Одна встреча в парке. Два человека, которые не имеют ничего общего. Три дня на то, чтобы принять решение, которое изменит всё...

Та-которая-создаёт-смысл борется с тяжестью собственной головы, стараясь посмотреть в мои глаза. Её ноги цепляются за ровный пол, но я привязан к ней чересчур сильно, чтобы позволить упасть.

- Я хочу любить больше, чем ненавидеть, - ломая тишину, звучит моё чистосердечное с покаянием.

– Я был в кабинете Аро… еще раз, – я слежу за реакцией Беллы, готовый перестать говорить в любой момент. – Я видел твои документы из предыдущей клиники.

Та-которая-раскалывает-лёд замирает, её лицо моментально бледнеет, а глаза опускаются вниз.

Я захлопываю папку, мои руки дрожат и плохо слушаются.
– Ты нашел, что хотел?
Я быстро киваю и стараюсь унять пробирающую до костей дрожь, чтобы оставить документы в том же видимом порядке, в котором они лежали в сейфе до моего вмешательства.

– Напомни-ка ещё раз, какой у тебя план? – приподняв брови, спрашивает Элис, когда мы почти дошли до входа.
Стать лучшей версией себя, оставить нерациональные страхи позади и выбраться отсюда вместе с Беллой. Я не говорю это вслух, бережно оставляя слова при себе, а только слегка улыбаюсь.

Мои эмоции гипертрофированы. Я не знаю, куда себя деть: в это время, возможно, прямо сейчас Белла предпринимает попытку попасть в кабинет Аро. Волнение стремительно распускает внутри меня свои корни, и я переживаю одновременно за два исхода. Что если её поймают и накажут? Что если у неё всё получится, и она сбежит?

Сначала Джеймс, теперь помощница оператора. И именно сейчас.

Эдвард бы понял, если бы уволили поваров, стилистов, визажистов, мало ли кого еще — кого-то, кто мог быть виноват в аллергии Беллы. Но помощники операторов? Которые только снимают интервью и больше ничего не делают?

Это было странным. Это было слишком странным, чтобы быть простым совпадением.
А что, если у Беллы и не аллергия вовсе?..

По спине Эдварда пробежал холодок.

– Тебя поймают, – я тоже перехожу на шёпот. – Мне невероятно повезло в прошлый раз.

– У меня нет других вариантов, – одним лишь движением губ отвечает она.

– Есть, – я склоняюсь ещё ниже, всё-таки касаясь её лба своей раскалённой добела кожей. – Остаться здесь, – небольшая пауза на то, чтобы вдохнуть напичканный электричеством воздух, – со мной.

Эдвард замер. От близости Беллы по его плечу и левому боку разлилось тепло. Она казалась такой маленькой и беззащитной, когда спала, несмотря даже на то, что Эдвард уже знал, каким тихим бойцом она может быть. С чуть приоткрытым ртом, с налипшей на лицо прядью волос, такая расслабленная и безмятежная… У Эдварда перехватило дыхание. Хотелось прикоснуться к ее лицу, провести по волосам…

В тот момент что-то в нем поменялось, он точно это почувствовал. Хоть и не мог объяснить, что именно.

Возвращение истории!

– Розали… – я делаю голос максимально мягким и смотрю ей точно в переносицу, – это не могут быть мои таблетки, ещё вчера Квин приносил другое.

– Значит, твой курс поменялся. Что я могу сделать, Мэйсен? Жуй и радуйся, что не уколы.

– Знаешь, что мне в тебе нравится? – Белла складывает руки на коленях и слегка подаётся вперед, нависая плечами над котом. – У тебя потрясающая линия подбородка, как у какого-то супергероя. 

Она медленно поднимает ладонь и проводит одну сплошную обжигающе-волнительную линию от мочки моего правого уха до впадины на подбородке.

– Ты видишь какие-то галлюцинации? – её голос теперь вибрирует прямо в моей черепной коробке, вытрясая оттуда все переживания и наполняя её искрами.

– Нет... я не вижу никаких галлюцинаций, – начинаю с обнадёживающей информации, – но у меня в голове есть что-то типа голоса, который крайне недружелюбно настроен к миру. И ко мне.

/Ещё расплачься/

Дворцовые страсти, интриги, сплетни, потери и истинная любовь, которая возможно переживёт все невзгоды в декорациях Англии XIX века.