Ауттейк 4. Эарсил. Часть 1

Советники и всадники, любой, кто был и мог присутствовать на совете, покинули залу, где остались лишь Царь Дальних Земель, Наследник его Аралан, Царевич Эарсил и Правящая Царица Айола.

- Теперь, когда всё разрешилось, мне следует покинуть Дворец, отец, и закончить суд в поселении.

- Кого так долго судишь ты? – спросил зло Аралан, голос его был грозен, словно не с братом разговаривает он. – Беглых рабов, жён покинувших мужей своих? Раньше, чем солнце начало клониться к закату, мы схватили основных виновных, оставив на суд твой  женщин и стариков, которые могут знать тайные тропы или о рудниках, о которых нам пока неведомо, могут быть они связаны с мятежниками в Провинции за Горами или нет, но это всего лишь женщины!

- Как всегда горяч, брат мой. Я узнал обо всех возможных тропах, о тех, о которых мы не ведали раньше, и о которых не узнал ты, узнал о проходе в Лабиринт и выходе из него, а так же о хижинах с другой стороны гор, где могут прятаться оставшиеся в живых, я говорил это. Приход Бенаила сбил планы мои, мне пришлось срочно ехать во дворец, благодаря Главной Богине, я успел вовремя, но пленники остались дожидаться участи своей. К некоторым я приставил лекаря.

- Лекаря? У тебя слишком мягкий нрав, брат мой. Их всех ждёт казнь, для чего им лекарь? Некоторые из воинов моих ранены, и лекарь нужен им, а не этим простолюдинам!

- О, воины твои сильны, настолько сильны, что некоторые женщины, даже если и останутся живы, никогда не оправятся.

- Женщина – добыча.

- Твои воины совершали насилие? – тихо произнесла Правящая Царица, которая до этого, как и муж её, не вмешивалась в спор детей своих.

- Женщина всегда добыча, я не мог запретить этого воинам, Царица.

- Это земли Дальних Земель, а значит, там запрещено насилие!

- Запрещено насилие? Мне запретить насилие? Пощадить жён, детей, стариков? Проявить милость к людям, которые похитили сестру мою ради забавы, а потом держали там, как пленницу? Проявить милость к людям, которые раз за разом делали всё, чтобы я с войском своим вошёл в это поселение и учинил суд над Эвиси. Если бы я мог, если бы это было в силах моих, никто бы не остался жив из них, я бы убил каждого не по одному разу, всех, включая младенцев, а потом растёр бы в прах дома их, смешав с землёй и их же кровью! Каждый второй там преступник, раб или мятежник. Они не просто похитили Эвиси и держали у себя, они планировали напасть на Дворец. И они бы сделали это, тогда, когда охрана дворца была ослаблена. Или ты думаешь, случись такое, наших женщин ждала бы другая участь?! 

- Ты молод и горяч, Аралан, - произнёс Царь Дальних Земель. – Я знаю, как тяжело всегда следовать законам, но ты обязан поступать, как должно.

- Так почему же ты не поступил, как должно, почему пролил настолько много крови при последнем мятеже, при рождении моём, что до сих пор молва людская передаёт это? Ты надолго посеял в сердцах их страх, я поступил так же, Царь!

- В словах твоих много правды, сын мой, но я хочу, чтобы воины твои и ты сам поступали по законам Дальних Земель, ты должен следовать закону, как бы тяжело это ни было… Я не стану судить тебя и воинов твоих за то, что случилось в том поселении. Спасение Эвиси бесконечно радует сердце моё…

- Я стану судить, - Правящая Царица встала с места своего, - я стану судить, муж мой. Любой воин, нарушивший закон, будет отправлен в дальний гарнизон, в назидание другим. Командиры же понесут другое наказание – двадцать ударов плетью не принесёт вреда сильному воину, но научит его помнить предназначение своё, если же командир совершал насилие лично, его ждёт более суровое наказание, как и вас, сыновья мои.

- Я не совершал насилия. Могу я убить, но насиловать простолюдинку не стану! За мной следует достаточно обученных рабынь, мама.

- Эарсил? – Царица вопрошающе смотрела на сына своего младшего.

- О, нет, - Аралан засмеялся. - Царица, приговори меня к его ударам плетьми, если этого требует дух твой, гнев и закон Дальних Земель. Эарсил не способен на насилие! Способен ли он быть с женщиной?

- Аралан, ты забываешься, - Царь Дальних Земель.

- Царица, - Наследник Аралан поклонился, встав. – Я приму любое решение твоё, Царица, любое наказание за воинов своих и за себя, но знай, что сердце моё жалеет о каждой сохранённой жизни в поселении том.

Эарсилу не спалось, тишина мёртвого поселения, лай оголодавших собак или шипение полудиких кошек, вой дикого зверя и низкие огромные звёзды в свете кроваво-красной луны не давали спокойному сну прийти в шатёр Царевича Эарсила.

Он шёл по прохладе улицы, отпустив стражу, зная, что если и есть в горах оставшиеся мятежники, слишком ослаблены они для боя, а от стрелы лучника не спасут стражники. Мелькнувшая тень в конце улицы привлекла Эарсила, если это  зверь, то слишком крупный для волка или лисы и мелкий для медведя. Тень мелькнула снова и скрылась, растворившись в ночи. Царевич последовал за тенью, увидев в итоге женский силуэт, который быстро передвигался в сторону маленькой хижины у самой горы. Скрип двери мог бы привлечь внимание, но раздавшийся собачий лай отвлёк, воины и стражи не услышали скрипа. А Эарсил скользнул в низкую дверь вслед за женщиной, которая складывала сухие травы в платяной мешок, отбрасывая лишние пучки и выбирая то, зачем пришла. Движения женщины были хаотичными, руки тряслись, шаперон упал с головы, и Эарсил увидел распущенные волосы, казавшиеся в темноте хижины чёрными. Она резко повернулась, чтобы уйти и врезалась в Царевича, одновременно оседая на пол. Эарсил успел подхватить женщину и зажать ей рот ладонью.
Недолго всматривался он в лицо женщины, которая была молода, но черты её в темноте были плохо видны.

- Зачем ты явилась в дом этот? – Эарсил.

- Прошу, отпусти меня, я не причиню тебе зла и ничем не поврежу могуществу Дальних Земель.

- Нет сомнений в этом, девушка.

- Отпусти, - девушка дёрнулась, но руки Эарсила почти не заметили этого, настолько слабой была эта попытка, - отпусти, я должна идти, я должна, я… - Эарсилу показалось, что девушка сейчас заплачет.

- Что ж, я могу отпустить тебя, но ответь, кто ты и что делала тут?

- Я… я просто проходила…

- Не лукавь, девушка, ты знаешь, кто перед тобой?

- Мои глаза плохо видят в темноте, воин, но не сложно узнать Царевича Эарсила. Даже слепой узнает тебя по шагам твоим.

- Тогда отвечай, кто ты и что делаешь тут?

- Я хотела взять еды.

- Но взяла травы… только большая нужда могла заставить тебя, девушка, пойти на шаг такой, ты, должно быть, в отчаянии, если решилась пробраться в этот дом ради пучка травы… От какой хвори, и кого лечишь ты?

- Нет! Это… это просто для молодости кожи.

- Сейчас я позову стражу, а на рассвете буду судить тебя, если ты не ответишь мне! Не заставляй меня гневаться, девушка. Я знаю достаточно о врачевании и лечебных свойствах трав, луна же светит в дом достаточно ярко, чтобы увидеть, что в твоих руках, и понять, что не молодость кожи толкнуло тебя на этот шаг.

- Ты отпустишь меня?

- Это зависит от твоего ответа.

- Там… ты должен меня отпустить, там мой брат! Он умрёт, умрёт, он умирает, я должна была взять эти травы, чтобы сделать настой… я больше не знаю, как помочь ему, а сам он в беспамятстве, чтобы подсказать мне.

- Что с ним?

- Его ранили воины Дальних Земель.

- Если рана его так глубока, как ты говоришь, он должен был уже умереть, а если нет – пойти на поправку, что за раны у брата твоего?

- У него много ран, но одна из них, на плече, не заживает, что бы я ни делала… предсмертная лихорадка терзает дух его и тело, я должна его спасти, хотя бы попытаться, должна. Отпусти меня!

- Ты отведёшь меня к брату своему.

- Что? Нет! Неужели мало тебе смерти и крови в поселении этом?! Возьми меня, суди, казни, делай, что хочешь, но оставь брата моего, он в беспамятстве. Скоро он умрёт сам, для чего тебе торопить смерть его?!

- Я хочу осмотреть его раны, девушка, мне ни к чему его жизнь, если только он не мятежник.

- Он лекарь.

- Лекарь. Значит, лечил мятежников. Но пока разум мой заинтересовали раны его, и что за настой ты собралась делать из этого, - Эарсил покрутил в руках сухую траву, - как это может помочь в выздоровлении?

- Если растереть это, настоять в горячей воде и промывать раны, то исчезает гниение в них.

- О… не ведал о таком свойстве этого цветка.

- Это свойство просыпается только во время цветения, в остальное же время сухими стеблями этого цветка лечат детей от ушибов, которые быстрей рассасываются и проходят без следа, если втирать кашицу из этой травы и молока в место ушиба.

- Что ж, отведи меня к брату своему, а по пути расскажешь, что ты ещё знаешь о травах в этих краях. Я не причиню зла вам, ты права, достаточно смерти и крови в поселении этом, сердце моё и разум устали от этого.

- Мне придётся, пойдём, Царевич Эарсил.

- Ты подождёшь меня, мне нужен мой инструмент.

- Откуда ты знаешь, что я не убегу?

- Не так и много троп в этих горах, и большая часть уже известна мне, ты не сможешь унести брата, а значит, сдвинуться с места, и ты не захочешь, чтобы поутру тебя нашёл не я, а воины Дальних Земель.

- До этого воины не находили.

- Они не искали, девушка. Меня интересуют тропы, связи с мятежниками  и рудники, а не горстка несчастных, которые не покинули эти горы и обречены на гибель с приходом холодов. Поэтому ты дождёшься меня и отведёшь к брату своему.

Девушка шла быстро, насколько могла, но Эарсилу всё равно казалось, что она еле переставляет ноги.

- Ты не опасаешься, Царевич, что я тебя выведу прямо на мятежников?

- Нет, для чего бы мужчинам отправлять в поселение женщину,  разбирающуюся в лекарском деле, и рисковать жизнью её?

- Это может быть засада.

- Тогда поутру ждёт смерть не только меня, но и всех вас, я оставляю следы, и любой обученный воин найдёт меня.

- Пришли, - девушка резко остановилась.

Эарсил  огляделся, но не видели ничего глаза его, и только спустя время, когда стал он отчётливо различать силуэты деревьев вокруг, он увидел нечто, похожее на звериную нору большого животного, прикрытое листьями папоротника.

Девушка нырнула в проход из земли и глины, из которой торчали корни растений.  Эарсил последовал за ней, в полной, кромешной тьме.

- Меаглор, Меаглор, я привела лекаря… Меаглор, - Эарсил слышал в голосе девушки отчаяние и страх смерти. - Меаглор, нет!

- Есть тут свечи? – спросил Эарсил.

Тут же пространство осветилось светом, потом ещё и ещё. Затхлый воздух, пропитанный кровью, перемешался с запахом свечей и ударил в нос Царевича.

- Отойди, - Эарсил отодвинул застывшую девушку и сел рядом с воином, который казался мёртвым, но сердце его билось, дыхание же было слабым.

Он внимательно осмотрел раны, попытался сдвинуть с места вторую женщину, возраст которой был не читаем, волосы настолько грязны, что было непонятно, какого они цвета, а лицо, опухшее от слёз, не давало представления, старуха ли перед ним или юная девушка. Она держала голову воина, по одежде и мозолям Эарсил понял, что мужчина перед ним не лекарь, мёртвой хваткой и издавала странные, нечеловеческие звуки.

- Рана на руке, хоть и выглядит пугающе, не принесёт смерть брату твоему, хотя, возможно, он уже не сможет владеть рукой как прежде, а вот эта рана, - он откинул тряпицу с тела воина, - опасна, удивительно, что он жив до сих пор… что делала ты?

Эарсил внимательно выслушал всё, что рассказала и показала девушка.

- Ты умна, девушка, и у тебя храброе сердце, ни разу не встречал я женщин-лекарей, только повитух, ты же справилась с глубокими ранами. Знаний и силы тебе бы не хватило, чтобы спасти брата твоего, но всё, что ты делала до этого дня, было верным. Я могу помочь ему, но мне необходим свет, горячая вода и твои руки в помощь. И если сможешь, уведи отсюда мать вашу, она кажется безумной, и это пугает меня, не хочу, чтобы злой дух охватил разум её в то время, когда я буду врачевать. Она может причинить вред, не имея злого умысла.

- Это не наша мать… это девушка из поселения. Дочь кузнеца Фалекфора, его увезли во дворец Горотеона, жену его судили, маленького же брата забрали воины Дальних Земель, и никто не знает дальнейшей судьбы его, где другой её брат, и жив ли он – неизвестно… думаю, она обезумела. Первое время, когда она привела меня к брату, она говорила, помогала мне, собирала ягоды или готовила… а сейчас с каждым днём всё меньше разума в глазах её. Иногда мне удаётся заставить её поесть, но большее время она сидит вот так, но я попробую уговорить её.

- Жена кузнеца Фалекфора – проводница обозов с оружием, она родом из Провинции за Горами, и через неё передавались сообщения между мятежниками. Что ты знаешь об этом? Эта девушка тоже проводница?

- Если бы мой брат не умирал, Царевич, я бы засмеялась тебе в лицо. Эимит настолько глупа, что это перестало быть шуткой. Если дать ей поручение на другом конце поселения, она забудет его, не дойдя и до середины. Но мой брат любит её.

- Любит глупую девушку? – Эарсилу не удалось скрыть удивление.

- Странно, что тебя это так удивляет. Ваши женщины не умнее канарейки, главное их предназначение – ублажить дух и тело мужчины, но духу воина надо так мало, что остаётся только ублажить тело, а для этого не надо иметь много ума.

- Как много ты знаешь о наших женщинах и духе и теле воина, девушка. Много ли воинов ты ублажила, что уверенно говоришь о надобностях их?

- Достаточно.

- Суд Главной Богини должен состояться над тобой, не следует…

- Если слушаться вашу богиню, то лучше женщине не рождаться на свет этот!

- Женщине-лекарю, я думаю, стоило появиться на свет, хотя бы для того, чтобы это увидели глаза мои, и разум удивился.

Эарсил смотрел, как девушка  тщетно уговаривает ту, что сидела у головы воина, встать.

- Нам надо вынести твоего брата на улицу. Там жёсткая ровная поверхность, и воздух не кишит смрадом. Сейчас достаточно тепло, чтобы он не застыл. Иначе не брат твой, а я умру в месте этом.

- Я не могу его вынести, я пыталось, но… а Эимит только мычит! – Эарсилу показалось, что голос девушки задрожал.

- Я смогу, ты поможешь. И принеси чистую одежду для брата, если есть.

Эарсил смотрел, как споро девушка развела костёр и нагрела воду, как устроила ложе из папоротников и сухого мха, куда и положили воина. Потом Царевич давал короткие указания, и девушка молниеносно их исполняла, как будто всю свою жизнь лечила раны, хотя глаза его видели интерес и надежду во взгляде её. Девушка не видела никогда инструмента такого, но, не смущаясь, задавала вопросы, а бывало, сама же на них отвечала,  лишь получив потом подтверждение из уст Эарсила. Никогда ещё Эарсил не встречал такой женщины, которая не боялась лекарского дела и умело оказывала помощь, не смущаясь наготы мужского тела, не отворачиваясь от ран, крови и гноения.

- Сегодня к полудню брату твоему станет лучше, скорее всего, сознание вернётся к нему вместе с невыносимой болью, я видел у тебя снадобье, от которого сон нападает на человека или зверя, дай ему,  и побольше. Ночью я приду и принесу еды, что ела ты эти дни?

- Ягоды в основном… грибы, немного кореньев. Я не умею охотиться. Там, дальше, есть водопад, и внизу по течению живут твари, если их поймать, можно наесться мясом из их клешней и хвоста, но я не могла надолго оставить брата, Эимит приносила их, пока Меаглору не стало хуже, и разум не покинул тело её.

- Что же будете делать вы, когда придут холода… девушки, не умеющие охотиться? - это Эарсил проговорил тихо, собирая свой инструмент, спеша до рассвета, чтобы никто не хватился и не отправился на поиски Царевича.

Стража и воины знали, что порой поиск и жажда новых знаний заводит Эарсила в даль лесов, но он всегда был в шатре в урочное время, и сегодняшняя ночь не должна отличаться от любой другой.

- Эарсил, - девушка нахмурилась, - зачем ты делаешь это? Почему помог брату моему?

- Раны брата твоего интересны разуму моему, разве ты бы отказалась узнать новое или неизведанное? Разве жажда знания не разжигала интерес в тебе, интерес такой, что ты переставала бояться меня и забывала, что в руках моих брат твой, разве это не знакомо тебе?

- Следует ли тебе и дальше помогать нам, ведь мы враги твои…

- Как лекарь, я должен убедиться в том, что воин, которого я лечил этой ночью, идёт на поправку, и сделать всё, чтобы так оно и было. Так велит сердце моё, и так учил меня учитель мой.

- Ты не похож на воина Дальних Земель.

- Меня не растили воином… А как имя твоё?

- Биоввена.

- Дарующая жизнь?

- Говорят – да, но я знаю мало наречий… письменности не знаю вовсе.

- Ты очень умна, Дарующая жизнь, для женщины, не знающей письменности, ты удивительно умна… Я приду ночью. - Эарсил развернулся, но посмотрев в сторону воина, раскинувшегося на папоротниках, произнёс. - Отведи Эимит помыться и заставь её постирать одежду, она столько дней не отходила от воина своего, что сердце его не выдержит, увидев старуху вместо девушки, и… - он взмахнул рукой у носа, и Биоввена засмеялась, так, что Эарсил задержал взгляд свой.

Была она в простом платье, высушенном на солнце и от того мятом, но чистом, только бурые пятна крови брата виднелись на нём. Волосы её были подвязаны синей тесьмой и искрились чёрным, словно крылья откормленных воронов, а глаза были синие, подобно озёрам в этом краю. Эарсил задумался, сколько зим ей, и не смог сказать точно, не было на лице её морщин или другой печати времени, но взгляд её был не взглядом юной девушки – слишком многие знания нёс в себе этот взор.

Царевич Эарсил пришёл, как и сказали уста его, на следующую ночь, и ещё на следующую, как и приходил все последующие.

Разум его не мог ответить на вопрос, почему он поступает так, как не подобает ему по рождению и долгу его, но любопытство, желание узнать неизведанное, двигало им.

Эта девушка, Биоввена, что владела искусством врачевания почти наравне с самим Эарсилом, который обучался у лучших лекарей, не могла не возбуждать разум Царевича и любопытство.
Ему многое хотелось узнать о поселенке, но чем больше он узнавал, тем больших знаний хотелось ему, уже не только о самой Биоввене, но и о том, что умеет она и знает. Часто поутру, вернувшись в шатёр свой, он записывал то, что рассказала ему девушка о свойствах трав или способах лечения, о погодных явлениях, которые не могла объяснить девушка, но ведала о признаках приближения холодов или сильных дождей.

- Откуда ты ведаешь всё это?

- Моя мать провидица, разве ты забыл, Царевич?

- Ты унаследовала её дар?

- Может быть, это так, а может, и нет.

- Думаю, ты лукавишь, Биоввена, - Эарсил засмеялся, а потом вглядывался в черты девушки, но она лишь улыбнулась в ответ и продолжила занятие своё, отбирая травы одни от других.

- Ты приходишь каждую ночь и остаёшься до рассвета, брат мой ещё слаб, но он не погибнет, что тянет тебя сюда? Почему ты приходишь?

- Мне интересно говорить с тобой и братом твоим.

- Ты не опасаешься, что твои исчезновения каждую ночь, станут приметны?

- Никто не посмеет идти за мной.

- Недооценивает разум твой людскую молву, воины твои – люди, они так же любопытны, как и любой человек, и скука снедает их. Давно закончил ты суд, поселение пусто, и ветер гуляет по улицам его, тебя больше ничего не держит в горах этих.

- Ты ошибаешься, держит.

- Что же?

- Биоввена, - он протянул руку, аккуратно проводя пальцами по девичьей щеке, что была прохладной от сырости леса и гладкой, как самый лучший шёлк. – Ты не думаешь, что уста мои поведают, что держит меня? Ты поселенка, твой брат мятежник, и мне не известна судьба соратников его, оставшихся в лесах этих. Не знаю я, что делаешь ты днём, куда ходишь и с кем ведёшь беседы.

- Ты прав, если слушать тебе речи свои, то не должен ты появляться тут один, не должен говорить со мной и братом моим.

- Правда в устах твоих, Биоввена, как и всегда. Скажи, в глубине леса, дальше, вниз по реке, видел я хижину, ты знаешь, чей это дом?

- Зачем ты заходил так далеко вглубь, Царевич?

- Желание пройти тропой, о которой я не ведаю, вело меня.

- Хижина пуста уже давно. Стоит она между озером и рекой, у подножия горы, где берёт начало река эта. Когда сходят снега, бурлящие воды реки соединяются с гладью озера, и долго нет подступа к хижине этой, в сезон буранов подход к ней закрыт снегами, и только в тёплое время, как сейчас, есть доступ к месту этому. Эарсил, ты первый человек, который увидел хижину эту.

- Ты знаешь это место?

- Там я появилась на свет.

- Кто твой отец?

- Этого я не ведаю.

- Ты не спрашивала мать свою?

- Нет, что даст мне имя его?

- Почему вы не переберётесь в хижину, Биоввена? Крыша над головой, даже худая, лучше неба, с которого в скором времени начнут идти дожди.

- Мы так и сделаем, когда Меаглор сможет добраться туда.

Хижина, скрывающаяся в тени деревьев,  крыша которой была покрыта мхом, не была видна беглому взгляду. Только внимательный путник, или тот, кто знает, что ищут глаза его, сможет разглядеть её. Эарсил видел издали хижину, как и Меаглора, что стоял, облокотившись на ствол огромного дерева, спрятанного ветвями молодой поросли деревьев.

- Ты снова испортил мне силки, Царевич, - воин приветливо улыбнулся.

- Вероятно, это был дикий зверь, - ухмыльнулся Эарсил в ответ.

- Может быть и так, но никакой дикий зверь не издаёт столько шума, когда идёт по лесу, - Меаглор засмеялся. – Ты передвигаешься, как медведь после спячки, я услышал, что ты идёшь, когда ты только отошёл от шатра своего. Тот, кто обучал тебя как воина, зря потратил время.

- Мне говорили, я сильный воин, - усмехнулся.

- Чтобы показать свою силу, нужно подобраться к противнику, тебя же слышно издали, хоть ты силён и ловок, невозможно назвать тебя хорошим воином.

- Что ж, человеку неподвластно владение всеми знаниями и умениями, что накопило мироздание  за время своего существования. Я никогда не стремился быть воином, не принуждай меня наставник, я бы не взял в руки меча.

- Скажи, ты же Царевич, твоя мать Правящая Царица, отец – Царь, брат твой Наследник Аралан, почему военное искусство не  почитается тобой? Разве не должны были тебя в младенчестве отдать  в казарму и там обучать воинской науке и законам Дальних Земель?

- Так и есть, должны были, но мать моя воспротивилась, а Верховная Жрица прокричала, что я стану учёным мужем. Мне приставили наставника, который обучил меня многому, но истинный воин – это мой брат, Наследник Аралан, я же просто силён и ловок, бой не доставляет радости духу моему. С детства я полюбил книги, неизведанное влекло меня, казалось, что чем больше я узнаю о мире и устройстве вещей, тем меньше знаю об этом. Тысячи вопросов терзали и терзают разум мой и дух, и не могу я найти успокоения, пока не нахожу ответов на них.

- Это хорошо, что твоя мать воспротивилась…

- Теперь скажи мне ты, Меаглор, любопытно мне, как получилось, что сестра твоя, молодая девушка, занимается врачеванием ранений, которые получают чаще мужчины, воины? И достигла в этом такого умения, что ясно, что врачевать стали её обучать в совсем юном возрасте.

- Тебя смущает, что леча мужчин, она может увидеть их нагими?

- Даже старухе непозволительно… Как ты допустил это, ведь именно ты обучал её?

- В нагом теле нет ничего, что может смутить или вызвать испуг, пойдём со мной.

Меаглор, прихрамывая, двинулся вглубь леса, туда, где виднелся яркий свет, указывая на то, что впереди большая поляна. Рука его левая работала плохо, и часто боли мучили воина, он придерживал эту руку правой при ходьбе, но пальцы двигались, чувствовали боль, холод и тепло, а значит, ткани и нервные волокна восстановятся, и рука останется здоровой.

Меаглор несколько раз попросил Эарсила издавать меньше звуков, передвигаясь по лесу, а на краю поляны сел в траву, подзывая к себе Эарсила, показывая вперёд, в травы, что источали удушающий аромат, рукой.

Сочные травы предгорья перемешивались с яркими цветами разных, самых неожиданных оттенков, и заканчивались высокими раскидистыми папоротниками на краю сырого леса.

- Смотри.

- Куда?

- Присмотрись, рядом с пнём… твои глаза видят?

- Это детёныши дикого зверя? Лисицы?

- Да, их мать ушла на охоту, там нора, и они вышли на свет, пока её нет, смотри внимательно.

- Прости, друг мой, но я не понимаю тебя, что я должен разглядеть в этих детёнышах?

- Посмотри, воооон тот зверёк всё время бегает вокруг своих собратьев и задирает их, вызывает на бой, а когда никто не дерётся с ним, ловит лягушек.

- Да, вижу.

- А второй, его плохо видно, он всё время спит, сейчас и вовсе перевернулся на спину, что не свойственно дикому зверю, но уши его напряжены, он постоянно слушает, что происходит вокруг, и узнает об опасности даже раньше, чем его собрат, который задирается и дерётся. Возле норы же, посмотри, сидит ещё один, он только посмел выйти на свет, а идти дальше пока не решается, трусоват, зато в случае опасности он окажется в безопасности первым. Все они дети одной матери, но разные. Никто не заставит трусоватого выйти из норы первым, а спящего прыгать за лягушками, но вырастут они такими же дикими зверями, как и мать их, и отец, каждый со своими повадками, и каждый, благодаря тому, чем наделила его природа, будет выживать в этом лесу. Один станет вожаком, а другой отшельником, такими они родились. Так и Биоввена стала проявлять интерес к тому, что делаю я, раньше, чем начала разговаривать. От матери она научилась врачевать простые болезни и детские хвори, от меня – раны. Она уже знает больше, чем я в её возрасте. Я не делал ничего против воли её и природы, сестра моя родилась такой. Как детёныш-задира родился с желанием подраться, так и она – с желанием лечить. Из тебя не получился бы хороший воин, сколько не обучай тебя науке этой, сколь силён и ловок от природы ты бы не был – ты не воин. Смерть претит тебе, ты борешься с ней, а не за неё. Так и Биоввена рождена врачевать.

- Много истины в словах твоих, Меаглор, но человек не может выбирать судьбу свою.

- Да, потому что за него решает закон Дальних Земель и Главная Богиня, устами Жриц по всей стране.

- У Дальних Земель много врагов, как и много друзей. Но друзья эти рядом, пока сильны наши земли. Если мужчины не будут воинами, а женщины – жёнами, не будет и Земель Дальних, все превратятся в рабов. Люди понимают силу, бояться только силы, так устроено мироздание. Разве вы, мятежники, что замышляли свергнуть отца моего с трона его, не опирались на силу своего оружия? Разве не убивали вы и не принуждали? Разве спрашивали жён своих и детей, хотят ли они жизни такой, неся им смерть и мучения замыслами своими? Не было у вас судьбы другой, как не было у тебя, когда ты пошёл на смерть, встречая войско брата моего, как не было и у него, когда он вошёл в поселение.

Может, в одной из бесчисленных книг, что читаю я, найду ответ, как примирить людей, желания их и верования, но пока я не встречал такого и думаю, не найду ответа до старости своей, если судьба мне будет дожить до неё. Но я счастлив, Меаглор, что ты позволил сестре своей обучаться у тебя, и что Главная Богиня или любой из ваших богов указали мне дорогу к ней. Бесконечно радует она сердце моё и дух, и желать я большего не смею.

- Ты лукавишь, Царевич, - Меаглор посмотрел вдаль, словно увидел там что-то. – Скажи, Эарсил, как так получилось, что ты - Царевич, живя во дворце, войдя уже в возраст мужа, так и не познал женщину?

- Откуда ты можешь это знать, воин? – усмехнулся.

- Я могу ответить тебе, как сестра моя, что мать наша провидица, и мне достался дар её, но достаточно внимательно посмотреть на человека, чтобы знать судьбу его, прошлую и будущую. То, что тело твоё не знало женщины, так же видно, как и то, что ты желаешь сестру мою. Но я не могу понять, как такое могло случиться? Разве не должны быть у тебя наложница, и не одна? Или рабыни? Женщины, что позаботилась бы о теле твоём и духе?

- Именно, живя во дворце.

- Я не понимаю тебя.

- Этого никто не понимает. Я не наследник, но брат мой не бессмертный, а значит, если что-то случиться с ним, Наследником стану я, а потом и Царём, это означает, что  любой из моих сыновей тоже может стать Наследником, а потом Царём.

- Любой из твоих сыновей от жены твоей, которой у тебя нет.

- Но это не значит, что незаконнорожденного не захотят возвести на трон Дальних Земель. Тебя ли должно удивить, как далеко могут зайти мятежники в своём желании свергнуть Горотеона, брата моего или меня, и даже имя наше и память о нас, с трона? Любой младенец мужского пола, рождённый от семени Аралана или моего, но не жёнами нашими, обречён на смерть. Это то, с чем сталкивается любой Царь Дальних Земель, любой его Наследник или любой законный Царевич, даже если сам никогда не взойдёт на трон. Как верно ты заметил, я не воин, дух мой противится смерти, я избегаю её, если закон позволяет мне. Чаще я, как и брат мой или отец, не в силах противостоять законам Дальних Земель, мы обязаны соблюдать их, но этот закон я могу обойти. Как и обычный всадник, я могу иметь наложниц столько, сколько могу содержать, а могу и не иметь их вовсе. 

- Это против природы мужской…

- Против природы умерщвлять детей, ты пошёл на смерть, чтобы защитить детей поселения, а это не твои дети. Однажды, будучи совсем юным, я видел, как Аралан убивал младенца, уверен, никакое телесное наслаждение не стоит страданий таких.

- Судя по количеству наложниц и рабынь, что сопровождают Наследника, его это не волнует.

- Ты не знаешь брата моего, и хоть ты и стал другом мне, Меаглор, а сердце моё принадлежит сестре твоей, я не позволю тебе судить о нём в присутствии моём.

Эарсил развернулся и двинулся в лес, туда, куда и направлялся он до встречи с Меаглором, который молча смотрел вслед ему, пока не крикнул, когда Царевич был уже далеко.

- Ты не во дворце. И Биоввена не наложница тебе, и никогда таковой не станет.

Узнать дальнейшую историю Царевича можно будет во второй части ауттейка. 

Спасибо всем читателям. 

ФОРУМ