Весь день я следил за ней на расстоянии, глазами других людей, едва замечая, что творится прямо перед моим носом.

Не глазами Майка Ньютона, так как не мог больше выносить его непристойные фантазии, и не глазами Джессики Стэнли, так как её мысленная неприязнь к Белле была раздражающей. Когда была возможность, я предпочитал Анжелу Вебер. Погружаться в мысли этой доброй девушки было легко и приятно. А иногда отличный обзор мне предоставляли учителя.

Вот что меня удивило: те, чьи мысли я подслушивал, считали Беллу неуклюжей. Она и правда то и дело спотыкалась обо всё на свете – трещины в асфальте, обронённые кем-то тетради и книги. А чаще всего – о собственные ноги.

Обдумав всё, я, как ни странно, признал их правоту: при ходьбе ей часто бывало трудно сохранять вертикальное положение. Я вспомнил, как в свой первый школьный день она врéзалась в парту; как скользили на льду её ноги перед аварией с фургоном; как вчера она споткнулась о низкий дверной порожек. Она действительно была неуклюжей.

Не знаю, почему эта мысль показалось мне столь забавной, но я расхохотался, пока шёл с истории на английский. Несколько человек опасливо покосились на меня и тут же поспешили отвернуться, завидев мои зубы. И как это я раньше ничего не замечал? Возможно, из-за того, что в её неподвижности было что-то чрезвычайно изящное – в посадке головы, в изгибе шеи...

Сейчас в ней ничего изящного не было. Мистер Варнер видел, как она зацепилась носком ботинка о ковёр и буквально рухнула на свой стул.

Я снова рассмеялся.

Я ждал возможности увидеть её собственными глазами. Казалось, время почти остановилось. Наконец прозвенел звонок. Я размашистым шагом поспешил в кафетерий, чтобы занять себе место. Добравшись туда одним из первых, я выбрал столик, который обычно пустовал, и занял место за ним в полной уверенности, что никто не решится подсесть ко мне.

Когда моя семья вошла и увидела меня сидящим в одиночестве на новом месте, никто из них не удивился. Должно быть, Элис их предупредила.

Розали с надменным видом прошествовала мимо, не удостоив меня взглядом.

«Идиот».

С Розали у нас всегда были непростые отношения – я оскорбил её ещё тогда, когда впервые заговорил в её присутствии, и с тех пор всё катилось по наклонной, – но сейчас казалось, что она раздражена даже сильнее, чем в последние дни. Я вздохнул. Что поделать, это Розали. Вечная «королева в изгнании».

Джаспер, проходя мимо меня, чуть заметно улыбнулся.

«Удачи», – подумал он с сомнением.

Эммет закатил глаза и покачал головой.

«Бедный ребенок, совсем уже сбрендил».

Элис вся светилась, демонстрируя зубы в ослепительной улыбке.

«Ну а теперь-то можно мне поговорить с Беллой?»

- Держись подальше, – еле слышно произнёс я.

Её лицо немного вытянулось, но затем вновь засияло.

«Отлично. Продолжай упрямиться. Это лишь вопрос времени».

Я снова вздохнул.

«Не забудь о сегодняшней лабораторной на уроке биологии», – напомнила мне она.

Я кивнул, злясь на мистера Баннера из-за его планов. Потерять столько часов, сидя рядом с ней урок за уроком и делая вид, что она пустое место, а теперь быть вынужденным пропустить ещё и сегодняшний час! У судьбы больное чувство юмора.

Дожидаясь, когда Белла подойдёт, я следил за ней глазами девятиклассника, шедшего к кафетерию вслед за Джессикой. Джессика без умолку болтала о предстоящих танцах. Белла в ответ молчала – собственно, Джессика и не давала ей возможности вставить хоть слово.

Войдя в помещение, Белла тут же нашла глазами столик, за которым сидели мои братья и сёстры. Приглядевшись, она нахмурилась и потупила взгляд. Меня она не заметила.

Она выглядела такой... огорчённой. Я тут же ощутил потребность оказаться рядом с ней и как-нибудь её утешить. Вот только я не знал, каким должно быть утешение. Джессика по-прежнему трещала о танцах. Может, Белла расстроена тем, что пропустит их? Вроде бы не похоже.

Но если причина в танцах... Я бы хотел пригласить её потанцевать. Только это невозможно. Столь близкий контакт между нами – штука слишком опасная.

Она купила себе лишь напиток и больше ничего. Это как, нормально? Разве ей не нужно больше есть? Я никогда не обращал особого внимания на человеческую диету.

Люди такие раздражающе хрупкие! Миллионы всяческих причин для беспокойства.

- Эдвард Каллен снова на тебя пялится, – услышал я голос Джессики. – Интересно, почему он сегодня сидит один?

Несмотря на то, что неприязнь Джессики вспыхнула с новой силой, я был благодарен ей, потому что Белла, подняв голову, огляделась и встретилась со мной взглядом.

От её печали не осталось и следа. Я улыбнулся, теша себя надеждой, что она огорчилась, подумав, что я сбежал с уроков.

Я поманил её жестом, приглашая присоединиться ко мне. На её лице отразился такой испуг, что мне захотелось ещё как-нибудь её подразнить. Я взял и подмигнул, и она приоткрыла рот от удивления.

- Это он, что, тебе? – раздражённо спросила её Джессика.

- Может, ему нужна помощь с домашкой по биологии, – ответила она тихим, неуверенным голосом. – Эм... лучше пойду и узнаю, чего он хочет.

А ведь это практически ещё одно «да».

По дороге к моему столику она пару раз споткнулась, хотя на её пути не было ничего, кроме абсолютно ровного линолеума. Нет, серьёзно, и как я раньше этого не замечал? Наверное, уделял больше внимания её безмолвным мыслям... Чего ещё я до сих пор о ней не знаю?

Она уже приблизилась к моему столику. Я постарался подготовиться, нараспев повторяя про себя: «Будь честным и держи себя в руках».

Она неуверенно остановилась, отделённая от меня спинкой стоящего напротив стула. Я глубоко вдохнул, на этот раз по бόльшей части носом, а не ртом.

«Просто чувствую ожог», – бесстрастно констатировал я в мыслях.

- Не хочешь сесть сегодня со мной? – спросил я её.

Не отводя от меня взгляда, она выдвинула стул и села. Казалось, она нервничает. Я ждал, пока она заговорит.

Какое-то время прошло в молчании, но наконец она произнесла:

- Это что-то новенькое.

- Что ж... – Я сделал паузу, собираясь с духом. – Я решил, что раз при любом раскладе я попадаю в ад, то что мешает сделать путь туда приятным?

Что подтолкнуло меня произнести эти слова? Наверное, всё-таки честность. Возможно, она услышит содержащееся в них ясное и недвусмысленное предупреждение об опасности. Может, поймет, что сейчас ей лучше всего встать и уйти. Причём как можно быстрее.

Она не встала. Она смотрела на меня так, будто ждала продолжения фразы.

- Знаешь, я без понятия, что ты имеешь в виду, – сказала она, когда я так и не продолжил.

С каким же облегчением я улыбнулся!

- Знаю.

Трудно было игнорировать мысленные вопли в мой адрес у неё за спиной – да и тему разговора пора было менять в любом случае.

- Похоже, твои друзья злятся на меня за то, что я тебя похитил.

Кажется, её это не заботило.

- Переживут.

- А ведь я могу и не вернуть тебя. – Я уже запутался в том, что я делал: пытался снова подразнить её или же просто быть честным. Рядом с ней мои мысли приходили в полный беспорядок.

Белла громко сглотнула.

- Похоже, ты перепугалась, – рассмеялся я над выражением её лица. Вот только ничего смешного в этом не было. Абсолютно уместный испуг.

- Нет. – Очень неумелое враньё, ещё и голос, предательски дрогнув, выдал её. – Я скорее удивлена... Чем всё это вызвано?

- Я уже говорил тебе, – напомнил я. – Устал держаться от тебя подальше, поэтому сдаюсь. – Приложив небольшое усилие, я сохранил на лице улыбку. Как я ни старался, никак не получалось быть одновременно и честным, и беспечным.

- Сдаёшься? – озадаченно переспросила она.

- Да, сдаюсь... прекращаю все попытки быть хорошим, – и быть беспечным, очевидно, тоже. – С этого дня делаю, что хочу, и будь что будет.

Это было достаточно честно. Я давал ей возможность увидеть, какой я эгоист. Пусть это тоже станет для неё предупреждением.

- Опять не догоняю.

У меня хватало эгоизма, чтобы радоваться такому ответу.

- Я всегда слишком много болтаю, когда я с тобой... и это одна из проблем. – Не очень-то и важная проблема, в сравнении со всеми остальными.

- Не беспокойся, – успокоила она меня. – Я ничего из сказанного тобой не поняла.

Хорошо. Значит, она останется.

- На это и расчёт.

- Так что? Выражаясь прямо, мы теперь друзья?

Я на секунду задумался над этим.

- Друзья... – повторил я. Мне не понравилось, как это прозвучало. Этому слову... чего-то недоставало.

- Ну, или нет, – пробормотала она, смутившись. Неужели подумала, что я счёл её недостойной дружбы?

Я улыбнулся.

- Что ж, думаю, можно попробовать. Но предупреждаю сразу: я для тебя друг неподходящий.

Я ждал её ответа, разрываясь пополам – желая, чтобы она наконец услышала и поняла меня, и в то же время подозревая, что это понимание вполне в состоянии меня убить. Прямо как в мелодраме какой-нибудь.

Её сердце забилось быстрее.

- Ты всё время это говоришь.

- Да! Потому что ты меня не слушаешь, – сказал я, снова слишком напряжённо. – А я по-прежнему надеюсь тебя убедить. Если ты умная, то будешь меня избегать.

Могу только представить, как мне будет больно, когда она поймёт достаточно, чтобы сделать верный выбор.

Она прищурилась.

- Похоже, у тебя уже сложилось мнение насчёт моих интеллектуальных способностей.

Я не понял, что она имела в виду, но улыбнулся, изобразив раскаяние, предположив, что чем-то невольно её обидел.

- Итак, – начала она медленно, – раз уж я... не умная, то мы попробуем стать друзьями?

- Что-то вроде того.

Опустив взгляд, она уставилась на бутылку лимонада в своих руках.

Меня мучило навязчивое любопытство.

- О чём ты думаешь? – спросил я. Каким огромным облегчением было наконец-то задать ей этот вопрос! Я давно забыл, что такое потребность дышать, и каковы ощущения от нехватки кислорода в лёгких. Но сейчас я, возможно, чувствовал нечто отдалённо похожее на облегчение, с которым люди делают долгожданный вдох.

Наши взгляды встретились, и её дыхание участилось, а к щекам прилила кровь. Вдохнув, я ощутил это в воздухе.

- Я пытаюсь понять, кто ты такой.

Я волевым усилием удержал на лице улыбку, чувствуя, как меня охватывает паника.

Конечно, она строила догадки, с её-то ясным умом. Я и не надеялся, что она не заметит чего-то столь очевидного.

- Ну и как успехи? – спросил я как можно беспечнее.

- Да не очень, – призналась она.

От внезапного облегчения у меня вырвался смешок.

- А какие у тебя есть версии?

Что бы она ни надумала, ни одна из её версий не могла быть хуже, чем правда.

Её щеки вспыхнули, и она промолчала. Я ощутил тепло её румянца.

Я попытался обратиться к ней, используя свой «соблазняющий» голос. С обычными людьми это неплохо срабатывало.

- Ты же мне о них расскажешь? – спросил я с ободряющей улыбкой.

Она покачала головой.

- Это вроде как слишком неловко.

Да что ж такое! Не знать – хуже всего. Ну почему ей неловко от собственных гипотез?

- Знаешь, это довольно досадно.

Моя жалоба чем-то её задела. Её глаза сверкнули, а слова полились быстрее обычного:

- Нет, я даже не догадываюсь, что может быть досадного в том, что кто-то отказывается говорить тебе, о чём думает. А как насчет кое-кого, кто всё это время бросает тонкие загадочные намеки, от которых потом не спишь по ночам, гадая, что они означают... В этом, по-твоему, нет ничего досадного?

Я хмуро посмотрел на неё. Вообще-то она права. С моей стороны это нечестно. Она не знала о законах и запретах, связывающих мне язык, но это ничего не меняло – неравнозначность, как она её понимала, была налицо.

- Более того, – продолжила она, – вот, скажем, тот же самый кое-кто совершает необъяснимые и противоречивые поступки: сначала спасает тебе жизнь при чрезвычайно странных обстоятельствах, а потом, вроде как, и знать тебя не знает и ничего не объясняет, хотя сам же обещал... Всё это тоже совершенно не досадно.

Это была самая длинная речь, которую я когда-либо от неё слышал. И это позволило мне добавить ещё одну черту к её характеру.

- А ты бываешь вспыльчивой, не так ли?

- Я не люблю двойные стандарты.

Её раздражение было полностью справедливым, чего уж там.

Я смотрел на Беллу и гадал, могу ли сделать для неё хоть что-то правильное, но мысленные вопли Майка Ньютона отвлекли меня. Он так плевался в мыслях ядом и так по-детски сыпал ругательствами, что я не удержался от смешка.

- Что такое? – с нажимом спросила она.

- Кажется, твой бойфренд решил, что мы с тобой ссоримся... и прикидывает, не пора ли идти разнимать нас. – А что, пусть попробует, это будет забавно. Я снова засмеялся.

- Не знаю, кого ты имеешь в виду, – ледяным голосом произнесла она, – но в любом случае уверена, что ты ошибаешься.

Мне очень понравилось то, как небрежно она отозвалась о нём.

- А вот и нет. Я говорил тебе, что мысли большинства людей легко прочесть.

- Кроме, разумеется, моих.

- Да, ты исключение из правила. – Ей что, обязательно быть исключением из всех правил? – Интересно, почему?

Я пристально посмотрел ей в глаза, снова пытаясь прочесть её мысли.

Она отвела взгляд, затем открыла лимонад и сделала быстрый глоток, глядя на стол.

- Ты не голодна? – спросил я.

- Нет. – Она оглядела пустую столешницу между нами. – А ты?

- Нет, я не голоден, – ответил я. Уж что-что, а голоден я не был.

Она снова опустила взгляд и сжала губы. Я ждал.

- Можешь сделать мне одолжение? – спросила она, внезапно снова встречаясь со мной взглядом.

Чего она хотела? Спросить о той правде, которую мне запрещено раскрывать... о той правде, которую я не выдам ей просто потому, что отчаянно не хочу, чтобы она её когда-нибудь узнала?

- Зависит от того, чего ты хочешь.

- Ничего особенного, – пообещала она.

Я ждал продолжения – как обычно, до предела заинтригованный.

- Просто я подумала... – медленно проговорила она, не отрывая глаз от бутылки лимонада и обводя мизинцем её горлышко. – Не мог бы ты в следующий раз заранее предупредить, когда снова решишь не замечать меня ради моей же пользы? Просто чтобы я была готова.

Предупредить? Выходит, ей неприятно, если я её не замечаю. Я улыбнулся.

- Так будет честно, – согласился я.

- Спасибо, – сказала она и подняла взгляд. На её лице было написано такое облегчение, что мне и самому захотелось с облегчением рассмеяться.

- Тогда можно и мне кое-что попросить? – спросил я с надеждой.

- Что-то одно, – разрешила она.

- Расскажи про одну из своих версий.

Она залилась краской.

- Нет!

- Ты не поставила условий, просто дала обещание выполнить одну просьбу, – возразил я.

- Ну, ты же нарушал свои обещания, – возразила она в ответ.

И ведь не поспоришь.

- Всего одну версию... смеяться не буду.

- Нет, будешь. – Похоже, она была в этом уверена, хотя я не мог представить себе ничего, что могло быть забавным.

Я предпринял ещё одну попытку уговорить её. Заглянул в глубину её глаз – это было несложно, в них действительно была глубина – и прошептал:

- Пожалуйста?

Она моргнула, её взгляд стал отсутствующим, лицо – отрешённым.

Вообще-то... немного не та реакция, которой я хотел добиться.

- Э-эм... что? – спросила она спустя мгновение. Она выглядела слегка сбитой с толку. Что-то пошло не так?

Но я не отступил.

- Пожалуйста, всего одну маленькую версию, – попросил я мягким, умоляющим голосом, продолжая смотреть ей в глаза.

К моему удивлению и удовлетворению, это наконец сработало.

- Тебя... э-эм... укусил радиоактивный паук?

Комиксы? Не удивительно, что она ждала насмешек.

- Не слишком креативно, – попенял я ей в попытке скрыть, какое бремя только что упало с моих плеч.

- Прости, но это всё, что я могу предположить, – обиженно сказала она.

Я испытал невероятное облегчение. Захотелось подразнить её ещё.

- Даже не близко.

- Никаких пауков?

- Не-а.

- И никакой радиации?

- Ни малейшей!

- Какая досада.

- И криптонитом меня не проймешь, – поспешил я добавить, пока не начались расспросы об укусах, а потом невольно рассмеялся над тем, что она причислила меня к супергероям.

- Ты обещал мне не смеяться, помнишь?

Я сжал губы.

- В конце концов я всё же разберусь, – пообещала она.

А когда разберётся, то убежит.

- Не советую даже пытаться, – сказал я, на сей раз без малейшего поддразнивания.

- Потому что?..

Нужно оставаться честным. И всё же я постарался улыбнуться, чтобы мои слова не выглядели такими угрожающими.

- А вдруг я не супергерой? Вдруг я злодей?

Её глаза чуть заметно расширились, а губы слегка приоткрылись.

- О, – сказала она. А потом, спустя секунду: – Поняла.

Она меня наконец-то услышала.

- Поняла? – переспросил я, скрывая душевную боль.

- Ты опасен? – предположила она. Её дыхание стало поверхностным, а сердце забилось быстрее.

Я не мог произнести ни слова. Это наше последнее мгновение вместе? Она сейчас сбежит? Могу ли я позволить себе перед тем, как она уйдёт, сказать, что я люблю её? Или это напугает её ещё больше?

- Но не злодей, – прошептала она, качая головой; в ясных глазах – ни малейшего признака страха. – Нет, я не верю, что ты злодей.

- Ты ошибаешься, – выдохнул я.

Конечно, я злодей. Ведь прямо сейчас я опять радовался тому, что она думает обо мне лучше, чем я заслуживаю. Был бы я хорошим, так держался бы от неё подальше.

Я протянул к ней руку через столик и, чтобы как-то оправдать это движение, взял крышку от бутылки с лимонадом. Она не отшатнулась от моей руки, так внезапно оказавшейся с ней рядом. Она меня и правда не боялась. Пока что нет.

Я запустил крышку волчком и наблюдал за её вращением, а не за Беллой. В моих мыслях царил полный беспорядок.

«Беги, Белла, беги!» – Я не мог заставить себя произнести это вслух.

Она резко вскочила на ноги. Я уж было начал беспокоиться, не услышала ли она каким-то чудесным образом моё мысленное предупреждение, но она воскликнула:

- Опоздаем!

- Я сегодня на этот урок не иду.

- Почему не идёшь?

«Потому что не хочу убить тебя».

- Иногда прогуливать полезно.

Точнее, для людей полезнее, если вампиры прогуливают уроки, на которых может пролиться кровь. Сегодня мистер Баннер проводил лабораторную работу по определению группы крови. Элис уже пропустила этот урок утром.

- Ну, а я иду на занятия, – сказала Белла. Что ж, это вполне ожидаемо. Она ответственная, всегда поступает правильно.

Полная противоположность мне.

- Тогда увидимся позже, – ответил я, снова стараясь казаться беспечным и не отрывая взгляда от вращающейся крышки. «Пожалуйста, спасайся и беги. Пожалуйста, никогда не оставляй меня».

Она колебалась, и на мгновение я поверил, что она всё-таки останется со мной. Но зазвенел звонок, и она поспешила прочь.

Я подождал, пока она скроется, а потом положил крышку в карман – на память о нашей самой значительной беседе – и под дождём пошел к машине.

Я включил свою любимую успокаивающую запись – ту самую, что слушал в тот первый день, – но совсем недолго наслаждался музыкой Дебюсси. Другая мелодия зазвучала внутри меня – загадочная, сладостная, незавершённая. Убавив громкость автомагнитолы, я вслушался в музыку, игравшую в моей голове, и принялся мысленно вертеть её и так, и этак, пока отрывок не приобрёл более гармоничное звучание. Пальцы двигались в воздухе сами собой, перебирая клавиши воображаемого пианино.

Новая музыкальная композиция была почти закончена, когда меня отвлекла волна чьей-то мысленной тревоги.

«Она что, в обморок сейчас упадёт? И что мне тогда делать?» – паниковал Майк.

В ста ярдах от меня [примечание переводчика: расстояние, равное 91,44 метра] Майк Ньютон опускал на землю безвольное тело Беллы. Она тяжело осела на мокрый асфальт. Глаза были закрыты, кожа – бледная, словно у трупа.

Я почти оторвал дверь машины.

- Белла! – крикнул я.

Её безжизненное лицо не изменилось.

Всё мое тело стало холоднее льда. Казалось, что сбылись одновременно все те бредовые сценарии, которые я себе воображал. И именно тогда, когда я выпустил её из вида...

Неистово ворвавшись в мысли Майка, я обнаружил там лишь вспышку злобного изумления в ответ на моё появление. Он не мог думать ни о чём другом, и я по-прежнему не знал, что произошло с Беллой. Если это он причинил ей вред, я сотру его в порошок, не оставив и следа.

- Что случилось? Она пострадала? – напряжённо спросил я, пытаясь вернуть его мысли к тому, что произошло с Беллой. Необходимость двигаться с человеческой скоростью сводила с ума, но нельзя было привлекать внимание к моим особенностям.

Затем я расслышал биение её сердца и ровное дыхание. Заметил, что она сильнее зажмурила глаза. Это меня частично успокоило.

В голове Майка промелькнуло воспоминание о кабинете биологии: позеленевшее лицо Беллы, опустившей голову на наш с ней стол... и красные капли на белых бумажных квадратиках.

Лабораторная работа. Определение группы крови.

Я остановился как вкопанный и задержал дыхание. Её аромат – это одно, а свежая кровь – совсем другое.

- Похоже, она упала в обморок. – В голосе Майка прозвучала смесь тревоги и досады. – Не знаю, почему, она ведь даже палец не проколола.

Охваченный облегчением, я снова глубоко задышал. Ух ты, до меня донёсся слабый запах крови из проколотого пальца Майка. Она даже могла бы мне понравиться.

Я опустился рядом с ней на колени, пока насупившийся Майк топтался рядом, взбешённый моим вмешательством.

- Белла! Ты слышишь меня?

- Нет, – простонала она. – Уходи.

Облегчение было настолько острым, что я рассмеялся. Ей ничего не угрожало.

- Я вёл её к медсестре, – сказал Майк. – Но она не смогла идти дальше.

- Я доведу её. Ты можешь возвращаться в класс, – презрительно бросил я.

Майк скрипнул зубами.

- Нет. Это мне поручили её отвести.

Я не собирался стоять тут и спорить с этим придурком.

Дрожа одновременно от восторга и ужаса, не зная, проклинать или благодарить судьбу за происшествие, вынудившее к ней прикоснуться, я осторожно поднял Беллу с земли и быстро зашагал к медпункту. Касаясь только через дождевик и джинсы, я нёс её на вытянутых руках, что обеспечивало максимальное расстояние между нашими телами. Я спешил доставить её в безопасное место – иными словами, туда, где она окажется как можно дальше от меня.

Её глаза изумлённо распахнулись.

- Опусти меня на землю, – приказала она слабым голосом. Судя по выражению её лица, ей снова было неловко. Она не любила выглядеть слабой. Но её тело казалось настолько обессилевшим, что вряд ли она устояла бы на ногах, не говоря уже о том, чтобы дойти хоть куда-нибудь.

Я не обращал внимания на протестующие выкрики Майка позади нас.

- Кошмарно выглядишь, – сказал я ей, не в силах сдержать усмешку, потому что с ней всё было в порядке, за исключением лёгкой тошноты и головокружения.

- Опусти меня обратно на дорожку, – выговорила она побелевшими губами.

- Значит, ты не выносишь вида крови? – Вот так ирония судьбы. Нарочно не придумаешь.

Она закрыла глаза и плотно сжала губы.

- Причем даже не своей, а чужой, – добавил я и усмехнулся ещё шире.

Мы подошли к административному корпусу, и я пинком распахнул слегка приоткрытую дверь в приёмную.

Мисс Коуп испуганно вскочила.

- О, Боже! – воскликнула она, осматривая мертвенно-бледную девушку у меня на руках.

- Она упала в обморок на биологии, – объяснил я, пока воображение администратора не зашло слишком далеко.

Мисс Коуп поспешила к двери в кабинет медсестры. Белла, снова открыв глаза, следила за её действиями. Осторожно устраивая девушку на единственной в кабинете потёртой кушетке, я слушал взволнованные мысли старенькой медсестры. Уложив Беллу, я немедленно отошёл от неё на максимальное расстояние – в противоположный конец комнаты. Моё тело слишком остро реагировало на её тепло и изысканный аромат: жажда обжигала, мышцы напряглись, яд заполнил рот.

- Ей просто стало немного дурно, – успокоил я миссис Хаммонд, – когда они на биологии определяли группу крови.

Она понимающе закивала.

- Всегда хоть один да найдётся.

Я подавил смешок. Кто бы сомневался, что именно Белла окажется той единственной.

- Просто полежи минутку, милая, и всё пройдет, – сказала миссис Хаммонд.

- Я знаю, – ответила Белла.

- Часто такое случается? – уточнила у неё медсестра.

- Иногда, – призналась Белла.

Чтобы скрыть смех, я закашлялся.

Это привлекло ко мне внимание медсестры.

- Ты можешь возвращаться на урок, – заметила она.

Я пристально посмотрел ей в глаза и без запинки соврал:

- Мне поручили оставаться с ней.

«Хм-м. Что-то я сомнева... ну да ладно», – Миссис Хаммонд кивнула.

На медсестре приём сработал безотказно. Почему же Белла такая неподатливая?

- Пойду-ка принесу немного льда, положим его тебе на лоб, деточка, – сказала медсестра, ощутив лёгкое неудобство от моего пристального взгляда, что для людей было естественной реакцией, и вышла из комнаты.

- А ты был прав, – пробормотала Белла и закрыла глаза.

Что она имела в виду? Я пришел к наихудшему выводу: она вняла моим предупреждениям.

- Я часто прав, – я старался говорить шутливым тоном, но вышло мрачновато. – В чём именно на этот раз?

- Прогуливать полезно, – вздохнула она.

Уф, снова облегчение.

Потом она умолкла и стала просто медленно дышать: вдох-выдох. Её губы, имевшие несовершенную форму – нижняя чуть полнее, чем верхняя, – снова начали понемногу розоветь. Странное чувство охватило меня при взгляде на них – желание подойти к ней ближе. Не слишком хорошая идея.

- Ты на минуту напугала меня там, – сказал я, делая попытку вновь завязать разговор. Тишина казалась странно болезненной: мне как будто не хватало звуков её голоса. – Я думал, Ньютон волочёт твой хладный труп, чтобы закопать его в лесу.

- Ха-ха, – отозвалась она.

- Честное слово! Я видел покойников с лучшим цветом лица. – Между прочим, чистая правда. – Я волновался, что, возможно, мне придётся мстить за твое убийство. – И я бы отомстил.

- Бедный Майк, – вздохнула она. – Могу поспорить, что он разозлился.

Я быстро совладал с внезапной вспышкой гнева. Её забота о нём – всего лишь жалость, и ничто иное. Просто она добрая.

- Он ненавидит меня всем сердцем. – И эта мысль весьма улучшила моё настроение.

- Ты не можешь это знать наверняка.

- Уверен, что я прав, я же видел его лицо. – Вероятно, я и в самом деле смог бы прочитать это по его лицу. Я столько раз практиковался в этом с Беллой, что навострился распознавать эмоции людей по выражениям их лиц.

- А как ты меня увидел? Я думала, ты сбежал с уроков.

Сейчас её лицо выглядело лучше, с почти прозрачной кожи исчез зеленоватый оттенок.

- Я сидел в своей машине, слушал диск.

Её губы дернулись, как будто мой незамысловатый ответ её чем-то удивил.

Она снова открыла глаза, когда миссис Хаммонд вернулась с пакетом льда.

- Ну вот, дорогая, – сказала медсестра, кладя его Белле на лоб. – Ты выглядишь лучше.

- Думаю, всё хорошо, – ответила Белла и села, отложив лёд в сторону. Ну, конечно. Ей не нравилось, когда о ней заботились.