Как ей понравится, если я потребую, чтобы она отправилась на пляж топлес, как это делают женщины в моей стране? Согласится ли она следовать традициям моего народа? Я в этом сильно сомневался.

Внезапно меня осенило. Наверное, пришло время проучить ее. Пусть попадет в вырытую ею же яму.

Рэйчел предвкушает не столько поездку к себе домой, сколько то, что к ней присоединится Дилан на несколько дней после Рождества, а потом они вместе поедут обратно в Сиэтл. А я просто хочу домой. Без предвкушения чего-либо. Мой парень меня бросил. Тот, кого впервые в жизни я полюбила, предпочёл быть один, нежели разделить свои проблемы и прочие тяготы со мной. Надеюсь, он не приедет вдруг. Нет, не приедет. Исключено. Он не питал особенной любви к Форксу и тогда, а теперь, наверное, и подавно. К родственникам, с которыми поругался и вряд ли уже примирился, не приезжают. К бывшей девушке и тем более.

Через месяц Эдварду исполнится тридцать четыре. Как я оказалась здесь без него? Неважно. Я больше никогда его не встречу. Разве что, быть может, на свадьбе Элис. Наверняка однажды она выйдет замуж за Джаспера и пригласит Эдварда. Или не пригласит, чтобы пригласить меня, и чтобы я точно приехала. Не знаю, кто тогда будет для неё важнее. Я не уверена, что хочу когда-либо встречать его вновь. Но это происходит. Не из-за свадьбы или какого-то другого события, радостного или трагичного. Это просто он и я. И когда я встречаю его снова, земля словно уходит из-под ног.

Достаточно того, что иногда я ему пишу. Сообщения, которые никогда не отправлю. Но они оседают в моих черновиках. Будто иначе я забуду его, всё, что он заставил меня чувствовать, как нам было вдвоём, целые дни и отдельные моменты, словно отвоёванные в борьбе. Может быть, лучше было бы забыть. Но вместо этого я пишу и сохраняю текст.

Я словно в невесомости. Лежу на диване и, расслабленная, счастливая, снова веду рукой по мужской спине. Эдвард касается моего правого уха. Не так я себе представляла утро. Совсем не так. Нет, с утром всё в порядке, более чем, оно замечательное, просто в моих планах для начала был завтрак. Дальше я не думала.

Эдвард присоединяется ко мне в коридоре, появляясь из кухни. Мы стоим на крыльце на протяжении ещё как минимум минуты после того, как Джаспер с Элис уезжают. Все вокруг уже явно спят. По крайней мере, я не вижу ни одного светящегося окна в домах по соседству. Я запираю дверь и смотрю, что Эдвард снова идёт на кухню. Я почти не удивляюсь, когда вижу его там с тарелкой пирога.

В комнате под крышей Эдвард сначала скидывает с себя майку, а потом пробирается руками мне под платье, чтобы стащить его прочь. Всего несколько секунд, и дело сделано. Подхватив на руки, он относит меня в кровать, которую, очевидно, оставил не застеленной с утра, и прижимается ко мне, наконец целуя. Уверенно, собственнически и долго. Его запах здесь буквально повсюду. Я и вдыхаю, и окружена им. И с течением секунд и мгновений я словно теряюсь в пространстве или теряю способность мыслить.

В парке оказывается довольно многолюдно. Не так, как это было бы в мегаполисе с толпами людей на улицах и сотнями человек в местах для отдыха, но и десять-пятнадцать человек, встречаемых нами по пути, для Форкса немало. Дети с родителями на детской площадке, двое парней и девушка, которые учились на класс младше меня, и в какой-то момент я даже замечаю свою учительницу по истории, но мы поворачиваем на другую дорожку чуть раньше и остаёмся незамеченными. Но вот Эдвард внимание обращает.

Вскоре мы приезжаем на пляж. Эдвард оставляет фары включёнными, чтобы те немного рассеивали сгустившуюся тьму. Волны накатывают на берег одна за одной, и под их неравномерный гул я расправляю углы покрывала, скидывая обувь чуть в стороне, а после ступая в воду. Она скорее прохладная, нежели тёплая, но я привыкаю. Спустя несколько секунд меня побуждают обернуться звуки музыки. Эдвард сидит на краю покрывала с телефоном в руках и немного завёрнутыми брюками. Из динамика играет что-то из рока, но по звучанию не слишком тяжёлое. Что-то... лиричное.

Немногим позднее меня занимает вопрос, что надеть. Я не сильно заботилась об этом прежде, ни разу из всех тех дней или часов, которые провела с Эдвардом, но теперь, стоя перед шкафом между его открытыми дверцами, задумываюсь о том, можно ли будет считать сегодняшний ужин... свиданием. Должна ли я выглядеть иначе, чем обычно? Нанести лёгкий макияж или обойтись без него? Платье или юбка? Оставить волосы традиционно распущенными или закрепить заколкой, возможно, сбоку?

Я вздрагиваю от ощущения губ на шее. От того, как плотно и быстро Эдвард прижимает меня к себе сверху. Между нами моё платье, его довольно пышная юбка, и мне хочется избавиться от него. Так сильно хочется почувствовать Эдварда кожа к коже, но он будто не может перестать меня целовать.

Эдвард чуть отстраняется, чтобы взять коробку с последующим извлечением из неё бархатного футляра квадратной формы. Под красной крышкой, едва Каллен без всякого промедления поднимает её, аккуратным овалом разложено золотистое ожерелье с подвеской в виде... колибри. У неё золотистые крылья, хвост и клюв, но остальная часть тела состоит из вставки какого-то розового камня в форме груши и ещё семи круглых вставок камня зелёного цвета.

Родители одновременно поворачиваются в сторону входа в ресторан, а мне даже не нужно этого делать, потому что я сижу лицом к двери, и в горле словно пересыхает от осознания того, что бабушка говорит об Эдварде. Тут явно не кинотеатр, куда Элис собиралась вытащить брата, но, тем не менее, именно они в сопровождении родителей входят в заведение, и в белой рубашке и чёрных брюках Эдвард определённо выделяется среди всех присутствующих тут сейчас мужчин.

Он перемещается с поцелуями мне на шею и сжимает мою левую грудь через ткань. Настойчиво, но не болезненно. Меня затягивает в омут потрясающих телесных ощущений. По коже и под ней словно проходит горячая волна. Поцелуи кажется дурманящими и бесконечными. Я чувствую опьянение ими, тем, как они нежно, но нетерпеливо проходятся вдоль ключицы.

Его рука пробирается мне под платье, и вместе с тем моя кожа словно вспыхивает. Незримо тлеет всюду, где прикосновения следуют всё выше и выше, обхватывая меня, притягивая ближе и наконец совсем прижимая. Я и сама не замечаю, как Эдвард оказывается сверху, и мы уже не сидим, а лежим.

Впервые очутиться с Эдвардом Калленом в одной кровати оказывается тем, что приносит противоречивые эмоции. Он освобождает мне пространство, отодвигаясь влево, и тем самым я занимаю ту же сторону, на которой сплю и дома. Я накрываюсь лёгким пледом, одним на двоих, но между нами будто кто-то проводит чёткую границу, и с одной стороны я ощущаю уют и спокойствие, но в то же время чувствую себя жутко неправильно. Скованной даже больше, чем когда ещё стояла у двери.

Я едва успеваю договорить, как Эдвард целует меня. Безоговорочно, самую малость грубо, но ласково и с ощущением накопившейся тоски. Не думая, я инстинктивно обхватываю его ногами, когда его тело совсем сближается с моим, внушая приятную тесноту, необходимость и влечение. Поцелуй становится всё глубже и лишает кислорода. Отнимает дыхание. Настойчиво-властные губы, тёплая рука, обхватывающая шею, чтобы не дать увернуться.