– Господи, девочка, я тебя не раздавил? – и, встретив мой недоумевающий взгляд, пояснил. – Ты такая крошечная.

– Я нормальная! – тут же возразила я. – Это ты здоровенный! И только посмей снова начать извиняться! Только посмей!

– Тогда почему она так выла, когда ты её содержания лишил? И что это за содержание такое? Это потому, что она твоя любовница, да?

– Она не моя любовница.

– Ну, была.

– И не была. К любовнице обычно испытываешь хоть какие-то чувства. А между нами и этого не было.

– Не надо, Гейб, – зашептала я. – Не делай этого. Ты же не всерьёз. Это же была просто фигура речи, про оторванную руку, правда? Такие угрозы многие раздают, но их же не выполняют!

– Линда нарушила мой прямой приказ – не прикасаться к тебе. И за это она должна понести наказание. Линда, подойди. 

- Эй, Алёшка, ты куда поскакала? Красная, как рак. Иди сюда, кремом намажу.

- Меня моим, с зайкой, - доверчиво говорила восьмилетняя Алёшка.

- С зайкой, так с зайкой, - смеялся Вадим, намазывая тоненькие плечики, стараясь прикасаться легко, настолько нереальной казалось ему девочка, надави сильней – рассыплется под руками. 

Али медленно поворачивалась навстречу своему детству, навстречу времени, когда была жива бабушка, когда мама была озабочена общим образованием своей девочки, а кареглазая подружка наставляла Алёшку: «Ты зачем виноград со шкоркой ешь, ты выплёвывай, а то к желудку пристанет, и дырка будет».

Тот же взгляд она ощутила через три дня, когда она сдала работу Семёну, и Али всё же познакомилась с расшатанной нервной системой своего непосредственного руководителя, когда он орал, не выбирая выражений, не скупясь на эпитеты и оскорбления, и всё это под молчаливый взгляд Вадьки.

Али шла поздно вечером, практически ночью, днём было ещё жарко, а вот ночи приносили прохладный ветер, который обхватывал голые коленки женщины, отчего она недовольно поводила плечами, перекидывая тяжёлый пакет из руки в руки, когда яркий свет фар осветил её.

Наверное, она была для него одной из тех, кто до сих пор удерживал его одной ногой в прошлом. Частично… самую малость. Ведь виделись они крайне редко, чтобы всерьёз задуматься о прошедшей юности и множестве ошибок, совершённых в порыве эмоций. Как тогда…
…когда она оставила его.

Стоя в шумном, многолюдном аэропорту, молодая женщина спокойно продвигалась, следя за своей очередью к стойке регистрации, крутя  тонкими пальцами заушник больших солнцезащитных очков, боясь поднять глаза вверх.

Али вдруг захотелось стать красивой, яркой, незабываемой, захотелось стать соблазнительной, но, стоя в дверях мужской спальни, в Вадькиной рубашке, с влажными волосами, с пластырем на внутренней стороне бедра – она не могла ощущать себя жар-птицей. Не умела. 

Рина всегда странным образом пробуждала мое любопытство, а удовлетворить его можно было только одним способом