Часть вторая. 

- Мистрис Атеистка, - услышала она учтивое и уже знакомое от Леголаса Семнадцатого, - прошу.

И Сашка подняла глаза на высокую лестницу кобальтового цвета, такую же гладкую, наполированную до зеркального блеска. Сашка отражалась в поверхности, на которой стояла, и в поверхности кремовых стен, и даже в воде за своей спиной.

И ощущала себя довольно странно. Неуютно. А как ещё может ощущать себя девушка в такой сказочной роскоши, когда она одета, хоть и пристойно, но отнюдь не сказочно, а идущий рядом мужчина словно парит над зеркальной поверхностью, и одет он, как принц из восточной сказки, ну… или эльф. Или ещё что-нибудь, такое же несуществующее.

Они проходили помещение за помещением огромного замка, который оказался на редкость красивым и столь же огромным. Были там сводчатые арки и огромные залы с зеркальными стенами, были проходы с фонтанами и уходящими вдаль клумбами ярких цветов. Были помещения, увешанные оружием, в основном – как в музеях средневековья, и комнаты с огромными столами, явно для пиров или для советов. Но самым удивительным было не это, а то, что проходя по огромному замку, Сашка не чувствовала усталости, казалось, что прошло уже три тысячи лет, как она поднялась по кобальтовой лестнице, но она не чувствовала усталости, раздражения или испуга. Немного удивления, любопытства, но ничего, что вызвало бы тревогу, а ведь должно бы.

Она – Александра Изотова, находясь в трезвом уме и твёрдой памяти, шла по сказочному замку в сопровождении альва Лиросола Аэглора Амарора Маэдфанноата Малора Семнадцатого,  правителя Девяти Стран и Одиннадцати Государств, расположенных в Третьем Измерении из Семи. Одно то, что она запомнила это безумное имя – уже было странным.

Но Сашка самым удивительным образом воспринимала новую информацию и задавала вопросы о происходящем. Чаще молча, Малор всё равно отвечал, лишь иногда игнорируя её мысленные ремарки, из вежливости, как поняла Сашка.

Вообще, ушастый был вежливым и учтивым, таким аристократически учтивым.  Он пропускал её вперёд или придерживал дверь, отодвигал стул, подавал руку, если Сашкины каблуки начинали скользить по зеркальной поверхности пола, и делал вид, что не слышал, если Сашка прихватывала крепким словцом, лишь горестно вздыхал, а Сашка говорила.

- Сочувствую вашему горю.

За время, что они провели вместе, Сашка выяснила, что она сама, каким-то образом, вызвала того, с кем связана нитями мироздания, и он нашёл её. Их жизнь и смерть навсегда связаны, они даже больше, чем половины одного целого, фактически они – единый организм. Они чувствуют друг друга, понимают и ощущают любые перемены настроения или желания. И прочая высокопарная ерунда, которая не слишком убеждала Сашку, потому что, хоть Малор и был весьма привлекательным мужчиной… альвом… или ещё кем, ничего подобного Сашка не ощущала. Самого же Малора Семнадцатого сложившаяся ситуация, похоже, и вовсе расстраивала. Он иногда бросал взгляд на Сашку и вздыхал недоумённо. Так, что ей становилось не по себе и даже стыдно. Она так и не определилась, за что именно, и даже не собиралась этого делать, но стыдно ей всё же становилось.

Ещё удивительным было то, что замок был пуст. Абсолютно.

Кто-то же должен поддерживать эту чистоту и безупречный порядок.

- Замок не пуст, прямо сейчас здесь достаточно альвов.

- И где они все?

- Не попадаются мне на глаза.

- Это почему?

- Когда кто-то из нас расстроен, мы стараемся оставить его в одиночестве.

- А утешить?

- Нет, у нас принято делиться только радостью, так её становиться больше, а несчастье мы переживаем в одиночестве, так оно скорее проходит.

- Я так понимаю, твоё несчастье – я?

- К несчастью, это так, мистрис Атеистка.

- Меня Александра зовут, или Саша, - в раздражении кинула Сашка. Не то, чтобы ей было как-то сильно неприятно, но определённо обидно.

- Ты представилась Атеисткой, - удивился Леголас Семнадцатый.

- Угу… слушай, ну если тебя так напрягает моё общество, мне тоже твоё не так уж и нравится, может, разойдёмся по тихому, да и всё, найдём себе кого-нибудь другого, с кем связаны, кто будет более симпатичен? 

- Это невозможно.

- Да ладно, утром я встала с головной болью, а сейчас хожу по замку предводителя альвов, с которым связана какими-то нитями, и ты мне рассказываешь про невозможное!

- Просто ты не до конца понимаешь, как это действует. Я погибну без тебя, а самое ужасное – ты без меня… я никак не могу допустить этого.

- Бред!

Широкие двери распахнулись сами, и Малор прошёл в комнату, которая была скорее огромной террасой нависающей над тёмным морем на огромной высоте. Вдали был виден тянущийся ярко-зелёный, с вкраплением багряного, берег, и тёмные скалы. Ультрамариновое небо и белые мраморные ступени, уходящие куда-то наверх, вдоль резных перил.

- Если мы каким-то образом связаны, то я тоже должна это чувствовать, хоть что-нибудь, ведь должна? Должна. Но я не ощущаю… ничегошеньки, может быть, немного удивления от всего происходящего, - рассуждала вслух Сашка, ходя по террасе.

Это очень странная история и сомнительная схема.

- Слушай, - Сашка остановилась, как вкопанная, - сколько, ты говоришь, тебе лет?

- По вашему летоисчислению мне почти восемь тысяч лет.

- Ага… а живёте вы обычно до какого возраста?

- Шестнадцать – двадцать тысяч, если в пересчёте на человеческие годы. 

- Тогда получается, не проживёшь ты столько, Леголас Семнадцатый, ещё лет пятьдесят, и всё.

- Отчего же? Тебе было знамение?

- Не нужно знамение, чтобы знать, что люди живут лет семьдесят… если повезёт. А ты вроде как собрался без меня погибнуть. Я не очень-то понимаю мироздание, но из того, что я слышала – оно знает, что делает, и разбазариваться правителями не стало бы.

Леголас Семнадцатый немного устало, что выглядело странным для высокой и подтянутой фигуры альва, сел на стул с высокой резной спинкой.

- Я могу отдать тебе половину своих оставшихся лет, конечно, так ты проживёшь меньше, чем если бы родилась в нашем измерении, но больше, чем обычный человек.

- Как это – отдашь годы? Такое возможно?

Может, всё же галлюцинации?

- Да, это возможно. Ты та, с кем я связан нитями мироздания, Эарбримад Лифедод Канинейл Финлилир Лирос сделает это, как сделал бы для любого, кого связали нитями мироздания с человеком.

- Сочувствую вашему горю, - всё, что сумела пробормотать Сашка, перед тем как уставиться на гладь воды за белыми изразцами из полированного камня.

- Может, этот твой Эрбадрид всё же ошибся? – решила вселить надежду в Леголаса Семнадцатого Сашка. А заодно и в себя.

Не то чтобы ей помешала пара тысяч лет в запасе, однако провести эти годы с парнем, называющим себя правителем альвов, было сомнительной идеей.

И что самое обидное, для Семнадцатого - тоже. Может быть, Сашка и не была так уж красива, как их, альвивские женщины…

- Ты красива, - Семнадцатый перебил мысленный поток Сашки.

- Хватит копаться в моей голове!

- Это получается непроизвольно, мистрис Атеистка. Эарбримад Лифедод Канинейл Финлилир Лирос сказал, что ошибки нет. Ты – именно та.

- Когда это он сказал?

- Только что.

- И как же? - ехидно заметила Сашка. – Его тут нет.

- Так же, как я чувствую твои мысли.

- Ты и с ним связан нитями мироздания? – Сашка так и села.

Ничего себе, групповушка намечается.

- Эарбримад Лифедод Канинейл Финлилир Лирос связан со всеми, - проигнорировав, а может, не поняв мысль Сашки, ответил Леголас. – Он - смотритель мироздания. - Леголас нахмурился, словно подбирал слово.

И Сашка увидела жгучего брюнета, того, что был Эрбадридом. Он стоял на высоких ступенях, и сверху на него падали лучи солнечного, как подумала Сашка, света. Лучи не просто били вниз, на человека, вернее альва, они как будто играли с руками того, кто был Эрбадридом. А он эти лучи передвигал и запутывал, заплетал, как косы. Потом развернулся, и Сашка увидела, что чёрные глаза могут быть чернее черноты, так, что ей стало страшно, а уж когда Эарбримад Лифедод Канинейл Финлилир Лирос заговорил что-то на гортанном, отрывистом и сложным для человеческого уха, языке, Сашка и вовсе вспомнила древние обряды, или то, как это показывали в мистических фильмах.

- Жрец, - подсказала Сашка.

- Да, мистрис Атеистка, «жрец» – наиболее подходящее слово, хотя его предназначение на Земле более узкое, чем тут.

Ещё бы. Жуть какая.

- Раз никаких сомнений нет, сегодня состоится приём в твою честь, мистрис Атеистка, и ритуал.

- Какой ещё ритуал?

- Свадебный, - пожал плечами Леголас Семнадцатый и поморщился ещё раз.

- Эй, погоди, может, как-то моим мнением поинтересуешься? Мне рано выходить замуж, по вашим меркам я точно несовершеннолетняя!

- Ты та, с кем я связан нитями мироздания.

- Хватит, а!

- Я ничего не могу с этим поделать, - Сашке, конечно, только показалось, что Семнадцатый повысил голос, и даже какое-то раздражение в его словах.

Ничего себе. Он меня притащил, что-то лепечет про мироздание, нити – Ариадна, тоже мне, нашлась, – брачные ритуалы, может, ещё простынь вывесим по утру, а я виновата?!

- Мы не нуждаемся в подтверждении невинности девушки, которая вступает в брак, - проговорил Семнадцатый, - наши женщины всегда проходят ритуал не познавшими плотских радостей. И все это знают. Так происходит всегда, кроме… - Семнадцатый красноречиво посмотрел на Сашку, и ей отчего-то стало стыдно, не сильно, и она не поняла, за что именно, но стало.

- Ну, ладно, вернёмся к ритуалу, как это выглядит? Мне надо принести жертву? Или станцевать что-нибудь… или что?

- Просто соберётся вся семья, мы объявим, что ты та, с кем я связан нитями мироздания, и всё.

- Всё? – Сашка подозрительно посмотрела на Леголаса.

Как-то всё слишком просто.

- Мы не усложняем простые вещи. Мы уже связаны, осталось только объявить об этом.

- Может, тогда достаточно телеграммы? – ехидно. Отчего-то захотелось, если уж проходить брачный ритуал с этим аристократическим альвом, то обязательно в сказочно-красивом платье и с консумацией брака, если уж на то пошло. Но сказать этого Сашка, конечно, не могла.

- У тебя будет лучшее платье из всех возможных в семи измерениях, и  всё остальное тоже, - Леголас Семнадцатый едва улыбнулся, а Сашке стало ещё более стыдно. И приятно.

В этот момент, как из воздуха, появились женские фигуры в светлых, разного оттенка белого, платьях. Они что-то сказали Семнадцатому, и он, подбадривающее улыбнувшись, испарился, словно его и не было на террасе. И вообще – никогда не было.

Женщины, в большинстве своём, были светловолосые, возможно, седые, независимо от возраста. Впрочем, в возрасте хотя бы лет сорока, Сашка никого не видела. Все были молоды, стройны, выше Сашки и со странными кистями рук – вытянутыми и длинными пальцами. Они аккуратно ходили вокруг, переговариваясь, кто-то довольно улыбался, а кто-то наоборот – хмурился и даже посмеивался над Сашкой.

Бабы даже у альвов бабы. 

Наконец, самая старшая, на вид лет тридцати, показала рукой на широкие двери, которые тут же раскрылись перед Сашкой, она вошла, и сразу десятки рук принялись её раздевать, хоть Сашка и сопротивлялась, одевать, хотя Сашка и брыкалась, и пару раз кинула платьем в лицо невозмутимой старшей. В конце концов, она была намыта, её волосы расчесали столько раз, что Сашка всерьёз опасалась полысеть, на ней было, действительно, лучшее платье из всех возможных – той сотни-другой, что показывали ей, откидывая непонравившиеся фасоны или забракованные цвета. Сашка даже начала получать удовольствие от происходящего.

Немного Сашка жалела, что не захватила с собой косметику, а альвы, похоже, оной не пользовались. Пирсинг на брови и в носу она трогать не разрешила, и без того, несмотря на тонкие кружева, что закрывали её от затылка и до пяток, прикрытая морем органзы  и вышивки, Сашка ощущала себя голой без привычного макияжа. А глядя на лица довольных женщин-альвов – экспонатом выставки достижения народного хозяйства.

Та, что была старшая, показала в сторону широких дверей, которые послушно открылись, и Сашка прошла за высокой фигурой альвы.

 Так они проходили двери за дверями, пока, наконец, не оказались в огромном зале, таком огромном, что Сашка не видела его окончания. Откуда-то сверху лился солнечный свет, а зеркальная гладь стен светилась изнутри равномерным светом разных оттенков. Пол же был кобальтового цвета, и Сашка была готова поклясться, что там, в полу, были звёзды.

Дисней бы удавился от восторга.

Но больше, чем размер зала, видимо, для торжественных случаев, Сашку поразило количество людей, вернее – альвов. При этом мужчин было явно больше, чем женщин. Те были одеты в белое и выделялись сразу.

Если бы Бондарчук снимал батальную сцену, ему бы хватило народу без всяких дублей, и осталось бы ещё раз на двадцать.

Сашка уже было начала волноваться, где тот, с кем она связана нитями мироздания, как Леголас Семнадцатый, собственной персоной, возник перед ней и подал руку, которая только мгновение была ледяной, а потом стала комфортной для Сашки температуры. Сашка задержала взгляд на альве и увидела женщину, похожую на неё, та стояла на фоне зелени трав, в лёгком струящемся платье, и мужчину, высокого альва, который подошёл к ней и взял за руку, а потом поцеловал в губы. Долгим поцелуем. Очень долгим. Таким, что Сашка остановилась и даже приоткрыла рот в удивлении, разглядывая то, как Леголас Семнадцатый целует женщину, отрывая свои губы, одаривая лёгкими мелкими поцелуями щёки и шею, а потом снова возвращаясь к губам, когда Сашка переводила дыхание. Она чувствовала уже знакомый аромат и вкус лесных трав, спелых яблок и карамели, и её голова приятно кружилась, и хотелось как можно больше этого вкуса, аромата и сладости поцелуев. 

Вдруг всё прервалось, и Сашка увидела Эарбримада Лифедода Канинейла Финлилира Лироса, того, что был Эрбадридом и жрецом. Он встал лицом к Сашке и Семнадцатому, что-то коротко произнёс, даже не сказал, настолько это было коротко, потом встал спиной к Сашке и Семнадцатому, ещё раз что-то произнёс.

- Он объявил, что ты та, с кем я связан нитями мироздания, - пояснил Леголас Семнадцатый, - ритуал окончен.

- Это был ритуал? И это всё? – Сашка никак не могла скрыть какого-то разочарования…

Интересно, а брачная ночь у них такая же длинная, как ритуал?

- Это зависит от многих факторов, - ответил Леголас Семнадцатый, - но мне ещё не приходилось разочаровывать женщин, - Семнадцатый улыбнулся. – Надеюсь, мне удастся не разочаровать ту, с кем я связан нитями мироздания. 

- Хм, - Сашка ухмыльнулась.

- Ты голодна, - перебил её альв и повёл к столу с яствами, потому что едой это назвать было трудно. 

Икра заморская, баклажанная.

Вспомнились слова из известного фильма, Сашка хихикнула и представила альва Леголаса Семнадцатого, объявляющего: «Танцуют все», и заметила удивлённый взгляд того, с кем она связана нитями мироздания.

Интересный эффект кино.

Тем временем альвы вовсю веселись, как оказалось, у них даже был свой оркестр, который исполнял приятные мелодии, они танцевали и даже играли во что-то типа чехарды или лапты. Сашка не была уверена, как выглядят эти игры даже в своём мире, что уж говорить про Девять Стран и Одиннадцать Государств, расположенных в Третьем Измерении из Семи.

Вообще, альвы были похожи на детей. Взрослых, внешне привлекательных детей. У них были открытые улыбки, и по их лицам всегда было понятно, что они думают.

- Мы не умеем врать, - пояснил Семнадцатый.

- Мы никогда не хитрим, - ещё раз пояснил.

Сашка уже почти засыпала, всё же день был длинным и насыщенным, а накануне ночью она спала отвратительно, когда вдруг все исчезли, словно их и не было. В одно мгновение зал был полон музыки, смеха и альвов, а в другое - стало тихо и пусто. Остались только Сашка – в красивом платье из органзы, кружев и вышивки, на ней даже была небольшая диадема, может быть, с драгоценными камнями, и Леголас Семнадцатый, который посмотрел на Сашку, но видела она не его, а женщину, похожую на неё. Женщина была одета в яркое голубое платье, она медленно шла, и полы платья обнимали длинные стройные ноги женщины, когда она приближалась к огромной, очень огромной кровати, на которой сидел Леголас.

Она подошла и остановилась у ног альва, он взял её за руку, и Сашка только на мгновение почувствовала ледяной холод, а потом температура стала комфортной для неё.

К удивлению Сашки, альв не стал уже привычно целовать женщину в губы, он медленно, как будто сцеловывал сладость, проводил губами по пальцам женщины, поднимался губами к запястьям, останавливался там, чтобы позже подняться выше, к сгибу локтя, и ещё выше, к ключице, выемке, яремной ямке. Сашка видела, как длинные пальцы альва легко сдёрнули голубую ткань с плеч женщины, и она скатилась мягкой волной по спине и легла у ног, свернувшись покладистым зверем. Сама же женщина осталась обнажённой и дрожала, но не от холода или стыда. Сашка ощутила желание той женщины, даже вожделение, хотя до этого ей ни разу в жизни не приходилось ощущать чего-то подобного.

Сашка внимательно смотрела, как мужчина-альв легко притянул к себе женщину, прижав к себе, обнимая за талию и ягодицы, и тут же задохнулась от желания большей близости. Но не было похоже, что альв торопится исполнить желание женщины. Он медленно и даже сладострастно, хотя Сашка и не знала толком, как это, целовал женщину, и она ощущала уже знакомый вкус и аромат лесных трав, спелых яблок и карамели. Его язык скользил по губам, между губ и дальше, и женщина отвечала ему тем же, выгибаясь и прижимаясь всем телом к телу мужчины. Сашка даже слышала стоны и прерывистое дыхание… пока не поняла, что это её дыхание становится прерывистым.

И она ещё раз посмотрела на Леголаса Семнадцатого.

- Это? - она искала слова.

- Да, - коротко ответил Семнадцатый, - пошли. – Он подал руку, и Сашка уже наяву почувствовала ледяной холод от руки, но тут же температура стала комфортной. – Я могу переместить нас, - начал Леголас.

- Тебе для этого надо поцеловать меня? - почему-то с надеждой спросила Сашка.

- Да, - ухмыльнулся Семнадцатый и тут же поцеловал.

Сашка уже не отделяла аромат и вкус лесных трав, спелых яблок и карамели от самого Леголаса, она  отвечала на поцелуй, крепко зажмурив глаза, потому что вокруг всё стремительно кружилось, и Сашке казалось, что даже крупицы света и солнечных лучей заплетаются в сложные узоры вокруг них.

Когда она открыла глаза, они были в той самой спальне, рядом с той самой кроватью, из видения Сашки, где альв ласкал женщину, так похожую на неё, а Леголас Семнадцатый стоял в стороне и судорожно хватал ртом воздух, как при астматическом приступе.

Сашка уже было стала шарить глазами в поисках ингалятора или чего-то, напоминающего его, или что должно помогать в таких случаях альвам?

- Я не могу, - проговорил Семнадцатый, - я чувствую всех их.

- Ааааааааа, - догадалась Сашка, - это ты задыхаешься от того, что ощущаешь «всех моих мужчин»?

- Да, - Семнадцатый сник.

- Ты узколобый напыщенный индюк, - проговорила Сашка.

- Я альв, - напомнил альв.

- Индюк, - решила не сдаваться Сашка.

- Мистрис Атеистка, ты должна знать, что наши женщины всегда вступают в отношения с мужчинами невинными.

- Всегда? – она с подозрением посмотрела на Леголаса.

- Всегда, - уверенно сказал Семнадцатый.

- Что-то не сходится. Мужчин у вас больше… и вообще, это архаизм!

- Так у нас принято, - развёл руками с длинными пальцами Леголас Семнадцатый.

- А у нас говорят, что просто стать первым мужчиной в жизни женщины, сложно – стать последним.

- Как это?

- Нууууу… - Сашка задумалась, потом продолжила. – Вот был у меня мужчина, - Сашка посмотрела, как поморщился Семнадцатый, - так вот, был у меня мужчина, - твёрже, - и мне совсем не захотелось, чтобы он навсегда остался со мной, вот даже до утра не захотелось. И с другим тоже не захотелось, и с третьим тоже. - Сашка вдруг вздохнула, и ей стала стыдно, не сильно, и она не поняла, за что именно, но стало.

- А ты хотела такого мужчину?

- Чтобы навсегда?.. Угу. Чтоб всех забыть, - Сашка вздохнула, не то чтобы она «всех помнила».

- Я, кажется, понял тебя. Как эликсир забвения.

- Точно!

И в то же мгновение Сашка оказалась прижата спиной к мягкой ткани покрывал, а телом – к телу Леголаса Семнадцатого, который не спеша целовал её запястья, нежную кожу у сгиба локтя и ключичную выемку. Сашка уже задыхалась от охватившего её желания и даже вожделения, когда она впилась губами в губы Леголаса Семнадцатого в каком-то суеверном страхе, что он снова начнёт задыхаться и отпрянет. Но этого не случилось… Как и потом, когда Сашка увидела, как маленькие крючки, которых было множество, поддавались длинным пальцам Семнадцатого, и вскоре органза и кружева полетели в сторону, прочертив круг и упав на банкетку рядом с кроватью.

Сашка любовалась Леголасам Семнадцатым, когда он снял с себя одежду, так же быстро разбираясь с рядом хитроумных крючков, и остался только в лёгких брюках.

Внезапно Сашка ощутила страх или волнение, или что-то… странное.

- Это ты? – решила уточнить Сашка.

- Нет, - ответил Семнадцатый и внимательно посмотрел на Сашку, потом глухо засмеялся и произнёс. - Тебе нечего бояться, мистрис Атеистка, в физическом плане альвы абсолютно совместимы с людьми.

- А?

- Ты можешь убедиться лично. Сейчас.

Сашка решила, что убедиться лишним не будет. И убедилась. Сначала на взгляд. В физическом плане он был почти такой же… может, больше? Или толще? Или… всё же нет? Потом на ощупь – он был таким же тёплым, комфортной для Сашки температуры. А потом и на вкус, который был, конечно же, как лесные травы, спелые яблоки и карамель.

Когда же «всё случилось», Сашка забыла, как дышать, стонать, она забыла даже своё имя и имя того, с кем она. Она забыла человек она или альв, забыла, сколько ей лет, и где она родилась. Когда же «всё закончилось», Сашка ощутила себя новым существом, неведомой расой, она словно стала сильней или даже умней, или даже – выше.

Она – переродилась.

И сам Лиросол Аэглор Амарор Маэдфанноат Малор Семнадцатый, правитель Девяти Стран и Одиннадцати Государств, расположенных в Третьем Измерении из Семи, подтвердил это.

Он отдал ей половину оставшейся ему жизни и половину своей жизненной силы.

Вскоре жизненные силы Малора Семнадцатого восстановятся, потому что он питает их из земли, воды и воздуха, всего сущего в Третьем Измерении из Семи, а вот мистрис Атеистка питать свои силы может только в самом Малоре.

Схема показалась Сашке довольно простой и удобной.

Они ещё немного поговорили, потом поели, потом ещё поговорили, потом ещё, Малор Семнадцатый ещё раз поделился с Сашкой силой и ещё раз, и, под утро – ещё раз. Откуда Сашка знала, что было утро – Сашка ответить не смогла бы.

- Так, - сказала Сашка, - это всё весело, но мне надо на работу.

- Зачем? – удивился теперь уже муж мистрис Атеистки.

- Потому что мне надо работать, - пояснила Сашка, по её мнению – более чем понятно.

Юлька там с ума, наверное, сходит.

- Ты не можешь вернуться в свой мир, - сказал Семнадцатый.

- Что значит «не могу»?

- Не можешь. Эарбримад Лифедод Канинейл Финлилир Лирос совершил ритуал, ты та, с кем я связан нитями мироздания, ты не можешь. Если ты покинешь пределы Третьего Измерения из Семи, я погибну, но, и это страшнее – ты сама можешь погибнуть.

- Так я здесь навсегда, что ли? Навечно?

- Альвы не живут вечно, - поправил Леголас Семнадцатый.

Ну, конечно, пара-другая тысячелетий – это же не вечность!

И они так бы и припирались, если бы в комнате не возникла женщина в светлом, и что-то не сказала Леголасу. Звук был прерывистый и гортанный.

- Они так и будут появляться без стука? – возмутилась Сашка.

- Прошу прощения, - проговорила, почти пропела, альва в белом, - я бы ни за что не побеспокоила вас во время личной беседы (видимо, спор не был таким уж личным) или забора энергии (о, как!), но Лиросола Аэглора Амарора Маэдфанноата Малора Семнадцатого, правителя Девяти Стран и Одиннадцати Государств, расположенных в Третьем Измерении из Семи, ждут неотложные нужды.

- Я пойду с тобой, - заявила Сашка.

- Я бы не хотел этого, мистрис Атеистка.

- У тебя от меня какие-то тайны? - Сашка нагнула голову и внимательно посмотрела на Леголаса.

- Ты та, с кем я связан нитями мироздания, у меня не может быть от тебя тайн, - проговорил Семнадцатый, пока Сашка надевала платье, протянутое альвой в белом. Платье было ярко-голубым, как и тесьма, которой ей подвязали волосы, как в древней Греции, пока Сашка выговаривала Лиросолу Аэглору Амарору Маэдфанноату Малору Семнадцатому, что это вопиющее безобразие и нарушение прав женщин из других измерений, что им пора бороться за свои права и даже создать профсоюз, который, кстати, Сашка же и возглавит.

Она продолжала возмущаться, пока не поняла, что Семнадцатый переместил их в незнакомую комнату, скорее – террасу, и на небе, наряду с неярким, но полуденным солнцем, светили звёзды и полумесяц. В тёмном же море звёзд не было.

Сашка остановилась, впервые за всё время она почувствовала тревогу, сначала смутную, а потом сильнее и сильнее, она смотрела на ступени, пока не увидела ярко-красное пятно платья, удивительно лёгкого, паутинкой спускающегося вдоль тонкого стана женщины с золотистыми волосами. Зелёные глаза женщины на идеально красивом лице смотрели настороженно, а голову обрамляли маленькие рожки, золотистые.

- Она из Четвёртого Измерения, - услышала она Малора Семнадцатого, но у Сашки было ощущение, что она прекрасно знает эту женщину. Знает… и любит. Что-то тёплое поднялось у неё в животе, когда она смотрела на силуэт, а потом маленькие рожки. Поднялось… и оборвалось острой болью. Сашке стало больно, словно кто-то пнул её в живот. Она почувствовала боль на губе, и только позже поняла, что это Малор укусил себя за нижнюю губу, из которой пошла на удивление обыкновенная кровь.

Сашка не просто видела Леголаса с этой рогатенькой, словно купаясь в его воспоминаниях, она готова была поклясться, что хотела прикоснуться к этой женщине, она даже ощутила аромат её кожи – морской бриз и что-то незнакомое Сашке, экзотическое, сладкое, с долгим послевкусием.

Она смотрела, как сидит на руках у альва эта красивая женщина, а он перебирает длинными пальцами её золотые пряди, смотрела, как он поднимает и кружит её, а она смеётся, и Сашка точно знала, видела, ощущала, что рогатенькая любит Семнадцатого.

- Эй, Семнадцатый, - взвилась Сашка, - ты так и собираешься профукать эту хорошенькую рогатенькую дамочку?

- Я бессилен в этой ситуации.

- Может быть, ты и бессилен, но я не собираюсь терпеть это.

- Что именно?

- Твою боль, ушастый. Ты не должен так страдать!

- У меня нормальные уши.

Лучше бы у тебя были нормальные мозги.

Леголас Семнадцатый  в раздражении отвернулся и прошёл к золотоволосой. Он заговорил, и Сашка не понимала ни слова, звуки были странными, непроизносимыми.

Но Сашка всё понимала, и это было странно и неудобно.

- Я пришёл проститься с тобой, любовь моя.

- Я знаю.

Пара идиотов. Один ушастый, другая рогатая… интересно, а хвост у неё есть?

- Я буду помнить тебя всю жизнь.

- Нет, ты выпьешь напиток забвения и не вспомнишь меня никогда, ты проживёшь жизнь, полную любви и радости, у тебя будет семья, любимый мужчина и дети. Всё, что ты хотела, любовь моя.

- Я хотела этого с тобой, - рогатенькая отступала вглубь террасы. - Только с тобой, Малор.

- Я бессилен, - Семнадцатый опустил голову, и Сашка почувствовала у себя на щеках… слёзы.

Вот это нафиг…

- Так, - Сашка деловито подошла к рогатенькой, по пути разглядывая рожки, почему-то находя их симпатичными, да что там, она захотела себе такие же, только не золотистые, а хромированные, например.

- Ты, значит, - Сашка ткнула пальцем в Семнадцатого, - любишь её?

- Ты та, с кем я связан нитями мироздания, - произнёс Леголас, и Сашке очень захотелось съездить ему в нос.

- Если один человек собрал, другой завсегда разобрать может, - заявила Сашка, - разрежем нитки. А ты, значит, любишь его?

Рогатенькая покорно мотнула головой, и рожки поймали свет и пустили солнечных зайчиков прямо на лицо Малору Семнадцатому, отчего он заулыбался.

- Ага… - Сашка прошла пару кругов по террасе, - ага, ага, - повторила ещё раз, – значит, есть эликсир забвения?

- Есть, - подтвердила рогатенькая.

- И как он действует?

- Тот, кто выпьет его, забывает именно то, что желает забыть, - проговорил Семнадцатый.

- Отлично, значит, мы его выпьем, - она показала рукой на Леголаса, - и забудем друг друга, я вернусь в свой мир, а ты к своей рогатенькой.

Мир.Труд. Май.

- Я не могу выпить этот эликсир, - проговорил Леголас, – я правитель, правителям непозволительно…

- Ах, непозволительно! – Сашка была в бешенстве. - А быть связанным нитями судьбы не пойми с кем, тогда как сердце заходится от боли по другой – позволительно? А мне, выходит, позволительно ощущать эту боль? Чувствовать твою любовь, твоё отношение, чувствовать, что твоё сердце – моё сердце. Что твои слёзы – мои слёзы. Это позволительно?! Не стану я терпеть и тебе не дам, ты сам задыхался… да, теперь я поняла – от чего.

- Мистрис Атеистка, мистрис Атеистка, Саша, Александра, Алекс….

Голоса кружились, кружились, кружились, пока не стихли.

Часть третья. Заключительная. 

- Саш? – Юлька смотрела внимательно и пыталась нащупать пульс, получалось не очень, и Юлька даже приложила голову к груди Сашки, чтобы послушать дыхание.

- Слушай, если я открыла глаза и разговариваю, я почти уверена, что я жива.

- Точно? – Юлька на всякий случай ощупала Сашку с головы до ног.

- Отстань! Что случилось?

- Не разбудить тебя, я уже скорую хотела вызывать.

- А что было-то?

- Ты что, не помнишь?

- Не-а…

- Ты позвонила с работы, сказала, что тебе плохо… я поехала, ты про какого-то Леголаса говорила, потом уснула, и вот… уже обед, а ты спишь и спишь.

- А что мы пили?

- Самбуку пили, абсент и пиво.

- Пиво было лишним.

- По-моему, всё же абсент.

- Точно, - И Сашка завалилась на подушку, - ты куда?

- В аптеку, - пробурчала Юлька, - куплю чего-нибудь от галлюцинаций.

- Вроде такие лекарства не продают…

- Куплю валерьянки, - решительно проговорила Юлька. – Знаешь, когда к тебе вваливается патлатый мужик с чернющими глазами, представляется Эарбримадом Лифедодом Канинейлом Финлилиром Лиросом и говорит, что мы связаны нитями мироздания – это странно.

- И страшно, - подтвердила Сашка.

- И страшно, - Юлька, гонимая решимостью, направилась в аптеку, а Сашка решила ещё вздремнуть, но в этот момент тот, что был Эрбадридом, появился в комнате, словно из ниоткуда.

- Слышь, - возмущению Сашки не было предела, - ты, который Эрбадрид, я должна была тебя забыть!

- Нет, - спокойно проговорил, тот, что был Эрбадридом. – Ты должна была забыть Малора, забыла, кстати?

- Да, - упорно проговорила Сашка, - и рогатенькую его тоже.

- Я так и понял. Эликсир не действует на тех, кто связан нитями мироздания.

- Это ничего не меняет. И, если у тебя есть какая-нибудь своя рогатенькая, ушастенькая или хвостатая, лучше тебе смыться до того, как вернётся Юлька, и учти, мне всё равно, чем ты там с ней связан, - для убедительности Сашка взяла сковороду и помахала перед альвом, - терпеть такую боль я Юльке не позволю.

- У меня нет рогатых, ушастых, хвостатых и любых других женщин, - спокойно проговорил тот, что был Эрбадридом, - у нас мало женщин, а я не правитель и не царских кровей…

Сашка посмотрела ещё раз на того, что был Эрбадридом, и медленно опустила сковороду, но убирать не стала, так… на всякий случай.

- Тогда можешь забирать Юльку, но смотри, сделай её счастливой. - Сашка попыталась не заплакать, но счастье Юльки, пусть и с этим подозрительным Эрбадридом, ей было дороже. 

- Ты пойдёшь с нами.

- Нет, - Сашка мотнула головой и уставилась в стену.

- Наша любовь, мистрис Атеистка, во много раз сильнее, чем может любить человеческое сердце, и всегда взаимна, поэтому ты не смогла терпеть боль от расставания Малора и Тханики, но скоро ты станешь сильнее и справишься с ней…

- Справлюсь, - махнула рукой Сашка, - много ты понимаешь про человеческое сердце! Я не позволю Малору так страдать…

- Тханика приняла эликсир забвения и не помнит Малора, она счастлива у себя на родине, - тот, что был Эрбадридом, взмахнул рукой, и Сашка увидела большой дом из покатых камней и рогатенькую, которая собирала букет из красивейших цветов и пела песни с подружками, такими же рогатенькими. – Скоро она встретит того, с кем связана нитями мироздания.

- Да вы изверги! – Сашка схватила уже отложенную скороду и запустила её в того, что был Эрбадридом. – Он же помнит! Помнит и… ооооо… бедненький! - И Сашка почувствовала такой силы боль, такое отчаяние и такую пронзительную печаль, что смерть ей показалась приятной перспективой. - Малор, - она вздохнула и осела на пол, - как же так можно, с живым альвом, правителем Девяти Стран и Одиннадцати Государств, расположенных в Третьем Измерении из Семи!?

-  Он не помнит Тханику, наша любовь всегда взаимна, как и забвение. Она – забыла его. Он – её.

- Тогда почему я чувствую это? - по лицу Сашки катились крупные слёзы.

- Потому что вы связаны нитями мироздания и погибните друг без друга… вы уже погибаете, и если… Мистрис Обалдеть, - он учтиво поклонился неожиданно появившейся Юльке, державшей в кулаке флакон с валерьянкой.

- Пей, - согласился тот, что был Эрбадридом, - сейчас некогда объяснять, – он взял за руку Юльку и с благоговением поцеловал её в губы, - нам надо перемещаться в наше измерение.

- Если ты и меня поцелуешь, я тебя убью, - угрожающе прошептала Сашка.

- Зачем мне целовать тебя, мистрис Атеистка?

- Чтобы переместиться, - развела руками Сашка.

- Вот затейник, - засмеялся тот, что был Эрбадридом и поцеловал ту, с кем связан нитями мироздания, а Сашку просто взял за руку, чтобы не потерять случайно в пространстве между измерениями.

Конечно, мистрис Атеистка и Леголас Семнадцатый прожили долго и счастливо и даже умерли в один день. (Если автор не ошибся в подсчётах).

Сашка  же будет помнить Тханити – спросят читатели, – а так сказка не может быть полной. Да, будет, – ответит автор, – но когда Сашка о ней вспоминает, то Малор отчего-то ощущает себя виноватым, а всем известно, что виноватый муж – лучшее подспорье в хозяйстве.

Так что ХЭ считаю полным.

P.S. А женский профсоюз Сашка с Юлькой всё-таки организовали. 
 

Спасибо всем читателям. 
Буду рада комментариям по главой и на форуме. 
Наташа.