Первым сюжет выпустил CNN.

Я обрадовался, что случай попал в новости прежде, чем пришло время отправляться в школу. Я нервничал из-за того, что могли бы сказать по этому поводу люди, и внимания, которое он сумел бы привлечь. По счастью, день выдался богатым на события: землетрясение в Южной Америке, политическое похищение на Ближнем Востоке, поэтому происшествие заслужило всего несколько секунд, пару-тройку фраз и одну-единственную зернистую картинку.

«Благодаря анонимному заявлению прошлой ночью в Портленде, штат Орегон, задержан Орландо Кальдерас Уоллес –предполагаемый убийца, объявленный в розыск штатами Техас и Оклахома. Находящийся без сознания Уоллес был обнаружен под утро в переулке, в нескольких ярдах от полицейского участка. Официальные власти не сообщили, будет ли он передан для суда в Хьюстон или Оклахома-Сити».

Изображение было нечётким – совмещённое фото в профиль и анфас, к тому же на момент съёмки у Уоллеса имелась густая борода. Белла, скорее всего, не узнает его, даже увидев фотографию. Я надеялся, что этого не произойдёт: она только понапрасну испугается.

- В Форксе не станут об этом болтать. Слишком далеко, чтобы происшествие заинтересовало кого-то из местных, – сообщила Элис. – Хорошо, что Карлайл вывез его за границу штата.

Я кивнул. Телевизор Белла смотрела редко, к тому же мне не доводилось замечать, чтобы её отец включал что-либокроме спортивного канала.

Было сделано всё, что требовалось: отвратительное создание изгнано, однако убийцей я не стал. По крайней мере, в последнее время. Доверившись Карлайлу, я оказался прав. Тем не менее мне не хотелось, чтобы негодяю всё сошло с рук. Я поймал себя на мысли, что надеюсь на его отправку в Техас, где всё ещё практиковали смертную казнь.

Нет. Это не имело значения. Оставлю всё позади и сосредоточусь на том, что действительно важно. Я покинул комнату Беллы меньше часа назад, но мне не терпелось снова увидеть девушку.

- Элис, ты не против…

Она прервала меня:

- Поведёт Розали. Она будет в бешенстве, но – ты же знаешь – обрадуется случаю покрасоваться в своей машине, – заливисто рассмеялась Элис.

Я усмехнулся:

- Увидимся в школе.

Элис вздохнула, и моя усмешка превратилась в гримасу.

«Знаю, знаю, – подумала она, – ещё не время. Подожду, пока ты не будешь готов к моему знакомству с Беллой. Но тебе следует знать: это не из-за моего эгоизма. Белле тоже понравится».

Отвечать я не стал и поспешил на выход. Что, если оценить ситуацию с другой стороны? Захочет ли Белла познакомиться с Элис? Иметь среди подружек вампира? Речь шла о Белле, а значит, такое положение дел едва ли обеспокоило бы её.

Я нахмурился. То, чего хотелось бы Белле, и то, что было бы для неё лучше, – совершенно разные вещи.

Припарковавшись на подъездной дорожке у дома Беллы, я забеспокоился. Человеческая пословица гласила, что утро вечера мудренее, и при дневном свете всё выглядит по-другому. Буду ли я выглядеть по-другому при слабом свете туманного дня? Покажусь ли более или менее зловещим, чем во мраке ночи? Осознала ли Белла правду, пока спала? Испугалась ли наконец?

Несмотря на вчерашний вечер, её сон был безмятежным. Всякий раз, когда она произносила мое имя, её лицо озаряла улыбка. Шёпотом она неоднократно просила меня остаться. Что, если в этот раз это ничего не значило?

Я ждал весь на нервах; прислушивался к доносящимся из дома звукам: торопливым, спотыкающимся шагам вниз по лестнице, треску резко разорвавшейся обертки из фольги и грохоту, который раздался после того, как захлопнулась дверь холодильника. Судя по всему, девушка торопилась. Не терпелось оказаться в школе? Эта мысль подарила мне надежду, и я улыбнулся.

Взглянув на часы, я предположил – с учетом той скорости, на которую был способен её дряхлый пикап, – что она слегка опаздывала.

Белла вылетела из дома: рюкзак с книгами соскальзывал с плеча, небрежный пучок, в который она закрутила волосы, уже начал разваливаться, а плотный зелёный свитер едва ли защищал от холодного тумана.

Чересчур длинный, объёмный свитер совершенно ей не шёл: скрывал стройную фигурку и превращал изящные, нежные формы в бесформенную массу. Я был признателен за это почти так же сильно, насколько хотел, чтобы на девушке оказалось нечто подобное той нежно-голубой блузке, которую она носила вчера вечером. Ткань соблазнительно льнула к её телу, а довольно низкий – ниже яремной ямки – вырез обнажал ключицы. Голубой подобно воде струился по изящным формам.

Было бы лучше, нет, жизненно необходимо, если бы я совсем, совсем перестал думать об этих формах. И потому я испытывал благодарность к уродливому свитеру. Ошибаться было непозволительно, а позволить себе зациклиться на странных, вызывающих трепет желаниях, которые возникали у меня при мыслях о её губах… коже… теле… на желаниях, которые не возникали у меня сотню лет, стало бы колоссальной ошибкой. Не стоило даже думать о прикосновении к ней. Это было неприемлемо.

Я разорвал бы её.

Белла отвернулась от входной двери в такой спешке, что вряд ли вообще заметила мой автомобиль. Чуть не пробежав мимо, она резко остановилась; колени сомкнулись, как у испуганного жеребёнка, рюкзак сполз ещё ниже, а глаза, стоило ей заметить машину, широко распахнулись от удивления.

Я вышел из авто и, даже не позаботившись о том, чтобы перемещаться с человеческой скоростью, открыл пассажирскую дверь. Больше не стану обманывать Беллу. По крайней мере, когда мы будем наедине, смогу оставаться самим собой.

Она подняла на меня глаза и, поскольку казалось, что я возник из тумана, снова изумилась. Однако удивление тут же сменилось чем-то иным, и я перестал бояться, что её чувства ко мне изменились за ночь, или, точнее, надеяться на это. Теплота, интерес, увлечённость – все это читалось в её ясном, проницательном взоре.

– Хочешь прокатиться со мной? – спросил я.

В отличие от вчерашнего вечера я дам ей возможность выбрать. Теперь у неё всегда будет выбор.

– Да, спасибо, – прошептала она и, не колеблясь, забралась в машину.

Перестанет ли меня когда-нибудь волновать то, что я стал единственным, кому она сказала «да»?

Страстно желая присоединиться к ней, я молнией метнулся вокруг машины. Признаков шока, вызванного моим внезапным появлением, она не выказала.

Счастье, которое я испытывал по той простой причине, что она вот так сидела рядом со мной, не имело себе равных. Невзирая на то, что у меня имелась возможность наслаждаться любовью и поддержкой своей семьи, несмотря на многочисленные развлечения и соблазны, которые предлагал мне мир, ещё ни разу я не был счастлив так, как сейчас. Пусть я знал, что всё это неправильно и ничем хорошим не закончится, но, если мы были вместе, у меня не получалось долго сдерживать улыбку.

Я заметил, что она бросила взгляд на подголовник своего сиденья, там лежала моя куртка.

- Я захватил для тебя куртку, – сказал я. Это была моя отговорка на тот случай, если бы мне пришлось оправдываться за своё бесцеремонное появление этим утром. Было холодно. Куртки у неё не имелось. Несомненно, это сошло бы за допустимое проявление галантности. – Не хотел, чтобы ты заболела или что-то в таком роде.

- Не настолько я и изнеженная, – говоря, она смотрела, скорее, мне на грудь, чем на лицо, словно не решалась встретиться со мной взглядом. Тем не менее куртку надела ещё до того, как я принялся уговаривать или умолять.

- Разве? – пробормотал я себе под нос.

Пока я разгонял авто в направлении школы, она пялилась на дорогу. Тишину я смог вынести не больше пары-тройки секунд. Мне хотелось знать, о чём она думала этим утром. Между нами столько всего изменилось с тех пор, как в последний раз взошло солнце.

- Что, сегодня обойдётся без «Двадцати вопросов»? – стараясь казаться легкомысленным, поинтересовался я.

Девушка улыбнулась: очевидно, обрадовалась, что я затронул эту тему.

- Тебя беспокоят мои вопросы?

- Не так сильно, как твоя реакция, – улыбнувшись ей в ответ, честно признался я.

Уголки её губ опустились.

- Я плохо реагирую?

- Нет, в том-то и проблема. Ты всё воспринимаешь слишком спокойно. Это неестественно, – пока не было ни вскрика. Разве такое возможно? – Что заставляет меня размышлять, о чём ты думаешь на самом деле, – разумеется, размышлять меня заставляло всё, что она делала или не делала.

- Я всегда говорю тебе то, о чём думаю на самом деле.

- С купюрами.

Она снова закусила губу. Казалось, она не замечала своих действий – то была подсознательная реакция на неловкую ситуацию.

- Их не очень много.

Одних этих слов оказалось достаточно, чтобы подстегнуть моё любопытство. Что же она умышленно скрывала?

- Достаточно, чтобы свести меня с ума, – сказал я.

Девушка замешкалась, а потом прошептала:

- Ты не захочешь это услышать.

Чтобы слово за словом припомнить наш вчерашний разговор и понять, что к чему, пришлось на мгновение задуматься. Поскольку я не мог даже вообразить, чем же, по моему мнению, ей не следовало со мной делиться, сосредоточиться нужно было чуть лучше. Я вспомнил только потому, что в её голосе, как и прошлым вечером, вдруг стала слышна боль. Разве не я просил её не рассказывать мне о своих мыслях? «Никогда не говори так», – я едва ли не рычал на неё. Заставил расплакаться…

Именно это она скрывала от меня? Глубину своих чувств ко мне? То, что для неё неважно, чудовище ли я, и слишком поздно передумывать?

Я онемел. Радость и боль оказались слишком сильными для того, чтобы выразить их словами, и они настолько рьяно спорили друг с другом, что я не сумел дать внятный ответ. В наступившей тишине был слышен только уверенный ритм биения сердца и дыхания.

- Где остальные члены твоей семьи? – неожиданно спросила она.

Я глубоко вздохнул и впервые за всю поездку ощутил жгучую боль от её аромата. С удовлетворением поняв, что почти привык, решил вернуться к непринуждённому поведению.

- Они взяли машину Розали, – я припарковался на свободном месте, прямо за тем авто, о котором только что вёл речь, и, заметив, как округлились её глаза, спрятал улыбку. – Показуха, правда?

- Хм, вот это да! Зачем ей ездить с тобой, если у неё есть такое?

Розали… если бы она была объективной в своих суждениях относительно Беллы, что едва ли станет возможным хоть когда-нибудь… понравилась бы такая реакция.

- Как я и сказал, показуха. Мы стараемся не выделяться.

Конечно, Белла не обращала никакого внимания на нестыковки в устройстве моей машины. Нас не случайно чаще всего видели именно в Volvo – автомобиле, известном своей безопасностью. Безопасностью – той единственной характеристикой, которая вряд ли заинтересовала бы вампиров при выборе средства передвижения. К тому же, мало кто понимал, что это была более редкая гоночная версия, не говоря уже о проделанной нами после продажной доработке.

- У вас не получается, – резюмировала она и беспечно рассмеялась.

Жизнерадостные, беззаботные переливы её смеха согрели мою пустую грудь.

- Если это настолько бросается в глаза, отчего же именно Розали села сегодня за руль? – спросила она.

- Ты не заметила? Сейчас я нарушаю все правила.

Мой ответ, должно быть, прозвучал немного пугающе, но Белла, конечно же, улыбнулась.

Я вышел из авто. Подходя к ней – настолько близко, насколько вообще мог осмелиться, – внимательно наблюдал, не забеспокоится ли она. Дважды её рука дёргалась в моём направлении, однако девушка останавливала себя. Выглядело так, будто она хотела прикоснуться ко мне… Моё дыхание участилось.

- Тогда зачем вам такие машины? Если вы ищете уединения? – спросила она, когда мы направились к школе.

- Потакаем своим желаниям, – признался я. – Все мы любим быструю езду.

- Так я и думала, – угрюмо пробормотала она.

Если бы она подняла взгляд, то увидела бы мою ответную ухмылку.

«Да ладно! Я в это не верю! Как Белле, чёрт возьми, это удалось?»

В мои мысли ворвалось ментальное изумление Джессики. Прячась от дождя, та укрылась под свесом крыши кафетерия и, держав руках зимнюю куртку Беллы, дожидалась подругу. От недоверия глаза Джессики стали круглыми.

Секунду спустя Белла тоже обратила внимание на Джессику; отметила выражение её лица и слегка покраснела.

- Привет, Джессика. Спасибо, что вспомнила, – поздоровалась Белла. Джессика молча протянула ей куртку.

Мне следовало быть вежливым с друзьями Беллы независимо от того, были ли те хорошими друзьями или нет.

- Доброе утро, Джессика.

«Ничего себе…»

Глаза Джессики выпучились ещё сильнее, но против моих ожиданий она даже не дёрнулась и не отступила назад. В прошлом она часто раздумывала насчёт моей привлекательности, однако, как и все остальные наши поклонники, безотчётно держалась на безопасном расстоянии. Было странно и смешно… и, если честно, немного неловко… осознавать, насколько сильно я размяк из-за близости к Белле. Складывалось ощущение, что меня больше никто не боялся. Стоит об этом узнать Эммету, он будет смеяться целое столетие.

- Э-э-э… привет, – пробормотала Джессика и кинула на Беллу многозначительный взгляд. – Думаю, увидимся на тригонометрии.

«Ты всё мне расскажешь. В подробностях. Мне необходимы подробности! Эдвард долбанный КАЛЛЕН!!!»

Белла скривилась.

- Ага, увидимся.

По пути на свой первый урок Джессика постоянно оглядывалась, её воображение тем временем разыгралось не на шутку.

«Вся история целиком. На меньшее не соглашусь. Планировали ли они увидеться вчера вечером? Они встречаются? Как долго? Как она могла это скрывать? И зачем? Едва ли это несерьёзно, она, должно быть, по уши в него влюблена. Мне нужно всё разузнать. Интересно, они целовались? Ох, я в экстазе…» – мысли Джессики вдруг утратили ясность, и в голове у неё замелькали беззвучные, нелепые картинки. Я содрогнулся от этих фантазий, но не только потому, что Беллу она заменила собой.

Быть этого не могло. И всё же мне… мне хотелось…

Я не желал признаваться даже самому себе. Сколько всего неправильного мне хотелось от неё? И что из этого, в конце концов, её убьет?

Я помотал головой, чтобы стряхнуть наваждение.

- Что ты ей скажешь? – спросил я у Беллы.

- Эй, – сердито прошептала она. – Я думала, ты не можешь читать мои мысли!

- Не могу, – удивлённый, я уставился на неё, пытаясь разобраться в её словах. Ах, наверное, мы одновременно подумали об одном и том же. – Как бы то ни было, – заговорил я, – я могу читать её мысли. Она подкараулит тебя на уроке.

Белла застонала и позволила куртке соскользнуть с плеч. Сначала я не догадался, что она возвращала её – я не просил об этом и предпочел бы, чтобы она оставила её себе… как символ – поэтому не успел предложить помощь. Протянув мне куртку, она обхватила себя руками.

- Ну, что ты ей скажешь? – стал настаивать я.

- Чуть поможешь? Что она хочет узнать?

Я улыбнулся и покачал головой. Мне хотелось услышать, о чём она думала сама по себе, без подсказок.

- Это нечестно.

Она прищурилась.

- Нет, не делиться тем, что тебе известно, – вот это нечестно.

Точно! Ей не нравились двойные стандарты .

- Она хочет узнать, не встречаемся ли мы тайком, – медленно произнёс я. – И ещё хочет узнать, как ты ко мне относишься.

Её брови взлетели – на этот раз наигранно, не от испуга. Изображала невинность.

- Ужас, – пробормотала она. – Что мне следует сказать?

- Хм-м-м. Она постоянно пыталась вывести меня на откровенность. Я принялся размышлять над ответом.

Непокорная, слегка влажная от тумана прядь её волос, упав на плечо, свернулась в завитушку в том самом месте, где под нелепым свитером скрывалась ключица, и стала притягивать мой взгляд, направляя его к другим скрытым контурам…

Осторожно, стараясь не прикасаться к коже – утро было прохладным и без моих прикосновений – я потянулся к пряди и заправил ту обратно в небрежный пучок – так, чтобы больше она меня не отвлекала. Вспомнилось, как до волос девушки дотронулся Майк Ньютон, и я стиснул зубы. Тогда она вздрогнула, однако сейчас её реакция была совершенно другой: к коже прилила кровь, и сердце внезапно застучало с перебоями.

Отвечая на вопрос, я постарался не улыбаться.

- Полагаю, ты могла бы сказать «да» на первый… если, конечно, не против, – у неё должен быть выбор, всегда должен быть выбор. – Это самое простое из объяснений.

- Не против, – прошептала она; её сердце всё ещё не вернулось к нормальному ритму.

- Что касается второго вопроса… – тут я уже не смог скрыть улыбку. – Ну, буду подслушивать, чтобы услышать твой ответ.

Пусть Белла поразмыслит над этим. При виде потрясения, которое отразилось у неё на лице, пришлось сдерживать смех.

Было трудно отказать ей в просьбе, но мне хотелось услышать её мысли, не свои, поэтому я быстро, до того, как она успела спросить ещё о чём-то, отвернулся.

- Увидимся за обедом, – обернувшись через плечо, чтобы убедиться, что она продолжает таращиться на меня,бросил я. У неё открылся рот. Отвернувшись, я рассмеялся.

Когда я уходил, меня словно туманом окутали чужие догадки и домыслы. Взгляды окружающих метались туда-сюда, перебегали с лица Беллы на мою удалявшуюся фигуру. Но я почти не обращал на них внимания. У меня и без того не получалось сосредоточиться, и пока я по влажной траве шагал на свой первый урок, все силы уходили на сохранение приемлемой скорости. Хотелось бежать, по-настоящему бежать – так быстро, чтобы я мог исчезнуть, так быстро, чтобы мог ощутить, будто лечу. В глубине души я уже летел.

Уже в классе, надев куртку, я погрузился в облако насыщенного девичьего аромата. Прямо сейчас я мог даже сгореть. Тогда я утратил бы чувствительность к запаху и позже, составляя ей компанию за обедом, уже не замечал бы его.

Учителя меня не тревожили. И это было здорово, поскольку сегодня они могли бы застать меня врасплох – неподготовленного, неспособного отвечать. Этим утром в классе пребывало только моё тело, разум же находился сразу во многих местах.

Разумеется, я наблюдал за Беллой. Это становилось естественным – непроизвольным, словно дыхание. Я подслушал её беседу с Майком Ньютоном. Тот окончательно приуныл, и она поторопилась перевести разговор на Джессику. Я улыбнулся так широко, что Роб Сойер, сидевший справа от меня, заметно вздрогнул и передвинулся на самый краешек стула – настолько далеко, насколько это вообще было возможно.

«Тьфу! Жуть!»

Ну, этот был ещё не совсем потерян.

Также я немного подглядывал за Джессикой – контролировал, как она совершенствовала список вопросов к Белле. У меня – нетерпеливого и взволнованного в десять раз сильнее любой любопытной, жаждущей свежих сплетен смертной девчонки – еле получалось дожидаться четвёртого урока.

Ещё я прислушивался к Анджеле Вебер.

Я не забыл о благодарности, которую испытывал к ней: за то, что думала о Белле только хорошее, за помощь прошлым вечером. Утро прошло в поисках того, чего недоставало Анджеле. По моим предположениям, это не должно было вызвать сложности: как и у каждого человека, у неё наверняка имелись мечты о некоей безделушке или цацке . Вероятнее всего, даже о нескольких. Не называя себя, я обеспечил бы ей желаемое и счёл бы, что мы квиты.

Но Анжела оказалась такой же неподатливой, как Белла со своими мыслями. Для подростка она была невероятно довольна жизнью. Счастлива. Она являлась одной их тех редких персон, которые имели то, что хотели, и хотели то, что имели. Возможно, именно в этом и крылась причина её необычайной доброты. Если её внимание не занимали учителя или учёба, она думала о младших братьях – близнецах, которых собиралась отвезти на пляж в ближайшие выходные, и предвкушала их радость с почти материнским восторгом. Она довольно часто и без принуждения возилась с ними. Это казалось довольно милым.

Однако мне не помогало.

Должно же было найтись хоть что-то, чего ей недоставало. Мне просто следовало продолжить поиски. Но позже. Настало время совместной тригонометрии у Беллы и Джессики.

По пути на английский я не смотрел по сторонам. Джессика уже устроилась на своём месте и в ожидании Беллы нетерпеливо постукивала ногами по полу. В отличие от неё, я, заняв отведённый мне стол, стал полностью неподвижен. Пришлось даже напомнить самому себе, что для поддержки нашего бессмысленного фарса время от времени мне полагалось ёрзать. Это было затруднительно: я целиком и полностью сосредоточился на мыслях Джессики – надеялся, что она проявит усердие и на самом деле попробует читать по выражению лица Беллы.

Белла вошла в класс, и постукивание Джессики участилось.

«Она выглядит… грустной. Почему? Может, с Эдвардом Калленом ничего не вышло? Вот было бы огорчение. С той разницей… тогда он свободен… Если он внезапно заинтересовался близкими отношениями… я не против помочь».

Белла не выглядела грустной, она выглядела недовольной и, так как знала, что я буду подслушивать, беспокойной.

- Расскажи мне всё! – потребовала Джессика, пока Белла нехотя, не торопясь снимала куртку и вешала ту на спинку стула. «Фу, она такая медлительная. Поскорее бы перейти к пикантным подробностям!»

- Что ты хочешь узнать? – усевшись на место, Белла попробовала потянуть время.

- Что произошло вчера вечером?

- Он угостил меня ужином, а потом отвёз домой.

«А потом? Да ладно, должно же быть что-то ещё! Как бы то ни было, я знаю, что она врёт. Но я заставлю её рассказать всё как есть».

- Как ты так быстро оказалась дома?

Я увидел, как в ответ на подозрения Джессики Белла закатила глаза.

- Он ездит как безумный! Было страшно.

Потом она едва заметно улыбнулась, а я расхохотался и своим смехом прервал сообщение мистера Мейсона. Попробовал замаскировать хохот под кашель – не вышло, и мистер Мейсон метнул в меня рассерженный взгляд. Тем не менее я даже не удосужился вникнуть в его мысли и просто продолжил слушать Джессику.

«Что-что? Выглядит так, будто она говорит правду. Только почему она вынуждает меня вытягивать из неё каждое слово? Я хвасталась бы во всё горло».

- Было похоже на свидание, вы договаривались о встрече?

На лице Беллы появилось выражение искреннего замешательства, и Джессика расстроилась.

- Нет, увидев его, я очень удивилась, – ответила Белла.

«Что происходит?»

- Но он подвёз тебя сегодня до школы? – «Должно быть что-то ещё».

- Да, и это тоже стало для меня неожиданностью. Прошлым вечером он заметил, что я без куртки.

«С вами не повеселишься», – опять расстроилась Джессика.

Я устал от подобной линии допроса. Хотелось услышать нечто, чего я не знал. Оставалось надеяться, что недовольство Джессики было не настолько сильным, чтобы она пропустила вопросы, которых я очень ждал.

- Так что, будете снова встречаться? – поинтересовалась Джессика.

- Он предложил отвезти меня в Сиэтл в субботу, так как полагает, что мой пикап не потянет. Это считается?

«Хм-м-м, он изо всех сил старается… ну, вроде как ухаживать. Если не с её стороны, то уж с его точно что-то есть. Разве ТАКОЕ возможно? Белла сумасшедшая».

- Да, – ответила Джессика на вопрос Беллы.

- Ну, тогда да, – заключила Белла.

- Блеск!.. Эдвард Каллен. – «Нравится он ей или нет, вот что важно».

- Я знаю, – вздохнула Белла.

Тон её голоса воодушевил Джессику.

«Похоже, она наконец поняла!»

Мне стало интересно: правильно ли Джессика расценила интонацию Беллы? Захотелось, чтобы она не делала предположений, а попросила Беллу объяснить, что та имела в виду.

- Погоди! – попросила Джессика: неожиданно она вспомнила о вопросе первостепенной важности. – Он тебя поцеловал? – «Пожалуйста, скажи "да". И потом опиши каждый момент!»

- Нет, – пробормотала Белла и перевела взгляд вниз, на свои ладони; лицо у неё вытянулось. – Это не так.

«Чёрт… Мне хотелось бы… ха! Судя по всему, ей тоже».

Я нахмурился. Белла действительно огорчилась, однако причина её расстройства вряд ли крылась в том, о чём думала Джессика. Она не могла этого хотеть. Только не зная того, что знала. Разве могла она хотеть находиться так близко к моим зубам? Насколько ей было известно, у меня имелись клыки.

Меня передёрнуло.

- Думаешь, в субботу… – решила прощупать почву Джессика.

Отвечая, Белла выглядела даже более подавленной, чем раньше:

- Я на самом деле сомневаюсь.

«Да, ей хотелось бы. Хреново».

Не потому ли, что я всё воспринимал через мысленный фильтр Джессики, мне показалось, что она была права?

На целых полсекунды я отвлёкся на фантазии о невозможном, на то, каким бы он стал – наш с Беллой поцелуй? Мои губы на её губах, холодный камень на тёплом мягком шёлке…

И затем она умрёт.

Вздрогнув, я встряхнул головой и снова сосредоточился.

- О чём вы разговаривали? – «Ты с ним разговаривала, или он вытаскивал из тебя информацию клешнями, прямо как я сейчас?»

Я сочувственно улыбнулся. Джессика почти угадала.

- Не знаю, Джесс, о разных вещах. Немного поболтали об эссе по английскому.

Самую малость. Моя улыбка стала шире.

«Ой, да ладно!»

- Белла, прошу! Расскажи чуть подробнее.

Белла немного поразмыслила.

- Ну… ладно. Вот, например. Надо было видеть, как с ним заигрывала официантка. Старалась изо всех сил. Но он совсем не обращал на неё внимания.

Какая неожиданная подробность. Я удивился, что Белла вообще это заметила. Мне это показалось несущественным.

«Интересно…»

- Это хороший признак. Привлекательная?

Хм-м… Джессика задумалась над этим больше, чем я мог предположить.

- Очень, – ответила Белла. – Лет, наверное, девятнадцать-двадцать.

На мгновение Джессику отвлекли мысли об их с Майком свидании в понедельник вечером. Майк излишне любезничал с официанткой, которую Джессика даже не сочла симпатичной. Она отогнала воспоминания и, подавив досаду, вернулась к расспросам.

- Тем лучше. Должно быть, ты ему нравишься.

- Думаю, да, – задумчиво произнесла Белла, я тем временем замер на самом краю стула. – Но трудно сказать наверняка. Он такой таинственный.

Судя по всему, моё поведение было не настолько очевидным и бесконтрольным, как мне думалось. Но она была такой наблюдательной… как же не поняла, что я люблю её? Скрупулёзно проанализировав нашу беседу, я почти удивился, что не произнёс этих слов. Мне представлялось, что именно об этом и были все наши разговоры.

«Ничего себе. Как у тебя вообще получилось сидеть напротив парня модельной внешности и одновременно говорить?»

- Не понимаю, как ты вообще осмелилась остаться с ним наедине, – сказала Джессика.

На лице Беллы отразилось сильное удивление.

- Почему?

«Странная реакция. О чём, по её мнению, я спросила?»

- Он такой… – «Какое слово лучше подойдёт?» – Потрясающий. Я даже не знаю, как с ним разговаривать. – «Всё, что он сказал мне с утра, так это "Доброе утро", но я полностью утратила речь. Должно быть, выглядела как полная идиотка».

Белла улыбнулась.

- Когда он рядом, у меня тоже возникают проблемы со связной речью.

Очевидно, она пыталась поднять Джессике настроение. Рядом со мной она держалась почти неестественно спокойно.

- Ну и ладно, – вздохнула Джессика. – Он невероятно красив.

Лицо Беллы вдруг стало жёстче, глаза сверкнули так, словно она столкнулась с какой-то несправедливостью. Но Джессика ничего не заметила.

- Он гораздо больше, чем это, – огрызнулась Белла.

«О-о-ох! Так-то лучше».

- Неужели? Например?

Белла на мгновенье закусила губу.

- Я не смогу это объяснить должным образом, – наконец сказала она, – но за этой внешностью скрывается невероятный человек, – девушка отвела взгляд в сторону, и тот стал слегка рассеянным, словно она рассматривала нечто, находящееся очень далеко.

Эта эмоция напомнила мне ощущения, которые я испытывал, когда Карлайл и Эсме хвалили меня больше заслуженного, но она была более яркой, неистовой.

«Нашла дурочку! Что может быть лучше его внешности?! Разве что его тело? Обморок!»

- Как такое возможно? – хихикнула Джессика.

Белла не обернулась и, полностью игнорируя Джессику, продолжила смотреть вдаль.

«Нормальный человек стал бы восхищаться. Может, мне задавать ей совсем простые вопросы? Ха-ха. Как ребёнку из детского сада».

- Ну так что, он тебе нравится?

Я опять застыл. Всё ещё не глядя на Джессику, Белла ответила:

- Да.

- То есть действительно нравится?

- Да.

«Смотри, какой румянец!»

- Как сильно нравится? – продолжила выведывать Джессика.

Кабинет английского мог бы сейчас полыхать, но я не заметил бы этого – так ярко в мыслях Джессики горело лицо Беллы.

- Очень сильно, – прошептала она. – Намного больше, чем я ему. И я не знаю, что с этим делать.

«Блин! О чём спрашивал мистер Варнер?»

- Гм… Какое число, мистер Варнер?

Хорошо, что у Джессики больше не было возможности расспрашивать Беллу. Мне требовалась минутка.

О чём вообще сейчас думала девушка? «Намного больше, чем я ему»? Как она додумалась до такого? «И я не знаю, что с этим делать»? Что это значило? У меня не получалось найти разумного объяснения её словам. По сути, в них не было смысла.

Видимо, ничто и никогда не стоило оставлять без доказательств. Очевидные вещи, предельно понятные вещи, каким-то необыкновенным образом извратившись в её невероятной голове, перевернулись вверх тормашками.

Стиснув зубы, я бросил свирепый взгляд на часы. Почему обычные минуты так бесконечно тянулись для бессмертного? В чём тогда состояли мои привилегии?

Я сжимал челюсти на протяжении всего урока тригонометрии и слушал мистера Варнера больше, чем собственного преподавателя. Белла с Джессикой больше не разговаривали, но Джессика то и дело поглядывала на Беллу и в один прекрасный момент заметила, что лицо той отчего-то вдруг снова стало пунцовым.

Обеденное время всё никак не наступало.

Уверенности, что после урока Джессика добьётся тех ответов, которых я всё не мог дождаться, у меня не было. К тому же Белла опередила подругу. Стоило раздаться звонку, как она тут же повернулась к Джессике.

- Майк спрашивал у меня на английском, не говорила ли ты что-нибудь о вечере понедельника, – сообщила Белла, и её губы тронула улыбка. Я понял, что это была лучшая форма защиты – нападение.

«Майк спрашивал обо мне?» – из-за радости сознание Джессики неожиданно осталось без охраны и, сделавшись податливым, утратило привычную язвительность.

- Ты шутишь! Что ты ему сказала?

Вот и всё, что я смог сегодня выудить с помощью Джессики. Белла улыбалась так, словно думала о том же. Так, словно только что выиграла раунд.

Ну, за обедом всё пойдёт по-другому. Несомненно, вытягивая из Беллы ответы, я добьюсь гораздо бóльших успехов, чем Джессика.

Вместе с Элис я вяло перемещался по спортзалу. (Когда дело доходило до физических упражнений в компании с людьми, мы всегда перемещались подобным образом.) Разумеется, она была моей напарницей: смертные ещё ни разу не изъявили желание играть в одной команде с кем-то из нас. Шёл первый урок игры в бадминтон. От нечего делать я вздохнул и, лениво взмахнув ракеткой, послал волан на другую сторону площадки. Лорен Мэллори – она играла за команду соперников – пропустила. Элис, которая, уставившись в потолок, вращала ракеткой, словно жезлом, шагнула к сетке – Лорен отступила на пару шагов назад.

Мы ненавидели физкультуру. Особенно Эммет. Игры, подобные бадминтону, наносили оскорбление его личной философии. Сегодня я чувствовал себя таким же злым, каким по обыкновению бывал Эммет: физкультура раздражала больше обычного. Однако тренер Клап засчитал партию и отпустил нас до того, как моя голова лопнула от нетерпения. Я был ужасно признателен ему за очередную попытку сесть на диету: пропущенный завтрак и, как следствие, голод заставили его спешно покинуть школу и отправиться на поиски жирной пищи. Тренер дал себе обещание, что завтра начнёт все заново…

Это позволило мне добраться до математического корпуса прежде, чем закончилось занятие Беллы.

«Наслаждайся! – направляясь на встречу с Джаспером, подумала Элис. – Мне осталось ждать всего пару-тройку дней, так что наберусь-ка я терпения. Полагаю, ты не захочешь передать Белле от меня привет?»

Я сердито встряхнул головой. Все экстрасенсы такие самоуверенные?

«ЧТЗ, в эти выходные будет солнечно по обе стороны залива. Возможно, тебе стоит пересмотреть планы». [Примечание переводчика: ЧТЗ – сокр. от «Чтобы ты знал».]

Со вздохом – самоуверенные, но определённо полезные – я продолжил идти в нужном мне направлении.

Прислонившись к стене прямо у двери в класс, я принялся ждать и, поскольку находился достаточно близко, то мог подслушивать сказанное Джессикой так же хорошо, как и её мысли. Даже сквозь кирпичи.

- Ты ведь не будешь сегодня с нами сидеть? – «Она выглядит точно… пьяная. Гарантирую, она кучу всего так и не рассказала».

- Я так не думаю, – почему-то неуверенно отозвалась Белла.

Разве я не обещал встретиться с ней за обедом? О чём она вообще думала?

Вместе они вышли из класса. При виде меня глаза обеих девушек широко раскрылись, но слышать я мог только Джессику.

«Чу́дно. Вот это да! Так и есть, здесь точно происходит нечто бо́льшее, чем она рассказала».

- Увидимся, Белла.

Белла направилась ко мне и, всё еще неуверенная, остановилась на расстоянии шага. Скулы у неё порозовели.

Теперь, достаточно хорошо зная девушку, я осознавал, что за её нерешительностью стоял не страх, а, скорее, та пропасть между нашими чувствами, которую она себе напридумывала. «Намного больше, чем я ему». Что за чушь!

- Здравствуй, – слегка резковатым голосом сказал я.

Её лицо порозовело ещё сильнее.

- Привет.

Продолжать она, по всей видимости, не собиралась, поэтому я устремился в кафетерий – она молча пошла рядом.

Куртка сработала: запах девушки перестал атаковать меня подобно ударной волне. Только боль, которую я и без того чувствовал, стала сильнее. Её я игнорировал с невообразимой лёгкостью.