Глава 9. Дурень с торбой
Март 2008
44 года
Чикаго, Иллинойс
44 года
Чикаго, Иллинойс
Звонок телефона перебил Эсме, напряженная тишина нависла над столом. Мы ужинали вместе впервые за последнюю неделю. Я обещал ей этот вечер, так же как Аро обещал этот вечер мне. Никто не должен был нас прервать. Никакой работы сегодня. Никто не должен был нас останавливать. Мой телефон не должен был звонить.
Нужно было лучше подумать об этом.
Сначала я проигнорировал его, Эсме громко и драматично вздохнула.
- Выйди и ответь на звонок, - сказала она. Я слышал ее разочарование. Это меня расстраивало.
- Нет, - ответил я. – Это может подождать.
Телефон продолжал звонить.
- Это может быть важно, - сказала она.
- Что может быть важнее ужина с тобой?
Она вздохнула. Снова.
- Что, если это Эдвард?
- Это не Эдвард, - сказал я. – Он бы не стал мне звонить. Если он попал в неприятности, он бы позвонил тебе.
Эдвард был в Чикаго недолго, и все мы знали, что он был абсолютно разрушен. Аро не отправил бы его на серьезную работу в одиночку, так что я не переживал о том, что он находится на улицах. Единственными неприятностями, в которые он мог попасть, были его личные проблемы, и он был более чем смышленым, чтобы не обращаться ко мне с просьбой выручить его. Если он смог попасть в эти неприятности, он мог помочь себе сам.
- Но что, если кто-то звонит из-за него?
- Нет, - сказал я. По крайней мере, я надеюсь. – С ним все в порядке, Эсме.
Телефон перестал звонить. Я вернулся к своему ужину, но она все еще смотрела на меня.
- Ты, что, даже не посмотришь?
Я застонал, когда понял, что она не успокоится, и взял телефон. Я взглянул на экран, ожидая увидеть там кого-нибудь вроде своей матери, но вместо этого я увидел имя, которое ожидал увидеть меньше всего.
Изабелла Свон.
Я моргнул несколько раз, чтобы убедиться, что это не ошибка.
- Я была права, - сказала Эсме, увидев выражение моего лица. – Это важно, не так ли?
- Да, - ответил я. Изабелла не стала бы звонить мне без причин. Она бы избегала меня любой ценой, если бы только у нее не было другого выхода.
Она невесело рассмеялась.
- Видишь? Я так и знала. Сколько раз говорить тебе, прежде чем ты поймешь, что я всегда права?
- По крайней мере, еще раз, - ответил я, глядя на нее с опаской. – Мне, вероятно, стоит перезвонить.
- Вперед, - сказала она, отмахнувшись от меня. – Делай то, что тебе нужно, но мы перенесем этот ужин на следующий раз.
- Конечно, перенесем, - ответил я, вставая из-за стола. Я шел по коридору, набирая ее номер и слушая гудки снова и снова. Я почти уже положил трубку, раздраженный тем, что она не отвечала, как на том конце, наконец, раздался голос.
- Сэр.
- Изабелла? Какие-то проблемы?
- Ага. В смысле, да, сэр. Мне жаль, что я вас побеспокоила.
- Все нормально. Просто скажи, что случилось.
- Ну, я была в парке, и там был один мужчина. Он выглядел как неплохой человек. Он заговорил со мной, и я старалась быть милой. Я не думала, что может произойти что-то плохое. Мне показалось, что он безвреден.
- Он причинил тебе вред, Изабелла? – спросил я, надеясь, что она начнет рассказывать быстрее. – На тебя напали?
- О, нет. В смысле, эм, он не тронул меня и все такое. Просто, он попросил у меня мобильный и…
- Тебя ограбили?- спросил я. Если бы я подумал, я бы знал ответ на свой вопрос, не спрашивая. Она звонила мне со своего мобильного, значит, определенно, он все еще был у нее. Но ее нервозность фрустрировала.
- Что? О, нет. Он не забрал его, просто одолжил. Я думала, что все нормально, но затем появился Доктор Каллен.
- Карлайл был там? – ошеломленно спросил я. Ничего из этого не имело смысла. Почему Карлайл был в Сиэтле?
- Да, я не знаю, откуда он приехал, но он был очень зол. Он кричал на этого парня за то, что он беспокоил меня.
- Хорошо, - ответил я. – Это все? Какой-то парень побеспокоил тебя, и Карлайл вмешался?
- Ну, вроде того, - сказала она. – Доктор Каллен сказал, что этот парень должен оставить меня в покое, потому что он пообещал.
- Пообещал? Кто это был, Изабелла?
Наступила напряженная тишина, и я знал, каков будет ответ прежде, чем она заговорила.
- Это был полицейский. Федеральный агент, сэр.
***
Хотя ничего из этого меня не пугало. Я не боялся монстров. Ничего больше не могло застать меня врасплох. Никто не мог наброситься на меня неожиданно.
Хотя, нужно отметить, что был один фильм, который пугал меня – "День Сурка".
Идея того, что день никогда не заканчивается, каждый раз начинается снова и снова, пока ты не сделаешь все верно, превратилась в один из страхов всей моей жизни – страх того, что я так и живу. Страх того, что все так и будет продолжаться, без отдыха, без конца. Была только одна вещь в том, чтобы быть человеком чести, которая меня нервировала. Не существовало выхода из мафии. Не было шансов, что когда-то такое право возникнет. Мы не можем выйти из системы. Когда мы становимся слишком старыми, нас просто удаляют.
В этом мы схожи с рабами. Мы живем нашей жизнью, пока кто-нибудь, в конце концов, не решит, что с нас достаточно.
Одной из причин, почему я поручился за Изабеллу, было то, что моя семья хотела этого, это было ей нужно, но была еще одна причина. Она не была главной. Но, я поручился за нее, в том числе потому, что хотел дать кому-то то, чего у меня никогда не будет. Учитывая мои деньги и власть, казалось, что у меня было все… Все, за исключением самой жизни. Второго шанса на жизнь. Еще одного дня. Другого дня.
Когда-нибудь меня убьют. Не было никаких сомнений в моей голове по этому поводу. Я надеялся, что это произойдет не скоро, но гарантировать это не мог. Это могло случиться в любой момент. Каждый вдох мог быть последним. Это не пугало меня. Смерть меня не пугала. Жизнь без завтра пугала.
Так я чувствовал себя несколько дней, так чувствовал себя сегодня, когда парковался у клуба. Сони и Шер не играли в моем радио, но песня в любом случае та же (п.п: имеется в виду песня Cher and Sonny – I got you baby, которая стояла на будильнике главного героя фильма День Сурка). Я подъехал ко входу, вылез из машины и направился к двери. Не дойдя до нее, я случайно взглянул на себя и увидел маленькие капли крови на своей белой рубашке. Я застыл на месте и быстро застегнул куртку до горла, прежде чем войти.
Считанные секунды у меня занял поиск того, кого я искал. Он сидел в конце бара, напротив него стоял стакан воды со льдом. Его глаза внимательно сканировали место. Он смотрел. Слушал. Надеялся. К сожалению для него, он ничего не нашел.
Он заметил меня, когда я к нему подошел, на его лице была смесь высокомерия и раздражения. Он ненавидел меня, ненавидел сам факт моего существования, но часть его была в восторге от того, что он был неприкасаемым для меня.
Или он так думал, по крайней мере. Я не мог публично запугать его, не мог использовать свою силу, но ничего не могло остановить меня ворваться в его дом, пока он спит, и перерезать его горло.
И это был тот факт, от которого я был в восторге.
- Федеральный агент ДиФронзо, какой сюрприз встретить вас здесь. Могу я для вас что-то сделать? – не нужно было уметь читать чужие мысли, чтобы знать, о чем он думал – я мог отправиться в ад, вот что я мог сделать.
- Мистер Эвансон, - сказал он, здороваясь. – Я просто наслаждаюсь своим напитком.
- Водой? Вы можете выпить воды где угодно. Почему бы вам не попробовать нашего скотча? Или, может быть, Aperol Spritz? Вам понравится. Вы ведь один из нас, в конце концов, - ярость мелькнула в его глазах, я наслаждался этим видом. Мне нравилось забираться ему под кожу. – Я имею в виду итальянское происхождение, конечно.
- Конечно, - коротко ответил он.
Я подозвал бармена. – Я бы хотел двойной скотч, и принеси агенту ДиФронзо то же самое.
- Это не обязательно, - вставил он.
- Чепуха, - ответил я. – Это за счет заведения.
- Мне не стоит, - сказал он.
- Вам стоит, - ответил я. – Если, конечно, вы не на работе. Вы ведь не по делу, не так ли?
Он понимающе взглянул на меня, и я улыбнулся. Конечно, это было по делу. Как всегда.
- Какие дела у меня могут быть здесь? – блефовал он.
- Вы мне скажите, - ответил я. – Аудит был шесть месяцев назад, в прошлом месяце мой клуб проверяли без предупреждения, и на прошлой неделе у меня пытались отобрать лицензию на алкоголь. Такое ощущение, что у правительства есть что-то на меня, так что я не удивлюсь, что юстиция будет следующей инстанцией, которая будет меня преследовать.
- Ну, уверяю вас, мистер Эвансон, мы не преследуем людей. Мы вмешиваемся в происходящее лишь в случае необходимости.
- Хорошо, потому что, как бы угодливо это ни звучало, я не сделал ничего, чтобы оправдать ваше внимание. Мои работники хорошо получают, и у них даже есть медицинская страховка. Страховка гораздо лучше, чем та, которой вас обеспечивает правительство, вероятно.
- Должно быть, у вас большие обороты, раз вы в состоянии это себе позволить, - ответил он, оглядываясь вокруг на других посетителей. Их было максимум десять. – Должно быть, сегодня просто тихий вечер.
Бармен вернулся с нашими напитками, и я поднял свой стакан. – Мои дела идут отлично, но да, сегодня просто тихий вечер, - ответил я. – Это воскресенье, день Господень. Люди, которые ходят сегодня по барам – дегенераты и грешники.
- Сказал человек, держащий в руках скотч, - сказал он.
Я снова улыбнулся. От него постоянно были неприятности, но, по крайней мере, иногда он был забавным. Жаль, вероятно, я когда-нибудь убью его. – Приятного вечера, агент ДиФронзо, - сказал я. – Уверен, скоро увидимся.
- О, определенно, - ответил он, когда я выходил из клуба.
***
- Нужно, чтобы ты переехала на какое-то время, пока все не закончится, - сказал я. – Есть какое-то место, куда ты всегда хотела попасть, но никогда там не была?
- Калифорния.
Она быстро ответила. Я ожидал, что она скажет «Чикаго». – Хорошо. Сомневаюсь, что кто-то решит искать тебя там.
- Нет, никто не знает, что я хотела туда поехать, - сказала она. – В смысле, никто, кроме…
- Эдвард не в счет, - сказала я, зная, как она собирается закончить предложение. – Он не будет пытаться связаться с тобой.
- Вы правы, - тихо сказала она. – Он не будет.
Ее голос напрягся, будто мои слова ее задели. Я тряхнул головой. Я никогда не смогу понять людей, которые сами поставили себя в такое положение. Они сами себя уничтожали, и ради чего? В чем был смысл? Эдварду и Изабелле постоянно приходится с чем-то бороться из-за того, каким были их жизни. Почему бы не бороться вместе? По крайней мере, не было бы столько никому не нужных страданий.
Хотя это не мое дело. Это не моя жизнь – это их жизни. Если они хотели мучить себя, так тому и быть. Кто я такой, чтобы судить?
- Я договорюсь кое о чем для тебя, - сказал я. – Найду место, где жить и заполню некоторые бумаги. Есть предпочтения в имени?
- В имени?
- Да, тебе понадобится новое имя.
- Я не могу остаться Изабеллой Свон?
Ее вопрос меня удивил. – Почему ты этого хочешь? – спросил я. – Свон – фамилия твоего отца. Я не думал, что тебе хочется оставить ее.
- Да, но это имя дала мне и мама, - сказала она. – Имя, по крайней мере. Мое имя – единственное, что она мне дала.
Мне почти стало жаль ее. – Ну, ты можешь оставить Изабеллу, оно довольно распространенное, но Свон нужно поменять. Как насчет Смит? Довольно похоже, легко запомнить.
- Подойдет, - сказала она. Это не звучало так, будто ей нравилось, но это лучшее, что я слышал от нее за все время.
- Хорошо. Тебе еще что-нибудь нужно?
- Нет, сэр, - она остановилась, прежде чем заговорить снова. – Ну, есть одна вещь.
- Что такое?
- Школа, - сказала она. – Я все еще могу туда ходить?
Я мог слышать ее надежду, ее тоску. Это было важно для нее. У нее не было Эдварда, не было хоть какой-то семьи. Она оставила друзей. Мог ли я забрать у нее и это тоже?
- Это не проблема, - сказал я. – Я думаю, я могу это устроить.
***
- Ну, я подумал об этом, - сказал Бенджамин, сидя на своем месте в комнате. К моему большому удивлению, он приехал ко мне в офис на двадцать минут раньше, чем я ему сказал. Я был уверен, что он потерял сознание, как только добрался до дома, и не приедет.
- Это была твоя первая ошибка, - сказал я. – Или даже вторая, на самом деле. Первой ошибкой было то, что ты начал говорить без разрешения.
- И вторая то, что я подумал? – частично его это забавляло, но он все же был смущен.
- Да, - ответил я. – Мышление привлекает беды. Твоя работа не связана с мозговым штурмом.
- А с чем она связана? – спросил он. Я взглянул на него, не до конца понимая, что именно он имел в виду. – Моя работа. С чем она связана?
- Если ты все еще не понял, то у нас серьезные проблемы.
Он рассмеялся, хотя ничего смешного в этом не было. – Не волнуйтесь, босс. Я вижу всю картину в целом. Просто, немногие настолько удачливы, чтобы добиться вашего присутствия. Большинство из тех, кто видел вас, ну, их удача закончилась. Так что мне просто интересно… - он остановился. – Неважно, я не должен был это говорить. Извините.
- Все нормально. Тебе интересно, почему тебе так повезло? – спросил я. Я подозревал, что это снова был сарказм, но я не мог его винить за это. Я не был на самом деле лучшей компанией.
- Да. Мне интересно, может, это из-за моего отца…
- Это совершенно не связано с твоим отцом, - сказал я прежде, чем он выдвинул другое предположение. – Честно говоря, мне безразлично, кто здесь кому кем приходится, даже если речь идет о моей собственности плоти и крови.
- Серьезно? – он был искренне удивлен, это раздражало. За кого он меня принимал, за слабака? – Ведь Эдвард в Вегасе, и я подумал…
- Ты подумал, что я дал ему эту работу, потому что он – моя семья? Это выглядит, как протекционизм?
- Э, ну…
- Нет ничего легкого в работе Эдварда, - сказал я. – Люди здесь следуют моим приказам. Я говорю прыгать, они прыгают. Я говорю идти, они идут. Я говорю отвечать, они отвечают. Не нужно ничего анализировать, не нужно думать. Нужно просто действовать. Может быть, это трудно – когда кто-то постоянно говорит тебе, что делать, но представь себе, насколько сложна будет эта работа, если никто не будет этого говорить. Если тебе придется угадывать, чего бы мне хотелось, и действовать самому по себе, надеясь, что ты делаешь все верно. Я говорю тебе сделать что-то, ты знаешь, что порадуешь меня. Эдвард, он действует и лишь чертовски надеется, что я не разозлюсь. Это очень нелегко.
Бенджамин выглядел ошеломленным. – Я не…
- Ты не подумал об этом? Я не удивлен. Это не твоя сильная сторона, Бенджамин.
- Но это сильная сторона Эдварда, - сказал он. – Извините, Босс. Теперь я понял.
Нет, он не понял, он ошибался. Мышление не было сильной стороной Эдварда. Он очень долек от этого, учитывая, что он был слишком эмоциональным и иррациональным, чтобы быть логичным. Его смелость была его силой. Он был достаточно храбрым, чтобы принимать решения, а затем столкнуться с моим осуждением, когда остальные бы замели следы и скрылись, избегая моего гнева. Моя жена думала, что мое решение о переезде Эдварда было связано исключительно с тем, что я хотел защитить его, но она ошибалась. Я защищал и себя тоже.
- Из чистого любопытства, Бенджамин, с чего, ты думал, ты начнешь?
- О, я просто подумал, что если вам понадобиться кто-то новенький в Вегасе, вы понимаете…
- Ты бы подошел для этого? – спросил я. Он кивнул. – И ты до сих пор так считаешь? Думаешь, ты сможешь быть одним из тех, что выдергивают меня посреди ночи, когда они облажались?
Он тряхнул головой. – Не совсем.
Стук в дверь эхом разнесся по комнате, как я и думал, стук был довольно слабым. Я тряхнул головой и взглянул на часы. Четыре минуты десятого. Почти вовремя.
Я игнорировал звук, глядя на дверь. У меня не было времени на дерзость сегодня. Ему нужно было либо набраться смелости и войти или уйти, потому что я не собирался ждать слишком долго.
Бенджамин рассмеялся, когда в дверь снова постучали. – Кстати, о дежавю. Это напомнило мне один фильм, знаете…
- Закрой рот, Бенджамин, - сказал я, разочарованно прикрывая глаза. Эти люди меня в могилу сведут. – Я устал слушать твой голос. Сделай хоть что-нибудь полезное и открой дверь, а то время идет, а мне еще нужно сегодня кое-кого убить.
Он съежился от упоминания об убийстве и открыл дверь, мальчик смог зайти внутрь. Он снова нервничал, ерзал больше, чем накануне. Он остановился напротив моего стола и смотрел на меня с опаской. – Босс, - сказал он.
- У тебя есть что-нибудь для меня? – спросил я. Он кивнул, доставая из кармана пальто конверт. Он был значительно больше, чем вчера. Он протянул его мне, его рука сильно тряслась. Я раздраженно выхватил конверт из его рук. – Я пугаю тебя?
Он побледнел. Я видел, как он сомневался. Согласится ли он и будет трусом, или будет отрицать и рискнет столкнуться со мной?
- Иногда, сэр, - неуверенно сказал он, выбирая золотую середину.
- Ты должен быть напуган, - сказал я, открывая конверт и доставая из него наличные. Они не были разложены по порядку, как вчера, просто кипа мятых купюр, сложенных вместе в беспорядке. Он, очевидно, складывал их в спешке, и я задавался вопросом, откуда у него эти деньги, но спрашивать не стал. Я подозревал, что какой бы ни был его ответ, он меня разозлит в любом случае.
- Здесь все, - сказал он, и я начал считать.
- И ты думаешь, что я буду доверять тебе, после того, как ты пытался обокрасть меня? – спросил я, многозначительно глядя на него. – Думаешь, я глупый?
Каждый раз, задавая этот вопрос, я надеялся. Что кто-то скажет «да». Было ясно, что некоторые из них так думали, учитывая, что они пытались сделать. Я не был уверен, что я сделаю, если кто-то это скажет, если честно. Я определенно буду разрываться между тем, чтобы убить его или пожать ему руку.
- Нет, сэр, - сказал он, оставаясь тихим, пока я считал оставшиеся в конверте деньги. Это заняло десять минут, и мне пришлось пересчитывать дважды, потому что от усталости я сбился. Мальчик стоял на месте, пока я считал, с каждой секундой, казалось, он был все ближе к краю.
- 36502$, - сказал я, когда закончил, складывая деньги в конверт. Я открыл нижний ящик стола и положил конверт к стопке из нескольких таких же конвертов, набитых деньгами. Кто-нибудь мог бы сорвать джек-пот при ограблении моего офиса, здесь, должно быть, несколько сотен тысяч, но никто не был настолько смелым, чтобы даже попробовать. Или глупым, полагаю. Ограбление меня – сама глупая вещь, которую только может сделать человек. – Никогда не делай этого снова. У тебя не будет второго шанса в следующий раз. Точка. Ты понял меня?
- Да, сэр.
- Хорошо, - сказал я, доставая из кармана бумагу, которую дала мне Челси. Я развернул ее и положил на стол. – Теперь дай мне десять долларов.
- Что? – он казался искренне растерянным. Было, из-за чего, но, тем не менее, все равно раздражало.
- Я, что, не ясно выразился? – сказал я. – Я сказал, дай мне десять долларов.
- Э, я не уверен, что они у меня есть, - сказал он, проверяя карманы. Он проверил все карманы и вытащил несколько смятых купюр, нервно поглядывая на меня, пока считал их. – У меня есть восемь долларов.
- Наверное, этого хватит, - ответил я, протягивая руку. Он отдал деньги, я положил их в карман и схватил ручку. Я смотрел на бумагу и понимал, что даже имени его не знаю. Я написал «С», в колонке «Количество» я написал «1», и затем махнул ему рукой. – Убирайся с глаз моих.
- Да, сэр.
Он практически выбежал из моего офиса, а я отбросил ручку и откинулся на спинку кресла. Я взглянул на Бенджамина, он смотрел на меня с опаской. На его лице мелькала тень противоречия, будто он хотел что-то сказать, но был слишком напуган, чтобы открыть рот. – Что такое, Бенджамин?
Он колебался. – Число неверное.
- Какое число?
- Деньги, - уточнил он. – Он был должен вам $ 36562.50. Он принес $ 36502.
Я нахмурил брови, пытаясь понять, но никак не мог вспомнить, каким же было число. Все было в тумане. Моя память мне не подчинялась. – Ты уверен?
- Абсолютно.
- Почему ты не сказал мне, когда я считал?
- Вы сказали мне закрыть рот, Босс.
Умник. Вот почему он бы никогда не смог остаться в Лас-Вегасе. Он не мог различить, что было большим злом в ситуации. – Ты знаешь, что происходит с моими сотрудниками, если их счета оказываются меньше, чем должны быть, Бенджамин?
- Они умирают?
Я застонал. Для меня было несвойственно быть настолько разраженным, но мое терпение было на исходе, и он действовал мне на нервы. – Я заставляю их платить. Не важно, о какой сумме идет речь, о пятидесяти центах или о тысячах долларов. Они не уйдут, пока я не возьму все, что мне нужно. Понимаешь, о чем я?
- Да, - ответил он. – Если кто-то грабит вас, ему придется заплатить.
- Нет, я говорил не это. Ты можешь хоть раз меня послушать? – спросил я. – Я говорю, что каждый несет ответственность за что-то. Люди там, в клубе, ответственные за счета, они отвечают за деньги. Если они совершают ошибку, они привлекаются к ответственности, потому что это их работа.
- Это имеет смысл.
- Хорошо, я рад. Потому что, видишь ли, у меня сейчас на шестьдесят долларов и пятьдесят центов меньше, чем должно быть. И знаешь, что происходит, когда я не досчитываюсь денег, а мои сотрудники не платят? – он отчаянно замотал головой. – Тогда они умирают, Бенджамин.
Его лицо побледнело, когда оказалось, что тема разговора перешла на него. Он быстро встал и подошел к столу, доставая кошелек. Он протянул мне купюру в пятьдесят долларов, я взял ее. Он поколебался, прежде чем отсчитать еще 300$. – Я должен их вам с прошлой ночи, Босс.
Я думал оставить их ему, но тот простой факт, что он забыл об этом, раздражал меня. Я взял деньги и снова протянул руку.
- Десять долларов. Хотя, на самом деле, для тебя – двадцать.
Он смущенно взглянул на меня и достал последнюю двадцатку из кошелька. – У меня больше нет ничего.
- Ничего страшного, - сказал я, забирая деньги. Я записал его имя на бумаге и отметил напротив него две коробки. – Скауты оценят твой вклад, я уверен.
Его глаза расширились в удивлении. – Вы продаете печенье скаутов?
- Что тебя смущает?
- Ничего. Просто не ожидал.
- Рад, что ты развлекаешься.
- Вау, так они берут десять баксов за коробку? Это обдираловка.
- Нет, что-то вроде трех или четырех долларов.
- Он нахмурил брови. – Почему тогда вы сказали десять?
Я взглянул на него, приподнимая бровь. Он, правда, не знает? – Я всегда извлекаю выгоду. Всегда.
Он рассмеялся, услышав мои слова. – Вы воруете деньги у Скаутов? Это довольно забавно.
- Я бы и рад разглядеть тут юмор, но нет, я не забираю их деньги. Я забираю твои.
Выражение его лица мигом сменилось, как только он понял, что я говорю правду. Скауты получат свою долю. Как раз он был тем, кого обкрадывают. – Ох.
- Не так уж и весело, да?
- Да, не особо.
- Я так не думаю, - сказал я, тряхнув головой, я встал и схватил бумагу. – Теперь убирайся отсюда.
- Да, сэр.
Он уже выходил из моего офиса, но остановился через несколько шагов. – Вы не отметили, что мне нужно Tagalongs (п.п: сорт печенья), не так ли?
- Извини?
- Печенье. Это же не Tagalongs, да?
- Какая разница? – я понятия не имел, что это за Tag-a-long. Я никогда не ел печенье Скаутов и начинать не планировал.
- Ну, у меня аллергия на арахисовое масло, Босс, - сказал он. – Я не могу взять Tagalongs.
Мне понадобилось мгновение, чтобы понять, о чем речь, и я рассмеялся – искренне рассмеялся – первый раз за продолжительное время. У меня заболел бок, и слезы полились из глаз, когда я пытался задержать дыхание. Он переживал, что печенье убьет его, хотя должен был волноваться по поводу меня.
- Я ошибался насчет тебя, Бенджамин. Ты, на самом деле, забавный, - сказал я, мотая головой. – Я никогда не говорил, что ты получишь печенье. Я сказал ей, что продам его. Я ничего не говорил по поводу его доставки.
***
- Посыльный здесь, - сказала Эсме, когда звук дверного звонка эхом раздался по всему дому.
- Хорошо, - ответил я. Зачем она это сказала? Она думает, что я не услышал?
Она стояла и смотрела на меня, когда звонок раздался снова, я обернулся к ней и увидел, что она чего-то ждет. Она увидела мою реакцию, покачала головой и встала. – Не волнуйся, Алек. Я открою.
- Хорошо, - сказал я снова. – Спасибо.
Она застонала. – Иногда я просто не узнаю тебя, - проворчала она и направилась к двери, взяв кошелек.
Я улыбнулся… Если она хотела, чтобы я сделал это, все что ей нужно было сделать, это попросить.
Она вернулась через мгновение с пиццей в руках и положила ее на кофейный столик, прежде чем сесть на диван. Я взял кусок. – Это засчитывается за ужин.
Она помотала головой. – Нет, не засчитывается. Мы даже за столом не сидим.
- Ну и что? Никаких правил нет. Ты не можешь устанавливать никаких критериев. Ты сказала ужин – это и есть ужин.
- Это не считается за настоящий ужин, если мы не пользуемся тарелками или вилками, - сказала она.
- Считается.
- Нет, не считается.
-Тогда что это, если не ужин?
Она пожала плечами. – Можешь считать это закуской. Это не считается за ужин.
- Что ж, тогда что у нас сегодня на ужин?
- Ничего, - сказала она. – Мы не будем сегодня ужинать.
- Кто так делает? – спросил я.
- Мы, - сказала она. – Тогда, когда мы заказываем пиццу.
Я тряхнул головой. Она была одним из самых упрямых людей. – Ты не права.
- Я права, - сказала она.
Прежде чем я смог ответить, мой телефон зазвонил. Я напрягся, услышав этот звук, а Эсме рассмеялась. – Ладно, может я и не права, на самом деле. Твой телефон все прервал, так что, должно быть, это был ужин.
Я нахмурился. Иногда казалось, что ей доставляет удовольствие издеваться надо мной. – Я не буду отвечать.
- Будешь, - сказала она. – Что если это что-то важное?
Тот же аргумент. – Это может подождать.
- Что если это Эдвард?
- Это не он.
- Что, если это связано с Эдвардом.
- Это не связано, - настаивал я, хватая телефон. Я застыл, когда увидел имя на дисплее – Эдвард Каллен.
Как всегда, она была права.
- Как я и сказала, это не считается за ужин.
Глава 10. Тотчас
Июнь 1982
18 лет
Чикаго, Иллинойс
Июнь 1982
18 лет
Чикаго, Иллинойс
- Идем, - сказала Эсме, хватая меня за руку и потянув за собой. – Будет весело.
Я твердо стоял на месте и качал головой. – Я ни за что не стану этого делать, Эсме.
- Почему нет?
- Потому что нет.
Она надулась и выпятила нижнюю губу. Она выглядела совершенно абсурдно, но что-то в этом заставляло мою грудь сжиматься. – Ты ведешь себя словно капризный ребенок.
- Ты выглядишь как капризный ребенок.
Она закатила глаза, тем самым подтверждая мои слова. – О, да ладно.
- Нет.
- Я поделюсь с тобой печеньками Scooby.
Я нахмурил брови. – Извини?
Она рассмеялась над моей реакцией и снова потянула меня за руку. – Иногда ты такой смешной, Алек. Совсем чуть-чуть. Мы не останемся надолго.
Я задумался, прежде чем покачать головой. – Я бы не хотел.
- Пожалуйста? Ради меня?
Я ошеломленно уставился на нее. – Ты, в самом деле, умоляешь?
- Да, - сказала она как ни в чем не бывало. – Что, мне нужно на колени встать?
Она начала опускаться на колени напротив меня, и я быстро потянул ее, ставя обратно на ноги. Я уставился на нее, пораженный, что она собиралась сделать это на людях. Она что, не понимала, что подумают люди?
- Что ты творишь? Ты не можешь так поступать!
Она рассмеялась. Снова. Я в этом ничего смешного не видел. – Ну, я пошла, - сказала она, отпуская мою руку. – Ты можешь стоять здесь, если хочешь.
Она начала уходить, а я смотрел на свою пустую руку, и было какое-то странное чувство. Я оглянулся на Эсме, она уже шла к выходу. Я быстро прикинул, часть меня упорно хотела остаться здесь, другая часть умоляла следовать за ней. После того, как она взглянула на меня через плечо, ощущения усилились. Застонав, я тряхнул головой. – Это абсурд, - проворчал я, следуя за ней.
Она притормозила у билетной кассы, я побежал, чтобы догнать ее. – Один, пожалуйста, - сказала она.
- Два, - быстро поправил ее я, доставая кошелек.
- Я могу заплатить за себя сама, - сказала она.
- Только через мой труп, - заявил я, отдавая наличные женщине за кассой. Она отдала мне сдачу, и я повернулся к Эсме, засовывая кошелек в карман.
- Спасибо.
Я пожал плечами. – Это лишь пять долларов.
Она ухмыльнулась, безусловно, довольная собой, и снова взяла меня за руку. – Не за то, что заплатил, - сказала она, направляясь к ярмарке. – За то, что уступил.
Наши дни
Чикаго, Иллинойс
Чикаго, Иллинойс
Всегда наступает этот краткий миг, когда я, наконец, встречаюсь лицом к лицу со своей женой после разлуки, и снова и снова возникает ощущение, будто я вижу ее впервые. Грудь сковывает, воздух становится настолько тяжелым, что невозможно дышать. Мы застываем во времени, ничего в мире нет, кроме нас. Нет гнева и ненависти, нет насилия. Никакого беспокойства о будущем или о том, что случится завтра. Есть только здесь и сейчас, и только мы.
Мое сердце перестает биться, когда наши взгляды встречаются, а затем начинает биться с такой силой, что я могу почувствовать, как циркулирует кровь под моей кожей. Голова начинает кружиться, взгляд теряет резкость, кожа краснеет. Я долю секунды переживаю, что упаду в обморок, но, собрав все крупицы силы и решимости в кулак, борюсь с тем, что жизнь может распасться в один миг. Я слаб, раним – моя грудная клетка открыта настежь, это делает меня совершенно беззащитным.
Это больно, больнее, чем я думал. Такое чувство, будто мое тело отказывает. Бунтуя. Протестуя. Такое чувство, будто я умираю.
Я еще никогда не чувствовал себя настолько живым.
Но это лишь миг. Простое мгновение, оно проходит, и я чувствую себя нормально. Я чувствую себя умиротворенно. Я чувствую, что, вероятно, но лишь вероятно, мир, в конце концов, не настолько и ужасен. Жаль, что это заканчивается.
Как только я открыл входную дверь в пятнадцать минут одиннадцатого, первое, что я увидел, были карие глаза моей жены. Выражение ее лица было пустым, на ней была маска безразличия, но ее глаза говорили совсем иное. Она держалась прохладно, но внутри пылала. Ее беспокойство мгновенно сменилось облегчением, как только я взглянул на нее, любовь и отчаяние читались в ее глазах. Я мог практически почувствовать ее эмоции через всю комнату, ощущения просачивались через мою кожу и через кровь попадали в организм.
- Ты не позвонил, - сказала она. Ее голос был низким, тон – резким.
- Извини, - сказал я. Я имел это в виду. «Извини» не было словом, которое я говорил часто, и, определенно, мне это давалось нелегко. Было не очень много вещей, из-за которых я мог чувствовать угрызения совести, но заставлять переживать человека, который меня любил, было за границами дозволенного. Она этого не заслуживала. – Я не хотел тебя расстраивать.
- Но ты расстроил, - сказала она, хмурясь. – Мы только что об этом говорили, Алек. Ты не можешь так со мной поступать. Я не имею понятия, что происходит. Тебе могут сделать больно, или ты можешь быть мертв…
- Не сегодня, Эсме, - перебил я ее, тряхнув головой, и закрыл входную дверь. – Пожалуйста. Не сейчас.
Она вздохнула, но, так или иначе, замолчала. Я отвернулся от нее не в силах справиться со вспышкой разочарования в ее глазах. Мне было ненавистно быть плохим для единственного хорошего человека в моей жизни.
Я направился наверх в спальню, снял пиджак и кинул его в корзину, затем выскользнул из ботинок. Эсме стояла в дверях позади меня и наблюдала за тем, как я раздеваюсь. Она была уже готова идти в кровать, на ней была голубая сорочка, ее волосы были распущены. Я ощущал напряженность, исходящую от нее, от этого по моей шее побежали мурашки, а живот скрутило.
Я начал расстегивать рубашку, повернувшись лицом к ней. - Это был очень долгий день, - сказал я, чувствуя, что должен попытаться объясниться, прежде чем ее разочарование доведет ее до точки сборки. Это случалось не часто, она была самым понимающим человеком, которого я когда-либо встречал, но атмосфера вокруг была такая, что я понял, мы находимся в опасной близости к этой точке.
- Это ты мне говоришь.
- Мне, правда, жаль.
- Я знаю, Алек, - ответила она. Ее голос стал мягче, выражение лица поменялось. Я снял с себя рубашку, она протянула руку за ней. – Давай сюда. Я избавлюсь от нее.
Я посомтрел на нее в замешательстве, прежде чем вспомнил про кровь на рубашке. Она, должно быть, заметила ее. Я колебался слишком долго, в итоге она выхватила ее у меня из рук и, бормоча что-то про себя, вышла.
Она спустилась вниз и превратила рубашку в пепел, будто и не существовало ее вовсе. Как и Марчелло, исчезла без следа, и никто никогда не узнает о ней кроме тех, кто уже был в курсе.
Иногда мне было интересно, понимает ли Эсме, что она делает. Она была соучастником ни раз, помогая мне уничтожать улики. Мне претило думать, что я вовлекал ее в свой мир так сильно, но Эсме не была из того типа женщин, которых нужно опекать. Она не была хрупкой или незаметной. Если я когда-нибудь попытаюсь защитить ее от опасности для ее же блага, мне понадобится кто-нибудь, чтобы защитить меня от нее.
Я расстегивал брюки, когда она остановилась в дверях, ее лоб нахмурился. Она осторожно посмотрела на рубашку, и я знал, что будет дальше еще до того, как это произошло. – Это ведь не кровь моего племянника, правда?
Я даже сосчитать не мог, как часто она задавала мне этот вопрос за все годы. – Нет.
- Спасибо, Господи, - сказала она, исчезая в коридоре. Я был убежден, что в тот день, когда мне придется ответить на этот вопрос «да», мой брак распадется.
Я искренне надеялся, что этот день не настанет.
Когда на мне остались одни боксеры, я сел на край кровати и пробежался руками по лицу. Через мгновение я лег на спину и закрыл глаза, слишком вымотанный, чтобы одеть что-нибудь на себя. Я рассмеялся, когда эта мысль заставила меня вспомнить об Эдварде, находящемся в том же положении. За исключением того, что он устал от той жизни, что создал. А я устал от тех жизней, что забрал.
***
- Я хочу вот этого, - сказала Эсме, указывая на большого плюшевого медведя, висящего наверху.
- Почему?
Она пожала плечами. – Не знаю. Просто хочу. Он милый. Можешь выиграть его для меня?
- Наверное, - ответил я, взглянув на человека, стоящего за прилавком. Он был массивным, его руки были покрыты цветными татуировками, а на голове была голубая бандана. – Сколько стоит?
- Один дротик – один доллар, - сказал он. – Бросаешь их в воздушные шары. Лопнешь один – получаешь маленький приз, три – средний, пять попаданий – большой приз.
- Значит, 5 долларов, - сказал я, доставая наличные. Я протянул деньги ему и указал на большого медведя, которого она хотела.
- Вот этот.
- Сначала метни дротики, посмотрим, сколько шаров ты полопаешь, - сказал он, отсчитывая дротики. – Посмотрим, сколько дротиков тебе придется докупить.
Я тряхнул головой. – Больше мне не понадобится.
Он рассмеялся, будто я сказал ему что-то смешное. – Как скажешь, мужик. Я работаю в этом киоске уже три года и еще не видел никого, кто бы попал пять раз подряд.
- Ну, после сегодняшнего дня Вы больше так говорить не будете, - ответил я, взяв в руки дротик. Я взглянул на Эсме. – Выбери цвет.
- Э, синий, - сказала она. Я повернулся к прилавку и с силой метнул дротик, металлический наконечник мгновенно пронзил толстый латекс синего шара.
- Следующий? – спросил я, взяв в руки следующий дротик.
- Желтый, - сказала она. Я бросил дротик в желтый шар, висящий в верхней части стены.
- Оранжевый, - сказала она, не дожидаясь моего вопроса. Третий дротик достиг оранжевого шара.
- Розовый, - я мог услышать улыбку в ее голосе. Она наслаждалась этим. Я метнул четвертый дротик, попадая в розовый шар. Я взял последний дротик и крутил его в руке, пока ждал, когда она озвучит свой выбор. – Снова синий.
Я бросил дротик, он попал прямо в центр еще одного синего шарика. Он лопнул, мужчина шокировано уставился на меня. Я не очень понимал, почему. Я ведь уже сказал ему, что произойдет. – Вот этот, - сказал я, снова указывая на медведя. Он кивнул и потянул за ним.
- Мужик, ты стреляешь, словно профессиональный киллер, - сказал он с благоговением. Я кивнул, забирая у него приз и протягивая его Эсме.
Если бы он только знал, насколько был прав.
- Что теперь? Есть еще что-то, во что мне нужно выстрелить или что-то, что нужно бросить?
Она рассмеялась. – Нет, все в порядке. Как насчет того, чтобы съесть по «Воронке». (п.п.: национальный десерт Северной Америки, традиционно продается на ярмарках)
- Съесть что?
- «Воронку», - сказала она. – Ну, знаешь, хорошо зажаренный и посыпанный сахарной пудрой?
Я тряхнул головой. – Никогда о таком не слышал.
Она взглянула на меня с ужасом в глазах. – Как такое может быть? Что тогда ты ел на ярмарках?
- Ничего, - ответил я. – Я впервые на ярмарке сегодня.
Она ахнула. – Ты прикалываешься?
Я рассмеялся над ее грубостью. – Нет, я не прикалываюсь, Эсме, - сказал я. – Моя мать никогда не водила нас ни на что подобное.
- Так, ты никогда не катался на колесе обозрения?
- Нет.
- Ел сахарную вату?
- Нет.
- Катался на электромобилях?
- Нет.
Она улыбнулась, в ее глазах горели огоньки. – Я соврала, - сказала она. – Думаю, мы тут задержимся на какое-то время. Я собираюсь преподать тебе урок.
Это так странно звучало, что все, что я смог сделать, это рассмеяться.
***
- Что смешного?
Я быстро открыл глаза и увидел, что Эсме уже вернулась. – Просто подумал об Эдварде.
- Да? – спросила она, присаживаясь рядом со мной. – Ты видел их новый дом?
- Да.
- Он милый?
- Да.
- Ты видел Либби?
- Да.
- Как она?
Я никогда не понимал выражения «Глупых вопросов не бывает». Люди постоянно задавали мне глупые вопросы. Моя жена, например, были в этом очень хороша. Конечно, она считала, что ее вопросы имели смысл, но я был не согласен.
Либби спала. И ела. И плакала. У нее не было обязанностей. Не было беспокойств. Не было надежд, возлагаемых на нее. Как могли быть у нее дела?
- Я не знаю, - ответил я. – Она не сказала.
Эсме взглянула на меня, прежде чем рассмеяться, этот легкий душевный звук грел меня изнутри. – Ты думаешь, ты забавный, не так ли? Мог бы и в Вегасе оставить свой рот.
Я ухмыльнулся, хватая ее и притягивая к себе на кровать. – Тебе нравится мой рот, - сказал я, прижимаясь к ее шее. Я поцеловал ее кожу, пробуя ее на вкус и вдыхая аромат. Она пахла великолепно, сладко, немного пряно, как смесь сахара и корицы.
- Аххх, подловил. Мне он нравится, - ответила она. – Я скучала по тебе.
- Хммм, ты скучала по мне… или по моему рту? – игриво спросил я, целуя ее в шею. Она запрокинула голову назад, открывая мне лучший доступ, и прошлась руками по моим волосам. Мурашки побежали у меня по спине.
- По рту, - ответила она. Ее голос был прерывистым. Я легко рассмеялся, продолжая целовать ее кожу. Мои руки блуждали по ее телу, лаская голые ноги под задравшейся сорочкой. Я провел рукой по бедрам, чувствуя пальцами кружево белья. Моя рука направлялась вверх, через живот к груди, лаская кончиками пальцев соски. Она застонала, когда я слегка сжал один, перекатывая между пальцами. Ее кожа оживала под моими прикосновениями.
Я сменил позу, быстро сев и хватаясь за край ее сорочки. Она наклонилась так, чтобы я смог снять ее, я бросил ее через всю комнату, прежде чем подняться с кровати. Я опустился на пол на колени, прямо напротив нее, я провел руками по ее ногам, прежде чем ухватиться за кружево. Она приподняла бедра, извиваясь, когда я, наконец, снял с нее всю одежду. Она раздвинула ноги, когда я начал подбираться к ним, целуя все выше, облизывая и пробуя тело на вкус. Ее руки вновь оказались в моих волосах, и так и держали их, пока я пробовал ее. В тот момент, когда я коснулся губами ее самой чувствительной точки, она прошептала, - Определенно, по рту.
Еще один талант, я полагаю. Еще одна специальность. Однако, в отличие от убийств, этой специальностью я гордился.
Я ввел в нее два пальца, посасывая и покусывая клитор. Я знал, что это именно то, когда она ахнула и, хватая меня за волосы, потянула ближе к себе. Ее стоны эхом раздавались по комнате, я уже подводил ее к самому краю, оставалось совсем чуть-чуть. Она вскрикнула, когда оргазм накрыл ее, тело стало жестким, она прогнулась.
Через миг она расслабилась и упала на кровать, а я оторвался от нее. – Блядь, - пробормотала она, когда я снова сел рядом с ней, лаская руками ее обнаженное тело. Она была абсолютно естественной, никакого вмешательства. Она не была идеальной, но принимала свои недостатки с гордостью, и это, лично для меня, было красиво. На самом деле, она была столь же красива для меня сейчас, как и была, когда я увидел ее в таком же виде впервые.
- Грязная девчонка, - сказал я, слегка касаясь кончиками пальцев пухлых губ. Я уже был тверд, мой член пульсировал, то, какие звуки она издавала, лишь усиливало ощущения. Я наклонился и поцеловал ее, рот был теплым, с мятным привкусом. Она протянула руку вниз к поясу боксеров, и я застонал, когда она обернула пальцы вокруг моего члена.
В отличие от Эдварда, я никогда не был слишком уставшим для секса с женой. Дилетант. Она скользнула дальше на кровати, пока я снимал боксеры. Я лег на нее сверху и, без колебаний, раздвинул ее ноги, несколько раз поглаживая свой член. Я расположился возле ее входа и застонал, откинув голову назад, когда, наконец, вошел в нее.
- Bellissima, - прошептал я, медленно выходя из нее, прежде чем толкнуться снова. – Ты так хороша.
Она закрыла глаза и обняла меня. Я двигался нарочито медленно, смакуя каждую секунду нахождения в ней, наслаждаясь ощущениями. Кожу покалывало, мороз сковывал тело. Было столько боли в моей жизни. Удовольствие было редкой роскошью.
- Еще, - через миг сказала она, подталкивая меня. Я сел, чтобы немного изменить угол, и увеличил темп. Ее дыхание стало напряженным, я входил в нее еще глубже, ее стеночки сжимали меня так плотно, что, казалось, что мы созданы, чтобы этим заниматься.
- Сильнее, - сказала она. После этого слова я вошел в нее с такой силой, с какой только мог, заполняя ее полностью. Она вскрикнула и вонзила ногти в мою спину. – Боже, да.
- Нет нужды называть меня Богом, - сказал я и поцеловал ее, покусывая зубами нижнюю губу. – Просто мое имя вполне подойдет.
- Дурак, - пробормотала она. – Замолчи. Ты убиваешь момент своей херней.
- Я думал, тебе нравится моя херня.
- Мне нравится твой хер, - сказала она. – Большая разница.
Я рассмеялся. – Он довольно большой, да?
Она закатила глаза и закрыла мне рот рукой. – Никаких разговоров, - сказала она, озорно улыбаясь. – Только секс.
Я застонал. Она пыталась убить меня.
Прошло несколько минут. А может часов. Или дней. Или несколько месяцев. Я не был уверен. Могло пройти несколько лет, а я бы и не заметил. Время стояло на месте, пока мы были здесь, в комнате, наполненной звуками нашего экстаза. Потные тела хлопались друг о друга, сливались и стонали в гармонии. Это был вихрь, сметающий все на своем пути, мускусный запах секса, окружающий нас, опьянял. Я был на вершине, адреналин двигал мое тело вперед.
- Глубже, - потребовала она. Это была одна из тех вещей, которую я любил в Эсме, которую я полюбил с самого начала. Она не была чересчур застенчива, чтобы сказать, чего именно она хочет, со мной иногда это было необходимо.
Я схватил ее ноги, кладя себе на плечи, и врезался в нее с силой. Смена позиции заставила ее застонать громче, я достиг самых ее глубин, ее тело напряглось. Она снова была близка, так что я протянул руку между нами и потрогал клитор. Я с трепетом наблюдал, как морщится ее лицо, как сжимается ее тело от очередного накрывающего ее оргазма.
Наблюдать за тем, как она кончает, было одним из самых приятных зрелищ в моей жизни. Видеть ее удовольствие, знать, что я был причиной этому, вселяло уверенность. Я чувствовал себя хорошо. Я чувствовал, что чего-то стою. Я чувствовал себя правильно.
Я чувствовал себя сильным.
Мне не требовалось много времени после этого, чтобы удовольствие охватило и меня. Я захрипел и начал жестко толкаться, чтобы растянуть ощущение. Она крепко вцепилась в меня, шепча что-то мне на ухо, пока я изливался внутри нее. Озноб прошел по моему позвоночнику, и от этого ощущения я рухнул на нее без сил.
Я был вымотан.
Какое-то время мы лежали в полной тишине, я все еще был в ней, и мы оба пытались восстановить дыхание. В конце концов, она столкнула меня с себя, когда, должно быть, ей стало слишком тяжело. И скользнула в мои объятия, кладя голову на мою грудь.
- Алек?
- Да?
- Я ошибалась, - сказала она, перебирая пальцами волосы на моем животе. – Я скучала по всему тебе.
Я улыбнулся. В любом случае, в постели она была наиболее уязвима. – Я знаю, Bellissima. Я тоже скучал по тебе.
Тишина окружила нас вновь, и я уже слова начал проваливаться в сон, когда она заговорила снова. – Алек?
- Да?
- Кого ты выбрал?
- А?
- Управляющий. Кого ты нашел?
Я открыл глаза, как только она задала вопрос. Я так и знал, что что-то забыл. – Почему бы тебе не подобрать кого-нибудь?
- Мне подобрать? – спросила она – Это значит, что ты никого не выбрал?
- Нет.
Она застонала, но на этот раз не от удовольствия. Она была разочарована. – Я просила тебя лишь об одном, - сказала она. – Вот и все. Об одной вещи. Ты уезжаешь в Вегас посреди ночи, не звонишь, заставляешь меня волноваться, и я в порядке. Я делаю все, что от меня требуется, и прошу тебя лишь об одном, и ты даже этого не делаешь.
Я нахмурился. – Я отвлекся.
- На что? – спросила она. – Чем именно ты сегодня занимался?
Этот вопрос она задавала крайне редко.
Я летел сквозь всю страну. Я разогнал шайку проституток и угрожал чьей-то дочери. Я не дал человеку стать жертвой торговли людьми и избавил мир от одного рабовладельца, что, скорее всего, спасло некоторых от той же участи. Я подвергся нападению со стороны ребенка. Я пытал одного предателя, прежде чем убить другого. Я парировал нападения федерального агента. Я обокрал людей. Я преподал парнишке урок, который, возможно, спасет ему жизнь. Я продавал гребаное скаутское печенье.
Так что я сделал за сегодня? Это не имеет значения, потому что я не сделал единственную вещь, о которой меня просила моя жена. Я ее разочаровал.
- Я не смог.
Она вздохнула. – Ты хоть попытался?
- Конечно, я попытался, - сказал я, хотя значения это не имело. Если это не было успехом, это был провал.
- Тогда, я тебя прощаю.
Ответить было нечего. Ее прощения я не заслуживал. Никогда не заслуживал, но она прощала меня снова и снова.
Когда я был уже на грани потери сознания и отчаянно нуждался во сне, и уже начал в него проваливаться, она заговорила снова.
- Алек?
- Да?
- Я люблю тебя.
Я улыбнулся и поцеловал ее в макушку. - Ti amo.
***
- Было весело, - сказала Эсме, пока мы шли по направлению к ее дому. Она тащила за собой огромного плюшевого медведя, одновременно поедая розовую сахарную вату.
- Я рад.
Она взглянула на меня с любопытством. – Серьезно?
- Было нормально.
- Я не об этом спросила, - сказала она. – Ты повеселился хотя бы капельку?
Я остановился за несколько домов до резиденции Калленов. – Да, - ответил я, - потому что ты была там.
Она улыбалась и смотрела на меня. Через секунду она встала на носочки и прижалась губами к моим. На вкус она была сладкой, сахарной. Я никогда не любил сладости, но внезапно мне захотелось еще. Я углубил поцелуй, и она застонала мне в рот, от этого звуки побежали мурашки. Я вздрогнул и отодвинулся, чтобы перевести дыхание, когда я открыл глаза, знакомый блеск металла привлек мое внимание. Это было очень знакомо, этот взгляд я знал очень хорошо. Я попытался среагировать прежде, чем что-либо начнется, но было поздно.
Их было двое, оба одеты в черное. Один был темнокожим, у другого кожа была белой, но их татуировки и стиль сразу сказали мне, что это не было чем-то личным. Они однозначно не были ирландцами, эти двое были простыми уличными бандитами. Это была просто случайность. Незапланированная. Они пытали удачу на первых попавшихся людях.
К их несчастью, первым им попался я.
Темнокожий схватил Эсме, прижимая оружие к ее горлу. – Делай, что говорят, и я не сделаю ей больно, - сказал он.
Я взглянул на Эсме и увидел страх в ее глазах. – Послушай их, Алек, - сказала она, ее голос дрожал. Я медленно поднял руки в знак того, что не собираюсь драться. Второй парень схватил меня, я сжал зубы, пока он шарил по моим карманам, доставая из них мои вещи. Он взял мой бумажник и усмехнулся, демонстрируя все парню, держащему Эсме.
- Мерседес, - сказал, увидев мои ключи. – Где он припаркован?
Я не ответил сразу, и он прижал пистолет к ее горлу сильнее, заставляя ее кричать. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы оставаться спокойным, чтобы не поспешить, ей могли причинить боль.
- Вниз по улице, - сказала Эсме с яростью, - через квартал или около того.
Парень положил ключи в карман и взволнованно улыбнулся. Он полагал, что только что заполучил отличную тачку, и ему даже не придется мучиться с проводами, чтобы завести ее. – Отдай часы, - потребовал он, указывая на мое запястье. Я неохотно снял их и протянул ему, в то время как второй парень потрошил мой бумажник. Вытащив оттуда наличные, он бросил его на землю за ненадобностью.
Они забрали украшения Эсме, она не сопротивлялась, когда мужчина, наконец, отпустил ее, и на ее лице промелькнула тень спокойствия. Она в панике схватилась за меня, ее тело затряслось, когда он указал на нас оружием. Они начали отступать, довольные своей добычей, и на долю секунды я задумался над тем, чтобы дать им уйти. Она была в безопасности, и это все, что имело значение. Для нее я отдал бы все деньги и драгоценности.
Она была важнее автомобиля.
Но в заключении, они забрали одну вещь, которую я отдать не мог.
Проклятого плюшевого медведя.
В момент, когда они вырывали его из ее рук, я потерял самообладание. Я оттолкнул от себя Эсме и достал пистолет из-под куртки. Идиот не обыскал меня со спины, просто не обратил на это внимания. Страх исказил их лица, когда я подошел к ним. Они замерли в панике. У них не было и шанса.
Я не нажал на курок. Я даже не снял пистолет с предохранителя. Мне даже двигаться особо не пришлось, чтобы они упали без сознания. Мое раздражение поглотило все хорошее во мне и контролировало каждое мое движение. Я был ослеплен яростью.
Я повернулся к Эсме, когда вновь пришел в себя. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Она была в шоке. Я ждал, что она будет в ужасе. Я ждал, что ее будет тошнить от меня. Я ожидал страх. Тревогу. Отвращение. Я ожидал гнев.
Но никогда, даже в самых диких мечтах, я не думал, что увижу страсть.
- Вау, - пропищала она, ее щеки покраснели. – Это было горячо.
Я не мог ответить. Я понятия не имел, что сказать.
Сирены выли где-то недалеко, она запаниковала и, быстро собрав наши вещи, схватила меня за руку. Она потянула меня через улицу, я не сопротивлялся, ошеломленный ее реакцией.
Вместо того чтобы идти к крыльцу она потянула меня к другой стороне дома. – Это было сумасшествие, - сказала она, меряя шагами небольшой кусок земли передо мной. – Серьезно, это было просто… вау… сумасшествие.
- Ты в порядке? – спросил я, переживая за нее.
- Благодаря тебе, да, - ответила она. – Иисусе, Алек, это всегда так?
- Как?
- Так… - сказала она снова, будто я мог понять, о чем речь. – Адреналин, кровь кипит, чистое безумие. Мое сердце чуть не выскочило. Казалось, что я вот-вот упаду в обморок, но, вместе с тем, было так хорошо. Я чувствовала себя, я не знаю, живой! Это всегда так?
Нет, подумал я. Я чувствовал ярость в этот момент, но обычно я вообще ничего не чувствовал. Никаких эмоций. Онемение. Она бы все равно не поняла, хотя, я понимал, что именно она чувствует – именно это я и чувствовал рядом с ней.
- Да, - солгал я.
Она улыбнулась, и прямо там возле дома она упала на колени.
На этот раз я не стал ее останавливать.
ПРОДОЛЖЕНИЕ >>>>
Источник: http://robsten.ru/forum/19-1061-1
0
