко мне, дабы его было слышно за современной немецкой музыкой, пусть и не такой громкой, но все же немного приглушающей иные звуки.
- Да, будет отлично, - я весело улыбаюсь ему, забывая на этот вечер о чем-то грандиозном и решительном, концентрируясь на простом и приятном. – Как твои дела? Все в порядке?
- К концу семестра решили добавить пару срочных заданий, - хмыкает бариста, прижимая к себе карту-меню, - хотят сделать нас математическими гениями.
- Зато скоро каникулы – и Хэллоуин, и Рождество.
- Повезло тебе оказаться вне этого тонущего академического корабля, Белла. Уже сколько, три года как?
- Три с половиной, - смеюсь, отдавая ему карту-меню. – Не жалею, не буду тебя обманывать. Удачи с заданиями.
- Я еще вернусь с кофе, - подмигивает мне он. – Но спасибо.
Меняется играющая мелодия. Дамиано становится за кофе-машину, ловко выуживает прозрачный стеклянный стакан из-за ее бока. Характерный звук готовящегося кофе заглушается оживленным общением у барной стойки. Приходят новые люди, приветственно звенит колокольчик над дверью. Впрочем, Элис среди них нет.
Призывно вибрирует от нового уведомления мобильный. Возможно, подруга задерживается. Возможно, Эммет просмотрел мои статьи о новых берлинских пекарнях. Но в истории сообщений приятно выделяется имя особого моего контакта. Его ответ на мое предыдущее сообщение, когда, выходя из дома, написала о запланированной встрече в «Сиянии».
Пятница, 15 октября. Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 19.52:
«Желаю вам чудесно провести время, Шонхайт. Друзья придают нашей жизни смысл. Во сколько мне приехать завтра?»
Если кто-то и может заставить меня улыбаться от простой смс, это мистер Каллен. Малейшее упоминание о нем – и я ничего не могу с собой поделать. Раньше меня страшила такая реакция на малознакомого человека, надежды на которого, пусть и с малой долей вероятности, но могли не оправдаться. Сейчас я не боюсь. Я доверяю Эдварду и думаю, что если с кем-то у меня в жизни и получится пройти «длинную дистанцию», то это будет он.
Моя история сообщений.
Я, 19.58:
«Спасибо большое. Все еще жду подругу, зато мой кофе уже в пути. Мы встречаемся завтра с утра? Как насчет десяти?»
Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 20.00:
«Отлично. Белла, пожалуйста, позволь мне вызвать тебе такси до дома. Я не смогу забрать тебя лично, но хочу убедиться в твоей безопасности».
Неглубоко вздыхаю, тронутая, и немного недоумеваю его сообщению. Эдвард до поздней ночи занят одним из клиентов в центре «Порше», я знаю. Мы обсуждали, что он не сможет встретить меня в пятницу у бара, хотя я и не просила меня встречать. Думала, мы закрыли этот вопрос еще у Берлинского Собора...
Моя история сообщений.
Я, 20.01:
«До дома отсюда – пятнадцать минут пешком».
Моя надежда на его благоразумие после неприятного события в Кройнцберге едва зиждется, а все же.
Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 20.02:
«Schatz, выскажешь мне все завтра, хорошо? Сегодня просто сядешь в такси и мы оба будем довольны».
Ну конечно, завтра… я сдерживаю свое легкое негодование, терпеливо набирая ответ.
Моя история сообщений.
Я, 20.02:
«Ты не оставляешь мне выбора, Эдвард. Ладно».
Следующая смс приходит очень быстро. Будто заранее набранная.
Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 20.04:
«Спасибо. Напиши мне, как соберетесь уходить».
В чем-то Эдвард все-таки неисправим. Выглядываю на площадь, подсвечиваемую десятками фонарей и увенчанную Телевизионной Башней. Более безопасное место стоит поискать – мой дом видно со стороны стейк-хауса напротив. Впрочем, договор дороже денег.
Дамиано возвращается с моим флэт-уайтом. Блокирую мобильный, отложив его подальше. С удовольствием вдыхаю аромат кофе.
- Божественно, - искренне признаю, мягко кивнув мужчине, - спасибо. Ты мой персональный бариста сегодня?
Его карие глаза хитро поблескивают. Дамиано, отдернув край своего фартука, грациозно присаживается на стул возле моего. Смотрит осторожно, но решительно.
- Хотел бы я им быть. Белла, я хожу вокруг да около уже пару месяцев. Может быть, мы встретимся вне «Сияния», например, в кино? Или у Брандербуров, там великолепные закаты. Что скажешь?
Похоже, у меня намечается очередной вечер открытий. Закусываю губу, аккуратно посмотрев на парня. Он старается не показывать, как ждет моего ответа, но все в нем будто бы… подрагивает. Крайне непривычное зрелище, если учесть его уверенность в себе и нескончаемый позитив. Сейчас итальянец не улыбается – впервые за долгое время, что знаю его.
- Дамиано, два месяца назад я собиралась предложить тебе тоже самое, - стараюсь говорить твердо, но все еще плохо представляю, что именно хотела бы сказать, - только теперь… я уже встречаюсь кое с кем.
Он устало выдыхает, на пару секунд прикрыв глаза. Задумчиво на меня смотрит.
- Будет мне наукой не думать так долго, - примирительно, вполне умело скрывая толику разочарования, замечает. – Le bellezze (красавицы, итал.) быстро расходятся.
- Ты замечательный, Дам. Твоя Bellezza не сможет пройти мимо.
Он снисходительно мне кивает, делая не нужной извиняющуюся улыбку. Ерошит волосы, поднимаясь и оправив свой фартук. Оглядывается на дверь, снова зазвеневшую колокольчиком. Кажется, среди входящих я вижу Элис.
- Спасибо, Белла. Хорошо вам провести время.
- Хорошего вечера, Дам.
Когда он оборачивается к Элис, метко пущенной стрелой уже летящей к нашему столику, движения и выражение лица уже совсем другие. Дамиано снова становится собой, задорным и неутомимым, вызывающим, но милым. Разговора со мной как будто бы не было, и это, хочу верить, к лучшему. Мне жаль, что пришлось его огорчить.
Я поднимаюсь навстречу подруге, остановившейся лишь для быстрого приветствия бариста. В темно-сером шерстяном платье и черном плаще, дополненном высокими кожаными сапожками, Элис само очарование, только что сошедшее со страниц глянца. Карие глаза сияют, улыбка до невозможности широкая, ладони с черными ноготочками уже протянуты в мою сторону.
- Белла-а-а! – восторженно вскрикивает Элис, когда обнимаем друг друга. Крепко держит меня за талию, как следует прижав к себе, и посмеивается, несильно раскачиваясь из стороны в сторону. Вокруг приятно пахнет кофе, теплом бара и ее духами «Good Girl» от Carolina Herrera.
- Привет-привет, - отзываюсь на ее счастливые восклицания, не пытаясь разжать наших объятий, - я тоже ужасно соскучилась.
Рядом с Элис все разом становится как-то просто. Возможно, дело даже не в «Сиянии», мы могли бы встретиться где угодно в эту пятницу и все было бы так же, ничуть не хуже. Энергия, оптимизм и искренность Элис, пусть на вид и слегка подростковые, необузданные, заставляют меня чувствовать себя дома. В доверительном кругу из тех, кто знает все, а понимает – еще больше. Не могу представить Берлина без Элис, это уже факт. И с трудом могу представить без Элис собственную жизнь.
- Ужасно - не то слово, - тем временем качает головой подруга, ткнувшись в мое плечо, - чудовищно, убийственно - уже лучше. Какая долгая неделя была, Белла…
- Зато полная свершений, - утешаю, погладив ее спину. – Расскажешь мне, как все было? Я настроена на очень подробный рассказ.
Элис забавно хихикает, все же разжимая наши объятия. Изящно скидывает свой плащ, отодвигает стул напротив моего. Вопросительно смотрит на остывший флэт-уайт.
- Дамиано собирался скоротать мне время ожидания, - хмыкаю, чуть покраснев при упоминании бариста, - давай закажем и тебе что-нибудь.
- Ты давно ждешь?
- Минут пятнадцать, я вышла пораньше. Все отлично, Элис.
- У тебя какой-то виноватый вид, - подруга чуть хмурится, ожидающе сложив ладони на коленях, - что произошло?
- Я все расскажу, обещаю. Сперва – кофе.
Смерив меня недоверчивым взглядом, Элис оглядывается на Дамиано и его напарника, что сегодня на смене. Дамиано занят, стоит за кофе-машиной, как и всегда. А вот его напарник, новичок в кофейном баре, уже спешит к нам. Я рада, что и приносит заказ Элис он сам.
Пять минут спустя, когда на столе в парадном расчете уже стоят наши напитки, Элис нетерпеливо смотрит мне прямо в глаза. - Мы что же, не начнем с твоей триумфальной победы на конкурсе? – пробую буднично уточнить я.
- Что-то мне подсказывает, - ее карие глаза мерцают, - у тебя дела куда интереснее. Что успело произойти за пятнадцать минут?
Все же с тонущего корабля никуда не деться.
- Дамиано пригласил меня на свидание, Элис. Я надеюсь, не станет обижаться долго на мой отказ. Мне жаль, что все так вышло. Как насчет оставить эту тему до лучших времен?
- Что, только что пригласил?
- Сказал, что долго не решался. Правда, Элис…
- Дамиано классный, Белла. Я бы с ним погуляла, не будь я с Эмметом. Но в твоем случае «Хранитель счастья» остается вне конкуренции.
- Ты даже не представляешь, насколько, - загадочно парирую я, отпивая свой напиток. – Только все по порядку. Du bist dran (твоя очередь).
Элис, взглянув на меня с предвкушением и открытым интересом, с толикой пошлости в глазах, все же соглашается. Пробует флэт-уйат, расслабленно устроившись на кресле.
- Наша победа оказалась проще, чем я думала. Другие студенты выбрали неинтересные для себя темы, судя по всему, и не копали глубоко. Мы же с любовью отнеслись к тому, что делаем – по крайней мере, профессор так сказал. Знаешь, он во многом повторяет слова Эддера, он с детства учил меня, что преуспеть по-настоящему можно только в любимом деле.
- Мудрая фраза, я соглашусь. Тем более в твоем случае, Элис. Du musst die Arbeit lieben (Работу нужно любить).
- У тебя определенно проснулись чувства к немецкому, - восторженно отмечает подруга, широко мне улыбнувшись.
- Видимо, все дело в мотивации, - смущенно признаю. – Но я правда так думаю. Даже сейчас ты просто говоришь о своем проекте, а глаза сверкают.
- Дались тебе мои глаза, - теперь почему-то смущается Элис, но в то же время благодарно пожимает мою ладонь. – Тема была «Уроки Холокоста - путь к толерантности».
Элис увлеченно рассказывает о конкурсе, правилах, тезисах и конкурсантах еще некоторое время. Я, уже почти забывшая все эти университетские соревнования, немного ностальгирую по времени своего обучения. И невольно задумываюсь снова: занимаюсь ли я тем, чего хочу на самом деле? И готова ли принять помощь Эдварда в поиске работы по оставленной специальности. А магистратура была бы актуальна?..
Когда она заканчивает основную часть рассказа, я предлагаю поднять наши кофейные стаканчики вверх, легко ими чокнувшись друг с другом.
- Элис, я поздравляю тебя с заслуженным первым местом! Впрочем, другого я и не предполагала.
- Даже если ты льстишь, это все равно очень приятно, - смеется Элис, - спасибо, Белла.
Нового бариста зовут Олле. Он из Швеции, у его родителей оленья ферма. И он второй раз за вечер приносит нам с Элис кофе, которое она лично заказала у него. Тогда же и выспросила мимолетные подробности жизни. Я всегда удивляюсь коммуникативности Элис и ее доверительному тону, благодаря которому все сразу же раскрываются. Мне стоило бы поучиться этому у подруги.
- Это все папа, Белла, - мягко объясняет она, когда мы снова остаемся в уютном уединении дальнего столика, - его работа – это люди, так что он стал неплохим психологом. На южный характер мамы – самое то.
- Я думала, твой отец тоже из Алжира…
Элис удивленно изгибает бровь, остановившись на полпути к своей чашке со вторым по счету кофе.
- Фаррух? По сути, да. Но он… я слишком редко его видела, понимаешь? Да и сейчас хорошо если раз в год. Меня воспитал Эддер, Белла. Он для меня папа.
- Это здорово, что у вас так сложилось.
Элис тепло улыбается, задумчиво погладив ободок кружки указательным пальцем.
- Так могло сложиться только с ним. Я много раз спрашивала у мамы, какого черта она делает, зачем им расходиться, – Элис пристыженно закатывает глаза, нахмурившись, улыбка становится смущенной, - знаешь, традиционная детская история. Мне было шестнадцать, то еще время, а тут… я долго плакала, искала какой-то способ снова их свести… сейчас пытаюсь предостеречь от этого Парки. Трев уже взрослый, хоть ему и пятнадцать, а во многом взрослее меня. А вот Парки… ему бы хотелось. Может, и Эддер бы сейчас был не против, и мама… я не знаю. Считаю, лучше все это оставить на их усмотрение. Хотя мне сложно представить их с кем-то другим. Эддера особенно… Но к своим двадцати, уехав сюда, я поняла, что все – люди взрослые и вправе сами принимать решения. Наверное, поняла сразу, как эта свобода выбора появилась у меня.
- Вместе они или нет, Элис, он же в любом случае твой отец. И для братьев тоже.
- Верно, - она согласно кивает, умиротворенно вздохнув, - я рада, что он есть в моей жизни, и это главное. Как дела у твоих родителей, Белла? Есть новости о Рождестве?
- Мама в Лионе, у них дегустация вина в преддверии какого-то винного фестиваля, - хмыкаю, чертя узкие кружки по поверхности стола, - папа работает на Рождество, Марин мне сказала, его жена. А двадцать шестого они едут к ее детям. У них все отлично, Элис, жизнь идет своим чередом.
- Ты все еще не думала над моим предложением полететь в США на праздники? День Благодарения мне еще придется быть здесь, но вот Рождество – самое время для смены обстановки.
- Мы с Эмметом пока не обсуждали отпуск и Сочельник, Элис, - примирительно говорю я, - до Дня Благодарения еще очень много работы.
- В любом случае имей в виду. Мальчишки, конечно, шумные, зато с ними точно будет весело.
- Само собой. Спасибо тебе.
У меня снова вибрирует мобильный. Подруга, не говоря ни слова, следит за тем, как открываю историю сообщений. Многозначительно делает глоток остывающего кофе. Впрочем, это всего лишь рассылка от дизайнерского отдела. Эдвард Фридерх предлагает макеты фотографий для нового выпуска «Bloom Eatery».
- Как ваши дела с Эмметом? – предупреждая ее назревающие вопросы, первой интересуюсь я. Элис, не ожидавшая этого, удивленно прищуривается. Зато на губах уже блуждает милая улыбка.
- Он что-то говорил тебе обо мне? Это он?
- Это фотограф журнала, Элис. Кстати, тот самый Эдвард, с которым ты встречалась. Мы пересеклись с ним в Потсдаме в прошлые выходные, подшучивал, что его жена теперь думает, будто у него есть пассия.
- Это был не он? – Элис закусывает губу, зажмурившись. - Ох, Белла, боже. Извини. Вы что, работаете вместе?
- Периодами. Все нормально, это вышло вполне себе милым недоразумением. Никто не пострадал, зато жить стало веселее.
- Просто чересчур много совпадений, вот я и… черт, да Шерлок из меня никакой, Белла.
- Зато неплохой Ватсон, - посмеиваюсь, ласково пожимая ее ладонь. Элис мягко улыбается в ответ.
- А с истинным Эдвардом… это проблем не доставило?
Я усмехаюсь на такую фразу. «Истинный Эдвард» - забавно звучит.
- Он присутствовал на знаковой встрече, - припоминаю, не в силах сдержать улыбку, - они оба были немного в шоке. И мне кажется, прорезался даже росточек ревности.
Элис воодушевленно вздыхает, едва ли не хлопнув в ладони.
- Ревность доказывает, как сильно ты ему нравишься. Я это знала. Можешь тоже его приревновать.
- В его случае ревность – это нонсенс. А вот мне бы, наверное, стоило. Шучу, - ухмыляюсь, заприметив ее многообещающий взгляд, - пусть все идет так, как идет. Я не была счастливее, чем сейчас.
- Это видно, - тихонько признает подруга, на сей раз сама погладив мою ладонь, - по твоей улыбке и горящим глазам. Тут даже… можно я скажу это? Не страсть даже, а только нежность. Так не смотрят исключительно на партнеров в постели, Белла. Мне кажется, у вас многое впереди.
- Я знаю его семь недель, Элис. И я верила в себя как в осторожную, более или менее опытную девушку после всего этого… с Керром. Но я с тобой соглашусь. Мы провели эти выходные вместе. И с ним… я хочу с ним большего. И все.
- Выходные вместе? Неплохая точка отсчета, - подруга энергично кивает, отпуская тему на предельном ее моменте. - Верю в вас. И еще раз извини за «не того» Эдварда.
- Мы начали с Эммета, кстати, - приканчиваю второй стаканчик флэт-уайта, отставляя его, уже пустой, подальше. – Твой черед.
Элис опирается рукой на стол, подпирая подбородок ладонью. С налетом мечтательности смотрит на свой остывший капучино. А потом расцветает от мягкой, осторожной, но такой пленительной улыбки. Влюбленности.
- Думаю, почему я не встретила его раньше, Белла. Почему не позвала на свидание, когда еще был здесь.
- Говорят, лучшие вещи случаются в лучшее время.
- Мне нравится в это верить. И не хочется думать, что что-то может пойти не так. Я видела его в реальности один раз, понимаешь? У меня никогда не было отношений на расстоянии, переписок, этих милых сообщений… не хочу сомневаться, хочу ему верить. Как считаешь, это глупо?
- Если человек твой, Элис, никакое расстояние значения не имеет. Тем более вы скоро увидитесь.
- Это и… не знаю, как объяснить. Я боюсь разочароваться, что ли? Или что он разочаруется, когда мы встретимся в реальности. Все же это… как другое измерение. Или нет?
- Другое, - соглашаюсь, не вижу смысла это отрицать, - только оно дополняет отношения, возводит на новый уровень. Не создает что-то с нуля. Пока вам обоим доставляет удовольствие эта переписка, все отлично. И дальше будет лучше. Как ты говорила? Я в вас верю.
Элис смятенно, но с горящими энтузиазмом глазами и широкой, не пропадающей улыбкой качает головой.
- Кто бы мог подумать, что Берлин – город любви, Белла. Или это только нам так везет?
- Американцам из кофейного бара «Сияние», - шутливо подхватываю я, перехватив ее ладонь и пожав в своей, - именно так, Элис.
Мы проводим в баре весь вечер. Я не слежу за временем, более того, я совершенно о нем забываю. Начав встречу с животрепещущих тем, мы постепенно переходим на нечто более простое, но не менее актуальное. Мы говорим обо всем на свете, периодически отвлекаясь на десерты, кофе и комплимент в виде миндальных трюфелей лично от Олле, похоже, уже заприметившего Элис. Ближе к одиннадцати, когда Дамиано закрывает смену, даже он подходит к нам пожелать хорошего остатка вечера. Смотрим с ним друг на друга без смятения, кажется, приняв сложившуюся ситуацию. И оба довольны.
Темы исчерпывают себя к началу двенадцатого. Закрывается «Сияние», прерывается наш вечер. С приятной усталостью после не менее приятного общения мы с Элис обнимаем друг друга на пороге бара. На заднем плане, по ту сторону стекла, Олле моет кофе-машину.
- Если в течение недели вдруг получится встретиться, Белла, я буду рада, - докладывает подруга, не отпуская меня из объятий, - как компенсация за пропущенную пятницу.
- Посмотрим, что сможем сделать, - обещаю, погладив ее талию, - мне тоже очень хорошо с тобой, Элис. Кофе и пятница тут – как символ Берлина. Будем потом вспоминать.
- Уже, - констатирует Элис, недвусмысленно усмехнувшись. – Проводишь меня до метро?
- Конечно. Это же тоже традиция. Правда, нарушу ее продолжение, вызвав такси.
- До дома? Отсюда?
- Это идея Эдварда. После той пятницы он… хочет так.
- Какой «той» пятницы?
Черт. Я и забыла, что Элис не в курсе. Кратко, минуя особенно неприятные подробности, посвящаю ее в события того дня. Подруга изумленно оглядывает меня с ног до головы, накрыв рот ладонью.
- Ты что, Белла…
- Все закончилось и я жива-здорова, Элис. Благодаря ему в большей степени.
- Черт, ну правда же, Kotbusser Tor… а если бы что-то случилось с тобой? Какого бы мне черта тогда тот доклад сдался, этот конкурс…
- Элис, ни ты, ни он не можете отслеживать все мои передвижения. Может быть, еще и Эммета объявить виноватым, что я потеряла сумку? Он же меня попросил съездить в галерею. «Если бы» не бывает, есть только «уже». Я стараюсь думать так.
- Твое умиротворение меня немного пугает. Или фатализм. В любом случае, боже, Белла, как же я рада, что с тобой все хорошо, - Элис обнимает меня, мягко погладив по спине и талии, - больше так не делай.
- Уже пообещала. И обещаю тебе.
Подруга отстраняется, с налетом вопроса заглянув мне в глаза. Ее темные волосы, волнами рассыпавшиеся по плечам, тоже слегка подвиваются. Дождь-морось не прекращается ни на миг.
- Он играет с тобой в «папочку» после всего этого? Не странно?
- Будем считать это милой особенностью. Он помог мне, так что в каком-то плане я в долгу.
- Возможно, ты права.
Она выглядит немного неуверенной в том, что говорит. Отводит глаза.
- Это случайность, Элис, все хорошо, - как могу, нивелирую внезапно всплывшую тему. - Пойдем к метро, дождь усиливается.
У самых ступеней, обняв подругу на прощание, чувствую некую нерешительность в ее позе. Элис, сама отстранившись от меня, через какое-то время говорит. Негромко, быстро, но очень четко:
- Это одноразовая акция и в ней нет ничего такого – с такси. Может быть, он действительно очень хорошо о тебе заботится, и это чудесно, Белла. Я просто должна сказать… я должна. Будь аккуратна, прошу тебя. Не дай ему полностью тебя контролировать. С ними… с такими… такое случается. Это опасно.
В ее глазах на мгновенье появляется эмоция, которой я никогда прежде не видела. Элис бледнеет, нахмурившись, и глубокая складочка появляется у ее переносицы. Подруга поджимает губы, сама себе качнув головой. И это странная реакция пропадает.
- Элис?..
- Как-нибудь потом обсудим, - просительно бормочет она, покрепче перехватив сумку. – Спасибо за отличный вечер, Белла. Напишешь мне, как будешь дома?
- И ты тоже.
- И я тоже, - поспешно кивает Элис. Поворачивается, спускаясь в метро. Оттуда веет теплом и немного сыростью. Белые плитки, выложившие стены, мокрые от извечного дождя.
Почему-то ее слова меня задевают. Я достаю мобильный, пишу Эдварду, что мы закончили, и пару секунд внимательно смотрю на его имя на экране. Пытаюсь отогнать лишние мысли – не сегодня. Сегодня мне просто нужно домой – и выспаться. А обсудим позже, как и договорились.
Сообщение оказывается прочитанным. Мне приходит уведомление о том, что такси будет через две минуты. Водитель приезжает через полторы – серый Nissan. В белом кожаном салоне, где пахнет освежителем воздуха и немного чистящими средствами, очень неуютно. Какой-то развлекательный контент немецкого радио меня раздражает. Крепче прижимаю к себе сумочку, с ожиданием поглядывая в окно. У моего подъезда мы через семь минут. Поездка оплачена – я даже не удивляюсь.
Только-только закрываю дверь машины, как приходит новое смс.
Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 23.22:
«С возвращением домой, Schatz. Не злись на меня. Доброй тебе ночи».
Похоже, мое недовольство слишком очевидно – или должно быть очевидно? Не знаю. Эдвард почувствовал его через экран. Отвечаю ему емко, не до конца уверенная, что чувствую на самом деле помимо усталости. В конце концов, всегда есть завтра. Завтра и подумаю.
Моя история сообщений.
Я, 23.23:
«Спокойной ночи».
Достаю из сумочки ключи от квартиры и набираю код в подъезд.
* * *
Я просыпаюсь раньше будильника. Потянувшись в постели, а затем прижавшись к одеялу, неожиданно уютному этим утром, с интересом смотрю на часы. Без пяти минут девять.
На улице уже рассвело, легкие шторы колышутся от мягкого, но холодного осеннего ветерка. Дождь закончился, неизвестно лишь, надолго ли. Небо пасмурное, но пара смелых солнечных лучиков пытаются прорвать оборону.
Негромким переливом классической мелодии оживает мой телефон. Будильник.
Я лежу на спине, прижав к себе обе подушки и край одеяла. Смотрю на потолок, белый, как и долгие месяцы прежде, и улыбаюсь. Все, что случилось вчера, все, что произошло раньше – одни сплошные воспоминания. Реальность - это то, что происходит с нами сегодня. И сегодня, как бы там ни было, мои долгожданные выходные в компании Эдварда. Через час – ровно через час, зная его пунктуальность – он будет здесь. И я уже успела соскучиться. И я все так же его хочу.
Накрываю лицо подушкой, нежданно для себя самой покраснев – кровь приливает к лицу, мне жарко, не помогает даже ветерок из окна. Неужели уже сегодня?.. Мне определенно нужно вставать.
Горячая вода помогает проснуться. В душе я неспешно, с вниманием к деталям, привожу себя в порядок. Наношу сперва шампунь, а затем бальзам – кофейный, что вызывает улыбку – на влажные волосы. Проверяю полноценность процедуры шугаринга, испробованного третий раз в жизни, и второй – в Берлине. Хорошо, что я живу на Александерплатц, здесь нет недостатка в салонах.
Завариваю черный чай и сушу волосы, на всякий случай включив звук уведомлений на мобильном. Но он молчит. Лежит на стиральной машинке с разбитым стеклом, чью замену уже заказала на понедельник, без красного чехла, к которому успела за эти два года привыкнуть. Мой iPhone полиция отыскала быстрее всего – грабители продали его какому-то сброду на Kotbusser Tor, а их в тот же вечер накрыли. Не знаю, каким образом Эдвард сумел все это выяснить, но еще в наши первые совместные выходные телефон вернулся ко мне. Сразу после завтрака круассанами и разбором картин юного Фабиана он передал мне мобильный. С него же я отправила заявку на восстановление ID. Вчера была в полиции, а затем в еще нескольких государственных учреждениях. Мне кажется, процесс сдвинулся с мертвой точки.
Чай очень крепкий, но это как раз кстати. Для полноты картины добавляю в него две ложки сахара. Открываю свой шкаф, стремясь подобрать подходящий наряд для такого ответственного дня. Сложнее всего – с бельем. Отдаю предпочтение кружевному нежно-розовому комплекту с темно-бежевыми вставками на лифе. В меру невинно, в меру – сексуально. Еще и подходит к моему кулону.
Разглядываю себя в зеркало, примерив несколько возможных вариантов дневного образа. Темная юбка под кожу, белая блузка, массивный ремень. Синие джинсы, светлый джемпер. Останавливаюсь на плотных серых брюках и мятно-розовой блузке с полукруглым вырезом. Распускаю волосы, предварительно забрав передние пряди в небольшое переплетение сзади. Получается вариант греческой прически. Неплохо.
Черная тушь, темная подводка, матово-малиновая помада. Победно улыбаюсь идеальной зеркальной поверхности, благосклонной ко мне сегодня. Больше всего выигрывают глаза – по-настоящему светятся. Я надеюсь, своим энтузиазмом Эдварда не испугаю.
Как раз кладу в шоппер последний набор вещей, предусмотренный для совместной ночевки, когда раздается звонок в дверь. На часах – без пяти. Я уже должна была спуститься?..
Волнуюсь, никак не могу скрыть. Но хочу. Делаю глубокий вдох, убирая чашку с чаем в мойку, наскоро поправляю рукой волосы. Останавливаю себя, не дав закусить губу. Открываю.
Эдвард, обворожительно улыбаясь, поглядывает на меня, чуть наклонив голову. Его темно-синяя рубашка из-под серого пальто контрастирует с белыми бутонами цветов.
Я уже должна привыкнуть к подобным появлениям мистера Каллена. Эстетичным, продуманным, сексуальным… и каждый раз с новыми, пусть и небольшими, сюрпризами. Впрочем, розы с его собственноручной доставкой – самый неожиданный из вариантов.
- Доброе утро, meine Schönheit, - ласково здоровается Эдвард, не скрывая своего удовлетворения. Его стильный образ удивительно гармонично сочетается с моим.
Вздыхаю, шире раскрывая ему дверь. И делаю шаг назад, давая пройти внутрь.
- Доброе утро, Эдвард, - сокращаю между нами любое расстояние, когда он переступает порог. Обнимаю за шею, некрепко прижавшись, но крепко обняв за талию. С удовольствием вдыхаю и аромат цитрусовых, и его самого. В отличие от прохладной кожи рук Каллена, пришедшего с улицы, его шея – теплая. Чудесно.
- Я счастлив, что ты все еще рада меня видеть, - мягко подшучивает он, правой, свободной рукой погладив мои волосы. – И ты очень красива, Белла.
- Я все еще не понимаю смысла во вчерашнем такси… но за комплимент – спасибо.
- Цветы помогут загладить мою вину? – Эдвард чуть прищуривается, на полюбившемся мне лице легкие морщинки. В глазах, спокойных и счастливых, переливается огнями северного сияния интерес.
- Только если к ним прилагается записка, - ответно щурюсь я.
Мужчина мелодично смеется, поцеловав мою щеку. Шепчет у уха:
- Сегодня она в звуковом варианте. «Королеве цветов – моей розе».
Привстаю на цыпочки, снова прижимая его к себе. Поглядываю на Эдварда из-за его же плеча, медленно поглаживая ворот рубашки.
- Спасибо. Хоть мне и вряд ли стоит на тебя обижаться. Я понимаю твое беспокойство, Эдвард. Я ведь сама его вызвала.
- И что же, ты больше не будешь спорить со мной на этот счет?
- Мы просто договоримся, - убеждаю я, - объясню тебе, что причин для таких поездок нет, проведу от бара до моего дома – сам увидишь. И все будет отлично. Эти такси жутко неуютные.
- Впредь я сам буду забирать тебя, Schönheit, - решительно, но в то же время повседневно, будто мы давным-давно пришли к консенсусу на этот счет, докладывает Эдвард. Его пальцы скользят вдоль тонкой косы, переплетения моих волос. – Совместим приятное с полезным.
- Ты правда не собираешься меня слушать?
- Ты правда не хочешь, чтобы мы встречались чуть чаще? – Эдвард изгибает бровь, но в остальном выражение его лица остается безукоризненно-спокойным. Он делает неглубокий вдох, нежно коснувшись моей щеки. – Белла, я не хочу ссориться с тобой из-за таких мелочей. Это мой способ обеспечить твою безопасность – и только. Никак не ограничить тебя. Я попросту хорошо знаю этот город – и последствий тоже знаю много. Мы уже говорили об этом у Собора.
- Обсудим это позже, - отметаю я, забирая у Эдварда цветы. Отступаю от него на шаг, стараясь подавить в себе несвоевременную и, если честно, немного пугающую волну раздражения. Пытаюсь посмотреть на ситуацию под его углом, но пока выходит скверно. Некстати вспоминаются вчерашние слова Элис. Черт.
Мужчина, так и не снимая пальто, наблюдает за моими перемещениями по квартире из прихожей. Прислоняется плечом к несущей стене, немного повернув голову. Не могу сказать, о чем думает, лицо непроницаемо, эмоции максимально сдержаны. Но Эдвард не улыбается.
Ставлю букет в вазу, мою руки холодной водой, дав себе пару секунд в ванной комнате, чтобы оставить лишние эмоции там, где им место – позади. Наши выходные. Я не буду ничего портить – и никому не дам.
- Ты завтракал? – буднично зову его, надеясь разогнать воцарившуюся мрачноватую атмосферу.
Эдвард, отрываясь от стены, подает мне пальто.
- Нет.
- Любишь новые места?
- С тобой, - он кивает, медленно оглаживая мои плечи по кремово-кофейной материи пальто. Уголки губ ползут вверх, и это маленькая победа.
- Тогда у меня есть идея, - обещаю, оборачиваясь, но не покидаю кольца его рук. Улыбаюсь Эдварду и он, пусть и на секунду позже, улыбается мне в ответ. Легко целует мои волосы.
- С радостью. Ты готова? Мы вернемся в воскресенье вечером.
В синих глазах тихонько разгораются огоньки предвкушения на этих словах. Люблю их. Как и каждую черту, когда улыбается. И даже когда злится. Эдвард чересчур правильно, строго злится (по крайней мере, на меня).
- Вполне.
Я забираю со стенда ключи. И, воспользовавшись его замешательством, быстро Эдварда целую. Теперь он улыбается по-настоящему широко.
- Ох, Изабелла, - с псевдо-угрозой, притянув меня к себе, шепчет на ухо. Из огоньков разгорается пламя – очень быстро. Эдвард возвращает мне поцелуй.
Мы все же спускаемся к «Порше», припаркованному невдалеке от моего подъезда. Шоппер отправляется на заднее сиденье, мне же мистер Каллен придерживает переднюю пассажирскую дверь. Бережно поправляет своевольно спавший пояс пальто, уложив его концы мне на колени.
- Тут всего квартал. Все время прямо.
- Звучит угрожающе.
- Скорее просто, - пожимаю плечами, застегивая свой ремень безопасности. Ласково прохожусь пальцами по коже кресла. Вслушиваюсь в ноты зарождающейся классической мелодии. И, не скрывая своего любования, смотрю на Эдварда. Его профиль на фоне зданий моего района, его руки на черном руле. Каллен примечает мой взгляд, самодовольно хмыкнув. Машина срывается с места.
Припарковавшись в небольшом тупичке у нужного дома, Эдвард привычным делом открывает мою дверь. Правда, до последнего не верит, что мы направляемся к скромной арке-входу с настоящим деревянным засовом. Металлическая табличка с названием заведения поскрипывает на ветру.
Я веду Эдварда по узкому коридору маленького кафе прямиком на тайную террасу. Притаившаяся между домами, утонувшая в зелени, густой даже теперь, она на солнечной стороне. И робкие лучи прямо сейчас бродят по деревянным стульям у стены с плющом. Здесь всего три столика. Все свободны.
- Примирительный «Менемен», - объясняю Эдварду, присаживаясь напротив него за один из столиков. – Тосты с авокадо. Кофе. И даже баклава, если ты такое любишь.
- Это и есть заведение пресловутого Бурака?
- Он здесь повар, но от Бога. Тебе понравится.
Эдвард, без спешки оглядев интерьер террасы, мягко пожимает мою ладонь. Демонстрирует, что верит.
Официант приносит скромное, но выигрышное во всех смыслах меню. Впрочем, Эдвард заказывает то же, что и я, понадеявшись попробовать истинную турецкую кухню вне Турции. Шутит, что мы начали с «Mustafa's Gemuese Kebab», теперь пришел черед их конкурентов. Турецкая диаспора Берлина насчитывает 3 миллиона человек.
- Как вчерашняя встреча с клиентом? – когда приносят кофе, интересуюсь я. Стоит отдать должное, с самого момента своего прихода Эдвард даже не взглянул на телефон. Вот и сейчас он больше занят витиеватыми кустами жимолости, чем мобильным.
- Лимитированная партия «Coupe-2» уходит в Санкт-Петербург. Но это пока секрет. Контракт будет подписан в понедельник.
- Русские – ваши постоянные покупатели?
- Прямо из Штутгарда – не всегда. Из Берлина чуть чаще. Мы обычно работаем с дилерами, они лучше знают местный рынок. Единственное, если речь идет об уникальных машинах или лимитированных экземплярах – тогда напрямую. Помогаем клиенту воплотить его мечты.
- И о чем чаще всего мечтают? – мой капучино контрастирует с несменным американо Эдварда, отсылая меня к нашей самой первой встрече в «Старбаксе». Думала ли я, каким знаковым окажется для меня Чек-Поинт Чарли, проходя мимо него каждый день.
- Большая скорость. Лучшая управляемость. Отделка, цвет, дополнительные возможности. Все популярнее полноценный искусственный интеллект в бортовом компьютере.
- Я рада, что у тебя был хороший день, - касаюсь его пальцев собственными, мягко погладив их до тыльной стороны ладони. Эдвард переворачивает ее, раскрывая передо мной. Трепетно пожимает, прежде чем переплести наши руки.
- Неплохой, - признает, с живым интересом глядя мне в глаза, - а у тебя? Как встреча с подругой? И этот кофейный бар? Что вообще такое – кофейный бар?
- Ну, помимо кофе в нем есть коктейли – и кофейные, и нет. Алкоголь. Чай. Десерты. Нечто вроде небольшого специализированного кафе. У нас был отличный вечер. С учетом того, что давно не виделись – особенно. Кстати, я рассказала ей о Потсдаме и нашем фотографе. Бывает же такое.
- Фотограф и Бурак нейтрализованы, думаю, - посмеивается Эдвард, наклонившись и аккуратно поцеловав мои пальцы, - что еще обсуждали, планы на Хэллоуин?
- На Рождество, - не скрываю, робко посмотрев в синие глаза. – Она будет встречать праздники с семьей. Думала, я присоединюсь.
- И ты присоединишься?
- Я не знаю… вернее, я не уверена, где окажусь в Сочельник.
- Хотел бы я успеть раньше твоей подруги, Изабелла. Что ты думаешь о том, чтобы встретить Рождество в Портленде? Со мной?
Не похоже, чтобы он шутил. Эдвард в принципе редко шутит. И смотрит на меня крайне серьезно, даже с ожиданием.
- Но разве ты не с детьми?.. Я ведь понимаю, что прежде всего это – семейный праздник.
Каллен мягко гладит мою ладонь – от кончиков пальцев до запястья. Остывает на октябрьском воздухе его американо.
- В этом году не моя очередь быть с сыновьями в Сочельник, Schönheit. Но ты права, у нас планируется праздничный ужин с остальной семьей. Я бы хотел, чтобы ты была там со мной.
- Ты познакомишь меня с родителями?
- И с братьями, - убежденно кивает Эдвард, все еще поглаживая мою руку, - они до сих пор сомневаются в твоем существовании, хотя рады тому, каким покладистым я стал.
Усмехается с толикой напряжения. Но взгляд по-прежнему очень добрый, пусть и выжидательный. Глядя на него сейчас и вслушиваясь в каждое это слово, несмотря на крайне ответственную и неожиданную ситуацию-приглашение, я понимаю, почему хочу быть с Эдвардом. Возвращается это окрыляющее чувство в его присутствии. Абсолютное умиротворение. Полноправная радость. И желание постоянно улыбаться.
- Ты уверен? – не могу не спросить. Пребывая в эйфории, все равно хочу знать. Потому что это важно.
- Да, Белла, абсолютно, - он без промедлений мне кивает. Ни грамма шутливости, сплошная серьезность. – Что ты скажешь?
Не хочу заставлять его ждать еще дольше. Позволяю себе расслабленно, счастливо улыбнуться. И немного краснею.
- С удовольствием, Эдвард.
Бурак лично приносит нам «Менемен» и тосты. С интересом, пусть и прикрытым, наблюдает за переплетенными руками и зеркальными улыбками. Желает приятного аппетита.
Эдвард, игнорируя омлет, поднимается со своего стула и обходит наш маленький столик. Приседает передо мной, сглаживая разницу в росте и ласково огладив щеку. В третий раз за сегодня целует – безумно нежно.
А потом мы вместе пробуем «менемен». И даже скептически настроенный Эдвард в восторге.
* * *
Я никогда не видела ничего более красивого – в Германии так точно.
«Порше» мягко уходит влево на очередном повороте дороги, и из-за густых лесов, оттеняющих серо-голубое небо, выступает серебристая гладь воды. Мирная, ровная, переливающаяся от скупого солнечного света. Вода огибает леса, причалы и песчаные берега большим неровным кругом, а затем распадается мелкими проливами вдоль крошечных островков. Дорога, проложенная как раз вдоль берега, но близко к лесу, вьется между уютными белыми домиками с собственными пирсами.
Эдвард наблюдает за мной, хотя пока ничего не говорит. Машина идет крайне мягко, даже в довольно крутые повороты заходит легко и быстро, словно бы дорога прямая. Играет Бах. Пахнет мандаринами и немного кожей. Я знаю, что мы уже не в Берлине, или, по крайней мере, где-то невдалеке от его границы. Но до последнего не могу предположить правильный вариант.
- Здесь очень красиво.
- Некоторым местам красоту придает компания, - мужчина улыбается мне краешком губ, чуть приглушая музыку, - но ты права, Schönheit, это место – особенное.
- Ты уже тут был, не так ли?
- С десяток раз. Но сегодняшний – как первый.
Мне нравится, как смягчаются черты его лица. Эдвард приостанавливается у пешеходного перехода, пропуская пожилых фрау, и поворачивается ко мне. Медленно, давая прочувствовать каждую секунду касания, гладит по щеке – вниз от скулы, к челюсти. Обводит контур губ.
До поцелуя дело не доходит – приходится ехать.
Удобно сажусь в своем кресле, поглядывая то на озерные пейзажи за окном, то на мистера Каллена, уверенно увозящего меня куда-то на другую сторону озера. Мы проехали уже несколько поселков, и, хоть лес по-прежнему стоит слева стеной, даже он скоро закончится. Впереди, как раз над дорогой, показывается высоко поднявшееся солнце – не так тут пасмурно, как в Берлине.
- Не знаю, как тебе постоянно удается находить такие места, но здесь удивительно красиво, Эдвард.
- Здорово иметь возможность разделить эти места с тобой. Это еще не все.
Мы сворачиваем влево, на сей раз на пустынную дорогу, чуть присыпанную песком. Лес постепенно вырастает с обеих сторон холма, оставляя нас в импровизированной низине. «Порше» спускается ближе к воде – и замирает как раз у одинокого деревянного пирса, млечной дорожкой убегающего в озерную гладь.
Вот теперь вид поистине безупречен. Живописно переплетаясь в единую канву, все составляющие пейзажа – вода, лес, небо, пирс, камни-волнорезы, песочный берег – создают удивительную картинку. Это как будто бы не Германия, уж точно не Берлин. Это канадские озера.
Мы оба выходим из машины и Эдвард, словно бы всегда был настолько близко, останавливается за моей спиной. Мягко обвивает за талию, притягивает к себе. И в давно забытой позе с Колонны Победы целует мои волосы. Обволакивает собой.
Чайка пикирует в озеро с пронзительным криком. Еще несколько кружат высоко над ним, высматривая добычу. А я накрываю своими ладонями руки Эдварда, проникаясь теплом кожи. И близостью. И просто тем необычайным чувством единения, которое испытываю лишь с ним. Сама себе улыбаюсь, тихонько усмехнувшись. Кладу голову на его плечо.
- Что, Schönheit? – заинтригованно интересуется мистер Каллен. Неглубоко вздыхает, проведя носом по моим волосам, а затем лениво и бережно путается пальцами в прядях.
- Я счастлива, - тихо признаюсь, даже не смутившись. Вода мерцает и подрагивает так же, как синева в глазах Эдварда. Я смотрю на него, чуть запрокинув голову и Каллен тоже смотрит на меня. Молчание, воцарившееся на пару секунд, не прерывается.
Эдвард целует меня, крепче обнимая талию, а я придерживаю его затылок левой рукой, не давая поцелую раньше времени прерваться. Чуть потягиваю темные волосы и Эдвард едва слышно, гортанно стонет. Целует глубже.
Когда отпускаем друг друга, оба улыбаемся. В частом дыхании мужчины и мерцании его глаз вижу свое отражение. Прячусь у Эдварда на груди, а он, обнимая меня, но уже без подтекста, посмеивается над нашей новой позой. Geborgenheit, это именно такое чувство – быть с ним сейчас. Будет моим любимым немецким словом.
- Посмотрим и другие части озера? – как ни в чем не бывало, предлагает Каллен, хотя по-прежнему не разжимает рук. Ждет моего решения.
- Что это за озеро, Эдвард?
- Мюггельзе, - кажется, он немного удивлен, что до сих пор не узнала место, но практически этого не показывает. – Большое Мюггельзе, если быть точным.
- Значит, нам еще успеть посмотреть Малое, - отстраняюсь, понадеявшись, что совсем скоро наши объятия вернутся. Эдвард утешительно целует мой лоб.
- Да, Белла. Нам еще многое сегодня нужно успеть.
Мы покидаем одинокий белый пирс, возвращаясь на небольшую прибрежную трассу. Эдвард, расслабленно глядя на петляющее полотно дороги, кажется мне совершенно умиротворенным. Я давно не видела его настолько спокойным, особенно в разрезе двух прежних ночей, что мы провели вместе. Я проверяла в Google значение слова «Schwerenöter». Мне не понравился смысл. Что за черт?
Впрочем, выспрашивать такое, еще и в субботу, когда только-только наладили контакт и забыли о берлинских условностях я не стану. Хочу, чтобы и для Эдварда эти выходные оказались отдыхом.
Минуя спуски к озеру, «Порше» поднимается выше, к лесу. Паркуется у небольшого зеленого указателя на немецком, оставляя машину во власти асфальта, присыпанного все тем же береговым песком. Правда, теперь с вкраплениями сосновых игл.
Эдвард предлагает мне руку, и я не отказываюсь. Правда, нервный смешок, когда увлекает меня в лес, сдержать не удается. Каллен кривовато усмехается.
- «Белоснежка» – немецкая сказка, кстати.
- Вряд ли у нее был такой егерь, - я крепче переплетаю наши пальцы, стараясь поспевать за быстрым Эдвардом. Впрочем, он замедляется, приметив это. Твердая земля леса присыпана иглами сосен, пожелтевшими листьями и мелкими сучками. Тропинка вьется впереди ускользающей бежевой нитью.
- Знаешь, Белла, я многое не могу контролировать в этом городе, но вот за твою безопасность рядом со мной могу ручаться.
- Даже в безлюдном лесу вне Берлина? - смеюсь, поймав его хитрый взгляд. Где-то в глубине него разгораются знакомые огоньки желания.
- Даже в нем, - псевдо-серьезно отвечает Эдвард, по-походному быстро поцеловав мою щеку, - но в лесу – только прогулка, обещаю.
Снова вспоминаю о планирующемся вечере, который рано или поздно все равно настанет. И снова мне жарко в прохладном осеннем лесу.
По тропинке, спешащей между деревьями и минующей пару оврагов, Эдвард ведет меня к небольшому холму. С него открывается потрясающий вид на озеро и всю долину. В который раз нечто настолько прекрасное я познаю в обществе Каллена.
- У меня не хватает слов.
- Слова зачастую – вещь бесполезная, - мудрый Эдвард, наклонившись ко мне, возрождает наш поцелуй. Теперь я не так сдержана, когда ему отвечаю – обвиваю за шею, глажу затылок, придерживаю за талию. И сама решаю, когда поцелую прекратиться.
Отпуская его, любуюсь вполне себе разгоревшимся костром предвкушения в синих глазах – чертята, пляшущие в радужке, вдохновляют.
Еще какое-то время мы смотрим на долину. Эдвард занимает свое прежнее место за моей спиной, согревая собой и обещая ту защиту, которая скоро станет данностью в его присутствии. А еще наполняет лесную полянку уютом. Изредка поглаживает мою спину или волосы. Чувствую его дыхание у висков.
На серо-голубом небе, сквозь облака которого пробивается солнце, кружится птица. Это не чайка, слишком далеко от воды, крылья куда шире и как будто острее. Да и не белая она, скорее бордово-коричневая. Загадка получает ответ, когда птица высматривает то, что ищет – и кидается вниз с характерным громким, высоким криком. Сокол.
Я задумчиво прикасаюсь к своей подвеске, указательным пальцем очертив контур обеих птиц. Сокол поднимается в воздух, унося что-то в остром клюве. Летит быстро, красиво подстраиваясь под волны ветра. Медленно скрывается из вида.
- Как будет «Сокол» по-немецки, Эдвард?
Мужчина, наверняка наблюдающий за мной, хотя и не могу видеть, тепло гладит мои плечи.
- Falke.
- А «Ласточка»?
- Schwalbe , - произносит это слово с нежностью. – Начинается с той же буквы, что и «Schönheit», кстати.
Прохлада леса вдруг добирается до меня, не глядя на живое тепло Эдварда. Я отступаю на пару сантиметров назад, прижимаясь к нему крепче. С благодарностью встречаю вернувшиеся ладони мужчины на моей талии.
- Я правда хочу, чтобы это было длинной дистанцией, - тихо прошу, крепко сжав пальцами подвеску. Отпускаю птиц, и на подушечках указательного и большого пальцев остаются глубокие следы от их крыльев. – Не хочу верить, что это изначально глупая затея и в чем-то противоестественна. Что соколы и ласточки вместе не летают.
- Как видишь, летают, моя девочка, - оптимистично, но в меру, с уважением к моему тону, произносит Эдвард. Просит повернуться к нему, оставить озеро в покое.
С мягкими, по-особенному добрыми чертами Эдвард смотрит на меня, терпеливо дожидаясь прямого взгляда. Тронуто, благодарно улыбается, когда все же встречаемся глазами. Убирает прядь волос мне за ухо, трепетно оглаживает щеку. И осторожно, дабы никак не потревожить создавшуюся доверительную атмосферу, касается пальцами моей подвески. Ровно по контуру крыльев птиц.
- У нас свой путь, Белла, со взлетами, падениями, отступлениями – как и у всех. Все эти различия на самом деле условны – зависят только от взаимного принятия. Я много лет следовал принципу трех «ППП», которому учил и детей – поостеречься, подождать, продумать. Но с тобой все это лишнее, я не вижу в нем больше смысла. У нас с первой минуты появился контакт, разве нет? Искра. Я хочу верить, что такие костры не гаснут.
- Не гаснут, - уверенно отвечаю я. Обеими ладонями накрываю его щеки, медленно погладив большими пальцами скулы. Улыбаюсь, и рада той нежной, тронутой улыбке, которой Эдвард мне отвечает. Смотрю в его глаза и думаю, что скажу. Вот сейчас, ведь момента лучше и не придумать.
Но не могу. Страх, комьями забивая горло, не позволяет. Я слишком сильно боюсь узнать, что поторопилась, что не взаимно, что рано еще… что пытаюсь сбить все в кучу, ускорить процесс. Пропустить вступление или перемотать… не знаю. Глупости, боже, какие все глупости.
Может быть, мужчина понимает. А может быть, он просто заканчивает свою часть откровения, почувствовав, что нам это нужно.
Птица где-то над деревьями кричит снова. Эдвард глубоко меня целует.
- Сокол ласточку не упустит, Schönheit. Обещаю.
Часть 1.2
Источник: http://robsten.ru/forum/29-3233-1
0
